ВТОРОЙ ПОЛЕТ ПРАПОРЩИКА ПЕТРУХИНА
Начальнику парашютно-десантной службы в/ч 33782 Виктору Ткаченко посвящаю…
В деревне хорошо только тому, кто туда приезжает отдыхать. Лес, пруд, речка… Зимой, если появляются ненадолго, - покататься на лыжах или с горки на санках. Потом домой, в городскую квартиру, где уютно и тепло, и ванна, и унитаз.
Антип вспомнил зимние ночи - из-под одеяла не вылезешь. Дудолить - в ведро, в сенях. Не успеешь писюн из трусов достать, как зубы начинают выстукивать чечетку.
А дрова? Батя рубил, Антип складывал. Это когда совсем маленьким был - дощкольником. Как только топор научился в руках держать, отец сказал: «Всё, теперь это твоя обязанность!» И попробуй, поспорь - отходит вожжами, мало не покажется. Но дрова не только рубить, их заготавливать надо - вечером чтобы вязанка лежала подле печки - для растопки, должна к утру высохнуть, и у омшаника - чтобы поленница росла - на зиму. Утром, перед тем как уйти в школу, еще вязанку принести, - чтобы днём, до обеда, было чем топить, пока не вернулся. Пришел из школы - опять неси - чтобы было чем топить до вечера. Смеркаться начало - неси еще, пусть сохнут на завтра. И так каждый день.
Мамка дрова спалит - кому золу выносить? Антипу! Но золу - только утром, когда матушка печь растапливает. Золу мамка выгребет - и в ведро, выносить - Антипу. Заодно - «ссаное» ведро, из сеней, выплеснуть за огородом, подальше от дома - растает снег весной, будет вонять, если в одно место. В туалет батя выплескивать не разрешал - замерзает, накапливается - кто потом яму будет опорожнять? Вызывать машину из райцентра - денег не хватит, значит, самому - ведрами. Пусть льёт равномерно за огородом - там никто не ходит.
Но дрова и зола - это мелочь по сравнению с водой. Особенно, когда матушка стирать начинала. До колодца метров сто, вроде недалеко. Но два ведра - это двадцать литров, это двадцать килограммов - и семь - десять ходок в каждую стирку. Хорошо, папка приспособил куски шланга к ведерным ручкам - стали толстыми и перестали резать пальцы. Стирает мамка - Антип ждет, воду носит. Опять же - помои таскать ему. Сливал за огородом почти в одно место - ходить ближе, папка не ругался.
Больше всего Антип не любил навоз. Держали лошадь, корову, и пять поросят. Каждый день по центнеру отходов. Батя, когда помогал, когда нет. Кормила скотину мамка - вставала ни свет, ни заря, разжигала печь, добавляла в запаренный с вечера корм воды и несла в хлев - там уже визжат, мычат и ржут- не дождутся. Ближе к вечеру - выгребай кучу дерьма и отвези в дальний угол огорода - весной батя сделает из навоза удобрение и разбросает по грядкам. А кто всё это подай-принеси? Антип!
Летом работы не меньше. Ушли морозы, мамка стала меньше жечь дров. Но появилась заготовка сена. Чем зимой корову и лошадь кормить? Привяжет батька косу к велосипеду, посадит Антипа на багажник - и в пойменные луга. Там у каждого крестьянина своя деляночка неформальная - покосили-накосили, а высохла травка -запрягали лошадку, привозили домой телегу с верхом и складывали в копну - одну, другую, третью… Потом - в скирду под навес. На зиму хватит.
Со школой беда была. Ходить далеко - в соседнюю деревню, на пригорок, через лог. Взглянешь, - вроде близко, а пешком идти - километров семь, может и больше. Поздней весной и ранней осенью еще ничего - где пробежишь, где по тропинке угол срежешь, а зимой - мама, не горюй - тропинки позаметёт - кому охота сугробы топтать, а по торной дороге путь длиннее получается.
