Сердце Проклятого - отрывок 1
Эйлат. Наши дни.
Набережная Эйлата в любое время года чем-то напоминает набережную Ялты, только в более чистом и ухоженном варианте. Ассоциация не прямая, эйлатский и ялтинский променады не перепутаешь даже с похмелья, но общий дух…
От толпы так и пахнет «совком»! Только если от брайтонского boardwalk веет Одессой конца семидесятых и персонажи там соответственные, то на небольшом кусочке побережья Красного моря, доставшемся Израилю далеко не бескровно, образы отдыхающих значительно разноплановей.
Женщины в бриллиантах с визгливыми голосами, чернявые мачо (правда, без кепок-аэродромов). Мужчины в расстегнутых рубахах-апаш - в густых зарослях на груди скрываются золотые иконостасы, способные украсить собой алтарь любого храма, пьют пиво с такими же расхристанными мужчинами повышенной волосатости, только с висящими на шее магендовидами, размером с небольшую комету.
Тут же мимо весело светящихся баров и кафе, шествует типичное семейство, приехавшее к морю на последние отпускные деньги - отец с лицом вечного старшего инженера, раскормленная не по зарплате жена (с завивкой и корнетскими усиками). И две дочки на выданье, в открывающих интимные прически мини-юбках и с жадными ищущими взглядами блестящих, неглупых глазенок.
Черная стайка из трех неведомо откуда появившихся в здешнем плотском разгуле хасидов, возмущенно тряся пейсами, семенит по-над стенкою, озираясь и пряча лица за широкими полями шляп.
Молодая пара, явно, что студенты, счастливые веселые и пьяные друг от друга и от свежего ветерка, дующего с моря, сидят на парапете и едят фалафель с разовых бумажных пакетиков.
Набережная, уставшая от дневного жара, дышит полной грудью, и сотни людей выливаются из дверей отелей наружу, под южное звездное небо, и идут по разогретой плитке мостовых, мимо лавок, кафе, установленных тут же аттракционов, надувных батутов, качелей. Они жуют, пьют, смеются, бранят друг друга на разных языках, признаются друг другу в любви, покупают и продают…
Воздух, влажный, как кухонная губка, пропитан запахами моря, фалафеля, кипящего масла, шаурмы, попкорна и давленных в соковыжималках апельсинов. Эйлат чванлив, бесстыж, горяч и дружелюбен. Море есть и в Хайфе, и в Ашдоте, и в Нетании, и в Тель-Авиве, но никакой город, кроме Эйлата, не похож на то, что в советское время называли вкусным и круглым словом - курорт.
Если променад почти всегда многолюден и шумен, то стоит зайти « за спину» многочисленным отелям, расположенным у моря, как картина меняется.
Людей здесь на удивление немного, да и машин тоже - отдыхающие уже пьют и закусывают, их автомобили замерли у тротуаров и на подземных паркингах. И только небольшие микроавтобусы и пикапы, обслуживающие рестораны и отели, шныряют туда-сюда по служебным надобностям с вечера и до самого утра.
По неширокой асфальтовой дороге мимо Кинг-Сити и озера Ирода катился белый фургон с синей надписью «Eleсtra» на борту. Фургон только что благополучно прошел антитеррористический контроль на блок-посту, и, хотя патруль досматривал машину со всем возможным рвением, а веселый кокер-спаниель, натасканный на взрывчатку ничего не почуял, фургон был начинен смертью под завязку.
Готовившие автомобиль люди знали свое дело. В емкостях для заправки кондиционеров был не только хладоген, вернее, хладогена там было всего ничего - главным содержимым баллонов были специальные жидкости двух видов, каждый из которых в отдельности можно было поджигать, бросать с высоты и даже пить, если уж совсем нечего делать. А вот при смешивании…
Соединяясь в пропорции один к двум, жидкости вступали в химическую реакцию и превращались в зеленый гель, напоминающий консистенцией подтаявший холодец, рядом с которым не рекомендовалось чихать даже комару.
Один компонент взрывчатки был изготовлен в подпольной химической лаборатории в секторе Газа, там же, где колдовали над начинкой «кассамов», второй попал в страну из лаборатории, расположенной в одном из эмиратов, куда как более сложным путем, так как сделать его в кустарных условиях, без специального дорогостоящего оборудования, не смог бы никто. Эмират, конечно же, официально выступал против экстремистов и терроризма, но при случае охотно помогал борцам за идеалы мусульманского мира.
