зАмок
Нет, ну вот знала же, что муж из непростой семьи, но до вчерашнего дня даже не подозревала насколько эта семья непростая.
Ещё до моего приезда планировалась поездка в Нормандию к дедушке с бабушкой. Вообще должны были поехать на позапрошлых выходных, но как-то оно всё переносилось. В общем, вчера настал день Х.
Накануне я уточнила форму одежды и мне было заявлено, что джинсы и толстовка сойдут хотя бы потому, что прикрывают все мои татуировки (я уже насторожилась), а прикрыть их надо потому, что семья традиционная и вообще живут они в небольшом шато. Ну в моём представлении небольшое шато - это такой уютный загородный домик, но настороженность не проходила, и, как оказалось позже, была права.
Утром встали рано, позавтракали, собрались, нас подхватили мама с братом на машине. Три часа и мы в Нормандии, подъехали к деревне по узким дорогам (асфальт идеальный!), проехали деревню, свернули на узкую дорожку в лесу, увидели людей, собирающих каштаны, вылезли из машины здороваться и целоваться. Двое молодых людей в резиновых сапогах истово рылись в листве и искали каштаны. Каштанов была уже целая корзина и огромный пакет, меня им представили, молодой человек поделился знаниями русского языка (привет-как дела-приятно познакомиться) и заодно посмеялся над тем, что я никогда каштанов не ела. Дальше мама мужа поехала парковаться, а мы пошли по лесной дороге к дому. И вот лес расступился и я увидела его. Е%#%#ть, это действительно был замок! Даже башня имелась в наличии, всего одна, но башня! А также три этажа из добротного красного кирпича с белыми окнами. В этот момент я перепугалась, шутка ли, я из замков была только в Петергофе и Версале, а тут жилой замок!
Ещё больше я офигела (если не сказать сильнее), когда оказалась внутри: старинные портреты смотрели со стен, на полках куча фарфора, накрытый на 12 человек стол, на столе хрусталь, свежие цветы и столовое серебро, в библиотеке книги, возраст которых сложно было определить, но на одной из них была дата 1858 год. Е%#%#ть, я старше словаря Брокгауза и Ефрона в руках ничего не держала, там я даже трогать побоялась, но хоть посмотрела на обложки за стеклом.
Конечно, нас вышли встречать хозяева, те самые родители мамы, пожилая пара, оба в брюках, рубашках и шерстяных кофтах, нежарко им видимо в замке живется. У дамы на шее был аккуратно повязан белый платок. Для начала они проводили нас здороваться с их сыном, дядей мужа значит. Дядя сидел в музыкальной гостиной и играл что-то на рояле. Я уже была в полуобморочном состоянии от стола и всего прочего, но когда мы зашли в комнату, где был рояль и пианино, куча стульев времён наверное ещё французской революции и не менее старинных столиков, на которых были раскиданы ноты и детские книжки, я совсем обалдела. Дальнейшее я помню урывками, т.к. моё самосознание упало в обморок и выходило от туда эпизодически.
Пока родственники общались, настало время обеда. Пять перемен блюд: кус-кус с чем-то, горячее, зелёный салат, сыры и два сладких пирога. Блюдо передаётся по кругу, от хозяев дома по часовой стрелке, каждый сам кладёт себе, сколько хочет. На столе целая одна бутылка вина (это на 10 взрослых), рюмки под вино совсем ликёрного размера, но зато ложки-вилки-ножи серебряные. На горячее рис и мясо тушёное с виноградом, оно очень сладкое и напоминает кутью, которую у нас готовили на поминки, ассоциации лично для меня неприятные, но сказать же нельзя, поэтому я, еле проглотив свою порцию, отказываюсь от добавки. Муж тихо шепчет мне на ухо, что рюмки такого размера потому, что хозяева решили сэкономить на вине. Ему тоже скучно, целоваться нам строго-настрого запретили, чтобы не смущать родственников, никто не знает, что мы женаты, поэтому мы тихо перешептываемся и не смеем даже украдкой пожать друг другу руки.
