Хотели как лучше... Некоторые рассуждения кабинетного теоретика о петровском флоте...
Оригинал взят у thor_2006 в Хотели как лучше... Некоторые рассуждения кабинетного теоретика о петровском флоте...
Не планировал писать нечто на эту тему - не совсем это моя грядка (хотя в свое время я немало интересовался петровской эпохой - а кто, собственно, не увлекался этим временем?). Но все же решил нечто написать по этому вопросу, хоть морская тематика и не моя епархия и в этом вопросе есть много больше людей, разбирающихся в этих вопросах лучше меня.
Для начала, в качестве вступления, фраза из «Морского устава» 1720 г.: «Всякий потентат, которой едино сухопутное войско имеет, одну руку имеет, а которой и флот имеет, обе руки имеет». Хорошая фраза, кто спорит, равно как и никто не спорит с тем, что России нужен флот. Но какой флот? Какие задачи он должен решать? Является ли Россия морской державой или же все-таки они держава в первую очередь сухопутная, а потому главное внимание должно быть обращено на развитие армии (а сегодня и авиации), а флоту должна быть отведена по сравнению с армией вспомогательная роль? Почему вспоминается пример кайзеровской Германии, которая в нач. ХХ в. попыталась вырвать трезубец Нептуна у Великобритании и начала строить «Флот Открытого моря», перекинув немалые средства, что раньше уходили на армию, на строительство и содержание ВМФ. Итог, думаю, всем известен… И в этой связи встает вопрос о Петре Великом и его флотских забавах. Думаю, что его отношение к флоту было выражено в приведенных выше словах из «Морского устава», и, полагая необходимостью для своего потентата иметь вторую руку, он не жалел ни средств, ни людей ради того, чтобы заиметь эту руку. И он ее заполучил. Но что это была за рука и какова была ее судьба? По Сеньке ли оказалась шапка? И, непредвзято (только факты, бизнес, и ничего личного) оценивая судьбу петровского флота (особенно принимая во внимание соотношение стоимость/эффективность), выходит, что рука то эта оказалась какая-то некультяпая, и очень быстро усохла, скукожилась до неприличия. Но обо всем по порядку.
Один из многих портретов Петра нашего Алексеевича
Для начала об Азове. Азовский флот, как известно, строился в несколько приемов. Первый заход начался после неудачного 1-го Азовского похода, когда выяснилось, что дл ятого, чтобы овладеть захудалой турецкой крепостью на задворках великой империи, таки нужно иметь худо-бедно, а какой-никакой флот или, на худой случай, флотилия. Потому то Боярская дума порешила, что «морским судам быть», и к кампании 1696 г. «морской караван» был готов. Он насчитывал, помимо двух галеасов, еще 22 галеры и 4 брандера, а также более 1 тыс. стругов и прочих мелких судов. Благодаря его участию Азов был взят, и сразу после этого, поставленный на прикол, он практически полностью сгнил к 1700 г. Труд 26 тыс. мужиков и служилых людей, согнанных на воронежские верфи из Белгородского разряда, пошел прахом.
Гравюра А. Шхонебека "Взятие Азова в 1696 г."
Второй «заход» в истории Азовского флота начинается спустя несколько лет после памятного решения Боярской думы. Вернувшись из «европ» и понимая, что война с турками взятием Азова отнюдь не зщакончилась, Петр приказал строить флот заново. Особенно интенсивное строительство велось в 1698-1700 гг., а в 1701-1704 г., после заключения перемирия, практически прекратилось.
Всего за это время было построено 52 корабля (прописью - пятьдесят два), имевших на борту от 22 до 80 орудий (29 «кумпанских», остальные за счет казны). К ним добавились 48 галер, 7 шняв, 10 бомбардирских судов, 11 яхт, 10 галиотов, 200 бригантин, 70 палубных ботов, 1 тартана и 70 больших шлюпок. Армада, что и говорить, получилась неслабая. Ценой громадных усилий русские сумели завести на Азове флот, который если и не превосходил турецкий числом и качеством, то, во всяком случае, мог сражаться с ним не без надежды на успех. Однако и этот второй Азовский флот ожидала печальная участь. Резко переменив внешнеполитический курс, Петр позабыл о том, что происходит на юге, куда было вложено столько сил, средств и денег. Снова, вдоволь наигравшись, царь моментально забыл об этой игрушке - как же, у него появилась новая игрушка, на Балтике. Азовский флот был заброшен - экипажи постепенно переводились на север, вооружение снималось, хранились корабли безобразно, деньги, и без того мизерные, что выделялись на его содержание, по старинному русскому обычаю исправно разворовывались. Большая часть его после 1700 г. в море практически не выходила, к 1709 г. пришла в негодность и была разобрана в 1709-1710 гг. В канун Прутского похода - у Петра, видать, кольнуло что-то, ухватило кота поперек живота - вспомнил, болезный, что у него, оказывается, на Азове вроде бы как есть флот, который мог бы противу турок пригодится. Ан нет, флота-то к тому времени уже и не было. Как доносил азовский комендант в декабре 1711 г., «На воде одна яхта. На берегу: 5 кораблей, в том числе один строится вновь, 2 галеры, 1 кача, 1 лихтер, чем поднимают корабли к конопаченью, 5 ботов. А оные суда годны или не годны, о том ведомости взять не у кого, понеже в Азове морского флота служителей никого нет…». То, что осталось, было уничтожено в результате договора на Пруте. 3 корабля (70-пушечный «Старый дуб», 2 60-пушечных «Скорпион» и «Цвет войны») вместе с 20 мелкими судами увели в Черкасск и там они благополучно сгнили к 1727 г., 6-пушечную «Шпагу» за ветхостью сожгли (кстати, отслужила она всего лишь 11 лет. Хорошее качество постройки, ничего не скажешь!). 58-пушечную «Предестинацию» и 50-пушечную «Ласточку» вместе с 2-мя шнявами продали туркам. Так закончилась азовская эпопея. Не меньше 1,5 млн. старых, полновесных, не петровских, рублей ушло коту под хвост (считая, очень приближенно и по самой малости, что азовский фрегат или линкор стоил около 10-15 тыс. руб., а прочие корабли значительно меньше + остальные сопутствующие расходы).
