О пользе аскетизма
- Знаете, почему я ем только корни?
- Нет, не знаю. Почему?
- Потому, что корни - это важно.
Сцена из фильма "Великая красота" Паоло Соррентино.
Странной кажется необходимость поднимать такой вопрос в наше время. Вряд ли найдется человек в здравом рассудке, который может заинтересоваться этим вопросом сейчас. Прошло время людей, готовых терпеть лишения в ущерб возможностям, которые предлагает жизнь. Практику аскетизма принято относить на счет невежества людей древности, лишенных современных достоверных сведений об устройстве и здоровье человека. Сейчас легко спутать аскетизм и умеренность. Может быть не столько даже умеренность, но больше того, хороший (аристократический) вкус. Сюда можно добавить практики похудения, разнообразные диеты. Человек не мыслит себе усилия, без вознаграждения. Что делал Сизиф и зачем он поднимал камень на гору осталось не разгаданной загадкой, подобной тайнам египетских пирамид.
В фильме Чарли Чаплина "Цирк" есть замечательная сцена. Герой, убегая от преследования, попадает в зеркальную комнату. Он не может вырваться из нее, а потом находит определенное преимущество в своем заключении. Комната имеет небольшой размер, но внутри все стены и часть среднего пространства оборудованы зеркалами. Такое устройство создает иллюзию большого пространства.
Наш великий современник, Давид Зильберман, сформулировал теоретическое обоснование зеркальной комнаты человечества. В своей книге "Генезис значения в философии индуизма" он предложил определение союза философий как союза схем мышления на примере культуры Индии. Схемы мышления разворачиваются благодаря отражению друг в друге, они взаимно проникают друг в друга и опираются на мысленные конструкции своих оппонентов - зеркал. Идеи, наблюдения, формулировки одной из пары создают абстрактный язык для другой. Окрыленный своим открытием, Давид Зильберман поспешил найти ей применения. Ему не казалось, что пространство комнаты - тесное, он использовал авторскую процедуру освобождения: " сознание переживает неполноту модального выявления. Эта несамоцелостность разрешается таким способом, что образуется процесс, в котором сознание пробегает все состояния, стремясь совместить в нем локальную неполноту с глобальной полнотой и тем самым реализовать свою потенциальную полноту, но для сознания в целом. Отсюда, мне думается, и вынуждающая сила модальной определенности, заставляющая нас мчаться вперед не зная отдыха - а он лишь в забвении модальной определенности - например, в предметности, или обычности, или еще в чем. Усталость и лень - вот причина забвения модальной проблематики, когда она уже открыта. " (Письма Олегу Генисаретскому).
Однако не усталость или лень ставит предел усилиям. После эмиграции в США, изрядно намучившись и наскитавшись в поисках призвания, Давид Зильберман пишет книгу "Православная этика и материя коммунизма" в которой демонстрирует как зеркальная комната превращается в лабиринт Минотавра.
В своей книге "Преодоление духовного материализма" Чогьям Трунгпа приводит старую буддийскую метафору про обезьяну, которая вольно жила в джунглях, пока не оказалась в тюрьме, стены которой сделаны из материала собственных представлений. Нет возможности выбраться из этой тюрьмы, все усилия выбраться только увеличивают прочность стен. "Наконец, обезьяна может просто постараться не обращать внимания на свое заключение или даже найти в этом окружении нечто соблазнительное. Она притворяется глухонемой, а потому делается безразличной и вялой по отношению ко всему, что происходит вокруг. Это будет глупостью."
Парадоксальность зеркальной комнаты в том, что внутри человек воспринимает бесконечное пространство и разнообразие. Однако снаружи размер комнаты ограничен, он настолько мал, что, кажется вмещается в размер экрана компьютера. Несмотря на большое пространство внутри, наблюдательный посетитель скоро обнаруживает, что везде видит собственное отражение.
