Бароны-самозванцы.
Указ Николая II от 28 мая в 1900 года, введший в Российской империи законодательное положение, запрещающее внесение дворян-евреев в гyбернские родословные книги, стал итогом продолжавшейся десятилетия страстной общественной и законодательной полемики. Масла в огонь этой полемики добавил случай пожалования потомственного дворянства двум братьям Поляковым. Поляковы были евреями, а их, на первый взгляд, русская фамилия происходила от слова "поляк", а не от слова "поле".
Итак, перепись населения Российской империи в 1897 году засвидетельствовала в пятидесяти губерниях Европейской части России 108 потомственных дворян-евреев обоего пола и всех возрастов. Это число потомственных дворян-евреев увеличилось 1897 году сразу на двадцать человек. "В силу Высочайшего повеления, воспоследовавшего в 17 день Мая 1897 г., признаны в потомственном Дворянстве, с правом на внесение в третью часть Дворянской родословной книги":
- "Действительный Статский Советник Лазарь Соломонов Поляков, жена его Розалия Павлова и дети их: Раиса, Михаил, Илья, Исаак, Яков, Александр и Вениамин" (всего 9 человек);
- "Действительный Статский Советник Яков Соломонов Поляков (ныне Тайный Советник), жена его Амалия Моисеева и сыновья: Статский Советник, Инженер Путей Сообщения Лазарь (Елеазар), с его женою Анною Анисимовою и их детьми: Владимиром, Виктором, Дмитрием (Ионою), Мариею и Надеждою, и Титулярные Советники Борис и Самуил" (всего 11 человек).
Высочайшее повеление было утверждено определением Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии 27 ноября 1897 года. Это пожалование Поляковых дворянским достоинством вызвало бурное недовольство со стороны защитников традиций и дворянских привилегий.
Новые дворянские семьи имели право быть зачисленными в губернское дворянское общество. Однако это зачисление было не очевидно, поскольку дворянские общества губерний могли отказать в зачислении новых дворян в свое общество, особенно, если это были дворяне-евреи. Вопрос о праве дворян-евреев на членство в дворянских обществах, как я уже отмечала, упирался в противоречие между привилегиями российского дворянства, с одной стороны, и социальным статусом евреев в российском обществе, ниже статуса которых были только осужденные преступники, - с другой. Дворяне-евреи, подобно своим единоверцам из других сословий Российской империи, были поражены в правах по сравнению с дворянами-неевреями. Дворянские общества губерний отказывали дворянам-евреям в праве быть принятыми в дворянское общество.
Ярким примером является случай с дворянином-евреем Гринкругом, которому было отказано дворянским общество Санкт-Петербурга быть причисленным в общество. Гринкруг оспорил это решение в Сенате. В декабре 1898 года Сенат постановил, что Александр Миронович Гринкруг, дворянин-еврей, обжаловавший отказ депутатскоrо собрания о приеме eгo в члены дворянского общества Санкт-Петербурга, имеет безусловное право на прием в это общество, потому что надежно доказана eгo принадлежность к дворянству.
Гринкруг был хирургом и во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов проявил себя героически в боях на Шипке. За это он был пожалован орденом Св. Владимира 4-й степени. До 1900 года пожалование таким орденом давало право на потомственное дворянство. Впоследствии он женился на дочери московского первой гильдии купца Германа Анисимовича Шмелькина, Анне. После брака Гринкруг приобщился к банковскому делу и стал директором Смоленского отделения Московского международного банка.
Сенатское постановление по делу Гринкруга вызвало нeгодование защитников дворянских привилегий. После обжалования в Сенате Петербурrское дворянское общество вторично отказало Александру Гринкругу в приеме в общество. Это решение дворянского общества имело поддержку со стороны министра юстиции Манасеина, считавшего, что "дворянское общество никоим образом не обязано принимать в свой состав евреев". На подобной позиции стоял и преемник Манасеина на посту министра юстиции, Муравьев.
Аналогичный случай произошел и с семьями дворян Поляковых. Ни одно из дворянских обществ российских губерний не зачислило их в свои губернские дворянские общества. Но, в отличие от Гринкруга, Поляковы это решение не стали опротестовывать. Можно встретить сведения, что якобы дворяне-евреи Поляковы за крупную взятку были причислены в дворянское общество Войска Донского с явным намеком на "еврейское казачество", но в дворянском обществе Войска Донского состояли другие дворяне Поляковы, выслужившие свое потомственное дворянство службой в армии, и не бывшие дворянами-евреями.
