Чермет моего детства. Часть 5.
Воспоминания Владимира Бизюкина о Чермете 1950-х гг. Продолжение.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Тяга к театру, к актерству была на Чермете неистребима. Может быть, определенное влияние оказал находящийся здесь «дом артистов». Почти все театральные звезды Брянска жили именно в этом доме. Вдобавок многие из нашей черметовской братии хорошо знали театральное закулисье, ибо были детьми театральных работников. А может, повлияло само время с его непомерной тягой к светлому, красивому, чего так не хватало в военные годы и чем долго не могли насытиться в послевоенные? Мы постоянно клянчили у родителей деньги, чтобы в десятый раз посмотреть полюбившийся фильм, и родители, презрев соображения экономии, давали нам эти деньги, а если фильм был новый; то шли вместе с нами...Кто-нибудь из вас слышал, чтобы сегодня в каком-либо районе дети безо всякой помощи взрослых подготовили представление для родителей? А мы даже афиши вывешивали, чтобы приходили не только свои, но и все, кому интересно. А интересно было многим. Из дальних переулков приходили со своими табуретками, чинно усаживались, смотрели, аплодировали.
В нашем доме жила Бешеная Галка, девчонка огромной энергии и неуемного темперамента. Вырезав из старых театральных и филармонических афиш нужные буквы, мы под ее руководством клеили афиши к своим представлениям. Она была одновременно и страшная выдумщица, и великий организатор. Стоило ей появиться, как все сразу начинало крутиться вокруг нее.
Вот она, влетев, как метеор, в наш круг с очередной идеей, размахивает руками, что-то объясняет, раздает задания. А через какое-то время я, не имея ни голоса, ни слуха, уже репетирую песню милиционера из какой-то филармонической программы. И пою со сцены, и мне аплодирует публика, и слава вокалиста уже маячит на горизонте! Но... В нашей школе был хор, очень хороший хор, руководил им тогда еще начинающий композитор Алексей Бумагин. К нему я и пришел. После прослушивания выяснилось, что мне не рекомендуется петь даже в последней шеренге... Но это на школьной сцене мне нельзя петь, а у себя на Чермете - можно! Здесь мой талант ценят! Здесь МОЙ зритель!
Все эти наши выступления никакого отношения не имели к самодеятельности, это было именно любительство. В самодеятельности профессиональный руководитель собирает коллектив, пестует и вос¬питывает учеников, и коллектив от премьеры к премьере растет, становится профессиональнее. Люби¬тели же собрались, не думая ни о каких творческих перспективах, под¬готовили программу, показали, а дальше - как получится...
Моему приятелю Андрею подарили немецкую книжку-раскладушку по сказке братьев Гримм «Пряничный домик». Для Чермета 50-х это было восьмым чудом света. Раскрываешь книжку, и перед тобой встает яркое глянцевое строение, у которого двери и окна открываются, стенка отходит, внутри - столик, стульчики, вокруг дома лес... К книжке прилагался лист с изображением всех героев сказки. Вырезай, склеивай и разыгрывай представление - готовый кукольный театр. Но как может существовать театр с одним спектаклем в репертуаре? Мы стали создавать новых героев, писать новые сказки, разыгрывать новые представления. Над пряничным домиком полетели самолеты с красными звездами, по лесу поползли танки, мог проскакать Чапаев на коне, в самом домике поселялись то восточный принц, то принцесса - фантазия наша била ключом. Придумав очередной шедевр, мы выставляли книжку, ставшую театром, на подоконник и показывали спектакль всем желающим.
Желание смотреть любые постановки было большое, но еще большим было желание самим в постановках участвовать. Может быть, именно поэтому любая игра сразу обрастала элементами театрализации. На Чермете не играли просто в «казаков-разбойников» или «в войну». Если играем в гражданскую - нужны буденовки, чапаевская бурка, шашки, винтовки, маузеры. Если война 1812 года - кивера, треуголки, эполеты, кремневые пистолеты. Если мушкетеры - шляпы, шпаги, плащи... Любая новая игра требовала нового реквизита, и наши дворовые оружейные мастерские превращались в бутафорские цехи, как в настоящем театре.