Обезьяна у Чогьям Трунгпа довольно быстро начинает скучать. И хотя ей уготован путь с низшие миры, стоит остановиться и разобраться в причинах скуки. Дело в том, что внутри метафорической зеркальной комнаты человек встречается не с реальными вещами, а лишь с проекциями ума. Эти проекции являются результатом усвоения материала, который также является проекцией, не реальным явлением. Фредерик Перлз вывел собственную формулу параноидального цикла. Человек оперирует мысленными конструкциями, которые сам создал или принял как должное от других. Оказывается, что весь мир, в котором живет человек, является результатом коллективного сновидения. Обезьяна не может покинуть тюрьму, у нее нет шансов. Усилия упрочняют крепость стен, пассивность приводит к потери энергии. С энергией в этом пространстве большие проблемы. Проблемы связаны с тем, что сами предметы и убранство комнаты создано из энергии осознания живых существ. Каждую кость посетители этой комнаты обгладывают много раз, на ней уже не осталось соков. За остатками энергии устраиваются настоящие облавы. Речь пересыщена перцем и солью. Люди соревнуются в построении таких фантасмагорических проекций, которые могли бы отнять остатки энергии у соседей.
Окончательную черту подводит Давид Зильберман: "Это - мир чистых интенций и оценок, направленных на все, что может иметь знаковую природу; мир псевдо-субъективности, которая проистекает не из веры в независимое существование субъекта, но проецируется некоторым теоретическим инструментом, секрет устройства которого уже давно утерян, но который все еще действует, превращая этот мир в коллекцию коммуникативных актов между субъектами, т.е., в «психоаналитический сеанс». Этот мир - единственная среда обитания субъектов, ибо его «феномены» - одновременно и его «артефакты», так что даже если и представить теоретически, что кто-то сумел бежать из него, он либо никогда об этом не узнает, либо будет немедленно возвращен (ибо сам знак его освобождения, будучи знаком, вернет его обратно). С другой стороны, никто не может быть уверен в том, что он не-свободен в этом мире - из-за тех конвенций, которые он разделяет с другими участниками культуры как глобальной коммуникации. Очевидно, по этой причине наиболее реальные и, казалось бы, самые правдивые знаки этого мира - всегда лишь «артефакты» и «проекции», бесконечно удаленные от действительности человеческого переживания (temperation)."
Чтобы выбраться из зеркальной комнаты люди придумывают различные изощренные средства. Гедонизм призван получить удовлетворение от идеи получения удовлетворения. Различные психотерапевтические подходы пытаются вернуть человеку часть заблокированных переживаний, забывая сказать, где они их взяли и почему они заблокированы. Люди устремляются на духовные пути, рассчитывая найти спрятанные ключи, способные открыть двери комнаты. Найденные ключи открывают двери в соседние помещения внутри комнаты. Появляются такие люди, которые подвержены влиянию скептических взглядов. Скептицизм надолго закрывает возможность выхода из комнаты, это очень напоминает изощренные средства самозамуровывания.
В какой то момент появляются странные люди. Может быть они случайно зашли в комнату. Может быть они из тех, кому удалось вырваться. Они указывают на заблуждения людей, но их не понимают. Любое правдивое сообщение вынужденно упаковано в язык, который принят в этой системе координат. Происходит неизбежная маргинализация сообщения. В Китае есть поговорка "принять колокол за кувшин". Человек внутри комнаты не способен воспринять сообщение, поскольку может рассуждать только в категориях принятых внутри.
Скоро неизбежно появляются странные люди. Они пытаются разобраться в материале стен и зеркал комнаты. На страже стоят зоркие ученые. Они всегда готовы предложить непротиворечивую научную интерпретацию, обосновывающую любую идею материала стен. Однако их интерпретация неизбежно узка, поскольку формулируется на языке, принятом как средство коммуникации в этом помещении.
Проходит время и накапливаются факты, указывающие на то, что природа материала не имеет жестко материального происхождения. Обнаруживается, что нематериальность указывает на то, что природа конструкции элементов комнаты состоит из идей - проекций ума обитателей. Невежественные защитники доктрины материальности приводят в качестве оправдания истинность переживаний контакта с материальным. Наука стоит на страже идеи материальности. Людям не задумываются над тем фактом, что все идеи и весь опыт человека имеет конкретное место возникновения, они рождаются внутри комнаты.
Свобода принадлежит каждому, кто захочет ее взять. Пришло время забрать ее из цепких рук проводников духовности. Пришло время беспристрастно взглянуть на содержание древних практик.