Взрывчатку хранили совсем для другого случая, но щедрость Вальтера-Карла смягчила суровые сердца радетелей за независимость и свободу Палестины - борцы такого рода всегда чувствительны к щедрым подаяниям. В принципе, сегодняшняя цель вполне устраивала исполнителей и их начальство - какая разница, где убить пару десятков евреев? И после того, как на счета руководителей группы «Сыны ислама» упала выделенная Шульце круглая сумма, хрупкий и уязвимый, но от этого не менее смертоносный механизм подготовки теракта, начал функционировать незамедлительно.
В кузове белого микроавтобуса ехало более двухсот литров бинарного взрывчатого вещества, несколько ящиков с крепежом для монтажа кондиционеров и двое арабов средних лет, один из которых в свое время получил неплохое техническое образование в престижном российском ВУЗе.
Автомобиль свернул направо, прокатился еще несколько сот метров по отельной зоне Эйлата и нырнул в приоткрывшиеся ворота подземного паркинга гостиницы «Хилтон». Проверку службы безопасности на въезде в отель машина и ее пассажиры прошли без сучка и без задоринки. Все документы были в порядке и «Хилтон» действительно вызвал для обслуживания кондиционеров специалистов из «Electra» - так делали всегда в преддверии летнего зноя. Большинство терактов предотвращается с помощью осведомителей, но в этом случае система просто не успела сработать. Между заказом, оплатой и исполнением прошло менее суток. Некоторое количество терактов удается остановить с помощью квалифицированной работы психологов, умеющих распознать подозрительное поведение шахидов до того, как они достигают точки назначения.
Но ни один их приехавших на белом микроавтобусе шахидом не был. Водитель по имени Вахид, крепкий с огромной шапкой волос на крупной голове, вообще ничего не знал о целях поездки. А тот, кто должен был привести механизм в действие - невысокий, бритый наголо араб с маленькими как у женщины ушами и скошенным подбородком по имени Ясин Хабиб, не собирался умирать за идею и вел себя адекватно, как и положено хладнокровному специалисту, а не истерил, как фанатик-смертник.
Вариантов было два. Первый - взорвать заряд на полном людьми променаде, выкатив микроавтобус к одному из кафе, якобы для обслуживания кондиционеров. Второй - привести бомбу в действие на подземной парковке одного из отелей - взрыв такой силы мог нанести нешуточный урон и людям, и зданию. Ясин задумался, потирая щеку, выбритую так же гладко, как и макушка - утренняя процедура бритья приносила Хабибу истинное удовольствие, он любил ощущение скользящего по коже опасного лезвия. Бритва досталась ему от деда, а тот вытащил ее из вещмешка одного из убитых солдат Роммеля в 1942 году, и на синеватой полоске металла, истонченной многолетней правкой на ремне, до сих пор виднелось золлингеновское клеймо.
Те, кто послал Ясина в Эйлат, знали, что без проблем не обойдется, но планировать акцию, находясь в сотне километров от места теракта и непосредственно участвовать в нем, совершенно разные вещи. Конечно, в идеале микроавтобус надо было взорвать на променаде, но вывести машину на пешеходную улицу в это время суток было нереально. Еще более нереально было бы скрыться с места происшествия, не обратив на себя внимания. Конечно же, Ясин Хабиб хотел нанести ненавистным оккупантам максимальный вред, но при этом был реалистом, и очень надеялся выйти сухим из воды, потому он практически сразу выбрал второй способ.
Остановив автомобиль в западном углу паркинга, Ясин перебрался в кузов и незаметно для товарища, болтающего по мобильнику с подружкой, быстро открыл краны на баллонах, стоявших рядком вдоль стенки кузова. Ни шипения, ни бульканья - жидкости бесшумно хлынули в стальные корпуса, и смешались, приобретя новые свойства. Баллоны превратились в мощнейшую бомбу весом в два с небольшим центнера и теперь у Ясина оставалось только три дела - подготовить взрыв, замести следы и уйти незамеченным.
Он не стал мешкать.
