Общественное возбуждение анекдотом.
О выдающемся адвокате Федоре Никифоровиче Плевако молва сложила анекдоты. Основа этих анекдотов, разумеется, в его профессиональной деятельности. Стилистка его речей, его адвокатские полемические методы, позволявшие использовать аргументы обвинения к тому, чтобы вызвать сочувствие к обвиняемому, давала пищу для анекдотических историй. Жанр анекдота - разновидность фольклора, который при пересказе от одного к другому трансформируется и обрастает подробностями в зависимости от изощренности ума рассказчика, сохраняя смысловое ядро события.
Вот сам анекдот.
"Старушка украла жестяной чайник стоимостью дешевле пятидесяти копеек. Она была потомственная почетная гражданка и, как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных. Защитником старушки выступил Плевако. Прокурор решил заранее нейтрализовать влияние защитной речи Плевако и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: "Бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, а наше гражданское благоустройство держится на собственности, и если мы позволим людям сотрясать ее, то страна погибнет".
Поднялся Плевако:
"Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла, росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно".
Присяжные оправдали старушку".
Документальных сведений о деле старушки, укравшей жестяной чайник, в адвокатской практике Плевако не содержится, но есть отсылка к устному рассказу некоего юриста, некогда в молодости бывшего помощником Федора Никифоровича Плевако. Этот рассказ был использован писателем Викентием Вересаевым в его "Невыдуманных рассказах о прошлом" и изложен в частности в рассказе под названием "Жил в Москве знаменитейший адвокат Плевако..."
Поскольку речь адвоката бывает обращена к присяжным, обычным людям, волею случая выбранным вершить суд, то успех Плевако основывался на взывании к их чувствам с помощью понятных им архетипов и образов. Все относительно и понимается, познается путем сравнения. В данном "деле" Плевако поставил трагический исторический опыт России, "гражданское благоустройство которой держится на собственности", в сравнение с мизерностью преступления старушки, которое якобы угрожает России гибелью. Этим он показал присяжным нелепость обвинения, и подвел к мысли, что данным преступлением можно пренебречь, ибо оно России гибелью не угрожает.
Аллюзию на этот анекдот использовал наш президент в очередном обращении. Обращение к образу "половцев и печенегов" привело к тому, что публика с лабильной психикой возбудилась именно упоминанием "половцев и печенегов", отсылка к которым стала в сети вирусной. Ирония в том, что для разъяснения своих действий в борьбе с короновирусом, Путин применил вирусный метод. Возбуждение массового сознания закрепило образ, а многократное повторение в разных вариантах "половцев и печенегов" достигло цели: обращение президента дошло и запомнилось.
По сути аналогия оправдана. Когда громко кричат о гибели страны от действий президента те, кто никогда не испытывал ни нужды, ни голода, ни жажды, а единственная проблема их в том, что им хочется гулять, а их не пускают, отчего люди эти сравнивают такое ограничение чуть ли не с блокадой Ленинграда, то напомнить исторический опыт России - это все равно, что представить старушку, укравшую тридцатикопеечный чайник в виде угрозы всему гражданскому благоустройству России, от которой она погибнет безвозвратно.
Многое пережили, переживем и это...
Вот сам анекдот.
"Старушка украла жестяной чайник стоимостью дешевле пятидесяти копеек. Она была потомственная почетная гражданка и, как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных. Защитником старушки выступил Плевако. Прокурор решил заранее нейтрализовать влияние защитной речи Плевако и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: "Бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, а наше гражданское благоустройство держится на собственности, и если мы позволим людям сотрясать ее, то страна погибнет".
Поднялся Плевако:
"Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла, росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно".
Присяжные оправдали старушку".
Документальных сведений о деле старушки, укравшей жестяной чайник, в адвокатской практике Плевако не содержится, но есть отсылка к устному рассказу некоего юриста, некогда в молодости бывшего помощником Федора Никифоровича Плевако. Этот рассказ был использован писателем Викентием Вересаевым в его "Невыдуманных рассказах о прошлом" и изложен в частности в рассказе под названием "Жил в Москве знаменитейший адвокат Плевако..."
Поскольку речь адвоката бывает обращена к присяжным, обычным людям, волею случая выбранным вершить суд, то успех Плевако основывался на взывании к их чувствам с помощью понятных им архетипов и образов. Все относительно и понимается, познается путем сравнения. В данном "деле" Плевако поставил трагический исторический опыт России, "гражданское благоустройство которой держится на собственности", в сравнение с мизерностью преступления старушки, которое якобы угрожает России гибелью. Этим он показал присяжным нелепость обвинения, и подвел к мысли, что данным преступлением можно пренебречь, ибо оно России гибелью не угрожает.
Аллюзию на этот анекдот использовал наш президент в очередном обращении. Обращение к образу "половцев и печенегов" привело к тому, что публика с лабильной психикой возбудилась именно упоминанием "половцев и печенегов", отсылка к которым стала в сети вирусной. Ирония в том, что для разъяснения своих действий в борьбе с короновирусом, Путин применил вирусный метод. Возбуждение массового сознания закрепило образ, а многократное повторение в разных вариантах "половцев и печенегов" достигло цели: обращение президента дошло и запомнилось.
По сути аналогия оправдана. Когда громко кричат о гибели страны от действий президента те, кто никогда не испытывал ни нужды, ни голода, ни жажды, а единственная проблема их в том, что им хочется гулять, а их не пускают, отчего люди эти сравнивают такое ограничение чуть ли не с блокадой Ленинграда, то напомнить исторический опыт России - это все равно, что представить старушку, укравшую тридцатикопеечный чайник в виде угрозы всему гражданскому благоустройству России, от которой она погибнет безвозвратно.
Многое пережили, переживем и это...