"Священный и неразрывный союзъ любви"
Я.Лудмер "Бабьи стоны" Из записок мирового судьи. "Юридический вестник" 1884 год, № 11
Вызвавъ стороны и свидѣтелей, я приступилъ къ допросу самой потерпѣвшей. Авдотья подтвердила, что её каждый день бьютъ, причемъ мужъ приговариваетъ: "изсушу тебя, буду сушить, пока въ землю не вколочу... изъ моей власти не выбьешься". Свекровь съ своей стороны подзадориваетъ: "бей её до полусмерти". Обвиняемый (побывавшій на фабрикахъ) отзывался темъ, что жена его не слушаетъ, потому онъ и бьетъ её... жена стала объяснять, въ чёмъ заключается ея непослушаніе: такъ какъ мужъ зараженъ "французской болѣзнью" (т.-е. сифилисомъ), то она не можетъ съ нимъ "жить" и питаетъ къ нему отвращеніе. По обязанности я сталъ склонять стороны къ миру, хотя и чувствовалъ всю неловкость своего положенія. Мои усилія были безуспѣшны: обвиняемый ссылался на свои супружескія права, Авдотья же не хотѣла и слышать о возможности осуществленія этихъ правъ (этому противилось, конечно, естественное чувство самосохраненія) и только тогда, когда я объяснилъ ей всю безвыходность ея положенія, въ смыслѣ абсолютной невозможности развода (не допускаемаго по этому поводу), она согласилась на примиреніе, другими словами на сожительство съ трупомъ и на дальнѣйшее распространеніе сифилитическаго яда... Я обѣщалъ несчастной женщинѣ обратить на ея супруга вниманіе мѣстнаго санитарнаго надзора, въ виду того, что обвиняемый, на предложеніе мое пойти лѣчиться въ больницу, отвѣтилъ отказомъ; это обѣщаніе я исполнилъ въ тотъ же день, но въ послѣдствіи узналъ, что и санитарный надзоръ наткнулся на "супружескія права" (по закону мужнее право какая-то непреоборимая твердыня и только чинамъ жандармскаго корпуса удалось это право ограничить) и долженъ былъ отретироваться. За побои потерпѣвшая не хотѣла преслѣдовать своего мужа, такъ какъ въ конечномъ результатѣ предвидѣлась только "высидка" (на нѣсколько мѣсяцевъ), что ей же не предвѣщало ничего хорошаго...
Въ подобномъ же случаѣ одинъ изъ мировыхъ судей Ярославской, если не ошибаюсь, губерніи заставилъ обвиняемаго путемъ отобранія подписки отъ него оставить въ покоѣ жену впредь до выздоровленія. Такое распоряженіе судья основывалъ на томъ, что его обязанность, какъ хранителя земскаго мира, способствовать прекращенію заразительныхъ болѣзней, а не содѣйствовать сознательно ихъ распространенію. За такое толкованіе закона судья понесъ кару въ "дисциплинарномъ порядкѣ", а подписка была объявлена незаконной и, какъ таковая, недѣйствительной, - другими словами данъ былъ полный просторъ насильственному и при томъ сознательному зараженію одного лица другимъ, "во имя святости семейнаго союза".
<...>
Послѣ перваго избіенія крестьянка рѣдко является съ жалобой къ міровому судьѣ. Обыкновенно въ такихъ случаяхъ жены утѣшаются тѣмъ, что избіеніе можетъ быть болѣе не повторится. Крестьянка Яковлева однако не хотѣла мириться съ первымъ боемъ и заявила мнѣ, что мужъ ея, придя домой, "по неизвѣстной причинѣ" билъ её по головѣ и по всему тѣлу кулаками такъ, что она теперь страдаетъ головокруженіями и чувствуетъ ломоту въ рукахъ и ногахъ, почему и проситъ защитить её. Между тѣмъ однократное избіеніе по закону ненаказуемо: въ такой потасовкѣ жена должна видѣть только увѣщаніе со стороны своего руководителя - увѣщаніе, которое она должна принимать "съ покорностью и почтеніемъ". А чтобы судья имѣлъ право посадить тирана-мужа въ кутузку нужно постоянное, разновременное и часто повторявшееся причиненіе мужемъ женѣ своей побоевъ, оставлявшихъ на её тѣлѣ слѣды и знаки, и употребленіе имъ въ дѣло палки, ремня, кнута и т.п." (см. касс. рѣш. 1871 г. №665). Пока, слѣдовательно, жена не изувѣчена жена не можетъ надѣяться даже на временное удаленіе отъ нея мужа.