Двигаясь спокойно и неторопливо (сказывались опыт и тренировки в «школе» в Саудовской Аравии), араб извлек из «бардачка» небольшую, размерами в пару сигаретных пачек, коробку и сунул ее между баллонами - коробочка, скорее всего, была с магнитом, потому что прилипла к металлу намертво. Ясин подергал ее, сдвинуть без значительных усилий не смог, ухмыльнулся тонкими губами и довольно покачал головой.
Потом, не меняя темпа движений, достал из того же ящика с инструментами разводной ключ, повернулся и ловко, словно забивая гвоздь, ударил водителя по затылку. Тот замолк на полуслове, выронил квакающую трубку и обмяк, словно труп. Хабиб с легкостью перетащил его тело в кузов, бросил на пол, не забыв раздавить каблуком выпавший мобильный. Служебное удостоверение сотрудника компании «Elektra», выданное на имя Ясина перекочевало в карман лежащего без сознания шофера. Водительские права и бумажник шофера Хабиб переложил к себе в поясную сумку.
Камеры слежения, которыми был напичкан подземный гараж, ничего не увидели сквозь затененные стекла автомобиля. Спустя минуту на мониторах в блоке видеоконтроля появился, как из микроавтобуса выбрался невысокий человек в джинсах и белой футболке с огромной, обращающей на себя внимание, шевелюрой. Движения человека были неторопливы и спокойны, сотрудник, просматривающий картинку, не обратил на него внимания.
А зря…
Поднявшись по служебной лестнице, Ясин нашел выход из отеля, поправил роскошный парик, и уже через пять минут бодро шагал в сторону стоянки такси. Еще через минуту такси уже несло его прочь от набережной Эйлата. Он вышел из машины на окраине города и, пройдя полтора квартала, сел в стоящий у обочины пикап.
- Порядок? - спросил сидящий за рулем человек.
- Не совсем, - ответил Хабиб и улыбнулся одной половиной рта. Чувствовалось, что спокойствие дается ему нелегко. То, что должно было произойти в ближайшие минуты, превращало его в дичь. Хитрости хитростями, а израильтяне из «Ямама» недаром ели свой хлеб. Искать его будут так, что ифритам станет жарко. Хотя, если Аллаху будет угодно, никогда не найдут. Подмена документов временная мера, но выиграть сутки-двое, отсрочить тот момент, когда еврейские ищейки станут на след, означает возможность покинуть страну. Ему обещали помочь.
- Порядок будет тогда, когда ты отвезешь меня подальше от этого места, - произнес Ясин негромко, прикуривая сигарету. Он посмотрел на свои пальцы - руки немного подрагивали. - Поехали.
Караул на блок посту сменился. Этот наряд был постарше, поопытнее. Пикап не микроавтобус - что искать в пустом кузове. Подумаешь, два араба едут с работы домой.
Так что выезжающую из Эйлата машину обыскивали без ажиотажа, скорее для проформы, хотя документы, конечно, проверили.
На Ясина никто внимания не обратил, тем более что за последние пять минут он где-то потерял парик, зато обзавелся очками в металлической оправе и усами - эти детали добавили ему к возрасту лет десять и теперь выглядел он точь-в-точь, как мужчина на фотографии в удостоверении, которое предъявил патрулю: Самир Захар - электрик в торговом центре.
Только когда пикап выехал за пределы охраняемой зоны, Ясин облегченно вздохнул. Даже сигарета приобрела другой вкус, и пересохший рот вдруг наполнился горьковатой слюной.
Он сделал это! Ну, почти сделал! Пора было ставить точку.
Хабиб достал из поясной сумки телефон и, не задумываясь, набрал на клавиатуре номер. Он улыбался. Хотя улыбка могла показаться вымученной, застывшей, но зато глаза обмануть не могли - они так и светились неподдельным торжеством. Столько лет он ждал момента, чтобы поквитаться. Рассчитаться с проклятыми захватчиками сполна. Да, он вырос в благополучном районе, учился в обычной школе и ходил в один класс с еврейскими детьми. Да, он окончил университет в Хайфе, где тоже учился вместе с евреями, сидел в одних аудиториях, обедал в кафе, но живя с ними бок о бок, Ясин никогда, НИКОГДА не переставал их ненавидеть! Это не их земля - так учил имам, и задача любого араба, сделать так, чтобы ни один еврей не смог осквернять своим дыханием воздух этой страны. Сегодня он сделает это! Внесет свой вклад в дело освобождения Палестины от еврейской заразы!
