ДЕЖУРНЫЙ ПО ЧАСТИ
Предчувствие того, что я зря согласился идти в этот наряд, охватило мою душу утром, когда через КПП потянулись на службу офицеры.
- Товарищ майор! - обратился ко мне помощник. - Вам, наверное, лучше идти к КПП, там встречать командира. Он любит, когда ему салютуют еще на площадке перед входом. Пройдет КПП без вашего доклада - получите «на орехи», и весь день трепать будет.
Помощник был из «пиджаков» - он окончил гражданский институт, но остался в армии кадровым. Таких заманивали службой в качестве инженеров-испытателей, не имеющих в подчинении ни личный состав, ни технику. Настоящие кадровые, окончившие военные училища, трубили по отдаленным площадкам и о службе в инженерно-испытательных отделах не мечтали.
Мой помощник пришел в воинскую часть лейтенантом сразу после окончания института, дослужился до капитана, знал всё и всех. Но по статусу дежурными ходили старшие офицеры, а он был младшим, поэтому его поставили помощником, а дежурным - меня. Он мог мне это не подсказывать - в функциональных обязанностях о месте встречи командира не было ни слова, они были скопированы с обязанностей дежурного по полку и ограничивались сухой фразой «встречать при прибытии командира полка, подавать команду "Смирно" и докладывать ему». Но эта воинская часть была гораздо больше обычного мотострелкового полка, поэтому слово «полка» заменили на слово «части», а указать прихоти командира «забыли».
Прибыл я в эту в/ч несколько дней назад. Командир был с проверкой на отдаленной «точке», и кадровик - подполковник с забавной фамилией «Ёршик» - небрежно сказал мне:
- Ты, того, иди в отдел, знакомься с начальником отдела, заместителями, ну и кто там еще будет тобой командовать. Представишься позже - скорее всего на следующей неделе. Я позвоню, вызову.
Служить в эту воинскую часть я напросился сам. Она занималась испытаниями средств противоракетной обороны, была образована недавно, молодая, и меня прельстила возможность поправить свою треснувшую карьеру. Но, главное, мне были интересны сами испытания. Загоризонтный локатор отслеживал приближение головных частей ракет условного противника, и как только они входили в зону поражения, следящая система автоматически производила залп и мириады титановых иголок со скоростью, намного превышающей число Маха, взмывали в небеса наперерез врагу.
Хотя «ура»-патриоты из клубка политработников требовали называть число Маха числом Маиевского, упоминать фамилию Маха не возбранялось. Да и проблема сразу обозначилась другая. Все мои начальники, начиная от непосредственного и кончая другими вплоть до начальника отдела оказались «пиджаками». Они «тянули» вверх своих - «пиджаков». На кадровых смотрели как на временно прикомандированную обузу и старались от них избавиться. Но об этом я узнал только когда прибыл на место.
Кадровыми были несколько обычных инженеров-испытателей, которых откомандировали в эту часть при ее формировании. Командиры воинских частей, откуда они пришли, естественно отдали самых невостребованных - без пяти минут пенсионеров, больных и «уклонистов». Последние уклонялись от солдафонщины путем невыхода в наряд и подобное. Командир смотрел на это как на необходимое зло, объявлял нарушителям взыскание, и на этом все заканчивалось.
Так случилось и в этот раз. Офицер, который должен был воскресным вечером идти в наряд, просто напросто уехал пятничным вечером в близлежащий областной центр и появился бы с последним поездом поздно ночью с воскресенья на понедельник. Ему стали срочно искать замену. Я своё семейство еще не привез, в выходной изнывал в общежитии, был под «рукой» и поэтому получил приказ от исполняющего обязанности командира части явиться в штаб и заступить в наряд. Отказываться - значит вызвать к себе длительную неприязнь. Ничтоже сумняшеся, я влез в сапоги, напялил портупею и поканал в штаб принимать дежурство.
