Тест на знание истории:)
Ответь на размещенный ниже вопрос, а потом почитай то, что под катом.
Не пробуй угадывать - тогда ты не получишь удовольствия. Просто ответь в соответствии с той уверенностью, которая у тебя есть на данный момент - ну как бы ты ответил случайному человеку. Выбери вариант, который ближе всего к твоим представлениям (если ты читал Никонова "Наполеон", то поставь галочку, которая соответствовала твоим убеждением до прочтения этой книги - чтобы не портить статистику)
Poll Кутузов
А теперь - после того, как ты поставил галочку, прочитай под катом цитату из вышеупомянутой книги Никонова...
и сделай дополнительные выводы о степени промытости мозга у почти любого русского человека - спасибо школе и пропаганде.
.........................................
Славе Кутузова и орденам Кутузова мы обязаны товарищу Сталину. Желая оправдать катастрофический разгром 1941 года, он ухватился за лежащую на поверхности историческую аналогию и велел придворным историкам, включая Тарле, выдумать «хорошо подготовленное контрнаступление» Кутузова. Которого не было. Да и быть не могло. Кутузов знал, что Наполеона ему никогда не победить. Наполеон уйдет из России только тогда, когда сам этого захочет. Так оно и вышло. Наполеон не проиграл в России ни одной крупной битвы и ушел тогда, когда принял решение уйти.
Кутузов же - к тому времени старый, обрюзгший педофил - был известен в русской армии как ленивый, подлый и льстивый интриган. Насчет педофилии это не шутка. Кутузов действительно предпочитал молоденьких 14-16-летних девочек, которых пользовал на всякой войне. И насчет льстивости тоже правда. Он всегда поддакивал царю, страшась ему противоречить. Эта угодливая манера поведения даже у Александра вызывала брезгливость и негодование. Кутузова он не любил, говоря: «Этот человек ни разу не возразил мне».
Воспоминания русских военных рисуют исчерпывающую картину личности фельдмаршала Кутузова.
Генерал Маевский: «Получив на подпись 20 бумаг, фельдмаршал утомился на десяти подписях».
Английский генерал Вильсон рассказывает об ужасном обеспечении русской армии, которое Кутузову так и не удалось организовать нормальным образом: «Армия была весь нынешний день без пищи, и я боюсь, что то же самое случится и завтра, потому что фуры с провизией оставлены в весьма дальнем расстоянии, но войска переносят всякую нужду с удивительным мужеством. Как жалко, что они имеют такого начальника…»
Тот же Вильсон в таких выражениях докладывал царю Александру о позорном поведении Кутузова под Малоярославцем: «Офицеры и войска вашего величества сражаются со всевозможной неустрашимостью, но я считаю своим долгом с прискорбием объявить, что они достойны иметь и имеют нужду в более искусном предводителе».
Генерал Ланжерон: «Кутузов, будучи очень умным, был в то же время страшно слабохарактерный и соединял в себе ловкость, хитрость и действительные таланты с поразительной безнравственностью… его жестокость, грубость, когда он горячился или имел дело с людьми, которых нечего бояться, и в то же время его угодливость, доходящая до раболепства по отношению к высокостоящим, непреодолимая лень, простирающаяся на все, апатия, эгоизм и неделикатное отношение в денежных делах составляли противоположные стороны этого человека. Сам он не только никогда не производил рекогносцировки местности и неприятельской позиции, но даже не осматривал стоянку своих войск. Я помню, как он, пробыв как-то около четырех месяцев в лагере, ничего не знал, кроме своей палатки».
Генерал Муравьев: «Кутузов мало показывался, много спал и ничем не занимался».
Багратион: «Кутузов имеет особенный дар драться неудачно».
Раевский: «Переменив Барклая, который был не великий полководец, мы и здесь потеряли».
Милорадович называл Кутузова «низким царедворцем», а генерал Дохтуров - «отвратительным интриганом».
Снова Ланжерон: «Его лень простиралась и на кабинетные дела, для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо. Его помощники, адъютанты и секретари делали из него все, что угодно… он не ставил себе в труд проверять их работу, а тем более поправлять их. Он подписывал все, что ему давали, только бы поскорее освободиться от дел, которым он и так-то отдавал всего несколько минут в день».
Одна из самых неприятных черт Кутузова - подлость. Ради малейшей своей выгоды он мог по-крупному подставить человека, да и свою страну. Так, например, он подставил адмирала Чичагова, о чем мы еще поговорим. Чичагова Кутузов невзлюбил, видимо, со времен турецкой войны. Так вышло, что в мае 1811 года Кутузов оказался командующим российскими войсками: прежний командующий умер, и командиром оказался Кутузов - как старший по званию. На его плечи легла задача по скорейшему заключению мира с уже практически разгромленной Турцией. Поскольку надвигалась война с Наполеоном, России был очень нужен этот мир на юге, чтобы сконцентрировать все силы против объединенной Европы.
Однако Михайло Илларионович мир заключать вовсе не торопился, своим промедлением невероятно раздражая Петербург. Чего же он медлил? А он просто боялся, что после заключения мира его направят воевать против Наполеона! В апреле 1812 года Кутузов писал жене: «Ежели… сделаю мир, то боюсь, допустят ли меня до Санкт-Петербурга. Впрочем, кажется, при армии мне делать нечего. Места, слава богу, заняты достойными людьми». Себя, как видите, Кутузов к таковым не причислял. Он был обыкновенной посредственностью с талантами, более подходящими для дворцовых интриг и лизания вышестоящих задниц. И об этом тогда знали все, потому что Кутузов еще не был назначен Сталиным великим полководцем.
Чем же занимался Кутузов в южной армии вместо того, чтобы заключать мир с Турцией и спасать местное население от бесчинств русских солдат? Трахался с 14-летней девочкой из местных.
Генерал Ланжерон: «Кутузов ужасно легко подчинялся женскому влиянию, и женщины, какие бы они ни были, господствовали над ним самым неограниченным образом. Это влияние женщин на толстого, одноглазого старика было смешно в обществе, но в то же время и опасно, если страдающий такой слабостью назначался во главе войск. Он ничего не скрывал от своих повелительниц и ни в чем им не отказывал…
Первым делом Кутузова по приезде в Бухарест было отыскать себе владычицу. Его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку… к несчастью, этот ребенок скоро начал иметь большое влияние и пользовался им.