В трубке запищали гудки. Один, второй, третий… Улыбка замерзла на смуглом лице, превратившись в гримасу, от которой невольно хотелось съежиться.
Потом в наушнике щелкнуло и гудки затихли.
Араб оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть через заднее стекло, но за пикапом уже смыкалась ночь, и город был виден лишь, как зарево вдалеке. Ни звука, ни вспышки… Но Ясин знал, что устройство сработало.
И, к сожалению, он был прав.
Взрыв на подземной парковке был такой силы, что ударная волна, взломав плиты перекрытия, вырвалась из цокольного этажа в огромное лобби, полное людей. Огненный смерч, расколов пол, ворвался в полный постояльцев ресторан, разметав тела, и воспламенил мебель. Взметнувшийся вверх фонтан обломков и осколков бетона искорежил стеклянные шахты открытых лифтов, секунду назад скользивших по стенам гостиницы, вынес наружу огромные витражи окон, все еще отражавших мирные огни курортного города.
Пуф-ф-ф!
Многоэтажный отель шумно выдохнул пыль, огонь и смертоносное стеклянное крошево - осколки засвистели вокруг, словно картечь. Огромный цилиндр основного здания словно осел, основание окуталось клубами пыли и дыма. Стоящие на улице такси отбросило взрывной волной прочь, и самый маленький из всех старенький «рено» упал в гостиничный фонтан, и там, в воде вспыхнул факелом. Стекла и мелкая каменная крошка изрешетили нескольких прохожих на противоположной стороне улицы.
На миг стало оглушительно тихо - даже музыка на променаде замерла на середине такта. В наступившем безмолвии стал слышен шорох падающих на землю обломков, и лишь потом грохнуло так, что оставшиеся в живых на несколько секунд оглохли. Клубы пыли смешались с дымом. По стенам отеля ручьями лились высыпающиеся стекла, в воздухе повис серебристый звон - внизу ручьи встречались с каменной мостовой.
Страшно кричали раненые, но это продолжалось недолго - их голоса поглотил рев толпы на променаде - тысячеголосый рев испуганных до смерти не походил ни на что. Услышав этот могучий звук, хотелось упасть ничком, прикрывая затылок руками, и ждать, пока все успокоится.
Ясин разобрал телефон, с которого только что звонил, выбросил в ночь сначала батарейку, потом разломал и отправил следом остальное.
В городе за его спиной выли сирены, кричали раненые и испуганные насмерть люди.
Хабиб закурил еще одну сигарету и, гордо подняв скошенный подбородок, выпустил перед собой струю синеватого дыма и торжествующе ухмыльнулся. Он улыбался и в тот момент, когда водитель по-кошачьи плавным движением извлек из-под приборной доски блеснувшую в лунном свете полоску стали и с ловкостью резника вогнал лезвие под нижнюю челюсть Ясина, чуть ниже уха.
На боковой дороге в старом «Мерседесе», давно уставшем от тяжкой таксомоторной жизни, пикап ждали четверо дюжих и немногословных парней. Тело Ясина Хабиба не помещалось в подготовленной заранее яме, и тогда те, кто его хоронил, сломали трупу ноги в коленях. Через несколько минут и от ямы, и от тела не осталось и следов. Водитель торопливо пробормотал над камнями молитву и растворился в ночи вместе со своими спутниками.
В Эйлате орали сирены, спешили к месту взрыва «скорые» и поднятые по тревоге военные. Машины и бригады врачей выехали со всех близлежащих городов, где имелись больницы. Неслись сквозь тьму вертолеты спасателей - главное сейчас было успеть! Спасти жизни тех, кого еще можно было спасти, а уж потом найти и наказать виновных. Хотя агенты «Ямама» уже сновали среди дыма у дверей отеля - спуститься вниз, в пылающий ад развороченного паркинга, не представлялось возможным.
Зато в противоборствующем лагере царило настоящей веселье и организаторам теракта было по какому поводу торжествовать!
Взрыв на паркинге отеля «Хилтон» оказался для них чрезвычайно успешным. Заряд бинарного взрывчатого вещества убил на месте 63 человека и ранил почти полторы сотни, двадцать из которых умерли в больницах в течение недели.
Расчет мертвеца Шульце оказался верен - израильтянам стало не до того, чтобы разыскивать в Иудейской пустыне профессора и его спутников. В связи с самым крупным терактом за все время существования страны у них появились совершенно другие заботы.
