Идеология удачливых лузеров
Если в «девятнадцатом, железном» веке описанные в прошлом посте упрощения аутентичного либерализма, напомню, происходили не систематически, а в качестве частного приспособления сложной программы либерализма к частным нуждам конкретных мыслителей, то в 20-м веке они были последовательно сведены в единую программу, которая стала называться либертарианство. Цели и задачи этой новой программы стали существенно отличаться от того, что было у Г. Гроция, Дж. Локка, Т. Джефферсона и других отцов-основателей либерального мировоззрения.
Ради наглядности приведу отличия между либерализмом и либертарианством в виде таблицы:
«Мы не они»
Кстати сказать, современные нам либертарианцы, либертарианцы 21 века, открыто заявляют, что их не стоит смешивать с либералами. Рекомендую ознакомиться с интересной книгой Д. Бергланда, выложенной на одном из либертарианских ресурсов. Каждая глава в этой книге заканчивается тем, что отношение к разным проявлениям общественной жизни выражают либерал, либертарианец и консерватор.
То есть различие позиций либерализма и либертарианства проводится последовательно. А значит, по мнению самих теоретиков либертарианства, либертарианство отличается от либерализма настолько же определенно, насколько сам либерализм отличается от консерватизма. Главное отличие: «Либертарианцы полагают дать людям добро на всё, независимо от того, какой хозяйственной или личной деятельностью они занимаются, и постоянно поддерживают право людей распоряжаться собственной жизнью во всех проявлениях» (гл. 5). Либералы - не так. Они все же борются за то или иное общественное видение процессов, а не сводят все многообразие общественных практик к атомизму индивидов и их случайных связей.
В связи с этим необходимо отметить, что утилитаризм, обозначенный И. Бентамом, мутировал в либертарианстве еще больше, принял свою крайнюю форму, фактически сведясь к эгоизму отдельных граждан. Важен только «я» и мои частные права, мои личные интересы и удовольствия, никакое общественное большинство, никакое «наибольшее счастье для наибольшего числа людей» больше не является «мерой добра и зла». Общество фактически заменяется при таком подходе минимальным окружением социального кластера, в котором находится конкретный человек. Его-то, конкретного человека общество и должно обслуживать. Так и усиливается в послевоенной Европе индивидуализм потребления, который уже к концу 60-х гг. приобретет свою крайнюю форму. Если читать книгу Бергланда, то станет ясно, то в существенной мере возрос и анархизм.
Начало либертарианства
Одной из главных книг, почитаемых либертарианцами, считается знаменитая «Дорога к рабству» (1944, Великобритания) известного австрийского ученого Фридриха фон Хайека. В этой книге автор косвенно и прямо:
В первом же абзаце своей книги Ф. Хайек САМ признается, что его труд носит не научный, а идеологический, политико-прикладной характер. Описываемая им полемика - ответ англичан нарастающей во второй половине Второй мировой войны мощи СССР. Ф. Хайек пишет: «Когда профессионал, занимающийся общественными науками, пишет политическую книгу, его долг - прямо об этом сказать. Это политическая книга, и я не хочу делать вид, что речь идет о чем-то другом, хотя мог бы обозначить ее жанр каким-нибудь более изысканным термином, скажем, социально-философское эссе. Впрочем, каким бы ни было название книги, все, что я в ней пишу, вытекает из моей приверженности определенным фундаментальным ценностям. И мне кажется, что я исполнил и другой свой не менее важный долг, полностью прояснив в самой книге, каковы же те ценности, на которые опираются все высказанные в ней суждения» [1].
Но далее Ф. Хайек вводит читателя в заблуждение, не только когда пишет о жизни в СССР: на это, в конце концов, идеолог враждебного Советскому Союзу государства имеет законное право. Но что более важно, обслуживающий политику Хайек НАМЕРЕННО обманывает читателя по поводу самих фундаментальных принципов либерализма. При чем ученый Хайек об этом знает, но принципиально самоустраняется в угоду Хайеку-политику.