Вызвавъ стороны и свидѣтелей, я приступилъ къ допросу самой потерпѣвшей. Авдотья подтвердила, что её каждый день бьютъ, причемъ мужъ приговариваетъ: "изсушу тебя, буду сушить, пока въ землю не вколочу... изъ моей власти не выбьешься". Свекровь съ своей стороны подзадориваетъ: "бей её до полусмерти". Обвиняемый (побывавшій на фабрикахъ) отзывался темъ, что жена его не слушаетъ, потому онъ и бьетъ её... жена стала объяснять, въ чёмъ заключается ея непослушаніе: такъ какъ мужъ зараженъ "французской болѣзнью" (т.-е. сифилисомъ), то она не можетъ съ нимъ "жить" и питаетъ къ нему отвращеніе. По обязанности я сталъ склонять стороны къ миру, хотя и чувствовалъ всю неловкость своего положенія. Мои усилія были безуспѣшны: обвиняемый ссылался на свои супружескія права, Авдотья же не хотѣла и слышать о возможности осуществленія этихъ правъ (этому противилось, конечно, естественное чувство самосохраненія) и только тогда, когда я объяснилъ ей всю безвыходность ея положенія, въ смыслѣ абсолютной невозможности развода (не допускаемаго по этому поводу), она согласилась на примиреніе, другими словами на сожительство съ трупомъ и на дальнѣйшее распространеніе сифилитическаго яда... Я обѣщалъ несчастной женщинѣ обратить на ея супруга вниманіе мѣстнаго санитарнаго надзора, въ виду того, что обвиняемый, на предложеніе мое пойти лѣчиться въ больницу, отвѣтилъ отказомъ; это обѣщаніе я исполнилъ въ тотъ же день, но въ послѣдствіи узналъ, что и санитарный надзоръ наткнулся на "супружескія права" (по закону мужнее право какая-то непреоборимая твердыня и только чинамъ жандармскаго корпуса удалось это право ограничить) и долженъ былъ отретироваться. За побои потерпѣвшая не хотѣла преслѣдовать своего мужа, такъ какъ въ конечномъ результатѣ предвидѣлась только "высидка" (на нѣсколько мѣсяцевъ), что ей же не предвѣщало ничего хорошаго...
Въ подобномъ же случаѣ одинъ изъ мировыхъ судей Ярославской, если не ошибаюсь, губерніи заставилъ обвиняемаго путемъ отобранія подписки отъ него оставить въ покоѣ жену впредь до выздоровленія. Такое распоряженіе судья основывалъ на томъ, что его обязанность, какъ хранителя земскаго мира, способствовать прекращенію заразительныхъ болѣзней, а не содѣйствовать сознательно ихъ распространенію. За такое толкованіе закона судья понесъ кару въ "дисциплинарномъ порядкѣ", а подписка была объявлена незаконной и, какъ таковая, недѣйствительной, - другими словами данъ былъ полный просторъ насильственному и при томъ сознательному зараженію одного лица другимъ, "во имя святости семейнаго союза".
<...>
Послѣ перваго избіенія крестьянка рѣдко является съ жалобой къ міровому судьѣ. Обыкновенно въ такихъ случаяхъ жены утѣшаются тѣмъ, что избіеніе можетъ быть болѣе не повторится. Крестьянка Яковлева однако не хотѣла мириться съ первымъ боемъ и заявила мнѣ, что мужъ ея, придя домой, "по неизвѣстной причинѣ" билъ её по головѣ и по всему тѣлу кулаками такъ, что она теперь страдаетъ головокруженіями и чувствуетъ ломоту въ рукахъ и ногахъ, почему и проситъ защитить её. Между тѣмъ однократное избіеніе по закону ненаказуемо: въ такой потасовкѣ жена должна видѣть только увѣщаніе со стороны своего руководителя - увѣщаніе, которое она должна принимать "съ покорностью и почтеніемъ". А чтобы судья имѣлъ право посадить тирана-мужа въ кутузку нужно постоянное, разновременное и часто повторявшееся причиненіе мужемъ женѣ своей побоевъ, оставлявшихъ на её тѣлѣ слѣды и знаки, и употребленіе имъ въ дѣло палки, ремня, кнута и т.п." (см. касс. рѣш. 1871 г. №665). Пока, слѣдовательно, жена не изувѣчена жена не можетъ надѣяться даже на временное удаленіе отъ нея мужа.