Набережная Эйлата в любое время года чем-то напоминает набережную Ялты, только в более чистом и ухоженном варианте. Ассоциация не прямая, эйлатский и ялтинский променады не перепутаешь даже с похмелья, но общий дух…
От толпы так и пахнет «совком»! Только если от брайтонского boardwalk веет Одессой конца семидесятых и персонажи там соответственные, то на небольшом кусочке побережья Красного моря, доставшемся Израилю далеко не бескровно, образы отдыхающих значительно разноплановей.
Женщины в бриллиантах с визгливыми голосами, чернявые мачо (правда, без кепок-аэродромов). Мужчины в расстегнутых рубахах-апаш - в густых зарослях на груди скрываются золотые иконостасы, способные украсить собой алтарь любого храма, пьют пиво с такими же расхристанными мужчинами повышенной волосатости, только с висящими на шее магендовидами, размером с небольшую комету.
Тут же мимо весело светящихся баров и кафе, шествует типичное семейство, приехавшее к морю на последние отпускные деньги - отец с лицом вечного старшего инженера, раскормленная не по зарплате жена (с завивкой и корнетскими усиками). И две дочки на выданье, в открывающих интимные прически мини-юбках и с жадными ищущими взглядами блестящих, неглупых глазенок.
Черная стайка из трех неведомо откуда появившихся в здешнем плотском разгуле хасидов, возмущенно тряся пейсами, семенит по-над стенкою, озираясь и пряча лица за широкими полями шляп.
Молодая пара, явно, что студенты, счастливые веселые и пьяные друг от друга и от свежего ветерка, дующего с моря, сидят на парапете и едят фалафель с разовых бумажных пакетиков.
Набережная, уставшая от дневного жара, дышит полной грудью, и сотни людей выливаются из дверей отелей наружу, под южное звездное небо, и идут по разогретой плитке мостовых, мимо лавок, кафе, установленных тут же аттракционов, надувных батутов, качелей. Они жуют, пьют, смеются, бранят друг друга на разных языках, признаются друг другу в любви, покупают и продают…
Воздух, влажный, как кухонная губка, пропитан запахами моря, фалафеля, кипящего масла, шаурмы, попкорна и давленных в соковыжималках апельсинов. Эйлат чванлив, бесстыж, горяч и дружелюбен. Море есть и в Хайфе, и в Ашдоте, и в Нетании, и в Тель-Авиве, но никакой город, кроме Эйлата, не похож на то, что в советское время называли вкусным и круглым словом - курорт.
Если променад почти всегда многолюден и шумен, то стоит зайти « за спину» многочисленным отелям, расположенным у моря, как картина меняется.
Людей здесь на удивление немного, да и машин тоже - отдыхающие уже пьют и закусывают, их автомобили замерли у тротуаров и на подземных паркингах. И только небольшие микроавтобусы и пикапы, обслуживающие рестораны и отели, шныряют туда-сюда по служебным надобностям с вечера и до самого утра.
По неширокой асфальтовой дороге мимо Кинг-Сити и озера Ирода катился белый фургон с синей надписью «Eleсtra» на борту. Фургон только что благополучно прошел антитеррористический контроль на блок-посту, и, хотя патруль досматривал машину со всем возможным рвением, а веселый кокер-спаниель, натасканный на взрывчатку ничего не почуял, фургон был начинен смертью под завязку.
Готовившие автомобиль люди знали свое дело. В емкостях для заправки кондиционеров был не только хладоген, вернее, хладогена там было всего ничего - главным содержимым баллонов были специальные жидкости двух видов, каждый из которых в отдельности можно было поджигать, бросать с высоты и даже пить, если уж совсем нечего делать. А вот при смешивании…
Соединяясь в пропорции один к двум, жидкости вступали в химическую реакцию и превращались в зеленый гель, напоминающий консистенцией подтаявший холодец, рядом с которым не рекомендовалось чихать даже комару.
Один компонент взрывчатки был изготовлен в подпольной химической лаборатории в секторе Газа, там же, где колдовали над начинкой «кассамов», второй попал в страну из лаборатории, расположенной в одном из эмиратов, куда как более сложным путем, так как сделать его в кустарных условиях, без специального дорогостоящего оборудования, не смог бы никто. Эмират, конечно же, официально выступал против экстремистов и терроризма, но при случае охотно помогал борцам за идеалы мусульманского мира.