Когда 64-летний старик - одноглазый, толстый, уродливый - не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех-четырех женщин, хвастаясь этим богатством, это достойно или отвращения, или сожаления, но когда последнее из этих созданий управляет им совершенно, руководит всеми его действиями, дурно на него влияет, раздает места, тут уже отвращение уступает место негодованию».
(Здесь для сравнения заметим, что женщины никогда не влияли на решения Наполеона. Как мы знаем, Наполеон очень любил Жозефину. Но строго-настрого запретил ей лезть в государственные дела или хлопотать за кого-либо. Одна из примечательных фраз Бонапарта: «Видно, он совсем никчемный человек, если за него просит моя жена».)
Короче говоря, доведенный бездействием Кутузова до бешенства, Александр снимает его с поста командующего южной армией и высылает ему на смену адмирала Чичагова, талантливого человека, который в сухопутной войне понимал не менее, чем в морской. Объясняя эту скандальную отставку, Александр писал: «Мир с Турцией не продвигается; неистовства наших войск в Молдавии и Валахии раздражили жителей; ко всему этому добавляются беспечность и интрига. Кроме того, я не думаю, что нынешний главнокомандующий, виновник этих бедствий, был способен получить результаты…»
Узнав, что ему на смену едет Чичагов, Кутузов засуетился и в течение нескольких дней подписал с турками мир, совершенно не учтя при этом некоторых важных требований Петербурга: уж очень торопился, а то вдруг все лавры достанутся Чичагову!..
И прибывшему через три дня Чичагову пришлось с огромным трудом исправлять то, что еще можно было исправить, а Кутузову - писать при дворе унизительные объяснительные записки. (Возненавидев после этой истории Чичагова, Кутузов потом крупно подставит его в операции на Березине… Возможно, была и еще одна причина у Кутузова ненавидеть Чичагова. О ней откровенно поведал Денис Давыдов, который писал, что Кутузов «ненавидел Чичагова за то, что адмирал обнаружил злоупотребления князя во время командования Молдавской армией». Впрочем, о том, что Кутузов нечист на руку, знали многие в тогдашней армии.)
Разумеется, такого «полководца» Александр отставил, немедленно отправив с глаз долой, каковому обстоятельству Кутузов был только рад. Почему же Александр вновь назначил эту нелепую фигуру на командование русскими войсками? Ответ известен: русское общество было недовольно тем, что «немец» Барклай отступает без боя. Дворянство возмущалось, требуя замены руководства, а Кутузов, в силу лет, был уже в чинах. Фамилия, опять же, на «ов» кончается…
Дворянство было недовольно континентальной блокадой и Тильзитским миром… Дворянство периодически напоминало царю о печальной участи его папаши… Дворянство требовало сменить «немца» на Кутузова… Царь Александр сделал все, что они от него требовали, и заявил, что он «умывает руки».
Так судьбы России стал решать толстый, обрюзгший, бесталанный старик, рабочий день которого складывался следующим образом: он поздно вставал, после обеда три часа спал, а потом, чтобы прийти в себя после сна, ему нужно было еще два часа. На заседаниях он тоже засыпал. И даже во время Бородинской битвы войсками не командовал.
Кстати, а почему битва была Бородинской? В смысле, почему эту бесполезную бойню дали именно под деревней Бородино?.. В этом опять-таки виноват мелочно-завистливый характер Кутузова.
И Барклай, и Кутузов понимали, что гроссмейстера Наполеона им не обыграть. Понимали они также, что сдать страну без боя им никто не позволит. Значит, нужно было в ритуальной битве бросить на заклание несколько десятков тысяч солдат, чтобы изобразить бурную деятельность. Еще до приезда Кутузова Барклай нашел очень неплохую позицию у Царева-Займища. Но прибывший на смену Барклаю Кутузов сообразил, что если вдруг ход сражения на этой позиции сложится для русских войск удачно, слава может достаться не ему, а выбравшему позицию Барклаю. И фельдмаршал тут же решает оставить сильную позицию и отступать дальше. Насколько это все-таки в натуре Кутузова!..
Но, может быть, Кутузову удалось найти не менее хорошую позицию под Бородином? Багратион в письмах Растопчину писал об этом так: «Всё выбираем места, и всё хуже находим».
Ему вторит Барклай: «Я поехал вперед, чтобы провести рекогносцировку позиций от Гжатска до Можайска. В представленном мною князю Кутузову донесении я не говорил о Бородино, как о выгодной позиции, но полковник Толь… избрал ее для сражения. Служа продолжительное время по квартирмейстерской части, он приобрел тот навык, который эта служба дает всякому мало-мальски интеллигентному офицеру, чтобы руководить движением нескольких колонн, но она не дает ни надлежащей опытности, ни правильного взгляда относительно выбора позиции и ведения боя…»
Забавно, но до сих пор в России находятся люди, которые считают бородинский разгром нашей армии славной победой русского оружия. Интересно, с чего бы?.. Отступающая армия закрепляется на неудачных позициях, с которых ее выбивают. После чего армия продолжает отступление, а противник захватывает столицу. Где тут победа русского оружия, откройте мне глаза? Неужели она только в том и состоит, что армия после долгого и кровопролитного боя, лишившись трети личного состава и почти трех десятков генералов, отступила организованно, а не бежала в панике, преследуемая противником? Тогда любое отступление нашей армии рекомендую считать великой победой. А можно пойти дальше и считать славными победами русского оружия все большие окружения, сдачи городов и крупные потери.
Любопытно, что к моменту Бородинской битвы у Наполеона осталось меньше войск и артиллерии, чем у Кутузова. Кутузов под Бородином имел 160 тысяч человек, а Наполеон 130. Куда же делась полумиллионная наполеоновская орда? Огромные размеры страны вынуждали Наполеона оставлять в завоеванных пунктах гарнизоны, обеспечивать растянутые коммуникации. При этом Наполеон под Бородином наступал, то есть должен был иметь, по всем законам тактики, больше народу, а не меньше. Но он все равно выиграл. Причем выиграл, даже не вводя в бой резервы - гвардию.