Надо постараться понять, что методы и "искусные средства" духовных учителей, это некий интерфейс для контакта с той областью нашего бытия, которая и так принадлежит нам. Согласно китайской интерпретации буддизма, сознание есть зеркало без подставки. Согласно позднему уточнению шестого патриарха китайского буддизма, зеркало изначально чистое, нет необходимости протирать пыль (заниматься духовными практиками). Духовные практики обращаются к одному и тому же источнику, но отличаются только внешней видимостью и кажущейся специфичностью своих подходов. Древние практики общения с духами работают с той частью индивидуального и коллективного бессознательного, которое в данный момент не доступно пониманию, но по прежнему это часть нашей природы. На заре своего развития человечество не могло сформулировать абстрактные понятия, такие как бог, небеса и пр., поскольку уровень возможности абстрагирования на тот момент был не высок. Язык аборигенов, населяющих землю был не богат, все дело в ограничениях языка, а не в отсталости народов. Наивно считать буддизм уникальным открытием конкретного человека. Он возник на почве богатого культурного наследия Индии. Индуизм предложил великолепные образцы абстрагирования идеи (оторванности от натурализма), например викальпу, мысленную процедуру создания абстрактной конструкции, как результат отбрасывания фоновых идей. Развитие этой идеи мы видим в гештальт-подходе Фредерика Перлза (гештальт - фигура на фоне). Буддизм противопоставил себя индуизму, обнаружив изначальную простоту в содержании философских традиции Индии и их практик. Мир есть иллюзия, индивидуальность есть иллюзия. Здесь нет ничего нового по сравнению с индуизмом, есть только иная формулировка. Срединный путь Награджуны о том же. Идея не двойственности Шанкары предлагает перевести дискурс к еще большему уровню абстрагирования, усматривая равноправие направлений мысли, отказ от предпочтений. Мы можем поменять направления, перепутать верх с низом, право и лево, сладкое с кислым, но наша сущность неизменна. С христианством дело обстоит сложнее. Давид Зильберман усматривает незрелость европейской философской (то есть духовной) традиции. Европейская мысль не смогла оторваться от натурализма. Это означает, что уровень абстрагирования здесь не высок по сравнению с философией Индии. Причина, возможно, лежит в перемешивании языков и социальных слоев общества, некоторой деградации и маргинализации идей. Философская мысль не имела времени и условий для созревания. Абстрактные идеи востока, а несомненно христианство пришло с востока (откуда ему взяться на европейской почве? Иисус - это Лао Цзы), преломились в языке и культуре европейских народов. Так изначально острый, отточенный интеллектуальный инструмент, погруженный в агрессивную, не свойственную ему среду, подвергается эрозии. С точки зрения теории систем, уникальное послание должно быть обернуто в языковую оболочку (интерпретировано). Но что если языка еще не создано. Маргинализация неизбежна. Появляется идея спасителя и небес, не потому ли что местная духовная традиция была подвержена влиянию собственного пантеона. Но в этом нет ничего плохого, свет, пропущенный через тусклое стекло - по-прежнему свет. И мы видим, как активно воспринимается это послание на европейской почве. Буддизм Тибета принял самые утонченные формы абстрагирования. Тибет - территория больших пространств, красивых гор, чистого воздуха и крайне лаконичного быта простых людей. Отсутствие необходимости защищаться от соседей из-за трудной доступности и одновременно трудные условия жизни создали условия для консолидации народа, для успокоение жизни в простоте. Это, по-видимому, создало условие и тягу к утонченной интерпретации буддизма. У монахов было достаточно времени для спокойного творчества. Такая утонченность противопоказана в Китае. В Китае выживали агрессивные подходы, дающие быстрый результат благодаря вмешательству учителя. Это так называемая внезапная школа южного Китая, один удар учителя, одно слово-препятствие мгновенно демонстрировало ученику его изначальное состояние. Китайский буддизм отчаянно балансировал на пороге своей смерти в жесткой культурной среде. Чтобы выжить, ему нужна была скорость.
Многие забывают, что современная наука проникла в Европу из Азии через Испанию. Сейчас кажется странным, насколько трудно дался изобретателю первый закон Ньютона. Насколько он кажется простым сейчас. Люди забывают, что в основе научного открытия лежит старая идея Викальпы, заимствованная в Индии. Открытие состоится только тогда, когда для его описания будет создан новый язык. Эстафета преследования духовных идеалов была принята наукой. Научный подход опирается на не противоречивость собственных логических конструкций и языка. Очевидно, что у такого подхода есть собственный предел, глубина проникновения в понимания устройства мироздания определяется возможностью мысленных инструментов и языка науки. Не обоснованные в начале обобщения (постулаты) открывают новые протоки в этой реке. Научной достоверностью названа возможность и необходимость подтверждения на опыте теоретических построений. Одновременно умалчивается, что сам опыт доступен только через инструменты, предложенные теорией. В науке есть свои заимствования из восточной философской традиции. Гештальт - та же Викальпа, холистическая доктрина- та же не двойственность. Без сознательное, эго, либидо, танатас, все это было. Только языковые препятствия не позволяют увидеть заимствования.