На Чермете у каждой семьи был свой сарай, и почти в каждом была «детская» стенка, на которой висело бутафорское оружие всех времен и народов: деревянные копья, мечи, шпаги, щиты, мушкеты, автоматы, винтовки, пистолеты и пр. В моем сарае стоял даже деревянный пулемет «максим» в натуральную величину. И все это делалось с любовью и знанием дела. Здесь не последнюю роль играл тот же «дом артистов» - всегда можно было на время попросить из театра нужный образец. А уж оружие, сделанное театральным бутафором Женей Дерябиным, - это предмет отдельного разговора. Женя был классным специалистом, и у него в особо сложных случаях можно было получить консультацию. Почти всему, что я умею «делать руками», я обязан ему...
Итак, игра придумана, роли распределены, реквизит заготовлен. И уже развеваются плащи и колышутся перья на мушкетерских шляпах, ломаются деревянные копья о фанерные щиты, уже стоит на пригорке «Наполеон» в треуголке и обозревает «Бородинское сражение». А сзади по склону несутся «казаки Платова» и пленяют великого полководца. И плевать, что при реальном Бородине Платов не сумел пленить Наполеона. У нас и Чапаев погибал не всегда...
Знаете, когда сегодня по телевизору я вижу, как военно-исторические клубы разыгрывают «сражение» на Бородинском поле, мне кажется, что его организовали мои черметовские собратья. А может быть, тяга к переодеванию в исторические одежды - это вообще черта моего поколения? Ну не хватало нам, носившим все перешитое и перелатанное, ментиков и эполет, позументов и киверов, шляп с перьями... А некоторые до сих пор еще не наигрались, и какие-то взрослые люди, называющие себя толкиенистами, куют на кухне мечи и кольчуги...
Первопричина в общем одна: желание оторваться от привычной жизни и погрузиться в мир пускай и придуманный, но красивый.
В середине 50-х в кинотеатрах мы, пацаны, впервые увидели довоенный еще фильм «Остров сокровищ». Его слишком уж революционизированный сюжет не очень увлек моих сверстников, но колоритные пираты, капитан Флинт, одноногий Сильвер, а главное - песня с разухабистым «йо-хо-хо и бутылка рома!» нас просто покорили. Наши ножи сделались кривыми, как у пиратов; как у пиратов, в зубах появились дымящиеся трубки. Не хватало только пиратской таверны...
Но на Чермете не было невозможного. Сначала из обломков досок соорудили какую-то времянку. Затем, захватив временно пустующий сарай, оборудовали его уже по всем правилам «пиратской науки»: веревочные лестницы, трехногие высокие табуреты, оружие по стенам и - «йо-хо-хо»... В «таверне» собирались «моряки», в «таверне» пели про нашу гавань, в которую заходили корабли, в «таверну» приглашали девочек. Но вскоре у сарая появились хозяева, и наша «пиратская жизнь» кончилась.
И началась другая, «богатырская». На экраны вышел фильм «Илья Муромец» - новый, цветной, яркий. Тут же мечи, щиты и богатырские шлемы из картона (по рецепту все того же Жени Дерябина) заполонили Чермет.
И пошло... Фильм «Кочубей» - газыри, кубанки, кинжалы и шашки. «Двенадцатая ночь» Шекспира на сцене Брянского драмтеатра - плащи, шпаги и шляпы с перьями. Перья, конечно, не страусиные, плащи тоже далеко не из шелка, газыри из фольги, шашки из дерева... Но фантазия легко сглаживала все недостатки экипировки.
Хотя вопросам экипировки придавалось очень большое значение, ради нее зачастую шли на большие жертвы и даже риск. Когда в каком- то иностранном фильме мы увидели рыцарский турнир, тут же начали готовить свой. На наше счастье на базе «Вторчермета» обнаружилось много подходящего железа. Мы ковали боевые топоры и мечи, клепали щиты, из алюминиевых пластин вычеканили даже нагрудники и наплечники. Только копья остались деревянными, видимо, Бог уберег нас от железных наконечников. К «рыцарскому турниру» было почти все готово, не было только шлемов с забралами. Картонные-то были, но картонка голову от удара железным мечом ну никак уберечь не могла. Проблема казалась неразрешимой, но...