Взрывчатку хранили совсем для другого случая, но щедрость Вальтера-Карла смягчила суровые сердца радетелей за независимость и свободу Палестины - борцы такого рода всегда чувствительны к щедрым подаяниям. В принципе, сегодняшняя цель вполне устраивала исполнителей и их начальство - какая разница, где убить пару десятков евреев? И после того, как на счета руководителей группы «Сыны ислама» упала выделенная Шульце круглая сумма, хрупкий и уязвимый, но от этого не менее смертоносный механизм подготовки теракта, начал функционировать незамедлительно.
В кузове белого микроавтобуса ехало более двухсот литров бинарного взрывчатого вещества, несколько ящиков с крепежом для монтажа кондиционеров и двое арабов средних лет, один из которых в свое время получил неплохое техническое образование в престижном российском ВУЗе.
Автомобиль свернул направо, прокатился еще несколько сот метров по отельной зоне Эйлата и нырнул в приоткрывшиеся ворота подземного паркинга гостиницы «Хилтон». Проверку службы безопасности на въезде в отель машина и ее пассажиры прошли без сучка и без задоринки. Все документы были в порядке и «Хилтон» действительно вызвал для обслуживания кондиционеров специалистов из «Electra» - так делали всегда в преддверии летнего зноя. Большинство терактов предотвращается с помощью осведомителей, но в этом случае система просто не успела сработать. Между заказом, оплатой и исполнением прошло менее суток. Некоторое количество терактов удается остановить с помощью квалифицированной работы психологов, умеющих распознать подозрительное поведение шахидов до того, как они достигают точки назначения.
Но ни один их приехавших на белом микроавтобусе шахидом не был. Водитель по имени Вахид, крепкий с огромной шапкой волос на крупной голове, вообще ничего не знал о целях поездки. А тот, кто должен был привести механизм в действие - невысокий, бритый наголо араб с маленькими как у женщины ушами и скошенным подбородком по имени Ясин Хабиб, не собирался умирать за идею и вел себя адекватно, как и положено хладнокровному специалисту, а не истерил, как фанатик-смертник.
Вариантов было два. Первый - взорвать заряд на полном людьми променаде, выкатив микроавтобус к одному из кафе, якобы для обслуживания кондиционеров. Второй - привести бомбу в действие на подземной парковке одного из отелей - взрыв такой силы мог нанести нешуточный урон и людям, и зданию. Ясин задумался, потирая щеку, выбритую так же гладко, как и макушка - утренняя процедура бритья приносила Хабибу истинное удовольствие, он любил ощущение скользящего по коже опасного лезвия. Бритва досталась ему от деда, а тот вытащил ее из вещмешка одного из убитых солдат Роммеля в 1942 году, и на синеватой полоске металла, истонченной многолетней правкой на ремне, до сих пор виднелось золлингеновское клеймо.
Те, кто послал Ясина в Эйлат, знали, что без проблем не обойдется, но планировать акцию, находясь в сотне километров от места теракта и непосредственно участвовать в нем, совершенно разные вещи. Конечно, в идеале микроавтобус надо было взорвать на променаде, но вывести машину на пешеходную улицу в это время суток было нереально. Еще более нереально было бы скрыться с места происшествия, не обратив на себя внимания. Конечно же, Ясин Хабиб хотел нанести ненавистным оккупантам максимальный вред, но при этом был реалистом, и очень надеялся выйти сухим из воды, потому он практически сразу выбрал второй способ.
Остановив автомобиль в западном углу паркинга, Ясин перебрался в кузов и незаметно для товарища, болтающего по мобильнику с подружкой, быстро открыл краны на баллонах, стоявших рядком вдоль стенки кузова. Ни шипения, ни бульканья - жидкости бесшумно хлынули в стальные корпуса, и смешались, приобретя новые свойства. Баллоны превратились в мощнейшую бомбу весом в два с небольшим центнера и теперь у Ясина оставалось только три дела - подготовить взрыв, замести следы и уйти незамеченным.
Он не стал мешкать.
Двигаясь спокойно и неторопливо (сказывались опыт и тренировки в «школе» в Саудовской Аравии), араб извлек из «бардачка» небольшую, размерами в пару сигаретных пачек, коробку и сунул ее между баллонами - коробочка, скорее всего, была с магнитом, потому что прилипла к металлу намертво. Ясин подергал ее, сдвинуть без значительных усилий не смог, ухмыльнулся тонкими губами и довольно покачал головой.