Чем же может быть интересен аскетизм?
Аскетизм, если он правильно понят, может оказаться последней возможностью для обитателей замкнутого пространства. Не просто аскетизм, а специфическая его форма. Этот изощренный инструмент исследователь направляет внутрь своих собственных переживаний и перехватывает попытку сознания получить удовлетворение. Именно удовлетворение, или, иными словами, возбуждение сознания, небольшая порция дофамина, закрепляет акт узнавания внешнего или внутреннего явления как непреложного факта. Из непрерывной последовательности узнавания состоит материал стен виртуального пространства комнаты. Задача исследователя состоит не в том, чтобы полностью прекратить деятельность сознания, но в том, чтобы обнаружить, как предпочтения создают конструкции комнаты, в которой он обитает. Исследователь узнает таким образом, что все эти конструкции, достижения науки и явления культуры, религии и непреложные факты бытия лишь закрепленные в сознании предпочтения, основанные на удачных в личной истории механизмах закрепления методов получения удовлетворения. В различных духовных традициях в конечном счете ученики учатся контролю и манипулированию методам воспроизводства этой реальности. Ученый решая задачу испытывает дофаминовый голод, пока не будет найдено правильное решение. Адепт идеи не двойственности отказывается от предпочтений в мысленных конструкциях, контролирует возбуждение сознания от выбора предпочтения, таким образом обнаруживает, что отложенное удовлетворение позволяет схватить более широкий и не противоречивый контекст бытия. Последователь буддизма отказывается от тонких мысленных конструкций, чтобы схватить "пустоту", безбрежное море осознавания. Будда учил видеть за змеей веревкой, так последователь Махаяны видит исконную, не концептуальную природу собственного сознания и бытия, отказавшись получить удовлетворение от простых решений. Школа "не мысли" раннего китайского буддизма отказывает адепту в получении удовлетворения от мысленных механизмов работы сознания. Увидев утонченных механизм работы сознания, который состоит в дофаминовом голоде и следующим за ним возбуждением от мысленной формулировки, мастера этой школы буддизма отказываются от мышления, чтобы ухватить не концептуальную природу бытия.
Оказавшись в осаде требований аскетизма и неудовлетворенности, исследователь узнает, что все пространство виртуальной зеркальной комнаты заполнено следами коммуникативных процессов между субъектами коммуникации. В нем нет ничего реального. Сами субъекты и их сообщения есть только флуктуации в абстрактном пространстве, отражения в зеркалах. Идея материальности это то, чему его научили с детства при воплощении в унаследованном языке и культуре. Сам он только флуктуация, спонтанное нарушение симметрии, он существует пока смотрит в зеркала этой комнаты. Само время есть только обозначение, разметка пространства. Оно появилось как требование и средство коммуникации в этой комнате. Великие изобретения и явления культуры имеют смысл только в этой комнате, так же как кино имеет смысл только будучи спроецировано на экран кинотеатра, компьютера, гаджета. Все бытие внутри комнаты подобно игре в наперстки, иллюзии. На самом деле нет ничего плохого в этом бытии, когда мы приходим в кинотеатр, мы не ожидаем ничего большего, но только получить удовольствие от фильма. Однако мы не хотели бы, оказаться в ситуации когда кино принимает черты реальности и мы не смогли бы выйти из кинотеатра.
Что привлекает исследователя в этом исследовании? Нет, конечно не только экологические принципы буддизма, содержащие четыре категории эволюции страдания. Такой подход слишком пессимистичен и связан со старением наций. Религиозная традиция Тибета предпочитает видеть в человеке изначальное добро. Согласно традиции человек на духовных путях овладевает и контролирует не концептуальные энергии. Мне такой подход более симпатичен. Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает согласно своим предпочтениям. Важно только увидеть и понять, что каждый подход и каждая традиция не имеет и не может иметь эксклюзивного права на окончательную истину.