И накрылась антипова учеба домашней работой. Пока из школы придешь, пока поешь, пока с дровами, навозом и водой разберешься - день и закончился. Уроки учить некогда. Зарылся Антип в тройках, да и тех половина завышенные. Школа - восьмилетка, девятого и десятого класса не было. Но не только классов не было - учителей тоже не хватало. Английский язык, физкультуру и труды вел один и тот же учитель. А что он знает, если окончил педагогический техникум по физкультуре? Да и перегаром от него несет за версту. После восьмого класса, кто хотел учиться, отправлялись в райцентр - в интернат или в ПТУ.
Самые толковые поступали в техникумы. Соседский пацан, Гришка, на год старше Антипа, поехал в Воронеж, в авиационный техникум. В школе был почти хорошистом - только по географии и химии «тройки», остальные «четверки» да «пятерки» - провалил все экзамены, вернулся ни с чем. Зато привез образцы задач и вопросов, которые были на экзаменах, и книжку с задачами и примерами - стал готовиться серьёзно. Сказал Антипу - давай вместе! Подготовимся и в следующем году поедем, поступим.
Посмотрел Антип задачи - а там!.. Тёмный лес - ни одной не смог решить. Рассказал бате. Тот осклабился - чего тебе в городе делать? Мы с матерью тут всю жизнь живем - по восемь классов хватило. Ты тоже оставайся - на работу устроим, по дому будешь помогать, братьев поднимать. Вот они, лупоглазые, стоят, смотрят. Уже школьники, перешли - один во второй, другой в четвертый класс. Кто им будет с учебой помогать? Мы с матерью все науки позабыли. Подумал Антип - куда же их бросишь, и пошел после восьмого класса в скотники.
Работа знакомая - корм, вода, навоз. Почти как дома, только больше. Зимой - небольшое облегчение, младший братишка стал «ссаное» ведро выносить. Золу пока не трогал - слабоват, ручонки тоненькие.
Начал Антип родителям деньги приносить - те обрадовались. Стали обсуждать, что можно купить. Антип наравне с ними говорил, рассуждал, как взрослый. Решили приобрести телевизор. В сельпо их не продавали. Поехали в райцентр - там универмаг, чего только нет - и радио, и мотоциклы. Антипу понравился «Восход» - фара блестящая, ручки всякие, две выхлопных трубы. Цена - 450 рублей, год работать надо. Видел такой у сына председателя колхоза. Батя сказал - вернешься из армии, попрошу, чтобы тебя послали на курсы электриков. Зарабатывать станешь больше, купим тебе такой. Антип заметил - у бати глаза тоже горят, когда на мотоцикл смотрит. Покрутил газ, продавщица крикнула - не трогай!
Пошли выбирать телевизор. В отделе радиотоваров их было несколько - глаза тоже разбежались, но смотрели недолго - выбор небольшой. Да и как узнать, который лучше. Это с велосипедами и мотоциклами всё понятно, а с телевизором? Посмотрели отец и сын друг другу в глаза и решили взять аппарат местного производства - воронежский «Рекорд-67» за 215 рублей.
Прапорщик Петрухин вспомнил своё безрадостное детство, и его передёрнуло.
Телевизор купили, да батя не давал его смотреть вволю. Все фильмы вечером, после новостей, а батя - щёлк, и телевизор выключает - утром на работу, вставать рано. Приходит Антип следующим днём на скотный двор, а колхозники нет да нет - обсуждают кинокомедию или фильм про любовь. Антип же ничего сказать не может, потому как не видел. Обидно.
Познакомился Антип с девушкой. Жила на хуторе - пять километров от деревни. Стал ездить к ней на свидания. Пешком - не находишься - час туда, час назад. Привел велосипед в порядок, все перебрал, солидолом смазал - велик стал летать как стрела. Родители всполошились - не рано ли женихаться начал? «Зарядишь её - выпорю!» - предупредил отец. Крут был батянька, да и физически здоровее сыночка - запросто мог ремнем отходить. Но совсем встречаться с девчушкой не запретили. И вскоре пожалели об этом. Возвращался Антип со свидания поздним вечером. Тропинка лесная - знакомая. Фара у велика хоть и слабая, но дорожку видно. Разогнался, домой торопился, и там, где тропинки пересекаются, столкнулся с таким же велосипедистом. Бахнулись лбами со всего хода, Антип еще зубами об руль. Потерял сознание и упал в траву.
