Случай мусорного ведра
По утрам я особенно люблю чистоту. Чаще всего без взаимности. Это потому что по ночам квартира не пустует, не отдыхает от взглядов (моей подруге работница худож. музея сказала: вы понимаете, милая, у нас сейчас музей не работает, потому что картины должны отдыхать от взглядов; это нормальный искусствоведческий процесс), так вот, а моя квартира не отдыхает от взглядов, а пачкается взрослыми детьми и их взрослыми друзьями. И котом еще. Кот ночами обдирает обои и складывает куски мне ко входу спальни, как боевые трофеи. Вряд ли кот думает, что это мыши, так как никогда мышей не видел. Кот безусловно осознает, что это куски обоев, но складывает, складывает
Сегодняшним утром я любила чистоту так: вымыла пол. Вычистила унитаз. Еще раз вымыла пол, потому что накапала на него доместосом с хлором. Пол начал источать аромат хлора (это понятно) и вдруг йода (почему?). В это время дочь сновала рядом и расчесывала волосы, роняя их повсюду. На чистый пол, благоухающий хлором и йодом. В чистую ванную, еще хранящую тепло моих рук.
Я тебя обрею, - сказала я дочери. - Я живу в твоих волосах. У меня прекрасный оттенок, - сказала дочь, - редкий. Называется - славянский орех. Это я тебя научила ореху, - сказала я с обидой. Ты - мать, - сказала дочь, - ты и должна меня учить орехам.
Тут я отвлеклась, решив немедленно помыть помойное ведро. У меня большое помойное ведро, оно соответствует потребностям семьи, обильно и охотно мусорящей. И вот я его наполнила многой водой, и мыла в ванной, а потом стала вынимать оттуда, чтобы всю эту шнягу слить в унитаз. Но воды как-то налилось чуть не до краев, а пачкать ванную, еще хранящую тепло, я убоялась, поэтому пришлось какими-то неимоверными усилиями ведро все-таки тащить плюс поднимать, наклонять, выливать, руки в процессе неимоверных усилий ослабли, и половина примерно отвратительной жижи зачавкала бодро под моими румынскими тапками, когда-то оранжевыми, всякой красы, еще и с пряжками.
Ну вот. Дочь тем временем уже ушла, а сын вообще уехал с классом в Псков и навещает могилу Пушкина, кот смотрел с укоризной и ныл, что пора есть. Что и сказать еще, даже не знаю, зато ведро чистое, что ли. Кот позавтракал и нагадил в горшок, попутно засыпав округу опилками.
Сегодняшним утром я любила чистоту так: вымыла пол. Вычистила унитаз. Еще раз вымыла пол, потому что накапала на него доместосом с хлором. Пол начал источать аромат хлора (это понятно) и вдруг йода (почему?). В это время дочь сновала рядом и расчесывала волосы, роняя их повсюду. На чистый пол, благоухающий хлором и йодом. В чистую ванную, еще хранящую тепло моих рук.
Я тебя обрею, - сказала я дочери. - Я живу в твоих волосах. У меня прекрасный оттенок, - сказала дочь, - редкий. Называется - славянский орех. Это я тебя научила ореху, - сказала я с обидой. Ты - мать, - сказала дочь, - ты и должна меня учить орехам.
Тут я отвлеклась, решив немедленно помыть помойное ведро. У меня большое помойное ведро, оно соответствует потребностям семьи, обильно и охотно мусорящей. И вот я его наполнила многой водой, и мыла в ванной, а потом стала вынимать оттуда, чтобы всю эту шнягу слить в унитаз. Но воды как-то налилось чуть не до краев, а пачкать ванную, еще хранящую тепло, я убоялась, поэтому пришлось какими-то неимоверными усилиями ведро все-таки тащить плюс поднимать, наклонять, выливать, руки в процессе неимоверных усилий ослабли, и половина примерно отвратительной жижи зачавкала бодро под моими румынскими тапками, когда-то оранжевыми, всякой красы, еще и с пряжками.
Ну вот. Дочь тем временем уже ушла, а сын вообще уехал с классом в Псков и навещает могилу Пушкина, кот смотрел с укоризной и ныл, что пора есть. Что и сказать еще, даже не знаю, зато ведро чистое, что ли. Кот позавтракал и нагадил в горшок, попутно засыпав округу опилками.