Затем Адам пал... А зачем?
http://www.pravoslavie.ru/93234.html
Статья Петра Малкова
от 12 мая 2016 г.
«НЕ УПУСКАЯ СОБСТВЕННЫЙ ЛОГОС»
Преподобный Максим Исповедник о «логосах ипостасной особенности» и жизни будущего века.
Здесь сюжет, мимо которого я, конечно же, не смог пройти молча (хотя крепился целых три дня).
"...По определению преподобного Максима, «природная воля (θέλημα), или воление (θέλησις), - это способность стремления к тому, что соответствует природе, и поддержания всех способностей, сущностно природе присущих. Ибо сущность, природно охваченная волей, стремится быть, жить и двигаться соответственно чувству и уму, влекомая к полноте бытия, соответствующей ее природе».
Вместе с тем, в человеке, в его нынешнем состоянии падшести, также действует еще и искаженный модус природной воли - гномическая воля (θέλημα γνωμικόν), произволение (προαίρεσις). До грехопадения человек мог лишь природно волить в согласии с собственными естественными силами и стремлениями, тем самым двигаясь к осуществлению Божественного природного логоса-замысла о нашем естестве, о спасении, об обожении. Однако затем Адам пал грехом. И сам миг того первого людского отказа следовать Божественной воле стал для человека бунтом против богодарованного всем нам природного замысла-логоса, предпочтением противоестественного естественному. Ведь все богоустановленное - естественно. Гномическая же воля не естественна, она противоестественна. По слову преподобного Максима, «по имеющему [в нас] силу закону природы... преднамеренного выбора... нет (не существует. - П. М.)».
Итак, именно в грехопадении впервые и проявило себя личное ипостасное решение как индивидуалистический выбор между следованием Божественной воле и отказом от нее. Такая способность ипостасного решения-воления как выбора между лучшим и худшим, между верным и ложным, по сути - между добром и злом, отнюдь не была дана Богом человеку при творении, но могла существовать для него лишь в качестве потенциальной возможности: как право ложной свободы на богоборческий бунт. В момент же грехопадения такой выбор уже реально осуществился через эгоистическую самость Адама: Бог запретил, но я решил иначе... И отныне человек уже все время волит не только своей природной волей - в согласии с заложенными в него внутренними природными стремлениями, - но и сам лично, ипостасно избирает пути своей жизни, стремится к тем целям, которые индивидуалистически ставит перед собой. По определению преподобного Максима, такая реализуемая вследствие грехопадения ипостасная «гномическая воля (θέλημα γνωμικόν) есть самопроизвольное устремление и движение способности суждения к одному или к другому».
Путь христианской жизни предполагает следование верующего христианина в первую очередь именно природному логосному Божественному замыслу о человеке, а не собственной гномической эгоистической воле. Однако в том случае, если христианином делается верный житейский выбор, осуществляемый им в согласии с его природой, в согласии с естественным для него, то даже и избирающая воля (иначе - произволение) может иметь для нас свое положительное значение, сыграть положительную роль в деле нашего спасения. Как пишет преподобный Максим, «сохранение и соблюдение усыновления в Боге зависит от свободной воли (προαίρεσις) возрождаемых».
Вместе с тем, по преподобному Максиму, христианский подвижник, призываясь всякий раз избирать для себя в жизни естественное, согласное со своим природным логосом и природной волей, а значит - максимально нивелируя в себе эгоистический и потенциально всегда способный ошибаться ипостасный выбор, в то же время должен, в конце концов целиком предав себя воле Божией, совершенно и полностью уступить (и через это упразднить) Богу то, что по-прежнему действует в нас как неестественное, - само это наше самовластное произволение, эту гномическую ипостасную волю. Пока же еще такая воля в нас действует, мы не можем сделаться едины с Богом. Наша эгоистическая самость ипостасного выбора, гордого желания решать самому, по убеждению преподобного Максима, как раз и является той преградой, что мертвит нас, отделяя от животворной богопричастности. Ныне мы, лишенные, по сути, подлинной и совершенной связи с этим Источником жизни, остаемся духовно мертвы. Как пишет об этом Исповедник, комментируя слова апостола Павла: «Последний же враг истребится - смерть» (1 Кор. 15: 26), такое подлинное и реальное истребление в нас начала смерти произойдет только «тогда, когда мы всецело уступим Богу самовластное воление (το αύτεξούσιον θέλημα). Смертью же он [этот враг] зовется [апостолом] оттого, что жизнь - это Бог, а противоположное жизни по справедливости зовется смертью».
Тем самым, по преподобному Максиму, в состоянии святости у христианина должно сохраняться и оставаться активным лишь то, что в нем естественно, природно, - в том числе и наша природная воля".
***
Статья в целом понравилась. Главное, тема - насущная, и задача поставлена правильно: наметить "общий план жизни", обозначить цель "жизни по Богу", а не мусолить в миллионный раз какие-нибудь пустопорожние благоглупости про шуры-муры с боженькой.