Один из азовских кораблей "второго пришествия", знаменитая "Гото Предестинация" (старый добрый исунок из "Моделиста-Конструктора" времен моей юности
Но прежде чем перейти к балтийской эпопее, несколько мыслей (подчеркну, это мое сугубо личное мнение, и, поскольку я всего лишь человек, которому свойственно ошибаться, очень даже может быть, что в мои рассуждения где-то закралась ошибка). Почему Петр не продолжил войну с турками? Ведь опираясь на Азов и Таганрог, имея свободный выход в Азовское море и мощный флот, способный побороться за господство если не на Черном море, то на Азовском точно, можно же было попытаться разрешить проблему выхода на черноморское побережье, снять угрозу со стороны Крыма! «Окно в Европу» могло и подождать, тем более что Архангельск исправно функционировал, а на Балтике Петербург долгое время не мог работать как торговый порт в силу разных причин. Не стоит забывать также и о том, что сами шведы в 1700 г. не шибко стремились к войне с русскими - у них и так хватало забот в отношениях с соседями. Так, может, стоило все-таки разобраться с турками и потом вернуться к решению северного вопроса, а не оставлять в тылу у себя незамиренного противника, вынашивавшего планы реванша, тем более что речь шла не о мире, а всего лишь о 30-летнем перемирии. Ну а что стоило ожидать от турок, если они не потерпели ни одного серьезного поражения в войне с Россией - война то велась вполруки с обеих сторон. Во всяком случае, осаду Азова трудно сравнить с Чигиринской кампанией. Можно, конечно, много и долго спорить относительно того, как показала себя русская армия в ходе Чигиринских походов - но она не проиграла ни одного полевого сражения и достойно проявила себя на поле боя, отразив натиск османов. Планы турок объединить Украину под властью «своего» гетмана были сорваны. Ну не приобрела Россия Правобережье - так оно ей и так не принадлежало. В петровскую же войну (кстати, а ведь война с турками, что началась с Крымских походов Василия Голицына, завершилась только в 1700 г., и по праву может быть названа неизвестной войной) полевых сражений, подобных тем, что имели место под Чигирином, не было, и турки, естественно, с удивлением выслушали требования русских послов - уступать без борьбы было не в их правилах. В любом случае воевать в таврической степи и на азовском побережье было удобнее, имея за спиной надежные морские коммуникации по Дону и Азовскому морю, нежели в молдавских степях, за сотни верст от родной земли, не имея никакой поддержки с родной стороны. Война с турками, конечно, должна была стать тяжелой - Турция была сильным противником. Но разве война со шведами была легче? К тому же воевать пришлось бы на одном фронте, и все усилия были бы сосредоточены здесь, не нужно было бросаться от Азова к Нарве, от Нарвы к Полтаве, от Полтавы к Пруту, от Прута к Риге, гонять туда-сюда десятки тыс. солдат, тратить колоссальные средства и т.д., и т.п.
Есть такая расхожая мысль относительно того, что сохранение шведского господства на Балтике являлось угрозой независимости России. Этим вроде бы как оправдывается стремление Петра к Балтике. Не знаю, не знаю. Очевидно, когда заводят разговор о некоей угрозе России с севера, речь ведут о некоей державе, обладающей промышленным потенциалом Британии конца XVIII в., американскими золотыми рудниками и людскими ресурсами Турции. Но это явно не о Швеции, которая могла вести активную внешнюю политику только при условии постоянного внешнего спонсирования (это только для пуганного Петра Швеция была подобна тому зверю кошке, которой страшнее нет). Петр и его дипломаты попали, на мой взгляд, в ловушку (точнее, сам Петр, очарованный, как Горби, тем вниманием, что оказали ему в Кенигсберге, в Амстердаме, Варшаве и Вене - как же, «лучший европеец года», новый Прометей! Слаб человек, а тут еще рижский генерал-губернатор обошелся с Петром Михайловым «нечестно» - надо отомстить за поруху царского имени и чести). Швеции конфликт с Россией в начале XVIII в. была совершенно не нужен. В условиях, когда намечалось второе издание Тридцатилетней войны, война России и Швеции была выгодна Империи, Голландии, Англии - короче, антифранцузской коалиции. Стравив Россию и Швецию, Империя тем самым избавилась от угрозы со стороны «северного льва» и повторения ситуации 30-х гг. XVII в.! Но их интерес вполне понятен, а вот что влекло Петра? Нужна ли эта война была России? Что выигрывала Россия от этой войны? «Окно в Европу»? Но оно и так функционировало - снова подчеркну, для той торговли с Европой, что имела место быть в первые 10 лет Северной войны, Архангельска все равно хватало с избытком, а Петербург не работал. И смысл в таком случае вести войну со шведами, пускать их на Украину, довести Мазепу до измены и обрести новых врагов на Украине и в своей стране? Война с татарами и турками худо-бедно была понятна для русских - как-никак старинный враг, бусурмане, враги Христовой веры.
А шведы? Шведы - личные враги Петра Алексеевича. Так неужели они не могли подождать? Неужели нельзя было пораскинуть мозгами и, подобно той мудрой обезьяне, наблюдая с холма за схваткой двух тигров в долине, разобраться под шумок с турками, а потом, если уж не терпится, воевать со шведами. Кстати говоря, если бы Швеция втянулась бы в войну за Испанское наследство на стороне французов, война могла бы не закончиться в 1713 г., а, подобно Тридцатилетней войне, могла бы продолжаться и дальше, причем она основательно истощила бы всех сражающихся.
Два взгляда на одно и тоже событие, но с разных сторон. Итак, сражение при Эзеле в 1719 г., как его видел русский маринист А.П. Боголюбов
А вот так его видел шведский маринист Л. Рихард
Облегчило бы это России решение ее задач на северо-западном направлении - вне всякого сомнения! Но Петра, как последнего простака, «развели» по полной, и он, плюнув на все, что было сделано на юге, очертя голову бросился на север. По уму ли это было сделано? Как хотите, но, по-моему, большим государственным умом и гениальностью здесь и не пахнет. Даже такой вот факт - Петр решил воевать со шведами тогда, когда мир с турками был еще не подписан! Ну а если бы он не был подписан летом 1700 г., ну а как бы турки заупрямились? И так союзники вступили в войну порознь, кто в лес, кто по дрова, что позволило Карлу бить их по очереди. Нет, тут конечно Петр проявил воистину глубокий государственный ум! Как хотите, но мне его эти метания напоминают действия российской дипломатии в приснопамятные 90-е гг.! Чего изволите, а как там европы посмотрят, а что там в Берлине, Париже или Вашингтоне думают, а у нас тут все друзья, и друг Гельмут, и друг Жак, и друг Билл, и прочие друзья с перезагрузкой вместе и кнопкой для оной вместе с ай-фоном и ай-подом (правда, в защиту Петра скажем, что у него были иные игрушки - более серьезные и достойные правителя, корабли и пушки, а не гаджеты для малолеток), а для любимого дружка и сережку из ушка не жалко - можно все и вся кинуть, тем более что не жалко, чего его, наследие проклятого коммуняцкого прошлого жалеть (или там московского), когда тут такие перспективы раскрываются - стать «своим» в европах!
