(no subject)
Еду в поезде. За окном луна, фонари с машинами и мое отражение, само по себе.
***
Вот уже неделю я живу с дивным ощущением головокружения. Дивным в кавычках, но, кто знает, может через какое то время я привыкну и мне даже понравится. Пару дней назад, поняв, что работать с кружащимся перед глазами экраном не могу, доползла до ближайшей поликлиники. Там, уже практически, по ощущениям, теряя сознание, услышала, что все в порядке, и как я желаю идти домой, сама или, может такси мне заказать... На мой стон мне пожали плечами и послали делать анализ крови, судя по всему для галочки. Там попытались убрать меня домой во второй раз, но мое тело воспротивилось, сползло по качающейся вокруг меня стеночке и разрыдалось. Тогда тело положили на кушетку и прикрыли занавеской. И там я, пытаясь успокоить предметы вокруг себя, смазывая слезы с щек и осознавая, что в общем то никому до тебя дела нет, пока ты не зайдешься в предсмертном хрипе на чертовой кушетке, поняла какое же это счастье, когда есть кому позвонить и попросить, чтобы тебя забрали.
***
После каждого расставания с человеком я оглядываюсь недоуменно и понимаю, что у меня осталась часть его. То, что я знаю, а другие нет, и не должны. Я стою со стекающими сквозь пальцы вязкими изумрудными воспоминаниями, с четким вкусом свежераздавленной малины на губах и словно смотрю на быстро мелькающие листики отрывного календаря: родинка на спине, запах, ощущение кожи на сгибе локтя, знание того, как пьет кофе и когда, как часто чувствует себя потерянным, что боится щекотки, меняющийся тембр голоса во время секса, еще огромную кучу ненужных и мало/многозначительных мелочей. И понимаешь, что это все его, личное, как зубная щетка или расческа. А человек уходит, а ты остаешься со всем этим, неожиданно твоим, но с четким ощущением неправедно присвоенной чужой собственности. И хочется сказать: "На, возьми, это твое.."
Но он уже ушел, а ты стоишь потерянно с изумрудными воспоминаниями и вкусом малины на губах.
А потом, спустя какое то время, перебираешь все мелочи всех прошедших сквозь тебя людей, словно старые бусины из бабушкиной шкатулки и с горечью понимаешь, что и оставить их некому, да и тебе они уже не нужны. Потому что чувства тепла и благодарности вполне хватает, а подробности уже и не так важны.
***
Ровно через год возвращаюсь в пышащий жаром Эйлат, на несколько дней. Там, естественно, не вылезаю из моря, плаваю словно рыба в бесстенном аквариуме, знакомлюсь с меняющим цвета осьминогом, гоняюсь за попугаями и зависаю над беспечно снующими стайками рыб. Потом мы уплываем на глубину, где кроме тебя, синей бесконечности и солнечных лучей никого нет и мне неожиданно хочется сказать кому то невидимому Dance with me и закружиться в одном из солнечных лучей.
Вечером, впрочем, сидя в одном из баров за стаканчиком виски, я наблюдаю за вышедшим на танцплощадку парнем. Он игриво пытается приглашать девушек, те стесняются и отказываются. Я хмыкаю с полуулыбкой, допиваю и иду сама, встречаю опешившего на секунду парня на ступеньках и мягко подталкиваю обратно. Не знаю, как его зовут, откуда он, да это и не важно. Dance with me, голубой солнечный луч сквозь волны, Stand by me Леннона на фоне, улыбки, движение, упругое тело, твое и его, да и в общем то все. И больше ничего и не надо.
А потом уже можно опять пить виски, заедать холодным арбузом и наблюдать за людьми.
***
Вот уже неделю я живу с дивным ощущением головокружения. Дивным в кавычках, но, кто знает, может через какое то время я привыкну и мне даже понравится. Пару дней назад, поняв, что работать с кружащимся перед глазами экраном не могу, доползла до ближайшей поликлиники. Там, уже практически, по ощущениям, теряя сознание, услышала, что все в порядке, и как я желаю идти домой, сама или, может такси мне заказать... На мой стон мне пожали плечами и послали делать анализ крови, судя по всему для галочки. Там попытались убрать меня домой во второй раз, но мое тело воспротивилось, сползло по качающейся вокруг меня стеночке и разрыдалось. Тогда тело положили на кушетку и прикрыли занавеской. И там я, пытаясь успокоить предметы вокруг себя, смазывая слезы с щек и осознавая, что в общем то никому до тебя дела нет, пока ты не зайдешься в предсмертном хрипе на чертовой кушетке, поняла какое же это счастье, когда есть кому позвонить и попросить, чтобы тебя забрали.
***
После каждого расставания с человеком я оглядываюсь недоуменно и понимаю, что у меня осталась часть его. То, что я знаю, а другие нет, и не должны. Я стою со стекающими сквозь пальцы вязкими изумрудными воспоминаниями, с четким вкусом свежераздавленной малины на губах и словно смотрю на быстро мелькающие листики отрывного календаря: родинка на спине, запах, ощущение кожи на сгибе локтя, знание того, как пьет кофе и когда, как часто чувствует себя потерянным, что боится щекотки, меняющийся тембр голоса во время секса, еще огромную кучу ненужных и мало/многозначительных мелочей. И понимаешь, что это все его, личное, как зубная щетка или расческа. А человек уходит, а ты остаешься со всем этим, неожиданно твоим, но с четким ощущением неправедно присвоенной чужой собственности. И хочется сказать: "На, возьми, это твое.."
Но он уже ушел, а ты стоишь потерянно с изумрудными воспоминаниями и вкусом малины на губах.
А потом, спустя какое то время, перебираешь все мелочи всех прошедших сквозь тебя людей, словно старые бусины из бабушкиной шкатулки и с горечью понимаешь, что и оставить их некому, да и тебе они уже не нужны. Потому что чувства тепла и благодарности вполне хватает, а подробности уже и не так важны.
***
Ровно через год возвращаюсь в пышащий жаром Эйлат, на несколько дней. Там, естественно, не вылезаю из моря, плаваю словно рыба в бесстенном аквариуме, знакомлюсь с меняющим цвета осьминогом, гоняюсь за попугаями и зависаю над беспечно снующими стайками рыб. Потом мы уплываем на глубину, где кроме тебя, синей бесконечности и солнечных лучей никого нет и мне неожиданно хочется сказать кому то невидимому Dance with me и закружиться в одном из солнечных лучей.
Вечером, впрочем, сидя в одном из баров за стаканчиком виски, я наблюдаю за вышедшим на танцплощадку парнем. Он игриво пытается приглашать девушек, те стесняются и отказываются. Я хмыкаю с полуулыбкой, допиваю и иду сама, встречаю опешившего на секунду парня на ступеньках и мягко подталкиваю обратно. Не знаю, как его зовут, откуда он, да это и не важно. Dance with me, голубой солнечный луч сквозь волны, Stand by me Леннона на фоне, улыбки, движение, упругое тело, твое и его, да и в общем то все. И больше ничего и не надо.
А потом уже можно опять пить виски, заедать холодным арбузом и наблюдать за людьми.