Пришел в себя только под утро - уже светало. Выплюнул изо рта осколки зубов. Тошнило. Сколько смог, выблевал в траву. Кое-как встал на ноги. Пошкандыбал домой, таща за переднее колесо искореженный велосипед. Когда входил в деревню, увидел младших братьев, они - его. Позвали батю. Антипа дома уже искали. Батя подбежал, хотел оплеух надавать, но увидел искареженный велосипед, синяки под глазами, распухшие окровавленные губы, и жалость пробила отцовское сердце - понял, что случилось с сыном несчастье. Подхватил велосипед, сына под руку - повел домой. В избе отец уложил сына на кровать, достал из погреба полоску холодного сала - приладил к разбитым дёснам - болеть слабее будут. Побежал, позвонил в сельсоветскую амбулаторию. Там ответили - везите к нам быстрее, скорая из райцентра долго ехать будет. Попросил у соседа, Гришкиного отца, подводу - своей не было. Тот узнал в чем дело, споро кинулся запрягать, бросил на телегу охапку соломы - мякше будет. Привезли на ФАП. Фельдшерица взглянула - сразу стала названивать в райцентр, поговорила с дежурным врачом - сделала Антипу укол. Полегчало. Приехала скорая, забрала.
В больнице лежал долго. Парнишку все жалели. Есть было трудно - не стало передних зубов, болели дёсны. Повариха подкладывала кусочки помягче, подливала побольше соуса.
Главврач дал санитарку - свозили пару раз к дантисту. Тот выдернул оставшиеся корни, стал делать протезы на верхнюю и нижнюю челюсть.
Несколько раз приходил Гришка - он поступил в свой авиационный технарь со второго раза и теперь гордо грыз гранит науки. Заходил к Антипу, когда ездил из Воронежа в родное Медвежье. Автобус долго ждать - успевал заглянуть в больничку к другу.
В армию вначале брать не хотели. На медицинской комиссии председатель шептался с неврологом и психиатром, говорили что-то на латыни. Потом председатель спросил Антипа:
- Служить хочешь?
Тот понял, в чем дело, взмолился:
- Хочу, конечно, хочу! Не служить, так в деревне засмеют - скажут - порченый!
Но врачи опять начали шептаться и дали пару лет отсрочки - подлечись еще маленько, шибко травма была у тебя тяжелая. А через два года уже поздоровались, как со старым знакомым. Но бумаги листали придирчиво, опять спросили:
- Служить хочешь?
И опять ответил Антип:
- Конечно, хочу!
Вынесли вердикт:
- Годен!
В коридоре ждал Гришка. Он технарь уже окончил, тоже пришла повестка в армию. На сборном пункте держали недолго. Приехал «покупатель». С Гришкой сразу все стало ясно - в авиацию. А его куда? Скотник с восьмью классами образования… Но Гришка вступился за друга - Антип парень толковый и служить будет стараться. «Покупатель» - капитан-авиатор - стал расспрашивать: почему всего восемь классов, сколько можешь выпить самогонки, с отцом бухаешь? Антип схитрил - хотя с батей к рюмочке по праздникам прикладывался - отрицательно замотал головой:
- Нет, батя у меня строгий!
- А что скотник по профессии - это хорошо. Нам в подсобное хозяйство нужен толковый солдат. Со свиньями дело имел?
- Конечно, - опять опешил Антип. - И дома и на ферме.
- Сможешь хрюшку забить?
- А то! - Антип вспомнил заточку, которую отец сделал в мастерской.
- Сам забивал? - переспросил капитан.
- Сам. Отец научил, показал. Задние ноги связываем, дергаем - свинья падает, хватаешь её за переднюю левую ногу, отводишь, и бьёшь между третьим и шестым ребром - в сердце…
- Ладно. Потом дорасскажешь. Если приведешь подсобку в порядок - оставим прапором!
- А из автомата дадите пострелять?
- Дадим, - засмеялся капитан. - Даже так, что надоест.
