Зацепочка-заковырочка
Бывают мысли разные, бывают путаются, бывают расплетаются благодаря книге, разговору, музыке. А бывают вопросы изогнутые, как шпильки для волос.
Да-да, это опять Честертон. Сегодня прочла его рассказ "Последний плакальщик".Он о том, как меняется человеческое мнение. Произошло убийство, причем довольно давно, но со временем проясняются детали этого происшествия. И резко меняется отношение к убийце.Но ведь убийство- грех, и совсем не должно быть важно кем и когда оно было совершено? Но нет, меняется все. Раньше хоть и считали убийцу преступником, но особой ненависти к нему не испытывали, и даже научились сочувствовать, некоторые даже жалели его и искали как ему облегчить участь, а потом, после выяснения обстоятельств, стали ненавидеть. Рассказ этот не о грешнике, который за эти многие годы раскаялся и открылся священнику. Нет. Рассказ о людях, которые выносят суждения. О том, что человек может допустить и простить, а что нет. И оказывается (надо отдать должное мастерству Честертона), что человек готов прощать те грехи, которые лично для него не греховны. Простить прелюбодея ведь проще, чем простить убийцу-маньяка, пусть оба и раскаялись? Душа во втором случае сопротивляется больше, не правда ли?
Так случилось, что сегодня я уже комментирована это. Разговор был о фильме с Аль Пачино. Поэтому вернусь к нему. Если взять его, как актера, то мне он очень симпатичен. Вот взять хотя бы "Схватку", где он с Де Ниро показал себя как не самый честный полицейский, но ни он, ни преступник, герой криминального мира ( Роберт Де Ниро) не вызывают у меня отвращения.
В этом и тонкость, в этом и ловушка- его герои не менее греховны, к примеру, чем герой Кевина Спейси в драме Финчера "Семь". Но судьба маньяка меня не трогает, когда судьба гангстера, у которого руки по локоть в крови,судьба хитрого полицейского вызывает как минимум озабоченность.
Честертон не требует их прощать нам, но он говорит, что и для таких людей должен найтись тот, кто способен спасти их от ада, кто способен подобрать нужное слово...
- Ну, знаете ли! - вскричал лорд Аутрэм. - Простить этого мерзкого труса? Нет уж, позвольте! Я сказал, что понимаю честный поединок, но такого предателя и убийцу…
- Линчевать бы его! - крикнул Кокспер. - Сжечь живьем. Если вечный огонь не сказки, я и слова не скажу, чтобы спасти его от ада.
- Я не дал бы ему куска хлеба, - проговорил Мэллоу.
- Человеческой милости есть предел, - сказала дрожащим голосом леди Аутрэм.
- Вот именно, - сказал отец Браун. - Этим она и отличается от милости Божьей. Простите, что я не слишком серьезно отнесся к вашим упрекам и наставлениям. Дело в том, что вы готовы простить грехи, которые для вас не греховны. Вы прощаете тех, кто, по-вашему, не совершает преступление, а нарушает условность. Вы терпимы к дуэли, разводу, роману. Вы прощаете, ибо вам нечего прощать.
- Неужели, - спросил Мэллоу, - вы хотите, чтобы я прощал таких мерзавцев?
- Нет, - отвечал священник. - Это мы должны прощать их.
Он резко встал и оглядел собравшихся.
- Мы должны дать им не кусок хлеба, а Святое Причастие, - продолжал он. - Мы должны сказать слово, которое спасет их от ада. Мы одни остаемся с ними, когда их покидает ваша, человеческая милость. Что ж, идите своей нетрудной дорогой, прощая приятные вам грехи и модные пороки, а мы уж, во мраке и тьме, будем утешать тех, кому нужно утешение; тех, кто совершил страшные дела, которых не простит мир и не оправдает совесть. Только священник может простить их. Оставьте же нас с теми, кто низок, как низок был Петр, когда еще не запел петух и не занялась заря.
