Лунный Пьеро. Трижды семь стихотворений Альбера Жиро
Лунный Пьеро. Трижды семь стихотворений Альбера Жиро в переводе на немецкий О.Э. Хартлебена (Русский текст М. Элик)
Манеру Sprechstimme Шёнберг отстаивал при всех исполнениях «Лунного Пьеро». В тех исполнениях, которыми руководил сам Шёнберг, он нередко сознательно игнорировал точность интонации в партии Sprechstimme, добиваясь, прежде всего, выразительности и передачи внутреннего содержания произведения. Около 1950 г. Шёнберг специально записал партию голоса в «Лунном Пьеро» на одной линейке, чтобы ее не пели.
Композитор посвятил свое сочинение его первой исполнительнице, актрисе Альбертине Цеме, известной выступлениями в модном тогда жанре чтения текстов под музыку в сатирических и политических кабаре. Однако, хотя Шёнберг со специально созданным ансамблем провел 100 репетиций «Лунного Пьеро», это произведение с большим трудом воспринималось публикой. Так, в Праге произошел грандиозный скандал, долго не сходивший со страниц прессы.
Необычность мелодрамы заложена уже в тексте. В стихотворениях А.Жиро ощущались настроения, созвучные эпохе, и этим они привлекли Шёнберга. На них лежит печать брожения умов, неуверенности в завтрашнем дне, что было типично для начала большого культурного кризиса, достигшего своей кульминации к концу XIX века. «Метафизическое беспокойство» проповедовалось наравне философами и поэтами: Ницше и Гартманом, Бодлером и Рембо. Под маской иронии они обычно скрывали тоску по безвозвратному прошлому, по разрушающимся идеалам, по всему тому, что казалось им истинным и нерушимым.
Символическое сопоставление луны и Пьеро - явление не единичное, встречающееся и у других поэтов того времени. Внешне оно воспринимается как пародия на романтизм, ибо луна - неотъемлемый его атрибут, а Пьеро - типичнейший персонаж commedia dell'arte. На первый взгляд, ирония здесь преобладает, и лишь когда вникаешь в глубину смысла этой поэзии, пародия оказывается изнанкой лирики или же одной из граней тончайшей игры ее оттенков. В особенности во французском подлиннике поэма «Лунный Пьеро» уже предвещает утонченное декадентское эстетство конца века и даже «садомазохистскую» философию XX, «эстетику» изысканных ужасов. Не только по поэтическим приемам, но даже по содержанию эти стихи - романтичные, лишь с оттенком мягкой иронии, а в средней части - символического гротеска.
В целом «Лунный Пьеро» является уже типичным образцом музыкального экспрессионизма. Если в поэме (главным образом в ее переводе) экспрессионистский гротеск трактуется еще традиционно-романтически, то в музыке пародируется все, даже лирика. Композитор мастерски воплощает гротескную сторону экспрессионизма. Причем Шёнберг отнюдь не придерживается линии натуралистической иллюстрации, а идет по пути детальнейшего психологизма. Лишь последние номера и окончание мелодрамы целиком возвращают нас к романтическому мироощущению. Небезынтересно привести отрывок из рецензии на берлинскую премьеру «Лунного Пьеро». Ее автор называет Шёнберга «самым жестоким композитором, вонзающим кинжалы и ножи в живую рану, разрезающим мясо на мелкие части». Вместо мелодической или гармонической линии он видит в этом произведении только лишь точки, пятна, уколы или же фразы, которые стонут и кричат. Примечательным также было непонимание роли «Sprechstimme». Некоторые слушатели считали такое исполнение проявлением непрофессионализма актрисы!
Поэма состоит из 21 стихотворения, а каждое из них - из 13 строк. Причем пять строчек являются одинаковыми, поскольку 7-я и 13-я повторяют 1-ю, а 8-я - 2-ю, только с заменой некоторых поэтических эпитетов. Таким образом, поэт применил репризную форму «рондель». Однако на музыкальное строение это непосредственно не влияет, разве что повторность текста напоминает поэтический образ и содействует его единству.
По материалам: С.Павлишин «Арнольд Шёнберг»
Предисловие
Мелодия, указанная в партии голоса нотами, не предназначена для пения (кроме отдельных, особо отмеченных исключений). Исполнитель стоит перед задачей превратить ее в речевую мелодию (Sprechmelodie), хорошо принимая во внимание обозначеннуобозначенную высоту звуков. Это осуществляется тогда, когда он
- выдерживает ритм так точно, как будто он поет, со свободой не большей, чем допустима в песенной мелодии;
- точно понимает различие между певческим и речевым звуков: вокальный звук неизменно твердо удерживает точную высоту, а речевой, едва ее обозначив, тут же покидает, повышаясь или понижаясь.
Исполнитель должен остерегаться манеры произнесения «нараспев». Это абсолютно не имелось в виду. Однако ни в коем случае не следует стремиться к реалистически-натуральной речи. Напротив, различие между речью обычной и сопряженной с музыкальной формой должно быть отчетливым. Но никогда это не должно напоминать пение.
В остальном об исполнении нужно сказать следующее.