- Нет, не знаю. Почему?
- Потому, что корни - это важно.
Сцена из фильма "Великая красота" Паоло Соррентино.
Странной кажется необходимость поднимать такой вопрос в наше время. Вряд ли найдется человек в здравом рассудке, который может заинтересоваться этим вопросом сейчас. Прошло время людей, готовых терпеть лишения в ущерб возможностям, которые предлагает жизнь. Практику аскетизма принято относить на счет невежества людей древности, лишенных современных достоверных сведений об устройстве и здоровье человека. Сейчас легко спутать аскетизм и умеренность. Может быть не столько даже умеренность, но больше того, хороший (аристократический) вкус. Сюда можно добавить практики похудения, разнообразные диеты. Человек не мыслит себе усилия, без вознаграждения. Что делал Сизиф и зачем он поднимал камень на гору осталось не разгаданной загадкой, подобной тайнам египетских пирамид.
В фильме Чарли Чаплина "Цирк" есть замечательная сцена. Герой, убегая от преследования, попадает в зеркальную комнату. Он не может вырваться из нее, а потом находит определенное преимущество в своем заключении. Комната имеет небольшой размер, но внутри все стены и часть среднего пространства оборудованы зеркалами. Такое устройство создает иллюзию большого пространства.
Наш великий современник, Давид Зильберман, сформулировал теоретическое обоснование зеркальной комнаты человечества. В своей книге "Генезис значения в философии индуизма" он предложил определение союза философий как союза схем мышления на примере культуры Индии. Схемы мышления разворачиваются благодаря отражению друг в друге, они взаимно проникают друг в друга и опираются на мысленные конструкции своих оппонентов - зеркал. Идеи, наблюдения, формулировки одной из пары создают абстрактный язык для другой. Окрыленный своим открытием, Давид Зильберман поспешил найти ей применения. Ему не казалось, что пространство комнаты - тесное, он использовал авторскую процедуру освобождения: " сознание переживает неполноту модального выявления. Эта несамоцелостность разрешается таким способом, что образуется процесс, в котором сознание пробегает все состояния, стремясь совместить в нем локальную неполноту с глобальной полнотой и тем самым реализовать свою потенциальную полноту, но для сознания в целом. Отсюда, мне думается, и вынуждающая сила модальной определенности, заставляющая нас мчаться вперед не зная отдыха - а он лишь в забвении модальной определенности - например, в предметности, или обычности, или еще в чем. Усталость и лень - вот причина забвения модальной проблематики, когда она уже открыта. " (Письма Олегу Генисаретскому).
Однако не усталость или лень ставит предел усилиям. После эмиграции в США, изрядно намучившись и наскитавшись в поисках призвания, Давид Зильберман пишет книгу "Православная этика и материя коммунизма" в которой демонстрирует как зеркальная комната превращается в лабиринт Минотавра.
В своей книге "Преодоление духовного материализма" Чогьям Трунгпа приводит старую буддийскую метафору про обезьяну, которая вольно жила в джунглях, пока не оказалась в тюрьме, стены которой сделаны из материала собственных представлений. Нет возможности выбраться из этой тюрьмы, все усилия выбраться только увеличивают прочность стен. "Наконец, обезьяна может просто постараться не обращать внимания на свое заключение или даже найти в этом окружении нечто соблазнительное. Она притворяется глухонемой, а потому делается безразличной и вялой по отношению ко всему, что происходит вокруг. Это будет глупостью."
Парадоксальность зеркальной комнаты в том, что внутри человек воспринимает бесконечное пространство и разнообразие. Однако снаружи размер комнаты ограничен, он настолько мал, что, кажется вмещается в размер экрана компьютера. Несмотря на большое пространство внутри, наблюдательный посетитель скоро обнаруживает, что везде видит собственное отражение.
