Из "Сердца Иуды"
Засыпая под высоким до изумления куполом звездного неба, вымотанный жарой и непривычно тяжелым физическим трудом, Шагровский пытался сравнить свои ощущения и впечатления с теми, давнишними. И чувствовал, что по-настоящему рад своему новому путешествию. Новый этап, новая страна. Он уже понимал, что сделает свой фильм непохожим на познавательные ленты ВВС. Отснятые на «флэшку» несколько часов были только лишь началом большой работы, но тема выглядела уже совсем не так, как мыслилась Валентину до приезда сюда.
То, что рассказывал вечерами дядя Рувим, было совсем не похоже на общеизвестные выводы. Факты, на которые он опирался, отличались от официально признанной точки зрения. Профессор Кац вовсе не стремился к сенсации, но романтизм сочетался в нем с отточенной логикой и полным неприятием на веру выводов признанных авторитетов. Уж он, как никто другой знал, что авторитет не бывает пожизненным, и множество блестящих и смелых молодых ученых (да что там множество - абсолютное большинство!) с годами превращается в мракобесов и консерваторов, превыше всего ставящих не установление истины, а сохранение в неприкосновенности собственного Олимпа.
Из тысяч известных фактов, свидетельств и документов, отбираются только те, которые подтверждают устоявшиеся гипотезы, а все остальные либо ложатся под сукно, либо дезавуируются перед всем ученым миром. История создается с помощью допущений и подгоняется в рамки утвержденных учеными сообществами аксиом. Она начинает собственную жизнь в тот момент, как заканчивается событие, и состоит из субъективных свидетельств, ложных толкований и интерпретаций. Вписанная в анналы истории глава не имеет ничего общего реальностью, и пишется так, чтобы представить в выгодном свете тех, кто в этот момент «оплачивает музыку». Так было всегда. Так будет всегда.
Историю пишут победители. И горе побежденным.