Как это было в 93
Первым в роли замужней женщины я встречаю 1993 год. Мне 20 лет, я молода, и это меня не устраивает. Я хочу быть взрослой, окончательно взрослой, лучше - старой. Я хочу иметь историю, фирменные рецепты блюд, серьги с брильянтами и свое мнение. Я живу в семье первого бывшего мужа, с его мамой и папой. У нас отдельная, разумеется, комната в большой хорошей квартире. В комнате есть балкон. На балконе даже зимой существуют цветы разных пород. Бывшая свекровь относится ко мне хорошо, очень хорошо, она сумасшедшая чистюля, и в коридоре ставит бак для уличной одежды, чтобы не заходили в квартиру пыльными, а сразу переодевались в домашнее. За исключением маниакальной страсти вылизывать (Наташа! а ты на прошлой неделе протирала кафель над холодильником раствором аммиака?) каждый сантиметр своего жилища, свекровь прекрасна. Она много работает, возглавляет отдел на крупном промышленном предприятии, много рассказывает о своей работе, быстро передвигается на личном автомобиле и ничего не готовит - не успевает. Я неожиданно готовлю борщ, какие-то зразы. Тушу капусту. Спустя целую жизнь бывшая свекровь говорит своей внучке: ах, я никогда не ела такого вкусного борща, как у твоей матери! как у твоей матери в ее двадцать лет, что она добавляла все-таки в бульон? Дочь пересказывает с возможными циничными ответными репликами: наверное, кокаин. Дочь смеется.
К первому новому году в роли жены я готовлюсь тщательно, как могу. Это невыразимо скучные приготовления, но я уверена, что на верном пути. Мы долго обсуждаем меню с женой приятеля первого бывшего мужа, она, как хозяйка, берет на себя жаркое, я - какие-то салаты и амбициозный торт. Пьяная вишня в шоколаде, выполняется по книге Лемкуль «Праздничный стол». Вишня берется из компота. Яйца и коньяк тоже находятся, хоть времена суровые в плане продуктов, и в Москве похоронили еду, прошла такая процессия.
Никак не могу вспомнить праздничного платья. Журнал ELLE придет в Россию еще только через два года, откуда я могу черпать идеи? Наверное, бурда-моден, наряды для пожилых немецких домохозяек, поразительно подходят под мое сезонное настроение. Наверное, я в чем-то самодельно-буржуазном, колготки с лайкрой, новинка сезона, ноги блестят как кегли. Волосы я еще не обрезала, они вьются до плеч, их цвет я считаю невыразимо скучным - темно-русый, мышастый, бэээ. В пакете уносятся туфли, красные туфли из текстиля, не из кожи. Где-то урвали эти туфли, на какой-то ярмарке, нужно было хватать, не меряя, прямо в коробке, чтобы успеть совершить покупку. Туфли мне великоваты.
Кажется, еще не успеваем с хозяйкой дома накрыть на стол - скатерти, приборы, тарелки, протереть бокалы, как первый бывший муж страшно и некрасиво напивается, мгновенно. Только что менял виниловые и еще нисколько не раритетные пластинки на проигрывателе, как уже спит, влажно булькая, уронивши голову в колени старшей сестры товарища. Старшая сестра снисходительно смотрит, улыбается: мальчик перебрал. Мальчик перебрал и нуждается в уходе, его уносят в соседнюю комнату, укладывают на диван, рядом ставят тазик, тазик недолго остается пустым.
На меня смотрят с заметной жалостью гости, спрашивают, давно ли «он пьет». Он вообще не пьет, оправдываюсь зачем-то я, вы же видите, он даже не умеет. Гостям, в общем, это все равно. Давясь слезами и шампанским, я желаю себе побыстрее лечь спать. Хочу оказаться дома, не в хорошей квартире свекрови с баком для уличной одежды, а дома - у мамы и папы. Вдруг становлюсь маленькой девочкой, которую обидели. Где моя мама? Беру себя в руки. Ем торт собственного приготовления.
Белесым утром бредем по городу. Первый бывший муж, пожалуй, смущен. Говорит, что это было в последний раз, откровенно врет. Через десять месяцев и девятнадцать дней у нас родится ребенок.
К первому новому году в роли жены я готовлюсь тщательно, как могу. Это невыразимо скучные приготовления, но я уверена, что на верном пути. Мы долго обсуждаем меню с женой приятеля первого бывшего мужа, она, как хозяйка, берет на себя жаркое, я - какие-то салаты и амбициозный торт. Пьяная вишня в шоколаде, выполняется по книге Лемкуль «Праздничный стол». Вишня берется из компота. Яйца и коньяк тоже находятся, хоть времена суровые в плане продуктов, и в Москве похоронили еду, прошла такая процессия.
Никак не могу вспомнить праздничного платья. Журнал ELLE придет в Россию еще только через два года, откуда я могу черпать идеи? Наверное, бурда-моден, наряды для пожилых немецких домохозяек, поразительно подходят под мое сезонное настроение. Наверное, я в чем-то самодельно-буржуазном, колготки с лайкрой, новинка сезона, ноги блестят как кегли. Волосы я еще не обрезала, они вьются до плеч, их цвет я считаю невыразимо скучным - темно-русый, мышастый, бэээ. В пакете уносятся туфли, красные туфли из текстиля, не из кожи. Где-то урвали эти туфли, на какой-то ярмарке, нужно было хватать, не меряя, прямо в коробке, чтобы успеть совершить покупку. Туфли мне великоваты.
Кажется, еще не успеваем с хозяйкой дома накрыть на стол - скатерти, приборы, тарелки, протереть бокалы, как первый бывший муж страшно и некрасиво напивается, мгновенно. Только что менял виниловые и еще нисколько не раритетные пластинки на проигрывателе, как уже спит, влажно булькая, уронивши голову в колени старшей сестры товарища. Старшая сестра снисходительно смотрит, улыбается: мальчик перебрал. Мальчик перебрал и нуждается в уходе, его уносят в соседнюю комнату, укладывают на диван, рядом ставят тазик, тазик недолго остается пустым.
На меня смотрят с заметной жалостью гости, спрашивают, давно ли «он пьет». Он вообще не пьет, оправдываюсь зачем-то я, вы же видите, он даже не умеет. Гостям, в общем, это все равно. Давясь слезами и шампанским, я желаю себе побыстрее лечь спать. Хочу оказаться дома, не в хорошей квартире свекрови с баком для уличной одежды, а дома - у мамы и папы. Вдруг становлюсь маленькой девочкой, которую обидели. Где моя мама? Беру себя в руки. Ем торт собственного приготовления.
Белесым утром бредем по городу. Первый бывший муж, пожалуй, смущен. Говорит, что это было в последний раз, откровенно врет. Через десять месяцев и девятнадцать дней у нас родится ребенок.