(no subject)
Алиса. Ее теплые волосы, пахнущие ветром и норовящие забраться в ладонь, завернуться вокруг пальцев крупными локонами. Ее шершавые ищущие губы, ее крупная, завлекающая улыбка, ее мартышечьи ужимочки и королевское высокомерие. Ее ад и рай. Смятые фантики, пожухлыми цветами валяющиеся на лоскутном покрывале, ее неизменная книжка, с вывороченным крылом страницы, вывернутая истрепанным корешком вверх, ее рыжее крадущееся имя. Ее сдавленный, немного сплюснутый по краям голос, хриплый мурлыкающий смешок, ее крепкий чай из мутно-коричневого стакана, в который навсегда въелась заварка. Ее узкие ступни и шелковые с испода, атласные снаружи бедра, ее сжатые колени, ее янтарно-медовый взгляд.
Ее карамель и ее постель, ее восхищение и задумчивость, ее походка, подпрыгивающая и подразнивающая. Ее павлиньи перламутровые перья в матовой стеклянной вазе. Ее тонкое горло, ее звенящие браслетами запястья. Ее словечки и завлекающие приемчики, ее темнее соски, просвечивающие сквозь вымоченное дождем платье.
А стоит ли Алиса описаний? Достаточно ли слов чтобы Алиса вышла постоять перед нами такой же яростно живой, какой отражалась в зеркалах? Пожалуй, в зеркалах она оказывалась еще живее, такова уж была ее натура - казаться для Алисы удавалось лучше чем быть.
- Самое важное - это найти правильное зеркало, - говаривала Алиса, уставившись в мои глаза, будто гипнотизируя змею.
Самое важное, самое важное - бормотала она - и я начинал раскачиваться в танце, прикрывая веки, на внутреннем бархате которых золотистыми мушками оставался вышит ее образ.
- Когда я умру, - повторяла мне Алиса, - мои отражения будут жить во многих мужчинах и даже некоторых женщинах.
Так и получилось, Алиса умерла, но ее отражение не дает мне покоя, каждый раз выглядывая из-за плеча, когда я смотрюсь в зеркало.
Ее карамель и ее постель, ее восхищение и задумчивость, ее походка, подпрыгивающая и подразнивающая. Ее павлиньи перламутровые перья в матовой стеклянной вазе. Ее тонкое горло, ее звенящие браслетами запястья. Ее словечки и завлекающие приемчики, ее темнее соски, просвечивающие сквозь вымоченное дождем платье.
А стоит ли Алиса описаний? Достаточно ли слов чтобы Алиса вышла постоять перед нами такой же яростно живой, какой отражалась в зеркалах? Пожалуй, в зеркалах она оказывалась еще живее, такова уж была ее натура - казаться для Алисы удавалось лучше чем быть.
- Самое важное - это найти правильное зеркало, - говаривала Алиса, уставившись в мои глаза, будто гипнотизируя змею.
Самое важное, самое важное - бормотала она - и я начинал раскачиваться в танце, прикрывая веки, на внутреннем бархате которых золотистыми мушками оставался вышит ее образ.
- Когда я умру, - повторяла мне Алиса, - мои отражения будут жить во многих мужчинах и даже некоторых женщинах.
Так и получилось, Алиса умерла, но ее отражение не дает мне покоя, каждый раз выглядывая из-за плеча, когда я смотрюсь в зеркало.