Один из первых балтийских кораблей Петра, фрегат "Штандарт"
А это его новодел
Одним словом, поворот свершился, свято место долго не пустовало, а дорогостоящая балтийская эпопея быстро набрала неслыханные доселе обороты. Не буду подробно касаться петровских кораблестроительных программ - и так пост грозит вырасти до безобразного размера), посмотрим ка лучше на судьбу Балтийского флота. Как ни странно, но его судьба во многом повторяет печальную историю флота Азовского. К 1725 г. ценой колоссальных усилий было построено 32 фрегата и 58 линейных кораблей (имевших на борту от 50 до 100 пушек). Судьба их была следующей: из 32 фрегатов к концу петровского правления было разобрано за ветхостью 13, 6 переделано в транспорты и брандеры, 3 погибли в результате разных происшествий, 1 захвачен шведами и 1 недостроен. Итого 22. Сухой остаток 10 штук. С линкорами ситуация была несколько лучше: за ветхостью было разобрано 5, 2 были перестроены, 3 проданы, 1 захвачен шведами, 10 потеряны в результате всякого рода несчастных случаев. Итого 21. Сухой остаток 37 кораблей. Т.о., получается, что из построенных 90 кораблей к концу петровского правления сохранили какую-то боеспособность чуть больше половины, 52 %. За ветхостью было разобрано 20 % кораблей, прослуживших меньше 15 лет, прочие вышли из строя по иным, указанным выше причинам.
Один из петровских кораблей поздней постройки, "Ягудиил"
После же смерти монарха деградация флота пошла все более ускоряющимися темпами. Об этом красноречивее всего говорят результаты инспекции, что была проведена по требованию образованной в начале царствовании Анны Иоанновны Воинской морской комиссии. В конце 1731 г. в списках флота числилось 36 линейных кораблей, 12 фрегатов и 2 шнявы (не считая галер). Однако полностью боеспособными были лишь 8 линкоров и 5 - ограниченно. С фрегатами ситуация была лучше, боеспособными из них были соответственно 8 и 1. Обращает на себя внимание тот факт, что среди боеспособных линкоров 1-й категории практически все были послепетровской постройки, а 2-й - почти все были голландской и английской постройки. Петровские линкоры, увы, сгнили в пресной воде Кронштадта. Вот так - прошло чуть больше 5 лет после смерти Петра, и, как писал Н.Н. Петрухинцев, «все наиболее боеспособное ядро петровского флота из кораблей крупных рангов более не существовало», и «тот факт, что в составе обеих групп было лишь одно судно русской постройки 1725 и ни одного - 1721-1724 гг., говорит о невысоком качестве русского кораблестроения петровского времени (особенно последних лет) и о том, что корабли русской постройки реально боеспособными были не более 6-8 лет службы» (по поводу сроков службы небольшая ремарка. Обычно, доказывая, что петровские корабли служили по 10-15, а то и более лет, апеллируют, например, к Веселаго. Не подвергая сомнению его сведения, отметим, однако, что пребывание корабля в списках флота вовсе не означало его готовность к плаванию. Климатические особенности Балтики вели к тому, что поздней осенью корабли Балтийского флота разоружались и становились в гавани на прикол до весны, после чего снова вооружались с началом новой кампании. Однако старые и непригодные к плаванию корабли, не вступая в кампанию, все равно до особого решения не пускались на слом, а стояли в гавани, медленно сгнивая в полупресной кронштадской воде. Толку от них не было никакого, однако на бумаге они все еще существовали). И это при том, что корабли английской и голландской постройки, купленные Петром, исправно прослужили в среднем вдвое больше (получается, что за 20 лет в России так и не научились толком делать корабли!).
Петербургское Адмиралтейство
Кстати, о расходах на Балтийский флот. По мере роста запросов Петра, которого охватила настоящая морская лихорадка, расходы на него росли прогрессирующими темпами. В 1710 г. государственные расходы составили 3133879 руб., в т.ч. на флот ушло 433966 руб. (почти 14 %). В 1715 г. на флот было отпущено уже 700 тыс. руб., в 1721 г. - 1,1 млн., а в 1724 г. Петр решил отпустить на флот 1,2 млн. руб. Это при том, что доход Российской империи составил на бумаге 8654727 руб. (по смете, но при этом недоимка на деле составила колоссальную цифру. Если предполагалось собрать подушной подати 4616638 руб., то реально удалось собрать 3215982 руб. Косвенных налогов предполагалось собрать 2628747 руб., а собрали 1925949 руб.). Уже после смерти Петра Сенат добавил к этой сумме еще 200 тыс. руб. Однако эта сумма оказалась для России совершенно неподъемной - недоимка по флотским статьям в 1725 г. составила 305837 руб. (т.е. почти 22 %). И в дальнейшем ситуация не только не улучшилась, но, напротив, становилась фактически год от года все хуже и хуже. Недоимка постоянно росла, и к 1730 г. она увеличилась почти на треть и составила 30 с небольшим %.
Одним словом, вышло дорого, да гнило! Это к вопросу о критерии «стоимость-эффективность»! Понастроили много, вбухали немерянное количество рублей, а толку - мало, все быстро пришло в негодность. А ведь многие иностранные наблюдатели, отдавая должное энергии Петра, с которой он стремился обзавестись флотом, высказывали сожаление, что строится он из негодных материалов и содержится плохо. Так, Ф.-В. Берхгольц писал, что петровские корабли некачественны и служат недолго оттого, «…что здешний строевой лес нехорош, по крайней мере рубится невовремя и поднимается не так, как бы следовало, а частью и оттого, что кронслотская и ревельская гавани омываются не совсем хорошей морской водой…». На это же обстоятельство указывал и И.-Г. Фоккеродт, и Г.-Ф. Бассевич. Неужто у гениального Петра на это не хватало ума до самого конца его жизни? Ведь, к примеру, еще в 1710 г. британский посланник Ч. Уитворт отмечал, что «из-за [качества] леса - частью зеленого, частью переросшего, срубленного в большинстве своем весною, после того как поднимется сок, что делает древесину рыхлой, из-за влажности воздуха и сырости земли все корабли гниют, как только их построят». Или для того, чтобы это понять, нужно еще несколько раз в Европу съездить? Ведь что самое обидное, корабельный флот был силен только на бумаге - никто пока так и не доказал, что именно этот колоссальный «корабельный» флот из сырого леса сыграл решающую роль в Северной войне и оправдал расходы на свое существование. Какой толк от тех фрегатов и линкоров, что понастроили из негодных материалов, если они все равно ничего не сделав, благополучно сгнили в Кронштадской гавани, не сделав ни одного выстрела, а их экипажи перемерли от болезней и голода?
Флот Петра Великого в изображении Е.Е. Лансере
Еще раз подчеркну: «корабельный» флот на Балтике был нужен, без него воевать со шведами было трудно, но нужно ли было строить столько негодных кораблей, гнаться за количеством вымпелов? Ведь те же самые шведы начиная с 1710 г. выставляли в море раз за разом, кампания за кампанией все меньше и меньше кораблей, да и боеспособность его оставляла желать лучшего - качество экипажей кораблей и командного состава падало с завидным постоянством.