Большинство Гocyдарственноrо совета считало, что губернские дворянские собрания заслуживали такой же защиты, как земства и городские Думы, участие в деятельности которых было евреям запрещено с 1890 года. Указ Николая II от 28 мая 1900 запретил включение дворян-евреев в гyбернские родословные дворянские книги. Формально именно этот указ послужил формулировкой отказа в резолюции Николая II на прошении о пожаловании дворянским достоинством барона Горация Гинцбурга.
Поляковы - это одна из фамилий, олицетворявших собой развитие капитализма в пореформенной Российской Империи. Эта фамилия, например, была так же хорошо известна, как фамилии Путиловых, Гинцбургов, Рябушинских... Капиталисты братья Поляковы происходили из семьи кустарей, жившей в небольшом местечке близ г. Орши Могилевской губернии. Глава семьи, Соломон Лазаревич Поляков, в 1860-х годах был записан был в первую купеческую гильдию города Орши. Первые капиталы семья создала на винных откупах, но уже в середине XIX века братья Поляковы активно включились в строительство железных дорог.
Средний брат, Самуил Соломонович Поляков, был мелким откупщиком и подрядчиком, пока не устроился управляющим винокуренным заводом в имении министра почт и телеграфа графа Ивана Матвеевича Толстого, сдавшего Полякову, кроме того, "на оптовое содержание несколько близлежащих почтовых станций". Покровительство Толстого, безусловно выгодное для министра, помогло Полякову выбиться в крупные подрядчики.
Во второй половине 1860-х - начале 1870-х годов Поляков выступал уже в качестве учредителя, концессионера и, наконец, владельца ряда частных железных дорог, в том числе Курско-Азовской, Козлово-Воронежской, Ростовской, Царскосельской, Оренбургской, Фастовской и других. Считается, что особенно крупный куш Поляков сорвал при строительстве Козлово-Воронежской железной дороги, воспользовавшись концессией, формально предоставленной на ее строительство воронежскому земству.
О недобросовестности дел Полякова писал публицист К. Скальковский, в конце 1870-х годов выступавший на страницах "Нового времени" со своими статьями о Полякове: "Отрицать энергии, ума и ловкости у Полякова нельзя. Но выстроенные им на живую нитку дороги были также в своем роде замечательны. Для получения концессии Азовской дороги он обещал земству 300 тысяч и построить рельсовый завод, но и завода не построил, ни земству денег не дал; для получения Воронежско-Ростовской дороги он также обошел Донское войско. Обе дороги имели целью развить каменноугольное дело, но долго возили уголь только из копей самого Полякова. Для постройки дорог Поляков валил, понятно, мерзлую землю, клал дурные маломерные шпалы, подвижной состав заказывал пресловутому Струсбергу".
Уже к 1870 году Самуил Поляков приобрел славу "железнодорожного короля России". Его главная контора в Петербурге располагалась в собственном доме, хорошо известном "Доме Лаваля" на Английской набережной. Самуил Поляков контролировал более 20 тысяч километров железных дорог, значительную часть горнодобывающей и металлургической промышленности Юга России. В 1870 году С.С.Поляков был пожалован за свои заслуги в развитии промышленности и железных дорог званием коммерции советника и чином статского советника, а в 1884 году - чином действительного статского советника.
Этот чин, согласно действовавшим законам, давал ему право просить о пожаловании ему с потомством дворянского достоинства. Именно Самуил первым из трех братьев Поляковых затеял дело о получении для себя и потомства баронского титула. Для достижения этой цели этого он обратился 18 ноября 1870 года к министру народного просвещения Дмитрию Андреевичу Толстому с официальным предложением пожертвовать 200 тысяч рублей серебром на учреждение в городе Ельце классической гимназии. В случае, если его пожертвование будет принято царем, Поляков брал на себя обязательство внести в Министерство народного просвещения акции Елецко-Орловской железной дороги по номинальной их цене на указанную сумму.
7 декабря 1870 года Д. А. Толстой был с докладом по делу Полякова у Александра II. Прошение основывалось на аналогии пожалования императором Николаем I баронского титула и дворянского достоинства для барона Л.Штиглица. Царская резолюция на всеподданнейшем докладе, записанная министром Толстым, звучала несколько неопределенно: "благодарить" Полякова за его пожертвования и "представить к награде по непосредственному усмотрению его величества", когда будет разрешен Государственным советом отпуск сумм на учреждение в Ельце гимназии.
Следует отметить важный факт, что сумма 200 тысяч рублей серебром, которую Поляков обещал министерству образования для строительства в Ельце классической гимназии, еще при получении концессии на строительство Елецко-Орловской железной дороги в 1868 году была обещана Поляковым Елецкому земству за разрешение строить дорогу, но обещание свое Поляков не выполнил.