Потом, не меняя темпа движений, достал из того же ящика с инструментами разводной ключ, повернулся и ловко, словно забивая гвоздь, ударил водителя по затылку. Тот замолк на полуслове, выронил квакающую трубку и обмяк, словно труп. Хабиб с легкостью перетащил его тело в кузов, бросил на пол, не забыв раздавить каблуком выпавший мобильный. Служебное удостоверение сотрудника компании «Elektra», выданное на имя Ясина перекочевало в карман лежащего без сознания шофера. Водительские права и бумажник шофера Хабиб переложил к себе в поясную сумку.
Камеры слежения, которыми был напичкан подземный гараж, ничего не увидели сквозь затененные стекла автомобиля. Спустя минуту на мониторах в блоке видеоконтроля появился, как из микроавтобуса выбрался невысокий человек в джинсах и белой футболке с огромной, обращающей на себя внимание, шевелюрой. Движения человека были неторопливы и спокойны, сотрудник, просматривающий картинку, не обратил на него внимания.
А зря…
Поднявшись по служебной лестнице, Ясин нашел выход из отеля, поправил роскошный парик, и уже через пять минут бодро шагал в сторону стоянки такси. Еще через минуту такси уже несло его прочь от набережной Эйлата. Он вышел из машины на окраине города и, пройдя полтора квартала, сел в стоящий у обочины пикап.
- Порядок? - спросил сидящий за рулем человек.
- Не совсем, - ответил Хабиб и улыбнулся одной половиной рта. Чувствовалось, что спокойствие дается ему нелегко. То, что должно было произойти в ближайшие минуты, превращало его в дичь. Хитрости хитростями, а израильтяне из «Ямама» недаром ели свой хлеб. Искать его будут так, что ифритам станет жарко. Хотя, если Аллаху будет угодно, никогда не найдут. Подмена документов временная мера, но выиграть сутки-двое, отсрочить тот момент, когда еврейские ищейки станут на след, означает возможность покинуть страну. Ему обещали помочь.
- Порядок будет тогда, когда ты отвезешь меня подальше от этого места, - произнес Ясин негромко, прикуривая сигарету. Он посмотрел на свои пальцы - руки немного подрагивали. - Поехали.
Караул на блок посту сменился. Этот наряд был постарше, поопытнее. Пикап не микроавтобус - что искать в пустом кузове. Подумаешь, два араба едут с работы домой.
Так что выезжающую из Эйлата машину обыскивали без ажиотажа, скорее для проформы, хотя документы, конечно, проверили.
На Ясина никто внимания не обратил, тем более что за последние пять минут он где-то потерял парик, зато обзавелся очками в металлической оправе и усами - эти детали добавили ему к возрасту лет десять и теперь выглядел он точь-в-точь, как мужчина на фотографии в удостоверении, которое предъявил патрулю: Самир Захар - электрик в торговом центре.
Только когда пикап выехал за пределы охраняемой зоны, Ясин облегченно вздохнул. Даже сигарета приобрела другой вкус, и пересохший рот вдруг наполнился горьковатой слюной.
Он сделал это! Ну, почти сделал! Пора было ставить точку.
Хабиб достал из поясной сумки телефон и, не задумываясь, набрал на клавиатуре номер. Он улыбался. Хотя улыбка могла показаться вымученной, застывшей, но зато глаза обмануть не могли - они так и светились неподдельным торжеством. Столько лет он ждал момента, чтобы поквитаться. Рассчитаться с проклятыми захватчиками сполна. Да, он вырос в благополучном районе, учился в обычной школе и ходил в один класс с еврейскими детьми. Да, он окончил университет в Хайфе, где тоже учился вместе с евреями, сидел в одних аудиториях, обедал в кафе, но живя с ними бок о бок, Ясин никогда, НИКОГДА не переставал их ненавидеть! Это не их земля - так учил имам, и задача любого араба, сделать так, чтобы ни один еврей не смог осквернять своим дыханием воздух этой страны. Сегодня он сделает это! Внесет свой вклад в дело освобождения Палестины от еврейской заразы!
В трубке запищали гудки. Один, второй, третий… Улыбка замерзла на смуглом лице, превратившись в гримасу, от которой невольно хотелось съежиться.