А русские? Наши солдаты сражались храбро, а вот что касается руководства, то командиры действовали неорганизованно, вразнобой, порой не докладывая о перемещениях своих корпусов наверх. Да и кому было докладывать, если Кутузов от ведения боя устранился, понимая, что губит людей только для проформы. Как писал потом Раевский: «Нами никто не командовал».
Но особенно отличились при Бородине казаки. Кутузов в рапорте Александру эвфемистически сообщал, что «казаки… не действовали». А не действовали они по одной простой причине - их командир атаман Платов нажрался так, что всю битву провалялся мертвецки пьяным. Даже Кутузов, который и сам не отличался особым рвением в службе, покачал головой и сказал, что впервые в жизни «видит полного генерала без чувств пьяного». Зато в другом Платов со своими казаками сильно преуспел: в грабежах мирного русского населения.
Короче говоря, в результате в Бородинском побоище обороняющийся Кутузов потерял 53 тысячи человек, а наступающий Наполеон - 35 тысяч…
Но Кутузову, в отличие от политрука Панфилова, было куда отступать: позади Москва!..
А ведь Москву можно было спасти!.. Или, по меньшей мере, попытаться сделать это. У офицеров Кутузовского штаба такие предложения были. Когда перед бессмысленной Бородинской битвой обсуждали, куда отступать после битвы, некоторые предлагали повернуть к Калуге, чтобы попытаться увлечь за собой Наполеона, который, возможно, пожелает довершить разгром русской армии и пойдет за ней. И тем самым Москва будет спасена. Однако вечно сонный Кутузов равнодушно махнул рукой: «Пусть идет на Москву». И это при том, что ранее сам же Кутузов с великим пафосом толкал следующие спичи: «Потеря Москвы - потеря России»!
Сдать-то он Москву сдал, но, чувствуя, что поступил нехорошо, только на третий день после сдачи города решился доложить об этом царю. Узнав о сдаче Москвы, Александр заплакал.
Это мы за двести лет привыкли к тому, что Москву сдали, а тогда отношение к действиям фельдмаршала было совершенно иным. Его офицеры были шокированы таким решением. Доходило даже до прямого неповиновения высших офицеров приказам «предателя». А царь Александр писал Кутузову: «Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы». Перепуганный неудовольствием императора, Кутузов тут же свалил всю вину за оставление Москвы на Барклая де Толли, написав государю, что это-де политика прежнего руководства армией привела к столь печальному итогу.
Преступная низость Кутузова дошла до того, что он не постеснялся даже перехватывать личные письма Барклая де Толли своей семье. О чем возмущенный и оклеветанный Барклай писал жене: «Я не понимаю, что это значит, что тебе не отдали письма, которое я тебе написал вечером после сражения и отправил с тем же фельдъегерем, который вез письмо Кутузова к его жене. Я не понимаю, как можно задерживать семейные письма. Это гнусности, которые следует прибавить ко многим другим, какие делаются». (Последующие письма Барклай передавал уже через адъютанта генерала Вильсона, и они прекрасно доходили.)
После оставления Москвы Ростопчин писал Александру: «Князя Кутузова больше нет - никто его не видит, он все лежит и много спит. Солдат презирает и ненавидит его. Он ни на что не решается. Молоденькая девочка, одетая казаком, много занимает его. Довод у него тот, что надо сберегать армию, но если она должна все отступать, то он скоро ее лишится».
Кстати, Беннигсен считал (и писал об этом царю), что Москву можно было попробовать спасти, да только нерешительный Кутузов воевать не хочет (что было правдой, в чем мы далее убедимся). И не только Беннигсен, Вильсон и Ростопчин писали царю жалобы на бездействие Кутузова. Все, кто мог, хором забрасывали Александра письмами с описанием творимых Кутузовым глупостей и мольбами снять его с командования армией.
Отношение тогдашней офицерской России к «заслугам» и самой личности «полководца» Кутузова лучше всего демонстрирует следующий эпизод. Когда после смерти фельдмаршала его дочери обратились к правительству за материальной помощью, Аракчеев решительно отказал им. Ему неприятно было даже вспоминать о жирном одноглазом сатире.
Натура Кутузова ни для кого не составлял секрета и в Европе. Вот как забавно характеризует русского фельдмаршала французский граф де Сегюр: «Он обладал мстительным, малоподвижным характером и в особенности хитростью - это был характер татарина!»
Вот еще один удивительный случай того, как славно помогал фельдмаршал русской армии бить французов.
Русская армия, затаившаяся южнее Москвы, внимательно приглядывала за южной «оконечностью» армии Наполеона, а точнее говоря, за кавалерийским корпусом Мюрата. Беннигсену, Ермолову и протрезвевшему после Бородина Платову не терпелось нанести расслабившемуся Мюрату поражение. Это можно было сделать легко. Но Кутузов, как мы знаем, воевать не хотел. Его целью было, как он сам говорил, выстроить «золотой мост», по которому и проводить Наполеона из России.
Но весь офицерский корпус, стыдившийся оставления столицы без боя, настаивал на бое, и Кутузов поддался нажиму. Однако сам он в своей обычной манере от битвы сначала устранился, а потом… всячески мешал победе русских войск. И даже полностью ликвидировал все плоды этой победы, приказав отступить на старые позиции! В это сложно поверить, но именно так все и было.
18 октября под деревней Тарутино Беннигсен, который командовал русскими, напал на Мюрата. Французы организованным порядком отступили. Чтобы довершить разгром и сделать их отход беспорядочным, Беннигсену не хватало людей, и он попросил Кутузова прислать помощь. Вот тут-то Кутузов и показал себя во всей красе! Он отказал в подкреплении, выслать которое ему ничего не стоило. Кутузов не только не помог Беннигсену сражаться и победить, но и запретил стоящему на левом фланге Милорадовичу помогать Беннигсену. И это опять-таки в натуре Кутузова: а вдруг Беннигсен и вправду победит? Тогда вся слава достанется ему! А это для Кутузова - как ножом по сердцу.