А для нас...пусть не прощать, пусть не оправдывать, но вспомнить о своих грехах, прежде чем брать в руку камень.
Я так подумала...
Да-да, это опять Честертон. Сегодня прочла его рассказ "Последний плакальщик".Он о том, как меняется человеческое мнение. Произошло убийство, причем довольно давно, но со временем проясняются детали этого происшествия. И резко меняется отношение к убийце.Но ведь убийство- грех, и совсем не должно быть важно кем и когда оно было совершено? Но нет, меняется все. Раньше хоть и считали убийцу преступником, но особой ненависти к нему не испытывали, и даже научились сочувствовать, некоторые даже жалели его и искали как ему облегчить участь, а потом, после выяснения обстоятельств, стали ненавидеть. Рассказ этот не о грешнике, который за эти многие годы раскаялся и открылся священнику. Нет. Рассказ о людях, которые выносят суждения. О том, что человек может допустить и простить, а что нет. И оказывается (надо отдать должное мастерству Честертона), что человек готов прощать те грехи, которые лично для него не греховны. Простить прелюбодея ведь проще, чем простить убийцу-маньяка, пусть оба и раскаялись? Душа во втором случае сопротивляется больше, не правда ли?
Так случилось, что сегодня я уже комментирована это. Разговор был о фильме с Аль Пачино. Поэтому вернусь к нему. Если взять его, как актера, то мне он очень симпатичен. Вот взять хотя бы "Схватку", где он с Де Ниро показал себя как не самый честный полицейский, но ни он, ни преступник, герой криминального мира ( Роберт Де Ниро) не вызывают у меня отвращения.
В этом и тонкость, в этом и ловушка- его герои не менее греховны, к примеру, чем герой Кевина Спейси в драме Финчера "Семь". Но судьба маньяка меня не трогает, когда судьба гангстера, у которого руки по локоть в крови,судьба хитрого полицейского вызывает как минимум озабоченность.
Честертон не требует их прощать нам, но он говорит, что и для таких людей должен найтись тот, кто способен спасти их от ада, кто способен подобрать нужное слово...
- Ну, знаете ли! - вскричал лорд Аутрэм. - Простить этого мерзкого труса? Нет уж, позвольте! Я сказал, что понимаю честный поединок, но такого предателя и убийцу…
- Линчевать бы его! - крикнул Кокспер. - Сжечь живьем. Если вечный огонь не сказки, я и слова не скажу, чтобы спасти его от ада.
- Я не дал бы ему куска хлеба, - проговорил Мэллоу.
- Человеческой милости есть предел, - сказала дрожащим голосом леди Аутрэм.
- Вот именно, - сказал отец Браун. - Этим она и отличается от милости Божьей. Простите, что я не слишком серьезно отнесся к вашим упрекам и наставлениям. Дело в том, что вы готовы простить грехи, которые для вас не греховны. Вы прощаете тех, кто, по-вашему, не совершает преступление, а нарушает условность. Вы терпимы к дуэли, разводу, роману. Вы прощаете, ибо вам нечего прощать.
- Неужели, - спросил Мэллоу, - вы хотите, чтобы я прощал таких мерзавцев?
- Нет, - отвечал священник. - Это мы должны прощать их.
Он резко встал и оглядел собравшихся.
- Мы должны дать им не кусок хлеба, а Святое Причастие, - продолжал он. - Мы должны сказать слово, которое спасет их от ада. Мы одни остаемся с ними, когда их покидает ваша, человеческая милость. Что ж, идите своей нетрудной дорогой, прощая приятные вам грехи и модные пороки, а мы уж, во мраке и тьме, будем утешать тех, кому нужно утешение; тех, кто совершил страшные дела, которых не простит мир и не оправдает совесть. Только священник может простить их. Оставьте же нас с теми, кто низок, как низок был Петр, когда еще не запел петух и не занялась заря.
А для нас...пусть не прощать, пусть не оправдывать, но вспомнить о своих грехах, прежде чем брать в руку камень.
Я так подумала...