Однако Петр упрямо гнал вал. Программа 1703 г. предусматривала постройку 12 фрегатов (разумно, если их использовать как учебные), а уже в 1707 г. царь решил, что ему просто необходимо иметь 27 линкоров и 6 фрегатов, а в 1715 корректирует эту программу - при сохранении того числа линкоров усиливалась их огневая мощь за счет строительства более мощных кораблей. Одним словом, чем больше вымпелов - тем лучше, а вот кто плавает на этих «вымпелах», кто ими командует, какова их реальная боевая ценность - это ему в голову, судя по всему не приходило, а если и пришло, то не сразу! Ведь воюют в конце концов не корабли, а люди, и самое лучшее оружие в неумелых руках окажется никуда не годной рухлядью. Ладно, пускай корабельный флот в первые годы своего существования был слаб и потому его не стоило пускать в бой со шведами (вроде как и шведский флот в это время сильнее был). Но пока шведы вели себя на море пассивно, можно же было использовать предоставленное дураками-адмиралами Карла и самим Карлом, не шибко сильным в морских вопросах время для того, чтобы сделать эти первые фрегаты школой для подготовки кадров! Но этого сделано не было. Я согласен с мнением А.З. Мышлаевского, которого вовсе нельзя назвать врагом Петра, что даже в кампанию 1714 г. Балтийский флот «…представлял собою то же, чем была сухопутная армия в 1701-1704 гг.: была отчасти дисциплинированная масса, но не было выучки, спайки частей, внутреннего духа…». И, завершая свой анализ состояния русского флота, историк приходил к печальному выводу, подводя итоги десятилетних (!) усилий Петра завести боеспособный флот на Балтике: «Масса судов и пушек была, но корабельный флот как боевая технически и тактически подготовленная сила все еще отсутствовала». 10 лет, и все впустую! Флота как боевой силы нет!
Но какого результата можно было ожидать, если Петр все время пытался взять не качеством, а количеством, не обращая внимания на самое главное - на людей! Вот факты. В 1716 г. один из петровских «птенцов» Девиер, человек весьма жестокий и безжалостный, писал Петру из Копенгагена: «Здесь мы нажили такую славу, что в тысячу лет не угаснет. Сенявинской команды умерло здесь близко 150 человек, и из них много бросали в воду в канал, и ныне уже человек 12, которых принесло к дворам… и я, увидев то, хотя и не из моей команды, однакож велел вытаскивать из воды и хоронить, а народ здешний о том жалуется…». У английского адмирала Паддона, служившего Петру, в 1717 г. из 500 рекрутов-матросов за месяц померло 222, да и те, что остались, по словам англичанина, слывшего адмиралом человеколюбивым и старавшегося хоть как-то облегчить участь матросов, «почитай, померли с голоду и обретаются в таком бедном состоянии от лишения одежды, что, опасаются, вскоре помрут…». При этом Паддон подчеркивал, что от дурного содержания погибают старые, опытные матросы, а молодые не могут составить им равноценную замену - их еще нужно учить и учить! И это пишет англичанин! Он больше болеет за русских матросов, нежели русские капитаны и сам Петр! Как же Петр собирался повышать боеспособность своего флота, создаваемого с такими затратами, если он столь безжалостно относился к самому главному своему оружию - людям? Или он полагал, что достаточно посадить помора на его фрегат или линкор, и тот сразу превратится в заправского моремана, канонира или морского пехотинца и даст фору матросам английским, голландским или шведским?
А ведь Петр поставил задачу построить флот не много ни мало, а способный стать первым на Балтике. Вопрос - а как к этому отнеслись бы его и друзья, и враги? Вряд ли такая идея понравилась бы тем же датчанам, я уже не говорю об англичанах и голландцах. Могла ли в это время Россия соперничать на море с эти старыми морскими державами? Да и нужно ли это России? Она все-таки, что бы там ни говорили, сухопутная страна, и двойную гонку вооружений, на суше и на море, ей не потянуть! Тот же Фоккеродт, ссылаясь на мнение «рассудительных» русских морских офицеров, писал, что, по их словам, «…усиление флота в слишком больших размерах вовсе бесполезно и что русское государство вполне получило бы все, что рассудительно могло обещать себе от него, если бы содержало не больше 6 линейных кораблей и 12 фрегатов для употребления в неожиданном случае…». Отсюда и вывод, что делает саксонец: «Петр I гораздо лучше пособил бы своим пользам и был бы в состоянии совершить гораздо более великие дела, если бы оставил в кармане своих подданных те изумительные суммы, какие затратил на флот, или употребил бы их на умножение сухопутного войска…». Кстати говоря, тот же Фоккеродт чрезвычайно высоко оценивает роль и значение именно галерного флота в Северной войне. Кстати, две самых известных морских баталии Северной войны, Гангутскую и Гренгамскую, выиграл именно галерный флот, и именно галерный флот в конце войны безжалостно опустошал побережье Швеции, успешно уклоняясь от встречи со шведским корабельным флотом, и угрозой двинуть в дело сотни галер с десантом Петр в 1721 г. таки заставил подписать Ниенштадский мир.
Одна из тех петровских галер, которые поставили в конце концов Швецию на колени (и тоже рисунок из старого доброго "Моделиста-Конструктора")
Кстати, ходят упорные слухи, что Петр собирался после Северной войны взять реванш над турками за Прут, да помер. И, наверно, слава Богу, что помер, а то весьма возможно, что Россия, подобно Швеции, надорвалась бы, не вынеся бремени великодержавных замыслов великого Петра. Ведь если бы не Константинопольский мир 1724 г. и новая война с турками, то ведь без создания флота на Азове дело бы не обошлось (да и Архипелагская экспедиция состоялась бы на 40 лет раньше) и чем бы это обернулось для измотанной страны, лучше даже и не думать…
И вот после всего этого напрашивается сам собой вопрос - может, стоило сократить флот на 1/5, а то и поболе, чтобы хоть привести доходы и расходы в соответствие? Построить не 90 кораблей, а 70, чтобы выбиваемые из народа деньги хоть не пропадали впустую? А, может, лучше построить вообще 45 кораблей, но так, чтобы они служили не 6, 7, 8 лет, а вдвое больше, а сэкономленные деньги (грубо, по 50 тыс. за корабль, т.е. 2 с лишком млн. руб., почти два годовых морских бюджета) отправить на подготовку экипажей и улучшение их содержания - чтобы флот был не только на бумаге, блистал не только в гавани Кронштадта, но и на море? Но эти мысли, судя по всему, Петра не посещали, увы… Одним словом, хотели как лучше, а вышло как всегда…
P.S. Подчеркну еще раз - это рассуждения кабинетного теоретика (типа "Если бы я был директором..."), которые не стоит воспринимать всерьез и предавать аффтора остракизму...