Слукавил капитан. Хоть и поставили Антипа на должность стрелка, свой автомат в руках он держал редко. После курса молодого бойца распределили Антипа в роту охраны, но в подразделении он бывал редко. Как отправили его на подсобное хозяйство, так пропадал там дни и ночи. Командир батальона перед всем строем предупредил:
- Увижу кого постороннего на подсобке, всех сгною на гауптвахте.
А «губа» в гарнизоне строгая была. Начальник гауптвахты заложил окна стеклопакетами, выкрасил стены камер в черный цвет и врезал вентиль в систему отопления - зимой, уходя со службы домой, прикручивал его так, что температура в камерах выше десяти градусов не поднималась, и «губари» всю ночь плясали чечётку, пытаясь согреться. А утром - на строевую, четыре часа, как положено по уставу. Днем спать не дают - только теперь эти самые уставы учить. Дремать нельзя - кто начинает «кунять», тому срок добавляют. И сидят губари, истошно трут глаза кулаками. Ужин - после ужина снова в камеру, а там опять +10. Значит, опять всю ночь трястись от холода. Поэтому зимой дисциплина в гарнизоне была отменная. Летом падала. Особенно доставало пьянство, которое среди солдат считалось героизмом. Но командир батальона и летом находил управу на «безбашенных» - писал письма домой - «Так и так, дорогие родители, ваш сын встал на путь систематических нарушений воинской дисциплины. Мы ему жизнь портить не желаем и сразу отправлять в дисциплинарный батальон не будем, но берите деньги и приезжайте - будем лечить его от алкоголизма!»
После такого письма ошарашенные родители мчались стремглав к своему чаду - мать со слезами, отец - с кулаками, и потом, после отъезда родителей, солдат, хотя и зыркал ненавистно глазами, но дисциплину не нарушал. Тем более, что после такого «свиданьица» комбат предупреждал «виновника торжества» перед строем:
- Если повторишь «геройство», то следующее такое письмо «по ошибке» попадёт в соседнюю квартиру. Соседи - они люди любопытные, сами прочтут и другим расскажут. Вернешься домой, захочешь быть героем, а в тебя будут тыкать пальцами и хихикать.
Как правило, такие меры помогали. Но случались и «проколы». На той же подсобке перед самым призывом Антипа служили два «дедушки». Чтобы не заморачиваться, они после отбоя выдёргивали «молодых», и заставляли их наводить порядок. Всё было шито-крыто до тех пор, пока не подоспел приказ министра обороны о демобилизации отслуживших установленный срок. «Дедушки» начали отмечать его водочкой, и показалось им, что «молодой» плохо наводит порядок, - стали его воспитывать кулаками. Но «молодой» строптивым оказался и попытался дать сдачи. Пьяные «дедушки» озверели и стали бить так, что «молодой» упал и перестал дёргаться. Допили солдатушки водочку и завалились спать. А утром проснулись и похолодели от ужаса - «молодой» лежал мёртвый, всё лицо трупа было опухшим, в синяках.
Командиру смерть солдата скрыть не удалось. Следователь шепнул подполковнику - были бы лошади, можно было бы сказать, что катался верхом, да упал, вот копытами и потоптали. А у тебя в подсобке свиньи - под них даже специально не залезешь. Суда избежать не смогли. Убийц отправили в дисбат, комбата наказали - из подполковника сделали майором. Теперь озверел он. Сменил начальника продовольственной службы, в чьём ведении была подсобка, командира роты охраны сделал взводным и разжаловал старшин, откуда вызывали «молодых». Офицеров, которые ходили дежурными по части и ответственными по подразделениям, заинструктировал до дрожи в коленах:
- Увижу, чей солдат болтается на подсобке или даже просто без дела - сразу получаете «несоответствие». Нечем солдат занять - пусть кроссы бегают и окопы роют. Не можете организовать - вас штырить буду так, что сами вместо солдат бегать начнете.
Офицеры знали - «несоответствие» - это смерть карьере. Притихли и солдаты - у всех стоял перед глазами гроб с изуродованным трупом.
Посовещались, решили на подсобке держать одного солдата - молодого, но с крестьянской закваской - чтобы и за скотиной мог ходить, и никого вместо себя не заставлял работать. Тут подвернулся Антип.