Потом в наушнике щелкнуло и гудки затихли.
Араб оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть через заднее стекло, но за пикапом уже смыкалась ночь, и город был виден лишь, как зарево вдалеке. Ни звука, ни вспышки… Но Ясин знал, что устройство сработало.
И, к сожалению, он был прав.
Взрыв на подземной парковке был такой силы, что ударная волна, взломав плиты перекрытия, вырвалась из цокольного этажа в огромное лобби, полное людей. Огненный смерч, расколов пол, ворвался в полный постояльцев ресторан, разметав тела, и воспламенил мебель. Взметнувшийся вверх фонтан обломков и осколков бетона искорежил стеклянные шахты открытых лифтов, секунду назад скользивших по стенам гостиницы, вынес наружу огромные витражи окон, все еще отражавших мирные огни курортного города.
Пуф-ф-ф!
Многоэтажный отель шумно выдохнул пыль, огонь и смертоносное стеклянное крошево - осколки засвистели вокруг, словно картечь. Огромный цилиндр основного здания словно осел, основание окуталось клубами пыли и дыма. Стоящие на улице такси отбросило взрывной волной прочь, и самый маленький из всех старенький «рено» упал в гостиничный фонтан, и там, в воде вспыхнул факелом. Стекла и мелкая каменная крошка изрешетили нескольких прохожих на противоположной стороне улицы.
На миг стало оглушительно тихо - даже музыка на променаде замерла на середине такта. В наступившем безмолвии стал слышен шорох падающих на землю обломков, и лишь потом грохнуло так, что оставшиеся в живых на несколько секунд оглохли. Клубы пыли смешались с дымом. По стенам отеля ручьями лились высыпающиеся стекла, в воздухе повис серебристый звон - внизу ручьи встречались с каменной мостовой.
Страшно кричали раненые, но это продолжалось недолго - их голоса поглотил рев толпы на променаде - тысячеголосый рев испуганных до смерти не походил ни на что. Услышав этот могучий звук, хотелось упасть ничком, прикрывая затылок руками, и ждать, пока все успокоится.
Ясин разобрал телефон, с которого только что звонил, выбросил в ночь сначала батарейку, потом разломал и отправил следом остальное.
В городе за его спиной выли сирены, кричали раненые и испуганные насмерть люди.
Хабиб закурил еще одну сигарету и, гордо подняв скошенный подбородок, выпустил перед собой струю синеватого дыма и торжествующе ухмыльнулся. Он улыбался и в тот момент, когда водитель по-кошачьи плавным движением извлек из-под приборной доски блеснувшую в лунном свете полоску стали и с ловкостью резника вогнал лезвие под нижнюю челюсть Ясина, чуть ниже уха.
На боковой дороге в старом «Мерседесе», давно уставшем от тяжкой таксомоторной жизни, пикап ждали четверо дюжих и немногословных парней. Тело Ясина Хабиба не помещалось в подготовленной заранее яме, и тогда те, кто его хоронил, сломали трупу ноги в коленях. Через несколько минут и от ямы, и от тела не осталось и следов. Водитель торопливо пробормотал над камнями молитву и растворился в ночи вместе со своими спутниками.
В Эйлате орали сирены, спешили к месту взрыва «скорые» и поднятые по тревоге военные. Машины и бригады врачей выехали со всех близлежащих городов, где имелись больницы. Неслись сквозь тьму вертолеты спасателей - главное сейчас было успеть! Спасти жизни тех, кого еще можно было спасти, а уж потом найти и наказать виновных. Хотя агенты «Ямама» уже сновали среди дыма у дверей отеля - спуститься вниз, в пылающий ад развороченного паркинга, не представлялось возможным.
Зато в противоборствующем лагере царило настоящей веселье и организаторам теракта было по какому поводу торжествовать!
Взрыв на паркинге отеля «Хилтон» оказался для них чрезвычайно успешным. Заряд бинарного взрывчатого вещества убил на месте 63 человека и ранил почти полторы сотни, двадцать из которых умерли в больницах в течение недели.
Расчет мертвеца Шульце оказался верен - израильтянам стало не до того, чтобы разыскивать в Иудейской пустыне профессора и его спутников. В связи с самым крупным терактом за все время существования страны у них появились совершенно другие заботы.