Исполнители никогда не должны выводить здесь настроение и характер отдельных пьес из смысла слов, а всегда исключительно из музыки. В той мере, в какой автор стремился к звукоизображению содержащихся в тексте событий и эмоций, они получили воплощение в музыке. Если исполнителю этого недостаточно, он все же не должен добавлять что-либо, чего автор не хотел. Он должен не давать, а брать.
Арнольд Шёнберг
1. ОПЬЯНЕННЫЙ ЛУНОЙ
Вино, что только взглядом пьют,
Ночами льет луна ни землю,
Приливом сильным залипая
Притихший горизонт.
Желанья - ужас в них и сладость -
Пронизывают волны света.
Вино, что только взглядом пьют.
Ночами льет луна на землю.
В святом неистовстве поэт,
Напитком упиваясь лунным,
В восторге к небу обратил
Лицо, и жадно пьет, шатаясь,
Вино, что только взглядом пьют.
2. КОЛОМБИНА
Цветы, что там бледнеют, -
Из света лунного розы, -
Ночами расцветают...
Такую мне б сорвать!
Чтоб утолить страданья,
Ищу я у потока
Цветы, что там бледнеют -
Из света лунного розы ...
Утихло бы томленье,
И стал бы я как в сказке, -
Блаженно тих, - вплетая
В каштановые кудри
Из света лунного розы!
3. ДЕНДИ
Лучом фантастическим лунным
Играет и блещет хрустальный флакон
Перед черным священным трюмо
Безмолвного денди из Бергамо.
В сверкающей бронзовой чаше
Смех светлый фонтана металлом звенит.
Лучом фантастическим лунным
Игрист и блещет хрустальный флакон.
Пьеро восковым изваяньем
В раздумье стоит: выбирает он грим.
Отбросив восточную зелень, кармин,
Он рисует в возвышенном стиле свой лик -
Лучом фантастическим лунным.
4. БЛЕДНАЯ ПРАЧКА
Прачка бледная, луна,
Обмывает ночью землю.
Руки в белых бликах света
Отливают серебром.
Просекой крадутся ветры,
Еле тени шевеля...
Прачка бледная, луна,
Обмывает ночью землю.
Дева кроткая на небе,
Затененная ветвями,
Стелет на полянах темных
Светотканые полотна.-
Прачка бледная, луна.
5. ВАЛЬС ШОПЕНА
Точно бледный блеклый цвет
Крови ни устах больного,
Проступает в этих звуках
Прелесть гибельных страстей.
Дикий всплеск аккордов рушит
Лед отчаянья и сна -
Словно бледный, блеклый цвет
Крови на устах больного.
Пламя счастья, боль томленья,
Грусть утраты в хмуром вальсе -
Никогда не покидают,
Держат в плену мои мысли,
Точно крови блеклый цвет.
6. МАДОННА
Встань, о матерь всех скорбяишх,
На алтарь моих созвучий!
Кровь, что яростью пролита,
Из грудей твоих сочится.
Как глаза, раскрыты раны,
Вечно свежи, тик кровавы ...
Встань, о матерь всех скорбяишх,
На алтарь моих созвучий!
Истонченными руками
Тело сына подняла ты,
Чтоб его увидел каждый, -
Но скользят людские взгляды
Мимо, матерь всех скорбящих!
7. БОЛЬНАЯ ЛУНА
Смертельно бледная луна,
Там, в этой черной вышине,
Твой взгляд тревожит душу мне
Словно неведомый напев.
Задушена своей тоской,
Ты в смерть уходишь от любви,
Смертельно бледная луна,
Там, в этой черной вышине.
Поэта, что в смятеньи чувств
На рандеву крадется к ней,
Манит игра твоих лучей,
Бескровный, истомленный вид,
Смертельно бледная луна!
8. НОЧЬ
Тень гигантских черных крыльев
Убивает солнца блеск.
Заколдован, затенен,
Дремлет горизонт в молчаньи.
Запах темных испарений
Душит лет прошедших память.
Тень гигантских черных крыльев
Убивает солнца блеск.
И чудовищ черный рой
Вниз, к земле, тяжелой тучей
Опускается незримо,
На сердца людские давит ...
Тень гигантских черных крыльев.
9. МОЛИТВА К ПЬЕРО
Пьеро! Мой хохот
Забыт, исчез!
Лощеный образ
Слинял, поблек!
Мне с мачты веет
Траурный флаг.
Пьеро! Мои хохот
Забыт, исчез!
О, возврати мне,
Душ Исцелитель.
Ты, снежный Лирик,
Лунная Светлость,
Пьеро, - мой хохот!
10. ГРАБЕЖ
Темно-крастные рубины,
Сгустки древней гордой славы,
В склепах, в княжеских гробницах
Дремлют в тишине глубокой.
И ночь идет Пьеро с друзьями -
Хочет он украсть из склепа
Темно-красные рубины,
Сгустки древней гордой славы.
Тут вдруг ужас их объемлет,
Приросли к земле от страха:
Пристально на них средь мрака
Смотрят из-под свода склепа
Темно-красные рубины!
