(no subject)
Летом утра рождаются сразу синими, с облаками, толкающимися спинами, с мокрыми от жары простынками, с радостью августа непостигнутой. Кошка в тени улыбается мордой сытою, у идущей женщины в каждой руке по сыну, и, если бы вдруг довелось прокрутить все сызнова, я бы просто смотрела издали и была бы совсем не той.
Только книга доработана, переиздана, упокоена полкой пыльною. Анна смотрит в окно и обещает, что будет сильною, что за день ни разу не вспомнит имени, что пришло время, но кто-то, видимо, не готов. Анна думает - ну и что? В общем все к черту, поеду в Индию, стану там безразличным красивым идолом, буду под сари носить сердце с фальшивым инеем и никогда не куплю пальто. Сердце будет искриться белым холодным сахаром, я останусь не то лотосом, не то бодхисатвою, собственно, все равно кем остаться мне, лишь бы расстаться тут.
Будет все по-другому конечно там, стало быть я могу оказаться счастливой, нелепой, нежною, я могу забывать его имя заново каждые пять минут.
На работу - по дороге за новостройками, сердце продолжает стучаться строками, уже вышедшим нещадно сроками, Анна идет человеческою прослойкою по дороге вечности, после поворота - направо, и где-то около покурить и поправить растрепанный ветром локон, и улыбнуться не было утра словно, и отвернуться спиною ровною и, наконец, дойти.
Дойти и увидеть Индию, ту, что достается немногим избранным и больным, и немного странным. Солнце, отражаясь из океана глядит на Анну и ей подмигивает, мол здравствуй Анна. Ночью все и подавно ведется сказкою, где-то в лесу сонные обезъянки кашляют, на губах все еще привкус карри и звезды падают прямо в тени террас. Анна пытается вспомнить в реале бывает ли, что соленые капли без остановки текут из глаз, но потом решает - просто перекупалась. Анна смотрит на небо, на океан и на лес. Анна обещает что будет купаться меньше и возьмет покататься скутер. Что будет слабой, нежной, невыносимо-счастливо-скучной. Анна катает на языке слова - Дели, Калькутта, Бомбей, Гоа, Гоа, Дели, Бомбей, Калькутта, и еще одно, свежезабытое по минутам.
В дверь стучат так настойчиво, что лучше и не стучали бы. Через пять минут у Анны, оказывается, совещание. Анна встает, нелепая, как каланча и вспоминает со всем отчаянием, что до соленого океана три тысячи только в милях, что за окном дорога прибита пылью, что эти капли по-дурацки зовутся - "слезы", что в этот раз снова будет поздно.
Анна превращается в немого красивого идола. Поговори с ней, если когда-нибудь встретишь в Индии.
Только книга доработана, переиздана, упокоена полкой пыльною. Анна смотрит в окно и обещает, что будет сильною, что за день ни разу не вспомнит имени, что пришло время, но кто-то, видимо, не готов. Анна думает - ну и что? В общем все к черту, поеду в Индию, стану там безразличным красивым идолом, буду под сари носить сердце с фальшивым инеем и никогда не куплю пальто. Сердце будет искриться белым холодным сахаром, я останусь не то лотосом, не то бодхисатвою, собственно, все равно кем остаться мне, лишь бы расстаться тут.
Будет все по-другому конечно там, стало быть я могу оказаться счастливой, нелепой, нежною, я могу забывать его имя заново каждые пять минут.
На работу - по дороге за новостройками, сердце продолжает стучаться строками, уже вышедшим нещадно сроками, Анна идет человеческою прослойкою по дороге вечности, после поворота - направо, и где-то около покурить и поправить растрепанный ветром локон, и улыбнуться не было утра словно, и отвернуться спиною ровною и, наконец, дойти.
Дойти и увидеть Индию, ту, что достается немногим избранным и больным, и немного странным. Солнце, отражаясь из океана глядит на Анну и ей подмигивает, мол здравствуй Анна. Ночью все и подавно ведется сказкою, где-то в лесу сонные обезъянки кашляют, на губах все еще привкус карри и звезды падают прямо в тени террас. Анна пытается вспомнить в реале бывает ли, что соленые капли без остановки текут из глаз, но потом решает - просто перекупалась. Анна смотрит на небо, на океан и на лес. Анна обещает что будет купаться меньше и возьмет покататься скутер. Что будет слабой, нежной, невыносимо-счастливо-скучной. Анна катает на языке слова - Дели, Калькутта, Бомбей, Гоа, Гоа, Дели, Бомбей, Калькутта, и еще одно, свежезабытое по минутам.
В дверь стучат так настойчиво, что лучше и не стучали бы. Через пять минут у Анны, оказывается, совещание. Анна встает, нелепая, как каланча и вспоминает со всем отчаянием, что до соленого океана три тысячи только в милях, что за окном дорога прибита пылью, что эти капли по-дурацки зовутся - "слезы", что в этот раз снова будет поздно.
Анна превращается в немого красивого идола. Поговори с ней, если когда-нибудь встретишь в Индии.