Личное дело каждого
Лечить или не лечить. Оперировать или не оперировать. Вроде личное дело каждого.
Если бы не ответственность перед самыми близкими.
Особенно перед теми, которые еще не понимают.
В прошлое воскресенье я узнала, что у Юрки рак желудка.
У того, который самый крутой отечественный качок в моем зале. Который самый тянущий, толкающий и приседающий (был). Который по фамии П., так круто подходящей для крутого парня. Который на тему жратвы был абсолютно категоричен: жрань пусть жрут другие. Ему только самое качественное, самое с умом отборное, проанализированное и сбалансированное питание. Потому что себя надо любить.
Мы стали реже пересекаться, ибо я из-за работы стала фитнесисткой вечерней, а Юрка студенческую вечернюю столпотню не уважает. Работа у него (была) посменная, он мог себе позволить тренироваться утром; редкие привет-привет в транспорте или на районе, живем рядом. Потом пропал, но разве станешь с места в карьер беспокоиться?
А тут гуляли с отроком, наткнулись на юркино обширное семейство, только без Юрки.
- Где сюпруг,- спрашиваю.
И она мне шепотом, чтоб дети не слышали.
Что болеет.
Чем болеет.
И, оказывается, с февраля еще.
Почти год.
Ну да, химию прошел. Посадили такую здоровую до того печень, печалька. А оперироваться отказывается.
Тут я выпучила глаза.
- С февраля? С февраля отказывается?!!
Матперемат, блинскийблин! Скоренько поведала про свои "в пятницу деньги, в будущую среду стулья", что на носу операция. И как ему (так и передай) не аяяй! Да, Юрке страшно, да, шестичасовое вмешательство, да, желудок нафиг, но и без желудка живут люди. Иначе, но живут. Стомы, жидкое питание, или даже исключительно питание внутривенное, но живут. Подращивают, насколько отпущено, стайку детей, в экстренном темпе учат уму-разуму. И живут.
А Юрка решил, что это не жизнь. Ни качалки, ни работы, ни пожрать вкусно отобедать. Разве это жизнь?!!
Во вторник вечером, за день (за ночь) до моей больнички, я ехала с работы. И в автобусе - Юрка. Исхудавший, изможденный, заросший почти старик почти пятидесяти лет. Уж не качок, не косая уж сажень в плечах. С февраля-то месяца. Жена его Оксанка очень надеялась, что хоть я достучусь, что действовать надо. Юрка не послал, но дал понять, что пошли мы все. Сколько отпущено с неудаленными потрохами - все его. А больше ему и не надо.
А я думаю - надо. Ради трех совсем мелких детишек надо. И ради Оксанки.
P.S. Да, у меня есть другой знакомый, немец. Он живет без желудка. И без основной части кишок. Человек-конструктор. Не рак, у него имунная аномалия, собственный иммунитет пожирает внутренности. Его периодически вынимают с того света. Когда в последний совсем уже невынимательный период его чудом вынули - он вышел и женился. На нашей украинско-еврейской хрупкой женщинке, с которой делил радости и горести последних пятнадцати лет. Негоже помирать холостому потому что. Это было четыре года назад. И живет.
Если бы не ответственность перед самыми близкими.
Особенно перед теми, которые еще не понимают.
В прошлое воскресенье я узнала, что у Юрки рак желудка.
У того, который самый крутой отечественный качок в моем зале. Который самый тянущий, толкающий и приседающий (был). Который по фамии П., так круто подходящей для крутого парня. Который на тему жратвы был абсолютно категоричен: жрань пусть жрут другие. Ему только самое качественное, самое с умом отборное, проанализированное и сбалансированное питание. Потому что себя надо любить.
Мы стали реже пересекаться, ибо я из-за работы стала фитнесисткой вечерней, а Юрка студенческую вечернюю столпотню не уважает. Работа у него (была) посменная, он мог себе позволить тренироваться утром; редкие привет-привет в транспорте или на районе, живем рядом. Потом пропал, но разве станешь с места в карьер беспокоиться?
А тут гуляли с отроком, наткнулись на юркино обширное семейство, только без Юрки.
- Где сюпруг,- спрашиваю.
И она мне шепотом, чтоб дети не слышали.
Что болеет.
Чем болеет.
И, оказывается, с февраля еще.
Почти год.
Ну да, химию прошел. Посадили такую здоровую до того печень, печалька. А оперироваться отказывается.
Тут я выпучила глаза.
- С февраля? С февраля отказывается?!!
Матперемат, блинскийблин! Скоренько поведала про свои "в пятницу деньги, в будущую среду стулья", что на носу операция. И как ему (так и передай) не аяяй! Да, Юрке страшно, да, шестичасовое вмешательство, да, желудок нафиг, но и без желудка живут люди. Иначе, но живут. Стомы, жидкое питание, или даже исключительно питание внутривенное, но живут. Подращивают, насколько отпущено, стайку детей, в экстренном темпе учат уму-разуму. И живут.
А Юрка решил, что это не жизнь. Ни качалки, ни работы, ни пожрать вкусно отобедать. Разве это жизнь?!!
Во вторник вечером, за день (за ночь) до моей больнички, я ехала с работы. И в автобусе - Юрка. Исхудавший, изможденный, заросший почти старик почти пятидесяти лет. Уж не качок, не косая уж сажень в плечах. С февраля-то месяца. Жена его Оксанка очень надеялась, что хоть я достучусь, что действовать надо. Юрка не послал, но дал понять, что пошли мы все. Сколько отпущено с неудаленными потрохами - все его. А больше ему и не надо.
А я думаю - надо. Ради трех совсем мелких детишек надо. И ради Оксанки.
P.S. Да, у меня есть другой знакомый, немец. Он живет без желудка. И без основной части кишок. Человек-конструктор. Не рак, у него имунная аномалия, собственный иммунитет пожирает внутренности. Его периодически вынимают с того света. Когда в последний совсем уже невынимательный период его чудом вынули - он вышел и женился. На нашей украинско-еврейской хрупкой женщинке, с которой делил радости и горести последних пятнадцати лет. Негоже помирать холостому потому что. Это было четыре года назад. И живет.