Вот что с сожалением отмечает Хайек: «Мы демонстрируем удивительную готовность расстаться не только со взглядами Кобдена и Брайта, Адама Смита и Юма или даже Локка и Мильтона, но и с фундаментальными ценностями нашей цивилизации, восходящими к античности и христианству. Вместе с либерализмом XVIII-XIX вв. мы отметаем принципы индивидуализма, унаследованные от Эразма и Монтеня, Цицерона и Тацита, Перикла и Фукидида» [2]. И в этой цитате - все лукавство.
Во-первых, Хайек ставит в один ряд авторов диаметрально противоположных концепций. Д. Юм по ряду значимых моментов очень плохо сочетается с Дж. Локком, равно как Адам Смит с Мильтоном, Цицерон с Тацитом, а Перикл с Фукидидом. Перечислять имена всех этих очень разных интеллектуалов без дополнительных оговорок через запятую, будто бы они принадлежат к одной эпохе или школе, и объявлять их разрозненные, лишь частично совпадающие суждения единым мировоззренческим целым, а весь перечень имен - провозвестниками целостного мировоззрения либерализма можно с большой натяжкой. Во-вторых, «фундаментальные ценности <…> цивилизации, восходящие к античности и христианству» Хайек почему-то связывает только с либерализмом, а коммунизм, будто бы не восходит к этим же фундаментальным ценностям. Будто бы коммунистический тренд родилось не в Европе, а где-нибудь в Индии, и не развивало те же самые социальные мечты первых либералов!
И в-третьих. Если принять всерьез картину мира, предлагаемую Хайеком, то тогда, например, деятельность крупных транснациональных корпораций, как и ряд других социально-политических феноменов нового и новейшего времени, будет вообще не понятна и не объяснима. Реальность капиталистического общества, как ни крути, даже К. Марксом описана точнее, чем Хайеком.
Но фактические и логические нестыковки Ф. Хайека на этом не заканчиваются. Провозгласив вначале отличие демократического либерализма от "тоталитарного коллективизма", он затем отрицает провозглашаемые им же самим принципы! Вот что он заявляет: «Сама природа принципов либерализма не позволяет превратить его в догматическую систему. Здесь нет однозначных, раз и навсегда установленных норм и правил. Основополагающий принцип заключается в том, что, организуя ту или иную область жизнедеятельности, мы должны максимально опираться на спонтанные силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению. Принцип этот применим в бессчетном множестве ситуаций. Одно дело, например, целенаправленно создавать системы, предусматривающие механизм конкуренции, и совсем другое - принимать социальные институты такими, какие они есть. Наверное, ничто так не навредило либерализму, как настойчивость некоторых его приверженцев, твердолобо защищавших какие-нибудь эмпирические правила, прежде всего "laissez-faire". Впрочем, это было в определенном смысле неизбежно. В условиях, когда при столкновении множества заинтересованных, конкурирующих сторон каждый предприниматель готов был продемонстрировать эффективность тех или иных мер, в то время как негативные стороны этих мер были не всегда очевидны и зачастую проявлялись лишь косвенно, в таких условиях требовались именно четкие правила. А поскольку принцип свободы предпринимательства в то время уже не подвергался сомнению, искушение представить его в виде такого железного правила, не знающего исключений, было просто непреодолимым» [3].
То есть с одной стороны, либерализм есть определенный набор важнейших принципов, буквально национальная традиция индивидуализма, не сводимая к коллективизму, а с другой стороны вполне можно сказать, что раз и навсегда установленных правил не существует. С одной стороны можно ругать долгосрочное планирование, а с другой - говорить, что laissez-fair не догма. И книга Хайека, вся, от начала и до конца наполнена такого рода парадоксами.
Право же, подход современных либертарианцев, вроде цитируемого выше Д. Бергланда, кажется куда более честным, когда честно разводятся принципы либерализма и либертарианства.
Что дальше?
В романе «Человек, который был Четвергом» Г.-К. Честертон сформулировал тезис: анархистов бояться не стоит. Они обречены провоцировать пустое бурление и газы, совсем как мелкая монета в неисправном автомате с газировкой.