Обезьяна у Чогьям Трунгпа довольно быстро начинает скучать. И хотя ей уготован путь с низшие миры, стоит остановиться и разобраться в причинах скуки. Дело в том, что внутри метафорической зеркальной комнаты человек встречается не с реальными вещами, а лишь с проекциями ума. Эти проекции являются результатом усвоения материала, который также является проекцией, не реальным явлением. Фредерик Перлз вывел собственную формулу параноидального цикла. Человек оперирует мысленными конструкциями, которые сам создал или принял как должное от других. Оказывается, что весь мир, в котором живет человек, является результатом коллективного сновидения. Обезьяна не может покинуть тюрьму, у нее нет шансов. Усилия упрочняют крепость стен, пассивность приводит к потери энергии. С энергией в этом пространстве большие проблемы. Проблемы связаны с тем, что сами предметы и убранство комнаты создано из энергии осознания живых существ. Каждую кость посетители этой комнаты обгладывают много раз, на ней уже не осталось соков. За остатками энергии устраиваются настоящие облавы. Речь пересыщена перцем и солью. Люди соревнуются в построении таких фантасмагорических проекций, которые могли бы отнять остатки энергии у соседей.
Окончательную черту подводит Давид Зильберман: "Это - мир чистых интенций и оценок, направленных на все, что может иметь знаковую природу; мир псевдо-субъективности, которая проистекает не из веры в независимое существование субъекта, но проецируется некоторым теоретическим инструментом, секрет устройства которого уже давно утерян, но который все еще действует, превращая этот мир в коллекцию коммуникативных актов между субъектами, т.е., в «психоаналитический сеанс». Этот мир - единственная среда обитания субъектов, ибо его «феномены» - одновременно и его «артефакты», так что даже если и представить теоретически, что кто-то сумел бежать из него, он либо никогда об этом не узнает, либо будет немедленно возвращен (ибо сам знак его освобождения, будучи знаком, вернет его обратно). С другой стороны, никто не может быть уверен в том, что он не-свободен в этом мире - из-за тех конвенций, которые он разделяет с другими участниками культуры как глобальной коммуникации. Очевидно, по этой причине наиболее реальные и, казалось бы, самые правдивые знаки этого мира - всегда лишь «артефакты» и «проекции», бесконечно удаленные от действительности человеческого переживания (temperation)."
Чтобы выбраться из зеркальной комнаты люди придумывают различные изощренные средства. Гедонизм призван получить удовлетворение от идеи получения удовлетворения. Различные психотерапевтические подходы пытаются вернуть человеку часть заблокированных переживаний, забывая сказать, где они их взяли и почему они заблокированы. Люди устремляются на духовные пути, рассчитывая найти спрятанные ключи, способные открыть двери комнаты. Найденные ключи открывают двери в соседние помещения внутри комнаты. Появляются такие люди, которые подвержены влиянию скептических взглядов. Скептицизм надолго закрывает возможность выхода из комнаты, это очень напоминает изощренные средства самозамуровывания.
В какой то момент появляются странные люди. Может быть они случайно зашли в комнату. Может быть они из тех, кому удалось вырваться. Они указывают на заблуждения людей, но их не понимают. Любое правдивое сообщение вынужденно упаковано в язык, который принят в этой системе координат. Происходит неизбежная маргинализация сообщения. В Китае есть поговорка "принять колокол за кувшин". Человек внутри комнаты не способен воспринять сообщение, поскольку может рассуждать только в категориях принятых внутри.
Скоро неизбежно появляются странные люди. Они пытаются разобраться в материале стен и зеркал комнаты. На страже стоят зоркие ученые. Они всегда готовы предложить непротиворечивую научную интерпретацию, обосновывающую любую идею материала стен. Однако их интерпретация неизбежно узка, поскольку формулируется на языке, принятом как средство коммуникации в этом помещении.
Проходит время и накапливаются факты, указывающие на то, что природа материала не имеет жестко материального происхождения. Обнаруживается, что нематериальность указывает на то, что природа конструкции элементов комнаты состоит из идей - проекций ума обитателей. Невежественные защитники доктрины материальности приводят в качестве оправдания истинность переживаний контакта с материальным. Наука стоит на страже идеи материальности. Людям не задумываются над тем фактом, что все идеи и весь опыт человека имеет конкретное место возникновения, они рождаются внутри комнаты.
Свобода принадлежит каждому, кто захочет ее взять. Пришло время забрать ее из цепких рук проводников духовности. Пришло время беспристрастно взглянуть на содержание древних практик.