После обеда мы идём выкурить по сигарете и муж мне предлагает посмотреть лошадей. Мы идём мимо дома в типично нормандском стиле, белого с чёрными балками, и выходим к лугу на котором пасутся три лошади. Он свистом подзывает их к нам, мы гладим их морды, срываем яблоки с дерева и кидаем им под ноги, потому что с руки кормить оба боимся. Мне внезапно становится хорошо и спокойно, вокруг потрясающая тишина и запахи леса, я снова глажу лошадиные морды, они смешно фыркают и с любопытством на нас смотрят.
Мы возвращаемся в дом, бабушка вяжет, дедушка с братом мужа играют в шахматы, остальные пьют чай и общаются. Нам нечем заняться, нам не хочется к людям после лошадей, мы выходим на крыльцо, муж ложится прямо на ступеньки и почти засыпает, я сижу спиной к нему и смотрю на лужайку. С теннисного корта (ага, там и он есть) возвращается дядя, подходит к нам, я оборачиваюсь и замечаю, как он ставит ногу на живот мужа, тут же её убирает и начинает хихикать и объяснять, что это была шутка. Мне больше не хочется находится в этом месте, муж тоже хочет уехать побыстрее, но нам накрыли чай с малиновым пирогом и прямо сразу свалить не получается. Традиционное прощание с поцелуями растягивается на полчаса, и только сев в машину, я выдыхаю.
Уже дома я узнала, что дядя третий человек в компании, которая занимается нефтянкой по всему миру, он один из богатейших людей Франции, его сын учится в престижнейшем учебном заведении и когда-нибудь будет входить в число тех, кто управляет страной. А еще они отказались купить килограм риса на общий стол потому, что это дорого и недавно женившийся молодой человек с женой снимают студию размером с нашу и собирают каштаны в лесу и варят из них крем. И ещё мой муж очень хорошо помнит, как мать этого молодого человека, крупная породистая француженка, похожая на Фанни Ардан, воспитывала сына тумаками и шлепками за закрытыми дверями, а на её костяшках оставались красные следы от колец.
Кстати, свекровь моя считается в той семье плохой девчонкой, а папа мужа еврей коммунист арабского происхождения.
Ещё до моего приезда планировалась поездка в Нормандию к дедушке с бабушкой. Вообще должны были поехать на позапрошлых выходных, но как-то оно всё переносилось. В общем, вчера настал день Х.
Накануне я уточнила форму одежды и мне было заявлено, что джинсы и толстовка сойдут хотя бы потому, что прикрывают все мои татуировки (я уже насторожилась), а прикрыть их надо потому, что семья традиционная и вообще живут они в небольшом шато. Ну в моём представлении небольшое шато - это такой уютный загородный домик, но настороженность не проходила, и, как оказалось позже, была права.
Утром встали рано, позавтракали, собрались, нас подхватили мама с братом на машине. Три часа и мы в Нормандии, подъехали к деревне по узким дорогам (асфальт идеальный!), проехали деревню, свернули на узкую дорожку в лесу, увидели людей, собирающих каштаны, вылезли из машины здороваться и целоваться. Двое молодых людей в резиновых сапогах истово рылись в листве и искали каштаны. Каштанов была уже целая корзина и огромный пакет, меня им представили, молодой человек поделился знаниями русского языка (привет-как дела-приятно познакомиться) и заодно посмеялся над тем, что я никогда каштанов не ела. Дальше мама мужа поехала парковаться, а мы пошли по лесной дороге к дому. И вот лес расступился и я увидела его. Е%#%#ть, это действительно был замок! Даже башня имелась в наличии, всего одна, но башня! А также три этажа из добротного красного кирпича с белыми окнами. В этот момент я перепугалась, шутка ли, я из замков была только в Петергофе и Версале, а тут жилой замок!
Ещё больше я офигела (если не сказать сильнее), когда оказалась внутри: старинные портреты смотрели со стен, на полках куча фарфора, накрытый на 12 человек стол, на столе хрусталь, свежие цветы и столовое серебро, в библиотеке книги, возраст которых сложно было определить, но на одной из них была дата 1858 год. Е%#%#ть, я старше словаря Брокгауза и Ефрона в руках ничего не держала, там я даже трогать побоялась, но хоть посмотрела на обложки за стеклом.