Не планировал писать нечто на эту тему - не совсем это моя грядка (хотя в свое время я немало интересовался петровской эпохой - а кто, собственно, не увлекался этим временем?). Но все же решил нечто написать по этому вопросу, хоть морская тематика и не моя епархия и в этом вопросе есть много больше людей, разбирающихся в этих вопросах лучше меня.
Для начала, в качестве вступления, фраза из «Морского устава» 1720 г.: «Всякий потентат, которой едино сухопутное войско имеет, одну руку имеет, а которой и флот имеет, обе руки имеет». Хорошая фраза, кто спорит, равно как и никто не спорит с тем, что России нужен флот. Но какой флот? Какие задачи он должен решать? Является ли Россия морской державой или же все-таки они держава в первую очередь сухопутная, а потому главное внимание должно быть обращено на развитие армии (а сегодня и авиации), а флоту должна быть отведена по сравнению с армией вспомогательная роль? Почему вспоминается пример кайзеровской Германии, которая в нач. ХХ в. попыталась вырвать трезубец Нептуна у Великобритании и начала строить «Флот Открытого моря», перекинув немалые средства, что раньше уходили на армию, на строительство и содержание ВМФ. Итог, думаю, всем известен… И в этой связи встает вопрос о Петре Великом и его флотских забавах. Думаю, что его отношение к флоту было выражено в приведенных выше словах из «Морского устава», и, полагая необходимостью для своего потентата иметь вторую руку, он не жалел ни средств, ни людей ради того, чтобы заиметь эту руку. И он ее заполучил. Но что это была за рука и какова была ее судьба? По Сеньке ли оказалась шапка? И, непредвзято (только факты, бизнес, и ничего личного) оценивая судьбу петровского флота (особенно принимая во внимание соотношение стоимость/эффективность), выходит, что рука то эта оказалась какая-то некультяпая, и очень быстро усохла, скукожилась до неприличия. Но обо всем по порядку.
Один из многих портретов Петра нашего Алексеевича
Для начала об Азове. Азовский флот, как известно, строился в несколько приемов. Первый заход начался после неудачного 1-го Азовского похода, когда выяснилось, что дл ятого, чтобы овладеть захудалой турецкой крепостью на задворках великой империи, таки нужно иметь худо-бедно, а какой-никакой флот или, на худой случай, флотилия. Потому то Боярская дума порешила, что «морским судам быть», и к кампании 1696 г. «морской караван» был готов. Он насчитывал, помимо двух галеасов, еще 22 галеры и 4 брандера, а также более 1 тыс. стругов и прочих мелких судов. Благодаря его участию Азов был взят, и сразу после этого, поставленный на прикол, он практически полностью сгнил к 1700 г. Труд 26 тыс. мужиков и служилых людей, согнанных на воронежские верфи из Белгородского разряда, пошел прахом.
Гравюра А. Шхонебека "Взятие Азова в 1696 г."
Второй «заход» в истории Азовского флота начинается спустя несколько лет после памятного решения Боярской думы. Вернувшись из «европ» и понимая, что война с турками взятием Азова отнюдь не зщакончилась, Петр приказал строить флот заново. Особенно интенсивное строительство велось в 1698-1700 гг., а в 1701-1704 г., после заключения перемирия, практически прекратилось.
Всего за это время было построено 52 корабля (прописью - пятьдесят два), имевших на борту от 22 до 80 орудий (29 «кумпанских», остальные за счет казны). К ним добавились 48 галер, 7 шняв, 10 бомбардирских судов, 11 яхт, 10 галиотов, 200 бригантин, 70 палубных ботов, 1 тартана и 70 больших шлюпок. Армада, что и говорить, получилась неслабая. Ценой громадных усилий русские сумели завести на Азове флот, который если и не превосходил турецкий числом и качеством, то, во всяком случае, мог сражаться с ним не без надежды на успех. Однако и этот второй Азовский флот ожидала печальная участь. Резко переменив внешнеполитический курс, Петр позабыл о том, что происходит на юге, куда было вложено столько сил, средств и денег. Снова, вдоволь наигравшись, царь моментально забыл об этой игрушке - как же, у него появилась новая игрушка, на Балтике. Азовский флот был заброшен - экипажи постепенно переводились на север, вооружение снималось, хранились корабли безобразно, деньги, и без того мизерные, что выделялись на его содержание, по старинному русскому обычаю исправно разворовывались. Большая часть его после 1700 г. в море практически не выходила, к 1709 г. пришла в негодность и была разобрана в 1709-1710 гг. В канун Прутского похода - у Петра, видать, кольнуло что-то, ухватило кота поперек живота - вспомнил, болезный, что у него, оказывается, на Азове вроде бы как есть флот, который мог бы противу турок пригодится. Ан нет, флота-то к тому времени уже и не было. Как доносил азовский комендант в декабре 1711 г., «На воде одна яхта. На берегу: 5 кораблей, в том числе один строится вновь, 2 галеры, 1 кача, 1 лихтер, чем поднимают корабли к конопаченью, 5 ботов. А оные суда годны или не годны, о том ведомости взять не у кого, понеже в Азове морского флота служителей никого нет…». То, что осталось, было уничтожено в результате договора на Пруте. 3 корабля (70-пушечный «Старый дуб», 2 60-пушечных «Скорпион» и «Цвет войны») вместе с 20 мелкими судами увели в Черкасск и там они благополучно сгнили к 1727 г., 6-пушечную «Шпагу» за ветхостью сожгли (кстати, отслужила она всего лишь 11 лет. Хорошее качество постройки, ничего не скажешь!). 58-пушечную «Предестинацию» и 50-пушечную «Ласточку» вместе с 2-мя шнявами продали туркам. Так закончилась азовская эпопея. Не меньше 1,5 млн. старых, полновесных, не петровских, рублей ушло коту под хвост (считая, очень приближенно и по самой малости, что азовский фрегат или линкор стоил около 10-15 тыс. руб., а прочие корабли значительно меньше + остальные сопутствующие расходы).