Русские все-таки вытеснили Мюрата и даже захватили 36 пушек, но после боя Кутузов отдал приказ… вернуться на старые позиции! Взбешенный Беннигсен писал жене: «Я не могу опомниться! Какие могли бы быть последствия этого прекрасного, блестящего дня, если бы я получил поддержку… Тут, на глазах всей армии, Кутузов запрещает отправить даже одного человека мне на помощь, это его слова. Генерал Милорадович, командовавший левым крылом, горел желанием приблизиться, чтобы помочь мне, - Кутузов ему запрещает… Можешь себе представить, на каком расстоянии от поля битвы находился наш старик! Его трусость уже превосходит позволительные для трусов размеры, он уже при Бородине дал наибольшее тому доказательство, поэтому и покрыл себя презрением и стал смешным в глазах всей армии. Представляешь ли ты себе мое положение, что мне нужно с ним ссориться всякий раз, когда дело идет о том, чтобы сделать один шаг против неприятеля, и нужно выслушивать грубости от этого человека!»
Проблемы русской армии начались еще до сильных морозов. Свидетельствует гвардейский офицер Чичерин: «Меня очень тревожит тяжелое положение нашей армии: гвардия уже двенадцать дней, а вся армия целый месяц не получает хлеба».
Почему страдали наполеоновские войска еще можно понять - люди в чужой стране, растянутые коммуникации и проч. Но почему Кутузов не мог наладить снабжения российской армии в России?!. Где нет враждебного окружения, нет растянутых коммуникаций и вообще все свое… А вот талант такой надо иметь! До того порой доходило, что русская армия питалась… французскими запасами, сделанными тыловиками Наполеона. О чем свидетельствует тот же Чичерин: «…захватываем у неприятеля склады, полные сухарями».
Наполеон, конечно, гений, спору нет, но факты требуют признать, что ему изо всех сил помогал Кутузов. Вместо того чтобы наседать на противника с тыла, Кутузов… остановил свою армию и несколько дней вообще не двигался с места. Он вывел из игры свои силы, чтобы его давний ненавистник Чичагов остался один на один против Наполеона. При этом Кутузов постоянно слал Чичагову обманные послания, помеченные задним числом, в которых сообщал, что его войска сели на хвост противника. Давай, Чичагов, действуй!.. Введенный в заблуждение Чичагов ругался на курьеров, которые поздно доставляют приказы, которые уже невозможно выполнить. А на самом деле Кутузов врал и все это время не преследовал противника, а оставался в 130 километрах от Березины.
Любопытно, что даже привыкший к выкрутасам Кутузова генерал Вильсон всерьез не верил, что в такой ситуации Наполеон избежит окружения. Хотя опасения такие высказывал: «Бонапарт навряд ли ускользнет от нас, хотя фортуна и благоприятствует ему, особливо тем, что нашей сильной и доблестной армией предводительствует бездарнейший из вождей, и это лишь самые умеренные слова, какие я только могу найти, дабы хоть как-то выразить всеобщее о нем мнение».
Ну а после того, как Наполеон обыграл маневром введенного в заблуждение Чичагова и ускользнул, Кутузов тут же написал на Чичагова донос царю, обвинив адмирала в том, что по своей бездарности он упустил Наполеона. И еще долгое время отношение общественного мнения России к Чичагову было издевательским. Его звали «спасителем Наполеона», хотя истинным спасителем Бонапарта был Кутузов - русский полководец, обманывавший русские войска и своих коллег. И свидетели этих событий (Ермолов, Левенштерн, Норов, Давыдов) однозначно возлагают вину за провал этой операции на Кутузова.
Вина Кутузова не была новостью и для Александра. Для него вообще ни один промах Кутузова не остался незамеченным. В отчаянии от перманентных неудач и катастроф он писал фельдмаршалу: «С крайним сетованием, вижу я, что надежда изгладить общую скорбь о потере Москвы пресечением врагу возвратного пути совершенно исчезла. Непонятное бездействие ваше после счастливого сражения перед Тарутином, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало, и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малым Ярославцем уничтожили все преимущества положения вашего, ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении».
И мотивы позорного, чтобы не сказать предательского поведения Кутузова на Березине читались Александром совершенно ясно. Он понимал «стратегический замысел» фельдмаршала - тот хочет направить удар наполеоновской армии на Чичагова и Витгенштейна. Пусть Наполеон разобьет их, а Кутузов даже не пошевелится, чтобы помочь своим! Тарле, готовый облизывать Кутузова, про этот эпизод пишет следующим образом: «Когда ударил решительный час, когда очередной акт великой всемирно-исторической драмы начал разыгрываться на берегах Березины, Кутузов поступил именно так, как того боялся Александр…»
Кутузов поступил так, несмотря на недвусмысленное предупреждение царя: «…напоминаю вам, что все несчастья, от сего (предательского поведения Кутузова. - А. Н.) проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности». Какие несчастья имеет в виду царь? Об этом одинаково пишут такие стоящие на разных позициях историки, как Тарле и Понасенков.
Тарле: «Этим… несчастием, происшедшим оттого, что Наполеон ушел из России, оказались впоследствии и весь 1813 год, более кровавый, чем 1812, и 1814, и 1815 годы».
Понасенков: «Провалив операцию, Кутузов обрек русскую армию на новые жертвы в заграничных походах 1813-1814 годов».
Последний исследователь ссылается на слова того же Вильсона: «Ежели Наполеон достигнет Немана с нерассеянными корпусами, с теми подкреплениями, которые он соберет по дороге или получит из Германии, то весьма трудно будет вытеснить его из польских провинций. Вся кровь, там пролитая, все затруднения, которые России придется испытать, падут на голову фельдмаршала Кутузова».
Обратите внимание, Александр и его английский советник не просто хотят освободить отечество от оккупанта, а продолжить ту захватническую линию, которую они начали готовить еще в 1811 году - им непременно нужно вторгнуться в Польшу и Европу!..
Но, прекрасно все понимая про Кутузова, Александр ничего поделать с ним не мог, руки его были связаны. Вот как он объяснял свою скованность Вильсону: «Я знаю, что фельдмаршал не сделал ничего, что он должен был сделать… Все его успехи были навязаны ему. Он разыграл некоторые из своих прежних турецких штучек, но дворянство поддерживает его и настаивает на том, что он первенствует в национальной славе этой войны. Через полчаса я поэтому должен дать этому человеку орден Георгия первой степени… Но я не буду просить вас присутствовать при этом, я бы чувствовал себя слишком униженным, если бы вы при этом находились. Однако у меня нет выбора, я должен подчиниться повелительной необходимости. Во всяком случае, я уже не покину вновь мою армию, и поэтому уже не будет дано возможности к продолжению дурного управления фельдмаршала».