Точно также и либертарианство как разновидность анархизма - идеология беззубых, удачливых лузеров. Удачливых - потому что им легко (много легче других) находится применение в обществе потребления. А неудачники они потому, что заранее отказываются создавать значительные, общественно значимые вещи. И в самом деле, как можно влиять на общественное мнение, если ориентироваться не на интересы устойчивых групп, кластеров и классов, а только на усилия самих индивидов?
Ведь либертарианцы верят, что атомизм индивидуальности и есть главная сила, спонтанное предпринимательство на рынке - источник великого богатства, а власть и влиятельность социальных институтов надо всячески ограничивать, провозглашая анархию и радость одиночек. Но при таком подходе создать что-либо значительное, кроме скандала или флешмоба вряд ли возможно. Как невозможно и изменить существующий общественный строй и порядок. Ну, разве что случайно.
По сути, либертарианство - обреченный на проигрыш мировоззренческий сор, маргинальный хворост, растопка в костре идеологий. Это связано с простой логикой феномена влияния - любое влияние всегда имеет общественные, групповые истоки, социально по своей сути и требует ситуации и языка. Когда я, как личность, хочу повлиять на другую личность, я всегда апеллирую к опыту той или иной группы. Скажем, когда спорят, например, западник и почвенник, они используют в качестве аргументов в споре положительный и отрицательный опыт, описанный в идеологиях различных макрогрупп, социальных структур.
Таким образом, само по себе, не дополненное другими мировоззренческими элементами, либертарианство настолько же безопасно, насколько бесплодно и ни на что не годно в социальном плане, его нужно постоянно чем-то усиливать. Этим и занимаются укореняющиеся в общественном сознании различные идеологии - они используют либертарианство (и другие формы анархизма), как разменную монету. Причем слово «используют» я здесь употребляю в самом циничном его значении, как синоним слова «манипулируют».
Но ярче всего это сделала с либертарианством постмодернистская идеология. И об этом - следующий тематический пост.
[1] Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 32.
[2] Там же. С. 52.
[3] Там же. С. 57.
Ради наглядности приведу отличия между либерализмом и либертарианством в виде таблицы:
«Мы не они»
Кстати сказать, современные нам либертарианцы, либертарианцы 21 века, открыто заявляют, что их не стоит смешивать с либералами. Рекомендую ознакомиться с интересной книгой Д. Бергланда, выложенной на одном из либертарианских ресурсов. Каждая глава в этой книге заканчивается тем, что отношение к разным проявлениям общественной жизни выражают либерал, либертарианец и консерватор.
То есть различие позиций либерализма и либертарианства проводится последовательно. А значит, по мнению самих теоретиков либертарианства, либертарианство отличается от либерализма настолько же определенно, насколько сам либерализм отличается от консерватизма. Главное отличие: «Либертарианцы полагают дать людям добро на всё, независимо от того, какой хозяйственной или личной деятельностью они занимаются, и постоянно поддерживают право людей распоряжаться собственной жизнью во всех проявлениях» (гл. 5). Либералы - не так. Они все же борются за то или иное общественное видение процессов, а не сводят все многообразие общественных практик к атомизму индивидов и их случайных связей.
В связи с этим необходимо отметить, что утилитаризм, обозначенный И. Бентамом, мутировал в либертарианстве еще больше, принял свою крайнюю форму, фактически сведясь к эгоизму отдельных граждан. Важен только «я» и мои частные права, мои личные интересы и удовольствия, никакое общественное большинство, никакое «наибольшее счастье для наибольшего числа людей» больше не является «мерой добра и зла». Общество фактически заменяется при таком подходе минимальным окружением социального кластера, в котором находится конкретный человек. Его-то, конкретного человека общество и должно обслуживать. Так и усиливается в послевоенной Европе индивидуализм потребления, который уже к концу 60-х гг. приобретет свою крайнюю форму. Если читать книгу Бергланда, то станет ясно, то в существенной мере возрос и анархизм.
