Почти Хлестаков
«Занадворовское дело» возникло в результате совпадения интересов целого ряда лиц. Интересы эти никак нельзя было назвать законными. Примером тому является выдача наследницей Кузнецова, его племянницей Надеждой Булычёвой, доверенности своему мужу на управление её делами, вопреки завещанию дяди. Она подписала согласие с условиями завещания, по которому управлять делами Кузнецов поручил Занадворову, но тут же эти условия нарушила.
Близость к власти её мужа, его интриги и жалобы генерал-губернатору Муравьёву положили начало самому «занадворовскому делу», длившемуся пять лет. Мотивация Булычёва чисто человеческая - алчность под маской жажды справедливости.
Небогатый, незнатный, но очень тщеславный чиновник, Иван Демьянович Булычёв, появился в Иркутске в составе ревизии Восточной Сибири во главе с сенатором Иваном Николаевичем Толстым - «к ним ехал ревизор». В Иркутск комиссия прибыла 28 января 1844 года. Можно представить, какой переполох это сделало в иркутском обществе!
Иван Булычёв был сыном помещика Валковского уезда Харьковской губернии, майора Демьяна Ивановича Булычёва. Родился он по разным данным в 1813/1814-ом году. Возможно, рождение было в конце года. На службу Булычёв поступил 26 июля 1831-го года после окончания юридического факультета Харьковского университета.
Служил в Новороссии, был в 1838-ом году награждён золотой медалью «За прекращение чумы в Одессе». Был под судом за участие в дуэли секундантом, осуждён на год заключения, но по ходатайству генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии князя Воронцова М.С. был высочайше освобождён с указанием не считать этот случай основанием для лишения наград.
С дворянством Булычёва не всё гладко. Причисление его рода к древнейшему дворянству (в VI-ю часть родословной книги) на основании представленных им документов выглядит неубедительно, поскольку документы эти указывают на каких-то Булычёвых, которые служили при Петре I, а это не считалось древнейшим дворянством.
Сам отец его, Демьян Иванович, по собственным его заслугам был внесен в III-ю часть родословной книги, куда вносились роды «восьмиклассного дворянства», то есть те, кто службой приобрёл это право. В VI-ю часть древнейшего дворянства род Булычёвых был внесен уже в 1854-ом году, когда Иван Демьянович Булычёв, о котором идёт речь, имел значительный «административный потенциал».
Вид города Иркутска на рисунке Леопольда Немировского. Литограф Бахман, хромолитография Ф. Дрегер и Ко.
Евфимий Андреевич Кузнецов выдал племянницу Надежду замуж за камер-юнкера Булычёва 30 января 1846-го года. В приданое было дано немало: 150 000 рублей серебром и завещана 1/10 часть из золотых промыслов. То, что для Булычёва женитьба имела корыстные мотивы, не ускользнуло от окружающих. Юлиан Сабиньский, польский ссыльный, живший в Иркутске и оставивший изданный в двух томах «Сибирский дневник», сделал запись о Булычёве:
«Новобрачный, конечно же, упивается своим счастьем. Но я бы не стал ручаться, что главной причиной этого является жена, а не уже полученное богатство и то, которое он надеется получить».
Семья Булычёвых жила расточительно, что никак не могло понравиться Кузнецову. Незадолго до смерти, 4 сентября 1850-го года, Кузнецов составил новое духовное завещание, которым преимущественную часть своего владения оставлял другой племяннице, жене Занадворова, а Булычевой - часть на обеспечение детей.
А у Булычёвых было тогда уже три сына: Михаил (р. 1846), Демьян (р. 1848), Иван (р. 1850). Четвёртый, Николай, родился в 1852 году. Кстати, при четверых сыновьях, ни одного они не назвали Ефимом, в честь благодетеля-дяди. Кузнецов мотивировал изменение завещания тем, что Булычёвы уже с избытком были вознаграждены им при его жизни.
В результате ревизии сенатора Толстого вскрылись неслыханные злоупотребления чиновников, хищения на золотых приисках, казнокрадство многочисленных дельцов. В.Я. Руперт был смещен с поста генерал-губернатора Восточной Сибири, а на его место в 1848-ом году был назначен Н.Н. Муравьев.
Бенджамин Патерсен. Вид Английской набережной возле Сената. 1801 год. Бумага, акварель. Из собрания Эрмитажа.