Не пробуй угадывать - тогда ты не получишь удовольствия. Просто ответь в соответствии с той уверенностью, которая у тебя есть на данный момент - ну как бы ты ответил случайному человеку. Выбери вариант, который ближе всего к твоим представлениям (если ты читал Никонова "Наполеон", то поставь галочку, которая соответствовала твоим убеждением до прочтения этой книги - чтобы не портить статистику)
Poll Кутузов
А теперь - после того, как ты поставил галочку, прочитай под катом цитату из вышеупомянутой книги Никонова...
и сделай дополнительные выводы о степени промытости мозга у почти любого русского человека - спасибо школе и пропаганде.
.........................................
Славе Кутузова и орденам Кутузова мы обязаны товарищу Сталину. Желая оправдать катастрофический разгром 1941 года, он ухватился за лежащую на поверхности историческую аналогию и велел придворным историкам, включая Тарле, выдумать «хорошо подготовленное контрнаступление» Кутузова. Которого не было. Да и быть не могло. Кутузов знал, что Наполеона ему никогда не победить. Наполеон уйдет из России только тогда, когда сам этого захочет. Так оно и вышло. Наполеон не проиграл в России ни одной крупной битвы и ушел тогда, когда принял решение уйти.
Кутузов же - к тому времени старый, обрюзгший педофил - был известен в русской армии как ленивый, подлый и льстивый интриган. Насчет педофилии это не шутка. Кутузов действительно предпочитал молоденьких 14-16-летних девочек, которых пользовал на всякой войне. И насчет льстивости тоже правда. Он всегда поддакивал царю, страшась ему противоречить. Эта угодливая манера поведения даже у Александра вызывала брезгливость и негодование. Кутузова он не любил, говоря: «Этот человек ни разу не возразил мне».
Воспоминания русских военных рисуют исчерпывающую картину личности фельдмаршала Кутузова.
Генерал Маевский: «Получив на подпись 20 бумаг, фельдмаршал утомился на десяти подписях».
Английский генерал Вильсон рассказывает об ужасном обеспечении русской армии, которое Кутузову так и не удалось организовать нормальным образом: «Армия была весь нынешний день без пищи, и я боюсь, что то же самое случится и завтра, потому что фуры с провизией оставлены в весьма дальнем расстоянии, но войска переносят всякую нужду с удивительным мужеством. Как жалко, что они имеют такого начальника…»
Тот же Вильсон в таких выражениях докладывал царю Александру о позорном поведении Кутузова под Малоярославцем: «Офицеры и войска вашего величества сражаются со всевозможной неустрашимостью, но я считаю своим долгом с прискорбием объявить, что они достойны иметь и имеют нужду в более искусном предводителе».
Генерал Ланжерон: «Кутузов, будучи очень умным, был в то же время страшно слабохарактерный и соединял в себе ловкость, хитрость и действительные таланты с поразительной безнравственностью… его жестокость, грубость, когда он горячился или имел дело с людьми, которых нечего бояться, и в то же время его угодливость, доходящая до раболепства по отношению к высокостоящим, непреодолимая лень, простирающаяся на все, апатия, эгоизм и неделикатное отношение в денежных делах составляли противоположные стороны этого человека. Сам он не только никогда не производил рекогносцировки местности и неприятельской позиции, но даже не осматривал стоянку своих войск. Я помню, как он, пробыв как-то около четырех месяцев в лагере, ничего не знал, кроме своей палатки».
Генерал Муравьев: «Кутузов мало показывался, много спал и ничем не занимался».
Багратион: «Кутузов имеет особенный дар драться неудачно».
Раевский: «Переменив Барклая, который был не великий полководец, мы и здесь потеряли».
Милорадович называл Кутузова «низким царедворцем», а генерал Дохтуров - «отвратительным интриганом».
Снова Ланжерон: «Его лень простиралась и на кабинетные дела, для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо. Его помощники, адъютанты и секретари делали из него все, что угодно… он не ставил себе в труд проверять их работу, а тем более поправлять их. Он подписывал все, что ему давали, только бы поскорее освободиться от дел, которым он и так-то отдавал всего несколько минут в день».
Одна из самых неприятных черт Кутузова - подлость. Ради малейшей своей выгоды он мог по-крупному подставить человека, да и свою страну. Так, например, он подставил адмирала Чичагова, о чем мы еще поговорим. Чичагова Кутузов невзлюбил, видимо, со времен турецкой войны. Так вышло, что в мае 1811 года Кутузов оказался командующим российскими войсками: прежний командующий умер, и командиром оказался Кутузов - как старший по званию. На его плечи легла задача по скорейшему заключению мира с уже практически разгромленной Турцией. Поскольку надвигалась война с Наполеоном, России был очень нужен этот мир на юге, чтобы сконцентрировать все силы против объединенной Европы.
Однако Михайло Илларионович мир заключать вовсе не торопился, своим промедлением невероятно раздражая Петербург. Чего же он медлил? А он просто боялся, что после заключения мира его направят воевать против Наполеона! В апреле 1812 года Кутузов писал жене: «Ежели… сделаю мир, то боюсь, допустят ли меня до Санкт-Петербурга. Впрочем, кажется, при армии мне делать нечего. Места, слава богу, заняты достойными людьми». Себя, как видите, Кутузов к таковым не причислял. Он был обыкновенной посредственностью с талантами, более подходящими для дворцовых интриг и лизания вышестоящих задниц. И об этом тогда знали все, потому что Кутузов еще не был назначен Сталиным великим полководцем.
Чем же занимался Кутузов в южной армии вместо того, чтобы заключать мир с Турцией и спасать местное население от бесчинств русских солдат? Трахался с 14-летней девочкой из местных.
Генерал Ланжерон: «Кутузов ужасно легко подчинялся женскому влиянию, и женщины, какие бы они ни были, господствовали над ним самым неограниченным образом. Это влияние женщин на толстого, одноглазого старика было смешно в обществе, но в то же время и опасно, если страдающий такой слабостью назначался во главе войск. Он ничего не скрывал от своих повелительниц и ни в чем им не отказывал…
Первым делом Кутузова по приезде в Бухарест было отыскать себе владычицу. Его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку… к несчастью, этот ребенок скоро начал иметь большое влияние и пользовался им.