Свиноферма была небольшой - Антип быстро привел её в порядок. Первым делом поправил электропроводку, заменил неисправные выключатели, устранил течь воды в трубах. Не стало потёков - не стало луж и грязи. Сделал помост - стало удобно грузить навоз тележкой в тракторный прицеп, который начпрод приволок из какого-то колхоза.
Написал отцу - тот попросил колхозного ветеринара расписать свиные прививки. Батя вместе с ветеринарскими каракулями прислал заточку для забоя свиней. Комбат узнал - пришел сам посмотреть, держал, втыкал в доску, цокал языком. Сказал: «У моего бати финка похожая была. Привез с войны. Немецких часовых снимал. Она внутри со ртутью была. Швырнешь - летит острием вперед. В деревянный столб на пять сантиметров входила». Отдал заточку Антипу, добавил: «Смотри, чтобы ею только свиней кололи! Не дай бог солдаты друг друга попыряют!»
На День Авиации Антипа вызвали в клуб - вместе с подразделением. Торжественно было. Присутствовал весь ОБАТО. Начальник штаба прочел праздничный приказ, стали награждать отличившихся. Внезапно прозвучала антипова фамилия:
- Рядовой Петрухин, привел в порядок свинарник. Сейчас там содержится 24 головы. Бьем по одной каждую неделю. Стало хватать для бесперебойного снабжения лётной столовой, офицерам-прапорщикам на паёк и для солдатских столов достаточно - пища стала сытней и вкуснее. Один солдат весь аэродром накормил!
В зале засмеялись, «дедушки» зашептались - точно, в первом и втором блюдах появилось мясо. Захлопали в ладоши. Антипа наградили грамотой.
Вернулся солдат в подсобку - сразу написал письмо, отправил родителям. Сказал: «Вырвусь в жилой городок или если Гришка вырвется, пришлю и саму грамоту».
Приходил друг изредка. Командование знало, что они из одной деревни, дружат. Начпрод рассказал комбату, как Гришка упрашивал его взять в команду призывников Антипа, и Гришке разрешили заходить к приятелю на ферму.
Друзья завидовали друг другу. Гришка рассказывал, как обслуживают самолёты - у Антипа дух захватывало. Миллиамперметр, осциллограф, частотный генератор - какие слова! Из автомата стреляет каждый месяц! Правда, Гришка успокоил товарища: «Ага! Только потом чистить замучишься! Радуйся, что окопы не роешь и в ОЗК не бегаешь. Промчись марш-бросок в противогазе - сразу по свинарнику затоскуешь!»
Гришка тоже завидовал Антипу - ни на зарядку, ни на вечернюю поверку не ходит. Спит в каморке на ферме сколько хочет. Свинью бьёт - себе кусочек на сковородку. Единственное тяготит - замполит требует, чтобы все лекции по политподготовке были, труды Ленина и материалы партии и правительства. Антип с этим справлялся, благо почерк был такой, что не прочтешь написанное.
Прошел год службы. Зашел Гришка к другу, посмотрел ему в глаза и огорошил:
- Пишу рапорт на прапора. После технаря звание присваивают сразу, в школу прапорщиков ехать не надо. Самолет я изучил - могу техника замещать.
- А как же деревня, дом родной? - спросил Антип.
- А что в деревне? Два рубля за трудодень? Корм, навоз и самогон? А здесь на самолет - техником. Слетал - и свободен.
- На авиазавод?
- Да ну тебя… - протянул Гришка. - Работягой на 200 и жди всю жизнь квартиру?
- Ты же техникум окончил!
- Ха! - там инженеры по 160 - 180 получают, а мастера и того меньше. Разве что квартиру быстрее дадут. Так что с того - жрать чего? Зубы на полку? Или в деревню к родителям горбатиться и потом оттуда с мешками?
Гришка сладко зевнул и потянулся:
- А тут - звание получу и в отпуск. Сосватаю Глашку, женюсь, квартиру сразу получу - летному составу дают в первую очередь. Глашку пообещали взять в летную столовую - на еду тратиться не надо, сразу начнем на машину собирать.
- А жить как, есть, спать на чем? - перебил друга Антип.
- На свадьбе понадарят! - ответил друг.