Начало либертарианства
Одной из главных книг, почитаемых либертарианцами, считается знаменитая «Дорога к рабству» (1944, Великобритания) известного австрийского ученого Фридриха фон Хайека. В этой книге автор косвенно и прямо:
- Уравнивает социализм сталинского образца и национал-социализм гитлеровского образца (заявляя, что коммунизм и фашизм - одно);
- Настаивает на том, что только коммунистический проект неотделим от тоталитарных методов, а проект либеральный абсолютно свободен от этих методов;
- Противопоставляет коллективистскую, «тоталитарную» тенденцию коммунизма либеральной, свободолюбивой, индивидуалистичной тенденции демократического запада;
- Пытается свести воедино, в общую картину мира все три описанных выше упрощения аутентичного либерализма, чтобы противопоставить упрощенный либерализм (который позднее станет либертарианством) социализму и коммунизму.
В первом же абзаце своей книги Ф. Хайек САМ признается, что его труд носит не научный, а идеологический, политико-прикладной характер. Описываемая им полемика - ответ англичан нарастающей во второй половине Второй мировой войны мощи СССР. Ф. Хайек пишет: «Когда профессионал, занимающийся общественными науками, пишет политическую книгу, его долг - прямо об этом сказать. Это политическая книга, и я не хочу делать вид, что речь идет о чем-то другом, хотя мог бы обозначить ее жанр каким-нибудь более изысканным термином, скажем, социально-философское эссе. Впрочем, каким бы ни было название книги, все, что я в ней пишу, вытекает из моей приверженности определенным фундаментальным ценностям. И мне кажется, что я исполнил и другой свой не менее важный долг, полностью прояснив в самой книге, каковы же те ценности, на которые опираются все высказанные в ней суждения» [1].
Но далее Ф. Хайек вводит читателя в заблуждение, не только когда пишет о жизни в СССР: на это, в конце концов, идеолог враждебного Советскому Союзу государства имеет законное право. Но что более важно, обслуживающий политику Хайек НАМЕРЕННО обманывает читателя по поводу самих фундаментальных принципов либерализма. При чем ученый Хайек об этом знает, но принципиально самоустраняется в угоду Хайеку-политику.
Вот что с сожалением отмечает Хайек: «Мы демонстрируем удивительную готовность расстаться не только со взглядами Кобдена и Брайта, Адама Смита и Юма или даже Локка и Мильтона, но и с фундаментальными ценностями нашей цивилизации, восходящими к античности и христианству. Вместе с либерализмом XVIII-XIX вв. мы отметаем принципы индивидуализма, унаследованные от Эразма и Монтеня, Цицерона и Тацита, Перикла и Фукидида» [2]. И в этой цитате - все лукавство.
Во-первых, Хайек ставит в один ряд авторов диаметрально противоположных концепций. Д. Юм по ряду значимых моментов очень плохо сочетается с Дж. Локком, равно как Адам Смит с Мильтоном, Цицерон с Тацитом, а Перикл с Фукидидом. Перечислять имена всех этих очень разных интеллектуалов без дополнительных оговорок через запятую, будто бы они принадлежат к одной эпохе или школе, и объявлять их разрозненные, лишь частично совпадающие суждения единым мировоззренческим целым, а весь перечень имен - провозвестниками целостного мировоззрения либерализма можно с большой натяжкой. Во-вторых, «фундаментальные ценности <…> цивилизации, восходящие к античности и христианству» Хайек почему-то связывает только с либерализмом, а коммунизм, будто бы не восходит к этим же фундаментальным ценностям. Будто бы коммунистический тренд родилось не в Европе, а где-нибудь в Индии, и не развивало те же самые социальные мечты первых либералов!
И в-третьих. Если принять всерьез картину мира, предлагаемую Хайеком, то тогда, например, деятельность крупных транснациональных корпораций, как и ряд других социально-политических феноменов нового и новейшего времени, будет вообще не понятна и не объяснима. Реальность капиталистического общества, как ни крути, даже К. Марксом описана точнее, чем Хайеком.