Один из азовских кораблей "второго пришествия", знаменитая "Гото Предестинация" (старый добрый исунок из "Моделиста-Конструктора" времен моей юности
Но прежде чем перейти к балтийской эпопее, несколько мыслей (подчеркну, это мое сугубо личное мнение, и, поскольку я всего лишь человек, которому свойственно ошибаться, очень даже может быть, что в мои рассуждения где-то закралась ошибка). Почему Петр не продолжил войну с турками? Ведь опираясь на Азов и Таганрог, имея свободный выход в Азовское море и мощный флот, способный побороться за господство если не на Черном море, то на Азовском точно, можно же было попытаться разрешить проблему выхода на черноморское побережье, снять угрозу со стороны Крыма! «Окно в Европу» могло и подождать, тем более что Архангельск исправно функционировал, а на Балтике Петербург долгое время не мог работать как торговый порт в силу разных причин. Не стоит забывать также и о том, что сами шведы в 1700 г. не шибко стремились к войне с русскими - у них и так хватало забот в отношениях с соседями. Так, может, стоило все-таки разобраться с турками и потом вернуться к решению северного вопроса, а не оставлять в тылу у себя незамиренного противника, вынашивавшего планы реванша, тем более что речь шла не о мире, а всего лишь о 30-летнем перемирии. Ну а что стоило ожидать от турок, если они не потерпели ни одного серьезного поражения в войне с Россией - война то велась вполруки с обеих сторон. Во всяком случае, осаду Азова трудно сравнить с Чигиринской кампанией. Можно, конечно, много и долго спорить относительно того, как показала себя русская армия в ходе Чигиринских походов - но она не проиграла ни одного полевого сражения и достойно проявила себя на поле боя, отразив натиск османов. Планы турок объединить Украину под властью «своего» гетмана были сорваны. Ну не приобрела Россия Правобережье - так оно ей и так не принадлежало. В петровскую же войну (кстати, а ведь война с турками, что началась с Крымских походов Василия Голицына, завершилась только в 1700 г., и по праву может быть названа неизвестной войной) полевых сражений, подобных тем, что имели место под Чигирином, не было, и турки, естественно, с удивлением выслушали требования русских послов - уступать без борьбы было не в их правилах. В любом случае воевать в таврической степи и на азовском побережье было удобнее, имея за спиной надежные морские коммуникации по Дону и Азовскому морю, нежели в молдавских степях, за сотни верст от родной земли, не имея никакой поддержки с родной стороны. Война с турками, конечно, должна была стать тяжелой - Турция была сильным противником. Но разве война со шведами была легче? К тому же воевать пришлось бы на одном фронте, и все усилия были бы сосредоточены здесь, не нужно было бросаться от Азова к Нарве, от Нарвы к Полтаве, от Полтавы к Пруту, от Прута к Риге, гонять туда-сюда десятки тыс. солдат, тратить колоссальные средства и т.д., и т.п.
Есть такая расхожая мысль относительно того, что сохранение шведского господства на Балтике являлось угрозой независимости России. Этим вроде бы как оправдывается стремление Петра к Балтике. Не знаю, не знаю. Очевидно, когда заводят разговор о некоей угрозе России с севера, речь ведут о некоей державе, обладающей промышленным потенциалом Британии конца XVIII в., американскими золотыми рудниками и людскими ресурсами Турции. Но это явно не о Швеции, которая могла вести активную внешнюю политику только при условии постоянного внешнего спонсирования (это только для пуганного Петра Швеция была подобна тому зверю кошке, которой страшнее нет). Петр и его дипломаты попали, на мой взгляд, в ловушку (точнее, сам Петр, очарованный, как Горби, тем вниманием, что оказали ему в Кенигсберге, в Амстердаме, Варшаве и Вене - как же, «лучший европеец года», новый Прометей! Слаб человек, а тут еще рижский генерал-губернатор обошелся с Петром Михайловым «нечестно» - надо отомстить за поруху царского имени и чести). Швеции конфликт с Россией в начале XVIII в. была совершенно не нужен. В условиях, когда намечалось второе издание Тридцатилетней войны, война России и Швеции была выгодна Империи, Голландии, Англии - короче, антифранцузской коалиции. Стравив Россию и Швецию, Империя тем самым избавилась от угрозы со стороны «северного льва» и повторения ситуации 30-х гг. XVII в.! Но их интерес вполне понятен, а вот что влекло Петра? Нужна ли эта война была России? Что выигрывала Россия от этой войны? «Окно в Европу»? Но оно и так функционировало - снова подчеркну, для той торговли с Европой, что имела место быть в первые 10 лет Северной войны, Архангельска все равно хватало с избытком, а Петербург не работал. И смысл в таком случае вести войну со шведами, пускать их на Украину, довести Мазепу до измены и обрести новых врагов на Украине и в своей стране? Война с татарами и турками худо-бедно была понятна для русских - как-никак старинный враг, бусурмане, враги Христовой веры.
А шведы? Шведы - личные враги Петра Алексеевича. Так неужели они не могли подождать? Неужели нельзя было пораскинуть мозгами и, подобно той мудрой обезьяне, наблюдая с холма за схваткой двух тигров в долине, разобраться под шумок с турками, а потом, если уж не терпится, воевать со шведами. Кстати говоря, если бы Швеция втянулась бы в войну за Испанское наследство на стороне французов, война могла бы не закончиться в 1713 г., а, подобно Тридцатилетней войне, могла бы продолжаться и дальше, причем она основательно истощила бы всех сражающихся.
Два взгляда на одно и тоже событие, но с разных сторон. Итак, сражение при Эзеле в 1719 г., как его видел русский маринист А.П. Боголюбов
А вот так его видел шведский маринист Л. Рихард
Облегчило бы это России решение ее задач на северо-западном направлении - вне всякого сомнения! Но Петра, как последнего простака, «развели» по полной, и он, плюнув на все, что было сделано на юге, очертя голову бросился на север. По уму ли это было сделано? Как хотите, но, по-моему, большим государственным умом и гениальностью здесь и не пахнет. Даже такой вот факт - Петр решил воевать со шведами тогда, когда мир с турками был еще не подписан! Ну а если бы он не был подписан летом 1700 г., ну а как бы турки заупрямились? И так союзники вступили в войну порознь, кто в лес, кто по дрова, что позволило Карлу бить их по очереди. Нет, тут конечно Петр проявил воистину глубокий государственный ум! Как хотите, но мне его эти метания напоминают действия российской дипломатии в приснопамятные 90-е гг.! Чего изволите, а как там европы посмотрят, а что там в Берлине, Париже или Вашингтоне думают, а у нас тут все друзья, и друг Гельмут, и друг Жак, и друг Билл, и прочие друзья с перезагрузкой вместе и кнопкой для оной вместе с ай-фоном и ай-подом (правда, в защиту Петра скажем, что у него были иные игрушки - более серьезные и достойные правителя, корабли и пушки, а не гаджеты для малолеток), а для любимого дружка и сережку из ушка не жалко - можно все и вся кинуть, тем более что не жалко, чего его, наследие проклятого коммуняцкого прошлого жалеть (или там московского), когда тут такие перспективы раскрываются - стать «своим» в европах!