- Свадьбу сыграть надо! Денег много скопил?
- А родители на что? Пусть раскошелятся! - отрезал Гришка. - И тесть с тещей… У Глашки родители зажиточные! Не за абы кого будут отдавать дочь, а за сталинского сокола! Тоже пусть тряхнут мошной…
Гришка поднялся со скамьи, поправил пилотку, выпятил колесом грудь и пошел в казарму. «Потому, потому, что мы пилоты. Небо наш, небо наш родимый дом! Первым делом мы испортим самолёты! Ну а девушек? - А девушек потом..» - услышал Антип затихающий вдали голос друга.
С того момента и ему запала в голову мысль - а почему бы не остаться прапором? Правда, придется школу прапорщиков заканчивать, ну да ладно - полгода всего. Только вот отпустят ли? Он вспомнил обещание капитана - когда призывали - оставить на прапора. Надо будет с ним поговорить. Но события опередили антиповы планы. Капитан сам пришел в свинарник.
- Год уже служишь…
- Так точно, товарищ капитан, - Антип стал по стойке «смирно».
- Да ладно, сиди, - протянул солдату открытую пачку сигарет. - Бери, закуривай.
Чиркнул зажигалкой, сам тоже закурил. Затянулись.
- Какие планы на после армии? - капитан посмотрел Антипу в глаза. - Оставаться на сверхсрочную не собираешься?
Антип понял, что удача сама идет в руки:
- Прапорщиком бы, товарищ капитан…
- Прапором? Хорошо, подумаем, - капитан бросил окурок в самодельную урну, вырезанную из металлической бочки и наполненную водой.
В понедельник, после обеда, вызвали к комбату. Разговор был коротким. Подполковник сказал:
- Мне зам по тылу доложил, что хочешь прапором остаться. А мы как раз думаем, как подсобку увеличить. У тебя какое поголовье? - спросил, будто не знает.
- Двадцать четыре… Бьем по одной каждую неделю. На полгода хватает, но за полгода успевает подрастать молодняк.
- Двадцать четыре… - эхом отозвался комбат. И, как бы сам с собой, но так, что было слышно Антипу, начал рассуждать. - Одну - в главный штаб полигона, еще одну - в штаб тыла полигона… Это еще 48 голов. Так? - комбат поднял голову и посмотрел Антипу в глаза.
- Так, товарищ подполковник! - мысли в голове Антипа смешались, он не смог так быстро посчитать, но поддакнул не раздумывая.
- На сколько голов у вас в колхозе свиноферма была?
- Забойное поголовье - девяносто шесть, товарищ подполковник. Еще три свиноматки и хряк-осеменитель.
- Во как! - удивился комбат. - На одного мужика три бабы? - И он захохотал. - А если вдруг перестанет осеменять?
- Заранее растили молодого или председатель у соседей выменивал. Старого забивали. Свиноматок тоже периодически меняли.
- Сурово…
Комбат закурил.
- В общем, так. Решили мы твоё хозяйство увеличить. Задача - довести поголовье до 96 свиней, как у вас на колхозной ферме. Справишься?
Антип оторопел. Он с двадцатью четырьмя свиньями едва успевал, а тут сразу сотня… Мечта о прапоре стала таять на глазах.
- Что молчишь? - встряхнул его комбат. - Понимаю. Одному тяжело будет. Не справишься. Сколько помощников нужно, чтобы все было в порядке?
- Пять, товарищ подполковник! А еще лучше - семь!
- Ну это ты загнул. При таком количестве мы там не свиней будем выращивать, а поголовье дембилей-бездельников. Дам тебе я трёх. Скажу капитану, чтобы молодых из твоей деревни привёз. Но не сейчас. Сейчас отправим тебя в школу прапорщиков. Весной вернешься - начнем строительство нового свинарника. Справишься?
- Справлюсь, товарищ подполковник.
- Старый свинарник - животных постепенно забить, на зиму оставить открытым - пусть крысы, мыши, какая еще гадость тебе покоя не давала? Пусть вымерзнет!
- Сделаю, товарищ подполковник!