11. БАГРЯНАЯ МЕССА
Для страшного причастья
В слепящем блеске храма,
В мерцающем сияньи
У алтаря - Пьеро!
Рукою освященной
Сорвал он облаченье,
Для страшного причастья
В слепящем блеске храма.
Потом, благословляя,
Пугливым душам дарит
Трепещущее сердце
В руке, в кровавых пальцах -
Для страшного причастья!
12. ПЕСНЯ О ВИСЕЛИЦЕ
Дрянная девка
С худющей шеей
Его любовницей
Стать должна.
Вонзилась в мозг
Гвоздем и застряла
Дрянная девка
С худющей шеей.
Стройная пиния С косичкой тощей -
Как сладострастно
Обнимет шельму
Дрянная девка!
13. ОТСЕЧЕНИЕ ГОЛОВЫ
Клинок - разящий серп луны
Турецкой саблей с неба блещет,
Огромен, бел - как призрак он,
Грозящий в скорбной тьме.
Не спит, кружит всю ночь Пьеро,
Наверх глядит в смертельном страхе:
Клинок - разящий серп луны
Турецкой саблей с неба блещет.
Дрожат колени у него,
Не держат ноги ... обессилев,
Упал - и чудится: летит
На шею грешника со свистом
Клинок - разящий серп луны!
14. КРЕСТЫ
Святы, как распятья, строки,
Кровь впитавшие поэта,
Что заклеван черной стаей
Коршунов, над ним кружащих.
Как багряные соцветья,
Рдеют раны в бледном теле.
Святы, как распятья, строки.
Кровь, впитавшие поэта.
Взгляд застыл, уста замкнуты.
Шум толпы вдали растаял.
Опускается неспешно,
Как венец кровавый, солнце...
Святы строки, как распятья!
15. НОСТАЛЬГИЯ
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный
В итальянской старой пантомиме,
Прозвучало: - Как в угоду моде
Стал Пьеро сентиментально-томен...
Звук проник через пустыню сердца, -
Приглушенно отозвались чувства:
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный
В итальянской старой пантомиме.
Позабыл ни миг Пьеро кривлянья!
И сквозь лунный блеск, сквозь море света
Из глубин души стремленье рвется
Смело вверх и вдаль - к родному небу -
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный!
16. ПОДЛОСТЬ!
В темя лысого Кассандра,
Под ужаснейшие вопли,
Ввел Пьеро с подлейшей миной,
Нежно черепной буравчик!
Набивает, уминает
Свой табак турецкий чистый
В темя лысого Кассандра,
Под ужаснейшие вопли!
Ловко там чубук приладив
Сзади к этой гладкой плеши,
Задымил он чувством, с толком
Табачком своим турецким
Из плешивого Кассандра!
17. ПАРОДИЯ
Торчат, сверкая, спицы
В ее седых кудрях;
Охвачена томленьем,
Дуэнья ждет впотьмах.
Сидит она в беседке,
К Пьеро пылая страстью.
Торчат, сверкая, спицы
В ее седых кудрях.
Внезапно - чу! - там шорох...
Дыханье ... шепот... хохот...
Насмешничает месяц:
Лучи его, как спицы,
Торчат в седых кудрях.
18. ЛУННОЕ ПЯТНО
Позади пятно луны белеет
В длинных фалдах выходного фрака, -
Так пошел Пьеро в весенний вечер
В поиски за счастьем и удачей.
Что-то липнет там к его одежде...
Обернулся он и видит: верно!
Позади пятно луны белеет
В длинных фалдах выходного фрака.
- Стой же! Вот как! Ведь это известка! -
Трет и трет - зря. Невозможно счистить!
Oн идет, отравлен злобой, дальше.
Трет и трет - до самого рассвета -
Позади пятно луны белеет!
19. СЕРЕНАДА
Скрип и стон: смычком громадным
На альте Пьеро скрежещет,
Словно аист одноногий.
Щиплет хмуро пиццикато.
Вдруг идет Кассандер - в злобе
На ночного виртуоза,
Скрип и стон: смычком громадным
На альте Пьеро скрежещет.
Тут Пьеро бросает альт свой:
Ловко ловит легкой левой
Сзади лысого за ворот
И из плеши извлекает
Скрип и стон смычком громадным!
20. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Кувшинка - это лодка,
Луч лунный - вот весло ...
Пустился с легким ветром
В далекий путь Пьеро.
Поток на низких гаммах
Журчит - и движет челн.
Кувшинка - эти лодка,
Луч лунный - вот весло.
На родину, в Бергамо,
Домой Пьеро плывет.
Уж брезжит на востоке
Зеленый горизонт...
Кувшинка - это лодка.
21. О АРОМАТ ДАЛЕКИХ ЛЕТ
О, аромат далеких лет,
Пьянишь ты снова мои чувства!
Наивных шалостей толпа
Опять меня влечет.
Приносит снова радость все,
Чем я пренебрегал так долго.
О, аромат далеких лет,
Пьянишь ты снова меня!
Все недовольство вдруг прошло:
Из обрамленных солнцем окон
Свободно я смотрю на мир
В мечтах о светлых далях ...
О, аромат далеких лет!
Перевод Майи Элик