11 января 1871 года Толстой представил в Комитет министров записку, содержавшую ходатайство "о пожаловании коммерции советнику Полякову с нисходящим от него потомством баронского достоинства Российской империи". Ходатайство Д. А. Толстого рассматривалось на двух заседаниях Комитета министров: 19 января и 2 февраля 1871 года, и было отклонено. Комитет счел такое весьма существенное пожертвование недостаточным основанием для предоставления Полякова к почетному титулу и принял решение ходатайствовать о награждении Самуила Полякова орденом Св. Владимира 3-й степени, установленным для нехристиан, с правами, которые предоставлялись награждением орденами лицам купеческого звания.
Самуил Поляков послужил для Льва Толстого прототипом для образа еврея Болгаринова, от которого зависело получение выгодной должности Стивой Облонским. Приехав в Петербург, хлопотать о получении этой должности, Облонский был у "еврея Болгаринова" и так вспоминал свой визит к нему:
"Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром был у еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить, было новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно нарочно, заставил его два часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский, ждал два часа в приемной у жида, или то, что в первый раз в жизни он не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на новое поприще, но ему было очень неловко. В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая в разговор с другими просителями и придумывая каламбур, который он скажет о том, как он у жида дожидался, старательно скрывал от других и даже от себя испытываемое чувство.
Но ему во все это время было неловко и досадно, он сам не знал отчего: оттого ли, что ничего не выходило из каламбура: "было дело до жида, и я дожидался", или от чего-нибудь другого. Когда же, наконец, Болгаринов с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел".
Из трех братьев Поляковых Самуил так и умер в статусе коммерции советника. Смерть его настигла внезапно в апреле 1888 года в возрасте 51 года на похоронах его свата, Антона Моисеевича Варшавского, покончившего собой вследствие постигшего его банкротства. Поводом к самоубийству послужил отказ его сына, Леона Варшавского, женатого на дочери Самуила Полякова, оплатить срочный отцовский вексель. Самуила Полякова постиг удар во время траурной процессии, а смерть его была констатирована доктором Боткиным, шедшим в этой процессии.
После смерти Самуила Соломоновича Полякова контору на Английской набережной Петербурга возглавил его сын Даниил Соломонович Поляков, председатель правлений Санкт-Петербургско-Азовского Коммерческого банка и Царскосельской железной дороги, член многих правлений, комитетов и попечительских советов. В 1911 году Даниил Поляков продал "Дом Лаваля" в казну и в нем разместился Департамент Герольдии Правительствующего Сената. В настоящее время это здание, как и все здания бывшего Правительствующего Сената, занимает Российский Государственный Исторический архив.
Возможно, смерть Самуила Полякова, случившаяся за полгода до крушения императорского поезда на станции Борки 17 октября 1888 года, позволила избежать Полякову ответственности и банкротства. Ведь Курско-Азовская железная дорога принадлежала ему. Богатство создавалось на кредиты, а трагедия в Борках могла ударить по кредитоспособности Самуила Полякова и привести к разорению. Но что случилось, то и случилось.
Два других брата Поляковых, старший - Яков и младший - Лазарь, пережили периоды финансового расцвета и умерли банкротами. Как я уже отмечала выше, они были возведены с потомством в дворянское достоинство в 1897 году. Желая непременно получить титулы баронов, братья Поляковы пошли к этой цели иным путем, нежели их средний брат Самуил. Если Самуил использовал пример барона Штиглица, ставшего потомственным российским бароном и дворянином по воле Николая I, то Яков и Лазарь пытались получить баронские титулы по примеру барона Горация Гинцбурга, пожалованного этим титулом великим герцогом Гессен-Дармштадским Людвигом III, то есть через иностранное пожалование.
Если Самуил Поляков вошел в историю российского предпринимательства прежде всего как железнодорожный магнат и грюндер, то Яков и Лазарь Поляковы известны как владельцы торговых домов, широко занимавшиеся банковскими операциями.
Яков Соломонович Поляков начинал свою деловую карьеру как купеческий сын, состоявший с 1860 по 1864 г. при капитале своего отца, первой гильдии оршанского купца Соломона Лазаревича Полякова. С 1864 по 1869 год Яков Поляков имел собственное свидетельство оршанского первой гильдии купца. По решению Екатеринославской казенной палаты от 16 ноября 1868 года он был перечислен вместе с семейством в таганрогские первой гильдии купцы. С этого времени, постоянно проживая в Таганроге, Поляков вел свои финансовые и торговые дела на Юге России и в Персии.