Полученные в приданое 150 000 рублей серебром Булычёвы потратили в 1846-ом году на покупку дома в Петербурге на Английской набережной и приобретение обширного имения в Мосальском уезде Калужской губернии, состоявшего из почти 10 тысяч десятин и более 1200 душ крепостных и находившегося в селе Жуковка (сейчас урочище) с прилегавшими деревнями. Барская усадьба со всевозможными службами, садами и огородами занимала почти 150 десятин.
Имение было приобретено на имя жены, Надежды Булычёвой, и камергер Булычёв фигурирует в источниках как богатый калужский помещик. Дом на Английской набережной сначала был приобретён на имя камер-юнкера Булычёва, потом переписан на его жену. Видимо, со временем стали возникать какие-то внутрисемейные проблемы с собственностью.
Булычёв служил в Министерстве юстиции и сделал хорошую карьеру. Семья жила в бельэтаже особняка на Английской набережной, а остальное сдавала в наём. В конце 1852-го года Булычёв уже был в чине действительного статского советника и имел почётное придворное звание камергера. После 1865-го года стал тайным советником, к тому времени он числился членом, вероятно, почётным: Учёного комитета при Министерстве государственных имуществ и Консультации, учреждённой при Министерстве юстиции. Содержания не получал. Это пик его карьеры.
Иван Демьянович Булычёв в вицмундире камергера и его супруга, Надежда Александровна Булычёва, урожденная Малеева. Фотограф Андре Адольф Эжен Дисдери. Париж, 1859 год.
В 1856 году камергер Булычёв, член Русского Географического общества, издал книгу под названием «Путешествие по Восточной Сибири Ивана Булычёва, Русского географического общества действительного члена». Вторая часть, названная «Собрание рисунков к «Путешествию по Восточной Сибири И. Булычёва» представляет собой альбом литографий с рисунков, иллюстрирующих первую, текстовую, часть.
Во второй части представлено шестьдесят пять литографий рисунков, за исключением двух - изображения Ермака и титульного листа - явно выполненных одним автором, при этом авторство художника в издании не было указано. Поэтому предполагалось, что автором рисунков был «как бы» сам «путешественник» - Иван Демьянович Булычёв.
Вид на реке Лене. Литография по рисунку Леопольда Немировского. Литограф Бахман, хромолитография Ф. Дрегер и Ко.
С этим изданием случился казус. 25 декабря 1858 года «Иркутские губернские новости» опубликовали статью, таинственно подписанную «-ff-ff>» под названием «Искусство чужими руками жар загребать». В этой статье неведомый автор выполнил подробный разбор «Путешествия по Восточной Сибири Ивана Булычёва...»
На основании сравнения текста книги Булычёва и имевшегося у рецензента описания Охотского округа, сделанного гражданским урядником, Аполлоном Александровичем Голенищевым-Кутузовым, служившем в Охотске до 1853-го года, автор статьи делал однозначный вывод, что Булычёв полностью заимствовал описание Голенищева-Кутузова, вставив его в свою книгу со 131-ой по 251-ую страницу как свой собственный текст.
Обе книги были представлены в Российское географическое общество с разницей в три года. Всего текст в книге Булычёва занимает 296 страниц, 120 страниц из которых составляет буквальное заимствование текста у Голенищева-Кутузова. Это только то, что было опубликовано автором «-ff-ff>» в статье.
Мы можем самостоятельно посмотреть текст. Далее ещё на семнадцать страниц текста книги, с 251-ой по 268-ую страницы, следует Инструкция лейб-гвардии Семёновского полка секунд майору Щербачёву - «списана с соблюдением оригинала во всех отношениях». Инструкция была выдана императрицей Екатериной II Алексею Логиновичу Щербачёву в 1763-ем году и касалась сбора ясака - податей в натуральном виде. Щербачёв, как и 80 лет спустя сенатор Толстой, был ревизором и расследовал дела о взятках и вымогательствах в Сибири.
Фрагмент Инструкции Екатерины II в книге Ивана Булычёва.
Итак, только на основании сказанного неизвестным рецензентом, скрывшим своё имя под таинственным «-ff-ff>», и прибавления Инструкции, которая не требовала творчества Булычёва, можно утверждать, что более 46% текста Булычёвым были заимствованы. Я не касаюсь первой главы, где Булычёвым была описана история завоевания Сибири Ермаком, наверное, списанная откуда-то.
Конечно, тут можно и дальше строить предположения о том, был ли он автором других частей своей книги. Вызывает вопросы, почему Булычёв писал о себе, словно он ехал не по служебной надобности за казённый счёт с ревизией в составе комиссии, во главе с сенатором, расследовавшим нарушения и преступления властей, за которые им грозило суровое наказание - губернатор Якутска Рудаков умер в ходе ревизии, а был частным путешественником.