- Все, иди в подразделение к командиру роты. Пиши рапорт на прапора, езжай, учись! Будет тяжко - звони! Обязательно! Поможем! Выручим! Кстати, твой дружок такой рапорт уже написал. Документы на звание уже пошли в Москву. Иди!
Антип, вскочил, как на пружинах, и чуть ли не бегом бросился к ротному.
Приказы на Антипа и Гришку пришли одновременно. Один поехал учиться на прапорщика, другой сменил форму, погоны, и поехал домой в отпуск.
Когда Антип вернулся в часть, Гришкина жена уже не прятала округлившийся животик. Антип купил бутылку водки, пошел к другу в гости. Но встретили не весело. Глафира еще в деревне относилась с пренебрежением к скотнику. И здесь то же самое. Муж - летает, а этот свиньям хвосты заносит. Не пара. Ушел, не допив. По дороге взял еще одну бутылку. На душе - и радость от окончания учебы, и горечь от невежливой встречи с другом. В общежитии сожители по комнате рассмеялись - звание получил, на каждом погоне по две звездочки, а бутылка всего одна. Где еще три? Антип дал денег, сбегали в магазин. Бухали до поздней ночи, откуда-то принесли спирт.
Новоиспеченный прапор с непривычки начал вырубаться, сквозь надвигающуюся пелену сна слышал какой-то шум и крики. Отключился. Брызнули водой в лицо, потрепали за уши, по щекам. С трудом открыл глаза - какие-то солдаты со штык-ножами и повязками «Патруль», майор, тоже с повязкой и пистолетом в кобуре. Какая-то женщина сказала:
- Нет, этот не дрался. Вон те двое, и два прапорщика из соседней комнаты. Они сегодня из учебки приехали, отмечают.
Антипу разрешили лечь в кровать и спать, двух из соседней комнаты и двух из антиповой повели в комендатуру.
Утром, едва появился в части, вызвали к комбату.
- Сменил образ, решил, что все можно? - зарычал подполковник. - На первый раз прощаю, повторится - выгоню.
- Ты, Антип, пойми - потом наставлял его Гришка. - В армии пить можно. Попадаться нельзя! Пойдем, полечу.
Они зашли в Гришкину каморку, тот достал банку и налил спирта. Бахнули по пятьдесят грамм. В голове полегчало. Зажевали мятой, чтобы изо рта не воняло перегаром. Полетов не было, комбат уехал в главный штаб полигона. Антип пошел в свой свинарник. Там было пусто. Пришел капитан, махнул рукой:
- Знаю, знаю, что ты вчера перебрал… Бывает… Попадаться не надо! Знай, с кем пить. К концу недели в ОКС-е сделают чертежи, и с понедельника начнем стройку. Езжай потихоньку в общагу, не крутись здесь.
Антип прошел в курилку возле КПП и, увидев «Жигу» с каким-то офицером, попросил подвезти его в жилой городок. Тот как раз ехал туда, согласился.
Голова продолжала болеть, подташнивало. Антип зашел в продуктовый магазин, взял бутылку вина, хлеба, банку консервов «Минтай в масле», пришел в общежитие. Новоиспеченные прапорщики, арестованные ночью, тоже вернулись. Все были удручены. Антип предложил им вина, и они поставили на стол по бутылке. Выпили, закусили, легли спать. Вечер прошел без приключений.
В средине лета стройка подошла к концу, Антип съездил в отпуск. Щеголял по деревне в лётной форме, но Дарья, младшая Гришкина сестра, увидев его на дискотеке, захохотала: «А твои свиньи с тобой летают, или ты их во время полетов на цепь сажаешь, чтобы не разбежались?» Окружающие прыснули смехом. Антип повернулся, ушел, и больше на дискотеку не приходил. Помогал отцу заготавливать сено, собирал в лесу сухостой - пилил на дрова. Пошел в очередной раз - носом к носу столкнулся с Дашкой. Она стала что-то говорить про дискотеку, спросила, почему не приходит - Антип обнял её и начал целовать жарко-жарко, потом потянул с тропинки в кусты, и девушка уступила. Антип даже не понял, девственницей она была или нет. Облюбовали полянку, стали встречаться каждый день.
Продолжение:
https://bigsergeclause.livejournal.com/3943.html