В 1870 году он основал и возглавил Таганрогский торговый дом, в 1872 году - Азовско-Донецкий Коммерческий банк. С середины 1870-х годов Я.С.Поляков стал председателем правления Ссудного банка Персии и Персидским генеральным консулом в Таганроге, а с 1885 года - председателем Таганрогского комитета торговли и мануфактур. За заслуги в развитии торговли, особенно с Персией, в развитии промышленности Юга России он был награжден званиями коммерции советника и потомственного почетного гражданина, произведен в чин действительного статского советника.
Лазарь Соломонович Поляков, возглавлявший в течение многих лет крупный банкирский дом в Москве, начинал
свою карьеру как купец, не объявивший о своем собственном капитале. Он состоял в оршанском купечестве с 1860 по 1864 год при капитале своего отца, купца первой гильдии Соломона Лазаревича Полякова, а с 1864 по 1869 год - при капитале брата, купца первой гильдии Якова Соломоновича. В 1869 году Яков Поляков был перечислен из оршанских в таганрогские купцы первой гильдии. Это дало право Лазарю Полякову именоваться таганрогским первой гильдии купеческим братом.
Принадлежность в течение десяти лет к купеческому сословию и пребывание в первой гильдии способствовали тому, что в августе 1870 года Лазарь Поляков был возведен в потомственные почетные граждане. Поводом поводом к этому послужило награждение его в марте 1870 года орденом Св. Станислава 3-й степени за участие в сооружении Курско-Харьковской железной дороги, разумеется, совместно с братом Самуилом Поляковым. Спустя два года Лазарь Поляков за усердие и труды был награжден орденом Св. Анны 3-й степени. В 1871 году он получил свидетельство московского купца первой гильдии, а в 1873 году объявил об открытии в Москве собственного банкирского дома.
За участие в учреждении нескольких коммерческих и земельных банков, в строительстве железных дорог и лесной торговле Поляков в 1874 году был произведен в коммерции советники. В 1880 году "за особые труды и усердие по Антропологической выставке в Москве" Лазарь Поляков получил чин статского советника, а два года спустя - орден Св. Владимира 4-й степени. В июне 1883 года он был произведен в действительные статские советники и утвержден в звании турецкого генерального консула в Москве. В 1890 году он стал персидским генеральным консулом.
Банкирский дом Лазаря Полякова был центром управления большой группой банков, железнодорожных, промышленных и торговых обществ. Поляков был главным, а в некоторых случаях "почти исключительным акционером" целого ряда довольно крупных российских предприятий. Сложная система поляковских предприятий и банков, тесно связанных и зависимых друг от друга, не выдержала натиска мирового экономического кризиса. К началу 1900-х годов пошатнулись дела обоих братьев Поляковых. От последствий этого кризиса Поляковы так никогда и не оправились.
Братья были одержимы желанием получить титулы баронов, и в 1896 году они подали прошения (Лазарь Поляков от 10 апреля 1896 года, а Яков от 2 июня 1896 года) в Министерство финансов об исходатайствовании высочайшего соизволения на пользование баронскими титулом, дарованным им потомственно с семействами персидским шахом Наср-эд-Дином. Оба представили соответствующие указы (фирманы) персидского шаха на пожалование каждому из них за заслуги в развитии торговли и промышленности Персии потомственного баронского титула.
Министр финансов России В.Н.Коковцов обратился за разъяснением в Министерство иностранных дел, которое на основании разъяснения российского посланника в Тегеране ответило следующее: "... ни в Персии, ни в прочих государствах мусульманского востока баронского титула не существует, и пожалование шахом г-на Полякова такого титула представляется случаем беспримерным". Из российской миссии в Тегеране последовало сообщение, что к ним обращался поверенный Лазаря Полякова в Тегеране с просьбой засвидетельствовать "подлинность фирмана на титул барона... (в персидском тексте титул был передан словом "барон" за неимением соответствующего персидского термина), с чем просителю было отказано ввиду вымысла... в документе".
На основании этих разъяснений, подтверждавших явную нелепость прошений братьев Поляковых, Министерство иностранных дел рекомендовало министру Коковцову "оставить без удовлетворения" ходатайства братьев Поляковых о высочайшем соизволении на пользование им баронским титулом. Очевидно, что "фирманы персидского шаха" были ими куплены.