Один из первых балтийских кораблей Петра, фрегат "Штандарт"
А это его новодел
Одним словом, поворот свершился, свято место долго не пустовало, а дорогостоящая балтийская эпопея быстро набрала неслыханные доселе обороты. Не буду подробно касаться петровских кораблестроительных программ - и так пост грозит вырасти до безобразного размера), посмотрим ка лучше на судьбу Балтийского флота. Как ни странно, но его судьба во многом повторяет печальную историю флота Азовского. К 1725 г. ценой колоссальных усилий было построено 32 фрегата и 58 линейных кораблей (имевших на борту от 50 до 100 пушек). Судьба их была следующей: из 32 фрегатов к концу петровского правления было разобрано за ветхостью 13, 6 переделано в транспорты и брандеры, 3 погибли в результате разных происшествий, 1 захвачен шведами и 1 недостроен. Итого 22. Сухой остаток 10 штук. С линкорами ситуация была несколько лучше: за ветхостью было разобрано 5, 2 были перестроены, 3 проданы, 1 захвачен шведами, 10 потеряны в результате всякого рода несчастных случаев. Итого 21. Сухой остаток 37 кораблей. Т.о., получается, что из построенных 90 кораблей к концу петровского правления сохранили какую-то боеспособность чуть больше половины, 52 %. За ветхостью было разобрано 20 % кораблей, прослуживших меньше 15 лет, прочие вышли из строя по иным, указанным выше причинам.
Один из петровских кораблей поздней постройки, "Ягудиил"
После же смерти монарха деградация флота пошла все более ускоряющимися темпами. Об этом красноречивее всего говорят результаты инспекции, что была проведена по требованию образованной в начале царствовании Анны Иоанновны Воинской морской комиссии. В конце 1731 г. в списках флота числилось 36 линейных кораблей, 12 фрегатов и 2 шнявы (не считая галер). Однако полностью боеспособными были лишь 8 линкоров и 5 - ограниченно. С фрегатами ситуация была лучше, боеспособными из них были соответственно 8 и 1. Обращает на себя внимание тот факт, что среди боеспособных линкоров 1-й категории практически все были послепетровской постройки, а 2-й - почти все были голландской и английской постройки. Петровские линкоры, увы, сгнили в пресной воде Кронштадта. Вот так - прошло чуть больше 5 лет после смерти Петра, и, как писал Н.Н. Петрухинцев, «все наиболее боеспособное ядро петровского флота из кораблей крупных рангов более не существовало», и «тот факт, что в составе обеих групп было лишь одно судно русской постройки 1725 и ни одного - 1721-1724 гг., говорит о невысоком качестве русского кораблестроения петровского времени (особенно последних лет) и о том, что корабли русской постройки реально боеспособными были не более 6-8 лет службы» (по поводу сроков службы небольшая ремарка. Обычно, доказывая, что петровские корабли служили по 10-15, а то и более лет, апеллируют, например, к Веселаго. Не подвергая сомнению его сведения, отметим, однако, что пребывание корабля в списках флота вовсе не означало его готовность к плаванию. Климатические особенности Балтики вели к тому, что поздней осенью корабли Балтийского флота разоружались и становились в гавани на прикол до весны, после чего снова вооружались с началом новой кампании. Однако старые и непригодные к плаванию корабли, не вступая в кампанию, все равно до особого решения не пускались на слом, а стояли в гавани, медленно сгнивая в полупресной кронштадской воде. Толку от них не было никакого, однако на бумаге они все еще существовали). И это при том, что корабли английской и голландской постройки, купленные Петром, исправно прослужили в среднем вдвое больше (получается, что за 20 лет в России так и не научились толком делать корабли!).
Петербургское Адмиралтейство
Кстати, о расходах на Балтийский флот. По мере роста запросов Петра, которого охватила настоящая морская лихорадка, расходы на него росли прогрессирующими темпами. В 1710 г. государственные расходы составили 3133879 руб., в т.ч. на флот ушло 433966 руб. (почти 14 %). В 1715 г. на флот было отпущено уже 700 тыс. руб., в 1721 г. - 1,1 млн., а в 1724 г. Петр решил отпустить на флот 1,2 млн. руб. Это при том, что доход Российской империи составил на бумаге 8654727 руб. (по смете, но при этом недоимка на деле составила колоссальную цифру. Если предполагалось собрать подушной подати 4616638 руб., то реально удалось собрать 3215982 руб. Косвенных налогов предполагалось собрать 2628747 руб., а собрали 1925949 руб.). Уже после смерти Петра Сенат добавил к этой сумме еще 200 тыс. руб. Однако эта сумма оказалась для России совершенно неподъемной - недоимка по флотским статьям в 1725 г. составила 305837 руб. (т.е. почти 22 %). И в дальнейшем ситуация не только не улучшилась, но, напротив, становилась фактически год от года все хуже и хуже. Недоимка постоянно росла, и к 1730 г. она увеличилась почти на треть и составила 30 с небольшим %.
Одним словом, вышло дорого, да гнило! Это к вопросу о критерии «стоимость-эффективность»! Понастроили много, вбухали немерянное количество рублей, а толку - мало, все быстро пришло в негодность. А ведь многие иностранные наблюдатели, отдавая должное энергии Петра, с которой он стремился обзавестись флотом, высказывали сожаление, что строится он из негодных материалов и содержится плохо. Так, Ф.-В. Берхгольц писал, что петровские корабли некачественны и служат недолго оттого, «…что здешний строевой лес нехорош, по крайней мере рубится невовремя и поднимается не так, как бы следовало, а частью и оттого, что кронслотская и ревельская гавани омываются не совсем хорошей морской водой…». На это же обстоятельство указывал и И.-Г. Фоккеродт, и Г.-Ф. Бассевич. Неужто у гениального Петра на это не хватало ума до самого конца его жизни? Ведь, к примеру, еще в 1710 г. британский посланник Ч. Уитворт отмечал, что «из-за [качества] леса - частью зеленого, частью переросшего, срубленного в большинстве своем весною, после того как поднимется сок, что делает древесину рыхлой, из-за влажности воздуха и сырости земли все корабли гниют, как только их построят». Или для того, чтобы это понять, нужно еще несколько раз в Европу съездить? Ведь что самое обидное, корабельный флот был силен только на бумаге - никто пока так и не доказал, что именно этот колоссальный «корабельный» флот из сырого леса сыграл решающую роль в Северной войне и оправдал расходы на свое существование. Какой толк от тех фрегатов и линкоров, что понастроили из негодных материалов, если они все равно ничего не сделав, благополучно сгнили в Кронштадской гавани, не сделав ни одного выстрела, а их экипажи перемерли от болезней и голода?
Флот Петра Великого в изображении Е.Е. Лансере
Еще раз подчеркну: «корабельный» флот на Балтике был нужен, без него воевать со шведами было трудно, но нужно ли было строить столько негодных кораблей, гнаться за количеством вымпелов? Ведь те же самые шведы начиная с 1710 г. выставляли в море раз за разом, кампания за кампанией все меньше и меньше кораблей, да и боеспособность его оставляла желать лучшего - качество экипажей кораблей и командного состава падало с завидным постоянством.