Но фактические и логические нестыковки Ф. Хайека на этом не заканчиваются. Провозгласив вначале отличие демократического либерализма от "тоталитарного коллективизма", он затем отрицает провозглашаемые им же самим принципы! Вот что он заявляет: «Сама природа принципов либерализма не позволяет превратить его в догматическую систему. Здесь нет однозначных, раз и навсегда установленных норм и правил. Основополагающий принцип заключается в том, что, организуя ту или иную область жизнедеятельности, мы должны максимально опираться на спонтанные силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению. Принцип этот применим в бессчетном множестве ситуаций. Одно дело, например, целенаправленно создавать системы, предусматривающие механизм конкуренции, и совсем другое - принимать социальные институты такими, какие они есть. Наверное, ничто так не навредило либерализму, как настойчивость некоторых его приверженцев, твердолобо защищавших какие-нибудь эмпирические правила, прежде всего "laissez-faire". Впрочем, это было в определенном смысле неизбежно. В условиях, когда при столкновении множества заинтересованных, конкурирующих сторон каждый предприниматель готов был продемонстрировать эффективность тех или иных мер, в то время как негативные стороны этих мер были не всегда очевидны и зачастую проявлялись лишь косвенно, в таких условиях требовались именно четкие правила. А поскольку принцип свободы предпринимательства в то время уже не подвергался сомнению, искушение представить его в виде такого железного правила, не знающего исключений, было просто непреодолимым» [3].
То есть с одной стороны, либерализм есть определенный набор важнейших принципов, буквально национальная традиция индивидуализма, не сводимая к коллективизму, а с другой стороны вполне можно сказать, что раз и навсегда установленных правил не существует. С одной стороны можно ругать долгосрочное планирование, а с другой - говорить, что laissez-fair не догма. И книга Хайека, вся, от начала и до конца наполнена такого рода парадоксами.
Право же, подход современных либертарианцев, вроде цитируемого выше Д. Бергланда, кажется куда более честным, когда честно разводятся принципы либерализма и либертарианства.
Что дальше?
В романе «Человек, который был Четвергом» Г.-К. Честертон сформулировал тезис: анархистов бояться не стоит. Они обречены провоцировать пустое бурление и газы, совсем как мелкая монета в неисправном автомате с газировкой.
Точно также и либертарианство как разновидность анархизма - идеология беззубых, удачливых лузеров. Удачливых - потому что им легко (много легче других) находится применение в обществе потребления. А неудачники они потому, что заранее отказываются создавать значительные, общественно значимые вещи. И в самом деле, как можно влиять на общественное мнение, если ориентироваться не на интересы устойчивых групп, кластеров и классов, а только на усилия самих индивидов?
Ведь либертарианцы верят, что атомизм индивидуальности и есть главная сила, спонтанное предпринимательство на рынке - источник великого богатства, а власть и влиятельность социальных институтов надо всячески ограничивать, провозглашая анархию и радость одиночек. Но при таком подходе создать что-либо значительное, кроме скандала или флешмоба вряд ли возможно. Как невозможно и изменить существующий общественный строй и порядок. Ну, разве что случайно.
По сути, либертарианство - обреченный на проигрыш мировоззренческий сор, маргинальный хворост, растопка в костре идеологий. Это связано с простой логикой феномена влияния - любое влияние всегда имеет общественные, групповые истоки, социально по своей сути и требует ситуации и языка. Когда я, как личность, хочу повлиять на другую личность, я всегда апеллирую к опыту той или иной группы. Скажем, когда спорят, например, западник и почвенник, они используют в качестве аргументов в споре положительный и отрицательный опыт, описанный в идеологиях различных макрогрупп, социальных структур.
Таким образом, само по себе, не дополненное другими мировоззренческими элементами, либертарианство настолько же безопасно, насколько бесплодно и ни на что не годно в социальном плане, его нужно постоянно чем-то усиливать. Этим и занимаются укореняющиеся в общественном сознании различные идеологии - они используют либертарианство (и другие формы анархизма), как разменную монету. Причем слово «используют» я здесь употребляю в самом циничном его значении, как синоним слова «манипулируют».
Но ярче всего это сделала с либертарианством постмодернистская идеология. И об этом - следующий тематический пост.
[1] Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 32.
[2] Там же. С. 52.
[3] Там же. С. 57.