Единственно, жалко, что в этом замечательном "плане" опять не нашлось места для пристального рассмотрения моего излюбленного вопроса - о том, почему так произошло, что Адаму случилось пасть и повредиться, а не устоять? Почему он двинулся в противоположную от своего логоса сторону, от "существующего" к "несуществующему"? Откуда в "богозданном естестве" взялось это "противо-", зачем оно в нас вмонтировано? Надо признать неудовлетворительным такой подход, когда постановка вопроса так запросто снимается с повестки тем утверждением, что Бог наделил нас этой возможностью, но при этом каким-то образом остался в стороне и совсем-совсем непричастным грехопадению. Приходится в сотый раз заметить, что уязвимость человека, возможность превратного пользования свободой... - это никак не вне компетенции всемогущего Творца.
Зачем предусмотрена эта опция? То есть, точнее, в чем смысл того, что попущено активизироваться самостным интенциям человека? Что за надобность в этой рисковой "способности суждения" и возможности "упустить собственное начало"? Какое, скажем так, этой "оптимальной модели устроения" просматривается оправдание? Нельзя допустить мысли, чтобы в этом не было премудрого Божьего умысла, что эти "случайность" и "спонтанность" не были изначала предусмотрены Замыслом (Предвечным Советом). Причем, разумеется, никакой авантюры. Это должно было быть предусмотрено непременно из благих побуждений и намерений, со всей ответственностью и ввиду невероятно ценной великой цели, ибо "Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым" (преп. Антоний Вел.). Ради этой цели Он сам, неизменный и благой, вочеловечивается...
Мне думается, что этими-то "проклятыми вопросами" Господь Бог как раз хочет навести нас на самое главное, что нам следует осознать в этой неразрешимой муке вопроса "зачем". - Не то является задачей, чтобы истерзаться нам виной за прародительское преступление и прийти через раскаяние в подчинение Владыке. И не то, чтобы свести дебит с кредитом в удовлетворение справедливости и ради восстановления баланса (как инде вещают отдельные слово-пастыри). И не то, чтобы быть нам пассивными зрителями грандиозного представления великого Художника. И не то, чтобы только наслаждаться блаженством в гармонии и покое... Нет. Это всё не то. Заповеданные нам любовь и смирение предполагают что-то большее. Они предполагают некое таинственное "ведение Бога", к которому уже всё прочее положительное и прекрасное прилагается, не являясь, конечно же, самоцелью.
"Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин. 17, 3).
Статья Петра Малкова
от 12 мая 2016 г.
«НЕ УПУСКАЯ СОБСТВЕННЫЙ ЛОГОС»
Преподобный Максим Исповедник о «логосах ипостасной особенности» и жизни будущего века.
Здесь сюжет, мимо которого я, конечно же, не смог пройти молча (хотя крепился целых три дня).
"...По определению преподобного Максима, «природная воля (θέλημα), или воление (θέλησις), - это способность стремления к тому, что соответствует природе, и поддержания всех способностей, сущностно природе присущих. Ибо сущность, природно охваченная волей, стремится быть, жить и двигаться соответственно чувству и уму, влекомая к полноте бытия, соответствующей ее природе».
Вместе с тем, в человеке, в его нынешнем состоянии падшести, также действует еще и искаженный модус природной воли - гномическая воля (θέλημα γνωμικόν), произволение (προαίρεσις). До грехопадения человек мог лишь природно волить в согласии с собственными естественными силами и стремлениями, тем самым двигаясь к осуществлению Божественного природного логоса-замысла о нашем естестве, о спасении, об обожении. Однако затем Адам пал грехом. И сам миг того первого людского отказа следовать Божественной воле стал для человека бунтом против богодарованного всем нам природного замысла-логоса, предпочтением противоестественного естественному. Ведь все богоустановленное - естественно. Гномическая же воля не естественна, она противоестественна. По слову преподобного Максима, «по имеющему [в нас] силу закону природы... преднамеренного выбора... нет (не существует. - П. М.)».
Итак, именно в грехопадении впервые и проявило себя личное ипостасное решение как индивидуалистический выбор между следованием Божественной воле и отказом от нее. Такая способность ипостасного решения-воления как выбора между лучшим и худшим, между верным и ложным, по сути - между добром и злом, отнюдь не была дана Богом человеку при творении, но могла существовать для него лишь в качестве потенциальной возможности: как право ложной свободы на богоборческий бунт. В момент же грехопадения такой выбор уже реально осуществился через эгоистическую самость Адама: Бог запретил, но я решил иначе... И отныне человек уже все время волит не только своей природной волей - в согласии с заложенными в него внутренними природными стремлениями, - но и сам лично, ипостасно избирает пути своей жизни, стремится к тем целям, которые индивидуалистически ставит перед собой. По определению преподобного Максима, такая реализуемая вследствие грехопадения ипостасная «гномическая воля (θέλημα γνωμικόν) есть самопроизвольное устремление и движение способности суждения к одному или к другому».