На Чермете построили новую пожарную часть. И в день ее торжественного открытия мы увидели то, что нам было просто необходимо: на головах пожарных были новенькие каски! О таких рыцарских шлемах можно было только мечтать!
Пожарку открыли, оркестры отгремели, и первый дежурный наряд после небольшого банкета приступил к несению службы, то есть заснул. Чем мы тут же и воспользовались. Пожарные были готовы уберечь город от огня, но оказались не готовы уберечь себя от набега пацанов. Правда, к чести нашей могу сказать, что мы «свистнули» не все каски, а только две (для турнира больше ведь и не нужно).
После того как к каскам были приделаны забрала из жести, рога протрубили к началу ристалища. Первая пара героев в алюминиевых нагрудниках, в шлемах с петушиными перьями, прикрываясь железными щитами (крышками от выварок) и выставив копья наперевес, изготовилась к бою.
Поединок, как при дворе короля Артура, состоял из нескольких этапов. Сперва «рыцари» по сигналу неслись навстречу друг другу, стремясь сбить противника с ног копьем. Если оба бойца устояли, в ход шли «боевые топоры», которые уже подносили верные оруженосцы. «Рыцари» молотили топорами по щитам, пока лезвия, изготовленные из тонкого листового железа, не загибались в трубочку. Решающий этап - бой на мечах...
Скажи, читатель, тебя никогда не били четырехмиллиметровой железной полосой по ребрам, плечам, или каким другим частям тела? Если нет, то ты не поймешь всей прелести рыцарства. Наверное, у леопарда на шкуре было меньше пятен, чем синяков на моем теле. Но что леопард, его разрисовала природа, его пятна никому ничего не говорили, а мои синяки говорили! Говорили о «благородных забавах благородного рыцаря». В мою честь трубили рога. У меня появились титул и герб. Я рисковал собой в бою. Лишь чудо спасло мой глаз, когда копье противника сорвало жестяное забрало с моего шлема...
Чермет вообще любил рисковые предприятия, хотя они зачастую вели и к суме, и к тюрьме. Но это уже совсем другая история.
Владимир Бизюкин
"Брянское время", № 41 (17-23 октября), 2002 год
Разрешение на републикацию воспоминаний получено от правопреемников автора
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Тяга к театру, к актерству была на Чермете неистребима. Может быть, определенное влияние оказал находящийся здесь «дом артистов». Почти все театральные звезды Брянска жили именно в этом доме. Вдобавок многие из нашей черметовской братии хорошо знали театральное закулисье, ибо были детьми театральных работников. А может, повлияло само время с его непомерной тягой к светлому, красивому, чего так не хватало в военные годы и чем долго не могли насытиться в послевоенные? Мы постоянно клянчили у родителей деньги, чтобы в десятый раз посмотреть полюбившийся фильм, и родители, презрев соображения экономии, давали нам эти деньги, а если фильм был новый; то шли вместе с нами...Кто-нибудь из вас слышал, чтобы сегодня в каком-либо районе дети безо всякой помощи взрослых подготовили представление для родителей? А мы даже афиши вывешивали, чтобы приходили не только свои, но и все, кому интересно. А интересно было многим. Из дальних переулков приходили со своими табуретками, чинно усаживались, смотрели, аплодировали.
В нашем доме жила Бешеная Галка, девчонка огромной энергии и неуемного темперамента. Вырезав из старых театральных и филармонических афиш нужные буквы, мы под ее руководством клеили афиши к своим представлениям. Она была одновременно и страшная выдумщица, и великий организатор. Стоило ей появиться, как все сразу начинало крутиться вокруг нее.
Вот она, влетев, как метеор, в наш круг с очередной идеей, размахивает руками, что-то объясняет, раздает задания. А через какое-то время я, не имея ни голоса, ни слуха, уже репетирую песню милиционера из какой-то филармонической программы. И пою со сцены, и мне аплодирует публика, и слава вокалиста уже маячит на горизонте! Но... В нашей школе был хор, очень хороший хор, руководил им тогда еще начинающий композитор Алексей Бумагин. К нему я и пришел. После прослушивания выяснилось, что мне не рекомендуется петь даже в последней шеренге... Но это на школьной сцене мне нельзя петь, а у себя на Чермете - можно! Здесь мой талант ценят! Здесь МОЙ зритель!