Надо постараться понять, что методы и "искусные средства" духовных учителей, это некий интерфейс для контакта с той областью нашего бытия, которая и так принадлежит нам. Согласно китайской интерпретации буддизма, сознание есть зеркало без подставки. Согласно позднему уточнению шестого патриарха китайского буддизма, зеркало изначально чистое, нет необходимости протирать пыль (заниматься духовными практиками). Духовные практики обращаются к одному и тому же источнику, но отличаются только внешней видимостью и кажущейся специфичностью своих подходов. Древние практики общения с духами работают с той частью индивидуального и коллективного бессознательного, которое в данный момент не доступно пониманию, но по прежнему это часть нашей природы. На заре своего развития человечество не могло сформулировать абстрактные понятия, такие как бог, небеса и пр., поскольку уровень возможности абстрагирования на тот момент был не высок. Язык аборигенов, населяющих землю был не богат, все дело в ограничениях языка, а не в отсталости народов. Наивно считать буддизм уникальным открытием конкретного человека. Он возник на почве богатого культурного наследия Индии. Индуизм предложил великолепные образцы абстрагирования идеи (оторванности от натурализма), например викальпу, мысленную процедуру создания абстрактной конструкции, как результат отбрасывания фоновых идей. Развитие этой идеи мы видим в гештальт-подходе Фредерика Перлза (гештальт - фигура на фоне). Буддизм противопоставил себя индуизму, обнаружив изначальную простоту в содержании философских традиции Индии и их практик. Мир есть иллюзия, индивидуальность есть иллюзия. Здесь нет ничего нового по сравнению с индуизмом, есть только иная формулировка. Срединный путь Награджуны о том же. Идея не двойственности Шанкары предлагает перевести дискурс к еще большему уровню абстрагирования, усматривая равноправие направлений мысли, отказ от предпочтений. Мы можем поменять направления, перепутать верх с низом, право и лево, сладкое с кислым, но наша сущность неизменна. С христианством дело обстоит сложнее. Давид Зильберман усматривает незрелость европейской философской (то есть духовной) традиции. Европейская мысль не смогла оторваться от натурализма. Это означает, что уровень абстрагирования здесь не высок по сравнению с философией Индии. Причина, возможно, лежит в перемешивании языков и социальных слоев общества, некоторой деградации и маргинализации идей. Философская мысль не имела времени и условий для созревания. Абстрактные идеи востока, а несомненно христианство пришло с востока (откуда ему взяться на европейской почве? Иисус - это Лао Цзы), преломились в языке и культуре европейских народов. Так изначально острый, отточенный интеллектуальный инструмент, погруженный в агрессивную, не свойственную ему среду, подвергается эрозии. С точки зрения теории систем, уникальное послание должно быть обернуто в языковую оболочку (интерпретировано). Но что если языка еще не создано. Маргинализация неизбежна. Появляется идея спасителя и небес, не потому ли что местная духовная традиция была подвержена влиянию собственного пантеона. Но в этом нет ничего плохого, свет, пропущенный через тусклое стекло - по-прежнему свет. И мы видим, как активно воспринимается это послание на европейской почве. Буддизм Тибета принял самые утонченные формы абстрагирования. Тибет - территория больших пространств, красивых гор, чистого воздуха и крайне лаконичного быта простых людей. Отсутствие необходимости защищаться от соседей из-за трудной доступности и одновременно трудные условия жизни создали условия для консолидации народа, для успокоение жизни в простоте. Это, по-видимому, создало условие и тягу к утонченной интерпретации буддизма. У монахов было достаточно времени для спокойного творчества. Такая утонченность противопоказана в Китае. В Китае выживали агрессивные подходы, дающие быстрый результат благодаря вмешательству учителя. Это так называемая внезапная школа южного Китая, один удар учителя, одно слово-препятствие мгновенно демонстрировало ученику его изначальное состояние. Китайский буддизм отчаянно балансировал на пороге своей смерти в жесткой культурной среде. Чтобы выжить, ему нужна была скорость.
Многие забывают, что современная наука проникла в Европу из Азии через Испанию. Сейчас кажется странным, насколько трудно дался изобретателю первый закон Ньютона. Насколько он кажется простым сейчас. Люди забывают, что в основе научного открытия лежит старая идея Викальпы, заимствованная в Индии. Открытие состоится только тогда, когда для его описания будет создан новый язык. Эстафета преследования духовных идеалов была принята наукой. Научный подход опирается на не противоречивость собственных логических конструкций и языка. Очевидно, что у такого подхода есть собственный предел, глубина проникновения в понимания устройства мироздания определяется возможностью мысленных инструментов и языка науки. Не обоснованные в начале обобщения (постулаты) открывают новые протоки в этой реке. Научной достоверностью названа возможность и необходимость подтверждения на опыте теоретических построений. Одновременно умалчивается, что сам опыт доступен только через инструменты, предложенные теорией. В науке есть свои заимствования из восточной философской традиции. Гештальт - та же Викальпа, холистическая доктрина- та же не двойственность. Без сознательное, эго, либидо, танатас, все это было. Только языковые препятствия не позволяют увидеть заимствования.