Штаб был пуст за исключением сдающих смену и принимающих. Я проверил наличие всех документов, пересчитал пистолеты, сличил со списком и стал дожидаться докладов от нижестоящих дежурных.
Предчувствие нехорошего усугублялось тем, что я не знал командира части в лицо. По словам сослуживцев он был молод, энергичен и его послали затем, чтобы он держал в/ч в «ежовых» рукавицах. Его заместители и начальник штаба были генералами и ждали своих генеральских пенсий. Командир был «полковник». Полковников в части была тьма. Конечно, заместители не отлынивали от службы, но отсутствие командира их расслабило. Его заместитель принял доклад о смене дежурства по телефону. Поздно ночью автобус привез членов комиссии в жилой городок, а командирская «Волга» доставила его персонально к подъезду.
Утром начался служебный день. Мысленно поблагодарив помощника за подсказку, я ринулся к КПП. Подбежав ко входу, я увидел, что поток офицеров непрерывно течет мне навстречу, теснясь и толкаясь в проходной КПП. Я полагал, что офицеры расступятся перед командиром, я это увижу, доложу ему на крыльце КПП, а то, что не вышел за ворота, подумал я, он спишет мне это прегрешение ввиду моего недолгого срока службы в этой части.
Мое внимание отвлек какой-то генерал. Он втиснулся в каморку КППшного наряда. Это было удивительно. Оказалось, командир требовал от своих заместителей, чтобы они приходили на службу за полчаса до него. Как я узнал позже, солидным и возрастным генералам было не с руки бежать перед лицом рядовых офицеров, поэтому «опаздывающие» иногда прятались, кто где мог - в каморке КПП, в кустах палисадника, за сооружением градирни.
Похожие нормативы были установлены и для остальных офицеров, поэтому они не только не расступились, чтобы пропустить командира, но с еще большим усилием ринулись в проход КПП, чтобы опередить начальника и, главное, не засветиться физиономией - как говорится в пословице «Со спины все напоминают Джоконду…»
Я засмотрелся на прячущегося генерала и не обратил внимания на юркнувшего мимо меня полковника. За спиной тут же раздался вопль:
- Товарищи офицеры! Смирно! Товарищ полковник! За время вашего отсутствия происшествий в части не случилось. Личный состав выдвигается на служебные места. Доложил подполковник Ёршик.
- Молодец, Ёршик! - я услышал довольный голос, который тут же стал перерастать в негодование. - А где дежурный по части? Почему он не докладывает?
И тут полковник увидел меня:
- Товарищ майор! А вы где ходите? - его голос начал пропитываться озлоблением. - Почему подполковник Ёршик докладывает и знает обстановку лучше вас, дежурного? Меня предупреждали, что вы - плохой офицер, расхлябанный и неисполнительный.
Я понял, что трещина в моей карьере превратилась в могильный холмик, и не успел произнести ни слова в своё оправдание, как полковник продолжил тираду:
- Доложите своему начальнику отдела, что я снимаю вас с наряда. Пусть заменит, и вместе с ним ко мне в кабинет.
Такого щелчка по носу я не ожидал. Мой помощник воспринял моё отстранение философски: «Могло быть и хуже, а так выговором отделаетесь. И еще - он не любит длинных, и Вам с вашим двухметровым ростом будет нелегко служить под его командованием».
В кабинете командира мои уши познали все диапазоны и оттенки командирского голоса. Но главное, мой организм познал основную суть - я оказался врагом перестройки, врагом народа и врагом армии. Полковник во всю прыть своей фантазии топтался по моим костям и демонстрировал свою "требовательность". На душе стало как-то легко и весело.
Я пошел в кабинет начальника отдела, взял лист бумаги и написал рапорт на демобилизацию. В армии бушевали сокращения, "лишних" офицеров была тьма. Придирки и замечания сыпались со всех сторон - каждый начальник стремился выслужиться, чтобы продвинуться по служебной лестнице. Реальное положение дел никого не интересовало. Рапорты на демобилизацию начальство подписывало на «раз». Прощай, дурдом!