Все эти наши выступления никакого отношения не имели к самодеятельности, это было именно любительство. В самодеятельности профессиональный руководитель собирает коллектив, пестует и вос¬питывает учеников, и коллектив от премьеры к премьере растет, становится профессиональнее. Люби¬тели же собрались, не думая ни о каких творческих перспективах, под¬готовили программу, показали, а дальше - как получится...
Моему приятелю Андрею подарили немецкую книжку-раскладушку по сказке братьев Гримм «Пряничный домик». Для Чермета 50-х это было восьмым чудом света. Раскрываешь книжку, и перед тобой встает яркое глянцевое строение, у которого двери и окна открываются, стенка отходит, внутри - столик, стульчики, вокруг дома лес... К книжке прилагался лист с изображением всех героев сказки. Вырезай, склеивай и разыгрывай представление - готовый кукольный театр. Но как может существовать театр с одним спектаклем в репертуаре? Мы стали создавать новых героев, писать новые сказки, разыгрывать новые представления. Над пряничным домиком полетели самолеты с красными звездами, по лесу поползли танки, мог проскакать Чапаев на коне, в самом домике поселялись то восточный принц, то принцесса - фантазия наша била ключом. Придумав очередной шедевр, мы выставляли книжку, ставшую театром, на подоконник и показывали спектакль всем желающим.
Желание смотреть любые постановки было большое, но еще большим было желание самим в постановках участвовать. Может быть, именно поэтому любая игра сразу обрастала элементами театрализации. На Чермете не играли просто в «казаков-разбойников» или «в войну». Если играем в гражданскую - нужны буденовки, чапаевская бурка, шашки, винтовки, маузеры. Если война 1812 года - кивера, треуголки, эполеты, кремневые пистолеты. Если мушкетеры - шляпы, шпаги, плащи... Любая новая игра требовала нового реквизита, и наши дворовые оружейные мастерские превращались в бутафорские цехи, как в настоящем театре.
На Чермете у каждой семьи был свой сарай, и почти в каждом была «детская» стенка, на которой висело бутафорское оружие всех времен и народов: деревянные копья, мечи, шпаги, щиты, мушкеты, автоматы, винтовки, пистолеты и пр. В моем сарае стоял даже деревянный пулемет «максим» в натуральную величину. И все это делалось с любовью и знанием дела. Здесь не последнюю роль играл тот же «дом артистов» - всегда можно было на время попросить из театра нужный образец. А уж оружие, сделанное театральным бутафором Женей Дерябиным, - это предмет отдельного разговора. Женя был классным специалистом, и у него в особо сложных случаях можно было получить консультацию. Почти всему, что я умею «делать руками», я обязан ему...
Итак, игра придумана, роли распределены, реквизит заготовлен. И уже развеваются плащи и колышутся перья на мушкетерских шляпах, ломаются деревянные копья о фанерные щиты, уже стоит на пригорке «Наполеон» в треуголке и обозревает «Бородинское сражение». А сзади по склону несутся «казаки Платова» и пленяют великого полководца. И плевать, что при реальном Бородине Платов не сумел пленить Наполеона. У нас и Чапаев погибал не всегда...
Знаете, когда сегодня по телевизору я вижу, как военно-исторические клубы разыгрывают «сражение» на Бородинском поле, мне кажется, что его организовали мои черметовские собратья. А может быть, тяга к переодеванию в исторические одежды - это вообще черта моего поколения? Ну не хватало нам, носившим все перешитое и перелатанное, ментиков и эполет, позументов и киверов, шляп с перьями... А некоторые до сих пор еще не наигрались, и какие-то взрослые люди, называющие себя толкиенистами, куют на кухне мечи и кольчуги...
Первопричина в общем одна: желание оторваться от привычной жизни и погрузиться в мир пускай и придуманный, но красивый.
В середине 50-х в кинотеатрах мы, пацаны, впервые увидели довоенный еще фильм «Остров сокровищ». Его слишком уж революционизированный сюжет не очень увлек моих сверстников, но колоритные пираты, капитан Флинт, одноногий Сильвер, а главное - песня с разухабистым «йо-хо-хо и бутылка рома!» нас просто покорили. Наши ножи сделались кривыми, как у пиратов; как у пиратов, в зубах появились дымящиеся трубки. Не хватало только пиратской таверны...