Когда 64-летний старик - одноглазый, толстый, уродливый - не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех-четырех женщин, хвастаясь этим богатством, это достойно или отвращения, или сожаления, но когда последнее из этих созданий управляет им совершенно, руководит всеми его действиями, дурно на него влияет, раздает места, тут уже отвращение уступает место негодованию».
(Здесь для сравнения заметим, что женщины никогда не влияли на решения Наполеона. Как мы знаем, Наполеон очень любил Жозефину. Но строго-настрого запретил ей лезть в государственные дела или хлопотать за кого-либо. Одна из примечательных фраз Бонапарта: «Видно, он совсем никчемный человек, если за него просит моя жена».)
Короче говоря, доведенный бездействием Кутузова до бешенства, Александр снимает его с поста командующего южной армией и высылает ему на смену адмирала Чичагова, талантливого человека, который в сухопутной войне понимал не менее, чем в морской. Объясняя эту скандальную отставку, Александр писал: «Мир с Турцией не продвигается; неистовства наших войск в Молдавии и Валахии раздражили жителей; ко всему этому добавляются беспечность и интрига. Кроме того, я не думаю, что нынешний главнокомандующий, виновник этих бедствий, был способен получить результаты…»
Узнав, что ему на смену едет Чичагов, Кутузов засуетился и в течение нескольких дней подписал с турками мир, совершенно не учтя при этом некоторых важных требований Петербурга: уж очень торопился, а то вдруг все лавры достанутся Чичагову!..
И прибывшему через три дня Чичагову пришлось с огромным трудом исправлять то, что еще можно было исправить, а Кутузову - писать при дворе унизительные объяснительные записки. (Возненавидев после этой истории Чичагова, Кутузов потом крупно подставит его в операции на Березине… Возможно, была и еще одна причина у Кутузова ненавидеть Чичагова. О ней откровенно поведал Денис Давыдов, который писал, что Кутузов «ненавидел Чичагова за то, что адмирал обнаружил злоупотребления князя во время командования Молдавской армией». Впрочем, о том, что Кутузов нечист на руку, знали многие в тогдашней армии.)
Разумеется, такого «полководца» Александр отставил, немедленно отправив с глаз долой, каковому обстоятельству Кутузов был только рад. Почему же Александр вновь назначил эту нелепую фигуру на командование русскими войсками? Ответ известен: русское общество было недовольно тем, что «немец» Барклай отступает без боя. Дворянство возмущалось, требуя замены руководства, а Кутузов, в силу лет, был уже в чинах. Фамилия, опять же, на «ов» кончается…
Дворянство было недовольно континентальной блокадой и Тильзитским миром… Дворянство периодически напоминало царю о печальной участи его папаши… Дворянство требовало сменить «немца» на Кутузова… Царь Александр сделал все, что они от него требовали, и заявил, что он «умывает руки».
Так судьбы России стал решать толстый, обрюзгший, бесталанный старик, рабочий день которого складывался следующим образом: он поздно вставал, после обеда три часа спал, а потом, чтобы прийти в себя после сна, ему нужно было еще два часа. На заседаниях он тоже засыпал. И даже во время Бородинской битвы войсками не командовал.
Кстати, а почему битва была Бородинской? В смысле, почему эту бесполезную бойню дали именно под деревней Бородино?.. В этом опять-таки виноват мелочно-завистливый характер Кутузова.
И Барклай, и Кутузов понимали, что гроссмейстера Наполеона им не обыграть. Понимали они также, что сдать страну без боя им никто не позволит. Значит, нужно было в ритуальной битве бросить на заклание несколько десятков тысяч солдат, чтобы изобразить бурную деятельность. Еще до приезда Кутузова Барклай нашел очень неплохую позицию у Царева-Займища. Но прибывший на смену Барклаю Кутузов сообразил, что если вдруг ход сражения на этой позиции сложится для русских войск удачно, слава может достаться не ему, а выбравшему позицию Барклаю. И фельдмаршал тут же решает оставить сильную позицию и отступать дальше. Насколько это все-таки в натуре Кутузова!..
Но, может быть, Кутузову удалось найти не менее хорошую позицию под Бородином? Багратион в письмах Растопчину писал об этом так: «Всё выбираем места, и всё хуже находим».
Ему вторит Барклай: «Я поехал вперед, чтобы провести рекогносцировку позиций от Гжатска до Можайска. В представленном мною князю Кутузову донесении я не говорил о Бородино, как о выгодной позиции, но полковник Толь… избрал ее для сражения. Служа продолжительное время по квартирмейстерской части, он приобрел тот навык, который эта служба дает всякому мало-мальски интеллигентному офицеру, чтобы руководить движением нескольких колонн, но она не дает ни надлежащей опытности, ни правильного взгляда относительно выбора позиции и ведения боя…»
Забавно, но до сих пор в России находятся люди, которые считают бородинский разгром нашей армии славной победой русского оружия. Интересно, с чего бы?.. Отступающая армия закрепляется на неудачных позициях, с которых ее выбивают. После чего армия продолжает отступление, а противник захватывает столицу. Где тут победа русского оружия, откройте мне глаза? Неужели она только в том и состоит, что армия после долгого и кровопролитного боя, лишившись трети личного состава и почти трех десятков генералов, отступила организованно, а не бежала в панике, преследуемая противником? Тогда любое отступление нашей армии рекомендую считать великой победой. А можно пойти дальше и считать славными победами русского оружия все большие окружения, сдачи городов и крупные потери.
Любопытно, что к моменту Бородинской битвы у Наполеона осталось меньше войск и артиллерии, чем у Кутузова. Кутузов под Бородином имел 160 тысяч человек, а Наполеон 130. Куда же делась полумиллионная наполеоновская орда? Огромные размеры страны вынуждали Наполеона оставлять в завоеванных пунктах гарнизоны, обеспечивать растянутые коммуникации. При этом Наполеон под Бородином наступал, то есть должен был иметь, по всем законам тактики, больше народу, а не меньше. Но он все равно выиграл. Причем выиграл, даже не вводя в бой резервы - гвардию.
А русские? Наши солдаты сражались храбро, а вот что касается руководства, то командиры действовали неорганизованно, вразнобой, порой не докладывая о перемещениях своих корпусов наверх. Да и кому было докладывать, если Кутузов от ведения боя устранился, понимая, что губит людей только для проформы. Как писал потом Раевский: «Нами никто не командовал».