Однако Петр упрямо гнал вал. Программа 1703 г. предусматривала постройку 12 фрегатов (разумно, если их использовать как учебные), а уже в 1707 г. царь решил, что ему просто необходимо иметь 27 линкоров и 6 фрегатов, а в 1715 корректирует эту программу - при сохранении того числа линкоров усиливалась их огневая мощь за счет строительства более мощных кораблей. Одним словом, чем больше вымпелов - тем лучше, а вот кто плавает на этих «вымпелах», кто ими командует, какова их реальная боевая ценность - это ему в голову, судя по всему не приходило, а если и пришло, то не сразу! Ведь воюют в конце концов не корабли, а люди, и самое лучшее оружие в неумелых руках окажется никуда не годной рухлядью. Ладно, пускай корабельный флот в первые годы своего существования был слаб и потому его не стоило пускать в бой со шведами (вроде как и шведский флот в это время сильнее был). Но пока шведы вели себя на море пассивно, можно же было использовать предоставленное дураками-адмиралами Карла и самим Карлом, не шибко сильным в морских вопросах время для того, чтобы сделать эти первые фрегаты школой для подготовки кадров! Но этого сделано не было. Я согласен с мнением А.З. Мышлаевского, которого вовсе нельзя назвать врагом Петра, что даже в кампанию 1714 г. Балтийский флот «…представлял собою то же, чем была сухопутная армия в 1701-1704 гг.: была отчасти дисциплинированная масса, но не было выучки, спайки частей, внутреннего духа…». И, завершая свой анализ состояния русского флота, историк приходил к печальному выводу, подводя итоги десятилетних (!) усилий Петра завести боеспособный флот на Балтике: «Масса судов и пушек была, но корабельный флот как боевая технически и тактически подготовленная сила все еще отсутствовала». 10 лет, и все впустую! Флота как боевой силы нет!
Но какого результата можно было ожидать, если Петр все время пытался взять не качеством, а количеством, не обращая внимания на самое главное - на людей! Вот факты. В 1716 г. один из петровских «птенцов» Девиер, человек весьма жестокий и безжалостный, писал Петру из Копенгагена: «Здесь мы нажили такую славу, что в тысячу лет не угаснет. Сенявинской команды умерло здесь близко 150 человек, и из них много бросали в воду в канал, и ныне уже человек 12, которых принесло к дворам… и я, увидев то, хотя и не из моей команды, однакож велел вытаскивать из воды и хоронить, а народ здешний о том жалуется…». У английского адмирала Паддона, служившего Петру, в 1717 г. из 500 рекрутов-матросов за месяц померло 222, да и те, что остались, по словам англичанина, слывшего адмиралом человеколюбивым и старавшегося хоть как-то облегчить участь матросов, «почитай, померли с голоду и обретаются в таком бедном состоянии от лишения одежды, что, опасаются, вскоре помрут…». При этом Паддон подчеркивал, что от дурного содержания погибают старые, опытные матросы, а молодые не могут составить им равноценную замену - их еще нужно учить и учить! И это пишет англичанин! Он больше болеет за русских матросов, нежели русские капитаны и сам Петр! Как же Петр собирался повышать боеспособность своего флота, создаваемого с такими затратами, если он столь безжалостно относился к самому главному своему оружию - людям? Или он полагал, что достаточно посадить помора на его фрегат или линкор, и тот сразу превратится в заправского моремана, канонира или морского пехотинца и даст фору матросам английским, голландским или шведским?
А ведь Петр поставил задачу построить флот не много ни мало, а способный стать первым на Балтике. Вопрос - а как к этому отнеслись бы его и друзья, и враги? Вряд ли такая идея понравилась бы тем же датчанам, я уже не говорю об англичанах и голландцах. Могла ли в это время Россия соперничать на море с эти старыми морскими державами? Да и нужно ли это России? Она все-таки, что бы там ни говорили, сухопутная страна, и двойную гонку вооружений, на суше и на море, ей не потянуть! Тот же Фоккеродт, ссылаясь на мнение «рассудительных» русских морских офицеров, писал, что, по их словам, «…усиление флота в слишком больших размерах вовсе бесполезно и что русское государство вполне получило бы все, что рассудительно могло обещать себе от него, если бы содержало не больше 6 линейных кораблей и 12 фрегатов для употребления в неожиданном случае…». Отсюда и вывод, что делает саксонец: «Петр I гораздо лучше пособил бы своим пользам и был бы в состоянии совершить гораздо более великие дела, если бы оставил в кармане своих подданных те изумительные суммы, какие затратил на флот, или употребил бы их на умножение сухопутного войска…». Кстати говоря, тот же Фоккеродт чрезвычайно высоко оценивает роль и значение именно галерного флота в Северной войне. Кстати, две самых известных морских баталии Северной войны, Гангутскую и Гренгамскую, выиграл именно галерный флот, и именно галерный флот в конце войны безжалостно опустошал побережье Швеции, успешно уклоняясь от встречи со шведским корабельным флотом, и угрозой двинуть в дело сотни галер с десантом Петр в 1721 г. таки заставил подписать Ниенштадский мир.
Одна из тех петровских галер, которые поставили в конце концов Швецию на колени (и тоже рисунок из старого доброго "Моделиста-Конструктора")
Кстати, ходят упорные слухи, что Петр собирался после Северной войны взять реванш над турками за Прут, да помер. И, наверно, слава Богу, что помер, а то весьма возможно, что Россия, подобно Швеции, надорвалась бы, не вынеся бремени великодержавных замыслов великого Петра. Ведь если бы не Константинопольский мир 1724 г. и новая война с турками, то ведь без создания флота на Азове дело бы не обошлось (да и Архипелагская экспедиция состоялась бы на 40 лет раньше) и чем бы это обернулось для измотанной страны, лучше даже и не думать…
И вот после всего этого напрашивается сам собой вопрос - может, стоило сократить флот на 1/5, а то и поболе, чтобы хоть привести доходы и расходы в соответствие? Построить не 90 кораблей, а 70, чтобы выбиваемые из народа деньги хоть не пропадали впустую? А, может, лучше построить вообще 45 кораблей, но так, чтобы они служили не 6, 7, 8 лет, а вдвое больше, а сэкономленные деньги (грубо, по 50 тыс. за корабль, т.е. 2 с лишком млн. руб., почти два годовых морских бюджета) отправить на подготовку экипажей и улучшение их содержания - чтобы флот был не только на бумаге, блистал не только в гавани Кронштадта, но и на море? Но эти мысли, судя по всему, Петра не посещали, увы… Одним словом, хотели как лучше, а вышло как всегда…
P.S. Подчеркну еще раз - это рассуждения кабинетного теоретика (типа "Если бы я был директором..."), которые не стоит воспринимать всерьез и предавать аффтора остракизму...