Но на Чермете не было невозможного. Сначала из обломков досок соорудили какую-то времянку. Затем, захватив временно пустующий сарай, оборудовали его уже по всем правилам «пиратской науки»: веревочные лестницы, трехногие высокие табуреты, оружие по стенам и - «йо-хо-хо»... В «таверне» собирались «моряки», в «таверне» пели про нашу гавань, в которую заходили корабли, в «таверну» приглашали девочек. Но вскоре у сарая появились хозяева, и наша «пиратская жизнь» кончилась.
И началась другая, «богатырская». На экраны вышел фильм «Илья Муромец» - новый, цветной, яркий. Тут же мечи, щиты и богатырские шлемы из картона (по рецепту все того же Жени Дерябина) заполонили Чермет.
И пошло... Фильм «Кочубей» - газыри, кубанки, кинжалы и шашки. «Двенадцатая ночь» Шекспира на сцене Брянского драмтеатра - плащи, шпаги и шляпы с перьями. Перья, конечно, не страусиные, плащи тоже далеко не из шелка, газыри из фольги, шашки из дерева... Но фантазия легко сглаживала все недостатки экипировки.
Хотя вопросам экипировки придавалось очень большое значение, ради нее зачастую шли на большие жертвы и даже риск. Когда в каком- то иностранном фильме мы увидели рыцарский турнир, тут же начали готовить свой. На наше счастье на базе «Вторчермета» обнаружилось много подходящего железа. Мы ковали боевые топоры и мечи, клепали щиты, из алюминиевых пластин вычеканили даже нагрудники и наплечники. Только копья остались деревянными, видимо, Бог уберег нас от железных наконечников. К «рыцарскому турниру» было почти все готово, не было только шлемов с забралами. Картонные-то были, но картонка голову от удара железным мечом ну никак уберечь не могла. Проблема казалась неразрешимой, но...
На Чермете построили новую пожарную часть. И в день ее торжественного открытия мы увидели то, что нам было просто необходимо: на головах пожарных были новенькие каски! О таких рыцарских шлемах можно было только мечтать!
Пожарку открыли, оркестры отгремели, и первый дежурный наряд после небольшого банкета приступил к несению службы, то есть заснул. Чем мы тут же и воспользовались. Пожарные были готовы уберечь город от огня, но оказались не готовы уберечь себя от набега пацанов. Правда, к чести нашей могу сказать, что мы «свистнули» не все каски, а только две (для турнира больше ведь и не нужно).
После того как к каскам были приделаны забрала из жести, рога протрубили к началу ристалища. Первая пара героев в алюминиевых нагрудниках, в шлемах с петушиными перьями, прикрываясь железными щитами (крышками от выварок) и выставив копья наперевес, изготовилась к бою.
Поединок, как при дворе короля Артура, состоял из нескольких этапов. Сперва «рыцари» по сигналу неслись навстречу друг другу, стремясь сбить противника с ног копьем. Если оба бойца устояли, в ход шли «боевые топоры», которые уже подносили верные оруженосцы. «Рыцари» молотили топорами по щитам, пока лезвия, изготовленные из тонкого листового железа, не загибались в трубочку. Решающий этап - бой на мечах...
Скажи, читатель, тебя никогда не били четырехмиллиметровой железной полосой по ребрам, плечам, или каким другим частям тела? Если нет, то ты не поймешь всей прелести рыцарства. Наверное, у леопарда на шкуре было меньше пятен, чем синяков на моем теле. Но что леопард, его разрисовала природа, его пятна никому ничего не говорили, а мои синяки говорили! Говорили о «благородных забавах благородного рыцаря». В мою честь трубили рога. У меня появились титул и герб. Я рисковал собой в бою. Лишь чудо спасло мой глаз, когда копье противника сорвало жестяное забрало с моего шлема...
Чермет вообще любил рисковые предприятия, хотя они зачастую вели и к суме, и к тюрьме. Но это уже совсем другая история.
Владимир Бизюкин
"Брянское время", № 41 (17-23 октября), 2002 год
Разрешение на републикацию воспоминаний получено от правопреемников автора