Путь христианской жизни предполагает следование верующего христианина в первую очередь именно природному логосному Божественному замыслу о человеке, а не собственной гномической эгоистической воле. Однако в том случае, если христианином делается верный житейский выбор, осуществляемый им в согласии с его природой, в согласии с естественным для него, то даже и избирающая воля (иначе - произволение) может иметь для нас свое положительное значение, сыграть положительную роль в деле нашего спасения. Как пишет преподобный Максим, «сохранение и соблюдение усыновления в Боге зависит от свободной воли (προαίρεσις) возрождаемых».
Вместе с тем, по преподобному Максиму, христианский подвижник, призываясь всякий раз избирать для себя в жизни естественное, согласное со своим природным логосом и природной волей, а значит - максимально нивелируя в себе эгоистический и потенциально всегда способный ошибаться ипостасный выбор, в то же время должен, в конце концов целиком предав себя воле Божией, совершенно и полностью уступить (и через это упразднить) Богу то, что по-прежнему действует в нас как неестественное, - само это наше самовластное произволение, эту гномическую ипостасную волю. Пока же еще такая воля в нас действует, мы не можем сделаться едины с Богом. Наша эгоистическая самость ипостасного выбора, гордого желания решать самому, по убеждению преподобного Максима, как раз и является той преградой, что мертвит нас, отделяя от животворной богопричастности. Ныне мы, лишенные, по сути, подлинной и совершенной связи с этим Источником жизни, остаемся духовно мертвы. Как пишет об этом Исповедник, комментируя слова апостола Павла: «Последний же враг истребится - смерть» (1 Кор. 15: 26), такое подлинное и реальное истребление в нас начала смерти произойдет только «тогда, когда мы всецело уступим Богу самовластное воление (το αύτεξούσιον θέλημα). Смертью же он [этот враг] зовется [апостолом] оттого, что жизнь - это Бог, а противоположное жизни по справедливости зовется смертью».
Тем самым, по преподобному Максиму, в состоянии святости у христианина должно сохраняться и оставаться активным лишь то, что в нем естественно, природно, - в том числе и наша природная воля".
***
Статья в целом понравилась. Главное, тема - насущная, и задача поставлена правильно: наметить "общий план жизни", обозначить цель "жизни по Богу", а не мусолить в миллионный раз какие-нибудь пустопорожние благоглупости про шуры-муры с боженькой.
Единственно, жалко, что в этом замечательном "плане" опять не нашлось места для пристального рассмотрения моего излюбленного вопроса - о том, почему так произошло, что Адаму случилось пасть и повредиться, а не устоять? Почему он двинулся в противоположную от своего логоса сторону, от "существующего" к "несуществующему"? Откуда в "богозданном естестве" взялось это "противо-", зачем оно в нас вмонтировано? Надо признать неудовлетворительным такой подход, когда постановка вопроса так запросто снимается с повестки тем утверждением, что Бог наделил нас этой возможностью, но при этом каким-то образом остался в стороне и совсем-совсем непричастным грехопадению. Приходится в сотый раз заметить, что уязвимость человека, возможность превратного пользования свободой... - это никак не вне компетенции всемогущего Творца.
Зачем предусмотрена эта опция? То есть, точнее, в чем смысл того, что попущено активизироваться самостным интенциям человека? Что за надобность в этой рисковой "способности суждения" и возможности "упустить собственное начало"? Какое, скажем так, этой "оптимальной модели устроения" просматривается оправдание? Нельзя допустить мысли, чтобы в этом не было премудрого Божьего умысла, что эти "случайность" и "спонтанность" не были изначала предусмотрены Замыслом (Предвечным Советом). Причем, разумеется, никакой авантюры. Это должно было быть предусмотрено непременно из благих побуждений и намерений, со всей ответственностью и ввиду невероятно ценной великой цели, ибо "Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым" (преп. Антоний Вел.). Ради этой цели Он сам, неизменный и благой, вочеловечивается...
Мне думается, что этими-то "проклятыми вопросами" Господь Бог как раз хочет навести нас на самое главное, что нам следует осознать в этой неразрешимой муке вопроса "зачем". - Не то является задачей, чтобы истерзаться нам виной за прародительское преступление и прийти через раскаяние в подчинение Владыке. И не то, чтобы свести дебит с кредитом в удовлетворение справедливости и ради восстановления баланса (как инде вещают отдельные слово-пастыри). И не то, чтобы быть нам пассивными зрителями грандиозного представления великого Художника. И не то, чтобы только наслаждаться блаженством в гармонии и покое... Нет. Это всё не то. Заповеданные нам любовь и смирение предполагают что-то большее. Они предполагают некое таинственное "ведение Бога", к которому уже всё прочее положительное и прекрасное прилагается, не являясь, конечно же, самоцелью.
"Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин. 17, 3).