Вот, что Булычёв печатал на 55-ой странице «своего» «Путешествия...»:
«Выехав из Иркутска в собственном экипаже, на почтовых лошадях, проехал я весьма скоро и спокойно до станции Качуги, где ожидала меня крытая лодка, называемая павозком, в которой обычно спускаются по Лене до самого Якутска. Помещение на ней удобно, не только для всех потребностей дорожной жизни но даже и для занятий. До выезда из Иркутска я распорядился покупкою такого судна и, приехав на место, перенёс в него всё своё имущество и приготовился отплыть. Павозок обходится около 30р. серебром».
Внутренний вид павозка на реке Лене на рисунке Немировского. Литограф Бахман, хромолитография Ф. Дрегер и Ко.
Но Булычёв ехал с ревизией, ехал в Якутск не один, а с князем Львовым и сопровождавшими их мелкими чиновниками. Достаточно вспомнить Хлестакова, которого только заподозрили в том, что он - ревизор, и ему не приходилось ни за что платить. Это не литература, это жизнь. Так что, выражение «я купил» - это сильная гипербола.
Затем в тексте следуют всевозможные сведения об освоении Сибири и основании разных населённых пунктов казаками, в том числе не на Лене. Приводятся разные статистические сведения, описания жилищ, растительности, фауны, природы, климата, образа жизни разных народов, верований, хозяйства, торговли, обычаев, случаев в Сибири, имевшие место ранее или позднее Путешествия, но о том, как шёл сплав по Лене, нет ни слова. Сколько бы интересными ни были перечисленные выше сведения, книга анонсирована как путешествие Ивана Булычёва, а не перепечатка сведений из книг других авторов.
От перечисленных сведений автор перешёл к путешествию семьи священника, благочинного протоиерея Прокопия Громова, отправившегося с малыми детьми из Иркутска в Петропавловск летом в 1834-ом году. Подробность изложения обстоятельств этого полуторамесячного путешествия на двадцати страницах текста книги - это интересное описание, но Булычёв к нему никакого отношения не имел, и оно также явное заимствование.
О себе же Булычёв написал: «Переезд мой из Якутска в Охотск совершился удачно и счастливо».
Но оставим копания в тексте, тем более, что плагиат в текстовой части книги Булычёва уже очевиден. В отношении рисунков Булычёв просто совершил банальное воровство. Как уже установлено, автором рисунков, по которым были выполнены литографии к изданию Булычёва, был польский ссыльный Леопольд Немировский.
Сейчас альбом рисунков Немировского переиздан, и издатели его, зная неблаговидное поведение Булычёва в отношении Немировского, оправдывают действия камергера. Издателям также должно быть известно и то, что Булычёв заимствовал значительную часть текста.
Оправдания эти не стоят бумаги, на которой написаны: якобы, Булычёв купил эти рисунки у Немировского, который был государственным преступником, отбывавшим наказание, поэтому он не мог указать его имени при выпуске книги в печать. У государственного преступника такие «булычёвы» не покупали, а просто отбирали.
Предположительно, Леопольд Немировский на акварельном портрете Н.А. Бестужева.
Основанием такого объяснения современного издателя является эпизод из «Воспоминаний» декабриста Михаила Бестужева, который ни имени художника не называл, ни самого Булычёва не знал лично, а обо всём знал только по слухам:
«С разрешения генерал-губернатора В.Я. Руперта польский художник сопровождал членов сенаторской ревизии на Лену, в Якутск, в Охотск, Камчатку и проч., снял множество видов этих местностей и продал их Булычову, который (вместе с неподражаемою верностью в рисунке сибирской флоры и птиц работы нашего товарища Петра Ив. Борисова 2-го) послал оригиналы в Лондон, где они были награвированы на стали и в Петербурге изданы в виде альбома».
Гравюры были сделаны на камне в Москве в хромолитографии Ф. Дрегер и Ко. Пётр Иванович Борисов не продавал своих акварелей Булычёву, скорее всего и Немировский - тоже.
В деле замешаны деньги - переизданный альбом рисунков Немировского под авторством Булычёва, действительного члена Русского географического общества, в 1844-ом году совершившего «труднейшее путешествие и оставившего его описание», стоит больше 10 000 рублей. Можно за давностью лет забыть про плагиат.