Но особенно отличились при Бородине казаки. Кутузов в рапорте Александру эвфемистически сообщал, что «казаки… не действовали». А не действовали они по одной простой причине - их командир атаман Платов нажрался так, что всю битву провалялся мертвецки пьяным. Даже Кутузов, который и сам не отличался особым рвением в службе, покачал головой и сказал, что впервые в жизни «видит полного генерала без чувств пьяного». Зато в другом Платов со своими казаками сильно преуспел: в грабежах мирного русского населения.
Короче говоря, в результате в Бородинском побоище обороняющийся Кутузов потерял 53 тысячи человек, а наступающий Наполеон - 35 тысяч…
Но Кутузову, в отличие от политрука Панфилова, было куда отступать: позади Москва!..
А ведь Москву можно было спасти!.. Или, по меньшей мере, попытаться сделать это. У офицеров Кутузовского штаба такие предложения были. Когда перед бессмысленной Бородинской битвой обсуждали, куда отступать после битвы, некоторые предлагали повернуть к Калуге, чтобы попытаться увлечь за собой Наполеона, который, возможно, пожелает довершить разгром русской армии и пойдет за ней. И тем самым Москва будет спасена. Однако вечно сонный Кутузов равнодушно махнул рукой: «Пусть идет на Москву». И это при том, что ранее сам же Кутузов с великим пафосом толкал следующие спичи: «Потеря Москвы - потеря России»!
Сдать-то он Москву сдал, но, чувствуя, что поступил нехорошо, только на третий день после сдачи города решился доложить об этом царю. Узнав о сдаче Москвы, Александр заплакал.
Это мы за двести лет привыкли к тому, что Москву сдали, а тогда отношение к действиям фельдмаршала было совершенно иным. Его офицеры были шокированы таким решением. Доходило даже до прямого неповиновения высших офицеров приказам «предателя». А царь Александр писал Кутузову: «Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы». Перепуганный неудовольствием императора, Кутузов тут же свалил всю вину за оставление Москвы на Барклая де Толли, написав государю, что это-де политика прежнего руководства армией привела к столь печальному итогу.
Преступная низость Кутузова дошла до того, что он не постеснялся даже перехватывать личные письма Барклая де Толли своей семье. О чем возмущенный и оклеветанный Барклай писал жене: «Я не понимаю, что это значит, что тебе не отдали письма, которое я тебе написал вечером после сражения и отправил с тем же фельдъегерем, который вез письмо Кутузова к его жене. Я не понимаю, как можно задерживать семейные письма. Это гнусности, которые следует прибавить ко многим другим, какие делаются». (Последующие письма Барклай передавал уже через адъютанта генерала Вильсона, и они прекрасно доходили.)
После оставления Москвы Ростопчин писал Александру: «Князя Кутузова больше нет - никто его не видит, он все лежит и много спит. Солдат презирает и ненавидит его. Он ни на что не решается. Молоденькая девочка, одетая казаком, много занимает его. Довод у него тот, что надо сберегать армию, но если она должна все отступать, то он скоро ее лишится».
Кстати, Беннигсен считал (и писал об этом царю), что Москву можно было попробовать спасти, да только нерешительный Кутузов воевать не хочет (что было правдой, в чем мы далее убедимся). И не только Беннигсен, Вильсон и Ростопчин писали царю жалобы на бездействие Кутузова. Все, кто мог, хором забрасывали Александра письмами с описанием творимых Кутузовым глупостей и мольбами снять его с командования армией.
Отношение тогдашней офицерской России к «заслугам» и самой личности «полководца» Кутузова лучше всего демонстрирует следующий эпизод. Когда после смерти фельдмаршала его дочери обратились к правительству за материальной помощью, Аракчеев решительно отказал им. Ему неприятно было даже вспоминать о жирном одноглазом сатире.
Натура Кутузова ни для кого не составлял секрета и в Европе. Вот как забавно характеризует русского фельдмаршала французский граф де Сегюр: «Он обладал мстительным, малоподвижным характером и в особенности хитростью - это был характер татарина!»
Вот еще один удивительный случай того, как славно помогал фельдмаршал русской армии бить французов.
Русская армия, затаившаяся южнее Москвы, внимательно приглядывала за южной «оконечностью» армии Наполеона, а точнее говоря, за кавалерийским корпусом Мюрата. Беннигсену, Ермолову и протрезвевшему после Бородина Платову не терпелось нанести расслабившемуся Мюрату поражение. Это можно было сделать легко. Но Кутузов, как мы знаем, воевать не хотел. Его целью было, как он сам говорил, выстроить «золотой мост», по которому и проводить Наполеона из России.
Но весь офицерский корпус, стыдившийся оставления столицы без боя, настаивал на бое, и Кутузов поддался нажиму. Однако сам он в своей обычной манере от битвы сначала устранился, а потом… всячески мешал победе русских войск. И даже полностью ликвидировал все плоды этой победы, приказав отступить на старые позиции! В это сложно поверить, но именно так все и было.
18 октября под деревней Тарутино Беннигсен, который командовал русскими, напал на Мюрата. Французы организованным порядком отступили. Чтобы довершить разгром и сделать их отход беспорядочным, Беннигсену не хватало людей, и он попросил Кутузова прислать помощь. Вот тут-то Кутузов и показал себя во всей красе! Он отказал в подкреплении, выслать которое ему ничего не стоило. Кутузов не только не помог Беннигсену сражаться и победить, но и запретил стоящему на левом фланге Милорадовичу помогать Беннигсену. И это опять-таки в натуре Кутузова: а вдруг Беннигсен и вправду победит? Тогда вся слава достанется ему! А это для Кутузова - как ножом по сердцу.