Конечно, нас вышли встречать хозяева, те самые родители мамы, пожилая пара, оба в брюках, рубашках и шерстяных кофтах, нежарко им видимо в замке живется. У дамы на шее был аккуратно повязан белый платок. Для начала они проводили нас здороваться с их сыном, дядей мужа значит. Дядя сидел в музыкальной гостиной и играл что-то на рояле. Я уже была в полуобморочном состоянии от стола и всего прочего, но когда мы зашли в комнату, где был рояль и пианино, куча стульев времён наверное ещё французской революции и не менее старинных столиков, на которых были раскиданы ноты и детские книжки, я совсем обалдела. Дальнейшее я помню урывками, т.к. моё самосознание упало в обморок и выходило от туда эпизодически.
Пока родственники общались, настало время обеда. Пять перемен блюд: кус-кус с чем-то, горячее, зелёный салат, сыры и два сладких пирога. Блюдо передаётся по кругу, от хозяев дома по часовой стрелке, каждый сам кладёт себе, сколько хочет. На столе целая одна бутылка вина (это на 10 взрослых), рюмки под вино совсем ликёрного размера, но зато ложки-вилки-ножи серебряные. На горячее рис и мясо тушёное с виноградом, оно очень сладкое и напоминает кутью, которую у нас готовили на поминки, ассоциации лично для меня неприятные, но сказать же нельзя, поэтому я, еле проглотив свою порцию, отказываюсь от добавки. Муж тихо шепчет мне на ухо, что рюмки такого размера потому, что хозяева решили сэкономить на вине. Ему тоже скучно, целоваться нам строго-настрого запретили, чтобы не смущать родственников, никто не знает, что мы женаты, поэтому мы тихо перешептываемся и не смеем даже украдкой пожать друг другу руки.
После обеда мы идём выкурить по сигарете и муж мне предлагает посмотреть лошадей. Мы идём мимо дома в типично нормандском стиле, белого с чёрными балками, и выходим к лугу на котором пасутся три лошади. Он свистом подзывает их к нам, мы гладим их морды, срываем яблоки с дерева и кидаем им под ноги, потому что с руки кормить оба боимся. Мне внезапно становится хорошо и спокойно, вокруг потрясающая тишина и запахи леса, я снова глажу лошадиные морды, они смешно фыркают и с любопытством на нас смотрят.
Мы возвращаемся в дом, бабушка вяжет, дедушка с братом мужа играют в шахматы, остальные пьют чай и общаются. Нам нечем заняться, нам не хочется к людям после лошадей, мы выходим на крыльцо, муж ложится прямо на ступеньки и почти засыпает, я сижу спиной к нему и смотрю на лужайку. С теннисного корта (ага, там и он есть) возвращается дядя, подходит к нам, я оборачиваюсь и замечаю, как он ставит ногу на живот мужа, тут же её убирает и начинает хихикать и объяснять, что это была шутка. Мне больше не хочется находится в этом месте, муж тоже хочет уехать побыстрее, но нам накрыли чай с малиновым пирогом и прямо сразу свалить не получается. Традиционное прощание с поцелуями растягивается на полчаса, и только сев в машину, я выдыхаю.
Уже дома я узнала, что дядя третий человек в компании, которая занимается нефтянкой по всему миру, он один из богатейших людей Франции, его сын учится в престижнейшем учебном заведении и когда-нибудь будет входить в число тех, кто управляет страной. А еще они отказались купить килограм риса на общий стол потому, что это дорого и недавно женившийся молодой человек с женой снимают студию размером с нашу и собирают каштаны в лесу и варят из них крем. И ещё мой муж очень хорошо помнит, как мать этого молодого человека, крупная породистая француженка, похожая на Фанни Ардан, воспитывала сына тумаками и шлепками за закрытыми дверями, а на её костяшках оставались красные следы от колец.
Кстати, свекровь моя считается в той семье плохой девчонкой, а папа мужа еврей коммунист арабского происхождения.