Чем же может быть интересен аскетизм?
Аскетизм, если он правильно понят, может оказаться последней возможностью для обитателей замкнутого пространства. Не просто аскетизм, а специфическая его форма. Этот изощренный инструмент исследователь направляет внутрь своих собственных переживаний и перехватывает попытку сознания получить удовлетворение. Именно удовлетворение, или, иными словами, возбуждение сознания, небольшая порция дофамина, закрепляет акт узнавания внешнего или внутреннего явления как непреложного факта. Из непрерывной последовательности узнавания состоит материал стен виртуального пространства комнаты. Задача исследователя состоит не в том, чтобы полностью прекратить деятельность сознания, но в том, чтобы обнаружить, как предпочтения создают конструкции комнаты, в которой он обитает. Исследователь узнает таким образом, что все эти конструкции, достижения науки и явления культуры, религии и непреложные факты бытия лишь закрепленные в сознании предпочтения, основанные на удачных в личной истории механизмах закрепления методов получения удовлетворения. В различных духовных традициях в конечном счете ученики учатся контролю и манипулированию методам воспроизводства этой реальности. Ученый решая задачу испытывает дофаминовый голод, пока не будет найдено правильное решение. Адепт идеи не двойственности отказывается от предпочтений в мысленных конструкциях, контролирует возбуждение сознания от выбора предпочтения, таким образом обнаруживает, что отложенное удовлетворение позволяет схватить более широкий и не противоречивый контекст бытия. Последователь буддизма отказывается от тонких мысленных конструкций, чтобы схватить "пустоту", безбрежное море осознавания. Будда учил видеть за змеей веревкой, так последователь Махаяны видит исконную, не концептуальную природу собственного сознания и бытия, отказавшись получить удовлетворение от простых решений. Школа "не мысли" раннего китайского буддизма отказывает адепту в получении удовлетворения от мысленных механизмов работы сознания. Увидев утонченных механизм работы сознания, который состоит в дофаминовом голоде и следующим за ним возбуждением от мысленной формулировки, мастера этой школы буддизма отказываются от мышления, чтобы ухватить не концептуальную природу бытия.
Оказавшись в осаде требований аскетизма и неудовлетворенности, исследователь узнает, что все пространство виртуальной зеркальной комнаты заполнено следами коммуникативных процессов между субъектами коммуникации. В нем нет ничего реального. Сами субъекты и их сообщения есть только флуктуации в абстрактном пространстве, отражения в зеркалах. Идея материальности это то, чему его научили с детства при воплощении в унаследованном языке и культуре. Сам он только флуктуация, спонтанное нарушение симметрии, он существует пока смотрит в зеркала этой комнаты. Само время есть только обозначение, разметка пространства. Оно появилось как требование и средство коммуникации в этой комнате. Великие изобретения и явления культуры имеют смысл только в этой комнате, так же как кино имеет смысл только будучи спроецировано на экран кинотеатра, компьютера, гаджета. Все бытие внутри комнаты подобно игре в наперстки, иллюзии. На самом деле нет ничего плохого в этом бытии, когда мы приходим в кинотеатр, мы не ожидаем ничего большего, но только получить удовольствие от фильма. Однако мы не хотели бы, оказаться в ситуации когда кино принимает черты реальности и мы не смогли бы выйти из кинотеатра.
Что привлекает исследователя в этом исследовании? Нет, конечно не только экологические принципы буддизма, содержащие четыре категории эволюции страдания. Такой подход слишком пессимистичен и связан со старением наций. Религиозная традиция Тибета предпочитает видеть в человеке изначальное добро. Согласно традиции человек на духовных путях овладевает и контролирует не концептуальные энергии. Мне такой подход более симпатичен. Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает согласно своим предпочтениям. Важно только увидеть и понять, что каждый подход и каждая традиция не имеет и не может иметь эксклюзивного права на окончательную истину.