Последняя попытка получить желанный титул была предпринята Лазарем Поляковым летом 1913 года, уже после смерти старшего брата Якова, умершего в 1909 году в Биаррице, так и не получив титула барона. Лазарь Поляков уже не ссылался на шахские фирманы о пожаловании ему титула барона. Он составил записку о своей долголетней деятельности по развитию российской промышленности и торговли (особенно подчеркивались заслуги семьи Поляковых в укреплении интересов России в Персии) и широкой благотворительной и общественной деятельности. Эту записку он направил на имя Ея Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны (сестры императрицы Александры Федоровны).
В этой записке Поляков просил о ходатайстве перед Высочайшей властью пожаловать ему с потомством титула барона. В следствие бюрократических проволочек, только в декабре 1913 года дело было доложено императору Николаю II, после чего появилась записка за подписью главноуправляющего Собственной Е. И. В. Канцелярии тайного советника В. И. Мамонтова, датированная 15 декабря 1913 года: "Высочайше повелено выяснить в каких ведомствах состоят те учреждения, на которые жаловал Тайный Советник Поляков и, затем, вновь доложить это дело Его Величеству в конце Великого поста для решения вопроса о том, кому именно поднести Государю Императору Указ к подписанию".
Но, увы, 12 января 1914 года Лазарь Соломонович Поляков скончался в Париже. Он был похоронен в Москве на еврейской части Дорогомиловского кладбища, после ликвидации которого в 1940-е годы останки были перенесены на Востряковское кладбище. 7 мая 1915 года дело о пожаловании баронского достоинства Полякову было навсегда сдано в архив и никто больше из потомков братьев Поляковых не обращался с прошениями о пожаловании им баронского титула.
Однако необходимо отметить, что по воспоминаниям двоюродного внучатого племянника братьев Поляковых, Александра Полякова, "Во время заграничных вояжей они [Поляковы] прибавляли приставку "де" и "фон" к своим фамилиям. ...Братьев, Лазаря и Самуила, особенно беспокоило то обстоятельство, что они не стали баронами". То есть братья Поляковы выдавали себя за баронов, баронами не являясь. И не только при жизни.
В еврейской части кладбище Кампо Верано (Campo Verano) в Риме похоронены супруги Поляковы: сын Якова Соломоновича, Лазарь Яковлевич Поляков (умер 20 декабря 1927 года), с женой, Анной Анисимовной Поляковой (умерла 13 августа 1929 года), урожденной Рафалович, в первом браке Леонино. На кладбищенских надгробьях их указано, что Яков Соломонович Поляков был барон, а его супруга - баронесса. Никаких источников, подтверждающих законное получение ими баронского титула, никем обнаружить не удалось, что дает основания считать посмертное именование супругов Поляковых баронами либо ошибкой, либо вымыслом.
Итак, перепись населения Российской империи в 1897 году засвидетельствовала в пятидесяти губерниях Европейской части России 108 потомственных дворян-евреев обоего пола и всех возрастов. Это число потомственных дворян-евреев увеличилось 1897 году сразу на двадцать человек. "В силу Высочайшего повеления, воспоследовавшего в 17 день Мая 1897 г., признаны в потомственном Дворянстве, с правом на внесение в третью часть Дворянской родословной книги":
- "Действительный Статский Советник Лазарь Соломонов Поляков, жена его Розалия Павлова и дети их: Раиса, Михаил, Илья, Исаак, Яков, Александр и Вениамин" (всего 9 человек);
- "Действительный Статский Советник Яков Соломонов Поляков (ныне Тайный Советник), жена его Амалия Моисеева и сыновья: Статский Советник, Инженер Путей Сообщения Лазарь (Елеазар), с его женою Анною Анисимовою и их детьми: Владимиром, Виктором, Дмитрием (Ионою), Мариею и Надеждою, и Титулярные Советники Борис и Самуил" (всего 11 человек).
Высочайшее повеление было утверждено определением Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии 27 ноября 1897 года. Это пожалование Поляковых дворянским достоинством вызвало бурное недовольство со стороны защитников традиций и дворянских привилегий.
Новые дворянские семьи имели право быть зачисленными в губернское дворянское общество. Однако это зачисление было не очевидно, поскольку дворянские общества губерний могли отказать в зачислении новых дворян в свое общество, особенно, если это были дворяне-евреи. Вопрос о праве дворян-евреев на членство в дворянских обществах, как я уже отмечала, упирался в противоречие между привилегиями российского дворянства, с одной стороны, и социальным статусом евреев в российском обществе, ниже статуса которых были только осужденные преступники, - с другой. Дворяне-евреи, подобно своим единоверцам из других сословий Российской империи, были поражены в правах по сравнению с дворянами-неевреями. