Большая порфировая ваза в форме кратера
На акварели Людвига Осиповича Премацци с изображением зала голландской и фламандской школы в Новом Эрмитаже представлено три типа ваз, украшавших этот просторный Шатровый зал после завершения возведения здания и создания в зале музейной экспозиции. В центре виднеется большая порфировая ваза в форме кратера.
Людвиг Осипович Премацци. Зал голландской и фламандской школы. 1858 год. Акварель, бумага. В собрании ГЭ.
Приятно, что есть вещи постоянные. Почти 170 лет минуло, стараниями большевиков в Эрмитаже живописи стало значительно меньше, вазы расставлены иначе, но они всё в том же составе, в том же зале голландской и фламандской живописи.
Шатровый зал Нового Эрмитажа (зал № 249). Современный вид.
Большая ваза в форме кратера была создана на Императорской Колыванской шлифовальной фабрике в 1808-ом году из серо-фиолетового коргонского порфира. Её высота с постаментом и цоколем 187 см.
Горло вазы широкое, у основания профилированное. Профилированная короткая и изящная ножка покоится на квадратном двухступенчатом плинте, который отделён от порфирового постамента позолоченным карнизом. Постамент установлен на гранитный цоколь серого цвета.
Императорская Колыванская шлифовальная фабрика. Ваза в форме кратера. Мастер Стрижков Филипп Васильевич. 1808 год. Коргонский порфир, гранит, золочёная бронза. В собрании ГЭ.
Форма вазы находится в гармонии с её отделкой. Поскольку она богато декорирована золочёной бронзой, то кроме общего облика удовольствие доставляет рассматривать отдельные элементы её украшений.
Донце покрыто оправой из стилизованных пальметт. Верх ножки оплетён венком из листьев аканта.
На плечиках вьётся виноградная лоза. Завитки виноградной лозы покрывают горло вазы. Отвёрнутый наружу край её горла украшен чеканным золотым ободком из листьев аканта.
Высокие ручки в виде акантовых завитков опираются на головки вакханок, украшенные венками из виноградных листьев и гроздьев ягод. Свитые стебли аканта завязаны на шеях вакханок.
По своему стилю и качеству бронзовый декор вазы близок к декоративному оформлению чаши из зелёной брекчии. В архивных документах указано, что на шлифовальной фабрике эскиз вазы, предположительно принадлежавший А.Н. Воронихину, не содержал никакого декоративного бронзового убранства вазы - она представлена была в чистом виде.
Фабричный эскиз вазы.
Позолоченный бронзовый декор был заказан и выполнен в Петербурге по получении вазы в январе 1809-го года. К сожалению, автор этих великолепного качества бронзовых украшений остаётся неизвестным.
Людвиг Осипович Премацци выбрал прекрасный солнечный день, чтобы создать свою акварель. Но первое, что бросается в глаза в Шатровом зале - это отсутствие в нём каких-либо светильников. Зал освещался естественным светом, поступавшим из многочисленных окон, расположенных с двух сторон помещения.
Современнику, избалованному обилием света, редко приходит в голову, как мало света всегда в зимнем Петербурге. Это обусловлено его географическим положением в высоких северных широтах: продолжительность периода «белых ночей» соответствует периоду сумеречных дней. Летом «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса». Зимой природа даёт полчаса дневному свету.
В доэлектрическую эпоху практически с ноября по февраль петербургские художники страдали от дневных зимних сумерек, усугублявшихся сгущавшейся тьмой в помещениях их мастерских, которую не в состоянии были разогнать существовавшие осветительные приборы. Свет - это фактор творения. Работать без нужного света было невозможно.
Переносные светильники справиться с освещением такого пространства, как в зале голландской и фламандской живописи Эрмитажа, в полной мере не могли. Трудно смотреть картину в сумраке. Поэтому, можно почти уверенно считать, что Шатровый зал раскрывал свои сокровища малых фламандцев и голландцев только ограниченное время в году.