Русские все-таки вытеснили Мюрата и даже захватили 36 пушек, но после боя Кутузов отдал приказ… вернуться на старые позиции! Взбешенный Беннигсен писал жене: «Я не могу опомниться! Какие могли бы быть последствия этого прекрасного, блестящего дня, если бы я получил поддержку… Тут, на глазах всей армии, Кутузов запрещает отправить даже одного человека мне на помощь, это его слова. Генерал Милорадович, командовавший левым крылом, горел желанием приблизиться, чтобы помочь мне, - Кутузов ему запрещает… Можешь себе представить, на каком расстоянии от поля битвы находился наш старик! Его трусость уже превосходит позволительные для трусов размеры, он уже при Бородине дал наибольшее тому доказательство, поэтому и покрыл себя презрением и стал смешным в глазах всей армии. Представляешь ли ты себе мое положение, что мне нужно с ним ссориться всякий раз, когда дело идет о том, чтобы сделать один шаг против неприятеля, и нужно выслушивать грубости от этого человека!»
Проблемы русской армии начались еще до сильных морозов. Свидетельствует гвардейский офицер Чичерин: «Меня очень тревожит тяжелое положение нашей армии: гвардия уже двенадцать дней, а вся армия целый месяц не получает хлеба».
Почему страдали наполеоновские войска еще можно понять - люди в чужой стране, растянутые коммуникации и проч. Но почему Кутузов не мог наладить снабжения российской армии в России?!. Где нет враждебного окружения, нет растянутых коммуникаций и вообще все свое… А вот талант такой надо иметь! До того порой доходило, что русская армия питалась… французскими запасами, сделанными тыловиками Наполеона. О чем свидетельствует тот же Чичерин: «…захватываем у неприятеля склады, полные сухарями».
Наполеон, конечно, гений, спору нет, но факты требуют признать, что ему изо всех сил помогал Кутузов. Вместо того чтобы наседать на противника с тыла, Кутузов… остановил свою армию и несколько дней вообще не двигался с места. Он вывел из игры свои силы, чтобы его давний ненавистник Чичагов остался один на один против Наполеона. При этом Кутузов постоянно слал Чичагову обманные послания, помеченные задним числом, в которых сообщал, что его войска сели на хвост противника. Давай, Чичагов, действуй!.. Введенный в заблуждение Чичагов ругался на курьеров, которые поздно доставляют приказы, которые уже невозможно выполнить. А на самом деле Кутузов врал и все это время не преследовал противника, а оставался в 130 километрах от Березины.
Любопытно, что даже привыкший к выкрутасам Кутузова генерал Вильсон всерьез не верил, что в такой ситуации Наполеон избежит окружения. Хотя опасения такие высказывал: «Бонапарт навряд ли ускользнет от нас, хотя фортуна и благоприятствует ему, особливо тем, что нашей сильной и доблестной армией предводительствует бездарнейший из вождей, и это лишь самые умеренные слова, какие я только могу найти, дабы хоть как-то выразить всеобщее о нем мнение».
Ну а после того, как Наполеон обыграл маневром введенного в заблуждение Чичагова и ускользнул, Кутузов тут же написал на Чичагова донос царю, обвинив адмирала в том, что по своей бездарности он упустил Наполеона. И еще долгое время отношение общественного мнения России к Чичагову было издевательским. Его звали «спасителем Наполеона», хотя истинным спасителем Бонапарта был Кутузов - русский полководец, обманывавший русские войска и своих коллег. И свидетели этих событий (Ермолов, Левенштерн, Норов, Давыдов) однозначно возлагают вину за провал этой операции на Кутузова.
Вина Кутузова не была новостью и для Александра. Для него вообще ни один промах Кутузова не остался незамеченным. В отчаянии от перманентных неудач и катастроф он писал фельдмаршалу: «С крайним сетованием, вижу я, что надежда изгладить общую скорбь о потере Москвы пресечением врагу возвратного пути совершенно исчезла. Непонятное бездействие ваше после счастливого сражения перед Тарутином, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало, и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малым Ярославцем уничтожили все преимущества положения вашего, ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении».
И мотивы позорного, чтобы не сказать предательского поведения Кутузова на Березине читались Александром совершенно ясно. Он понимал «стратегический замысел» фельдмаршала - тот хочет направить удар наполеоновской армии на Чичагова и Витгенштейна. Пусть Наполеон разобьет их, а Кутузов даже не пошевелится, чтобы помочь своим! Тарле, готовый облизывать Кутузова, про этот эпизод пишет следующим образом: «Когда ударил решительный час, когда очередной акт великой всемирно-исторической драмы начал разыгрываться на берегах Березины, Кутузов поступил именно так, как того боялся Александр…»
Кутузов поступил так, несмотря на недвусмысленное предупреждение царя: «…напоминаю вам, что все несчастья, от сего (предательского поведения Кутузова. - А. Н.) проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности». Какие несчастья имеет в виду царь? Об этом одинаково пишут такие стоящие на разных позициях историки, как Тарле и Понасенков.
Тарле: «Этим… несчастием, происшедшим оттого, что Наполеон ушел из России, оказались впоследствии и весь 1813 год, более кровавый, чем 1812, и 1814, и 1815 годы».
Понасенков: «Провалив операцию, Кутузов обрек русскую армию на новые жертвы в заграничных походах 1813-1814 годов».
Последний исследователь ссылается на слова того же Вильсона: «Ежели Наполеон достигнет Немана с нерассеянными корпусами, с теми подкреплениями, которые он соберет по дороге или получит из Германии, то весьма трудно будет вытеснить его из польских провинций. Вся кровь, там пролитая, все затруднения, которые России придется испытать, падут на голову фельдмаршала Кутузова».
Обратите внимание, Александр и его английский советник не просто хотят освободить отечество от оккупанта, а продолжить ту захватническую линию, которую они начали готовить еще в 1811 году - им непременно нужно вторгнуться в Польшу и Европу!..
Но, прекрасно все понимая про Кутузова, Александр ничего поделать с ним не мог, руки его были связаны. Вот как он объяснял свою скованность Вильсону: «Я знаю, что фельдмаршал не сделал ничего, что он должен был сделать… Все его успехи были навязаны ему. Он разыграл некоторые из своих прежних турецких штучек, но дворянство поддерживает его и настаивает на том, что он первенствует в национальной славе этой войны. Через полчаса я поэтому должен дать этому человеку орден Георгия первой степени… Но я не буду просить вас присутствовать при этом, я бы чувствовал себя слишком униженным, если бы вы при этом находились. Однако у меня нет выбора, я должен подчиниться повелительной необходимости. Во всяком случае, я уже не покину вновь мою армию, и поэтому уже не будет дано возможности к продолжению дурного управления фельдмаршала».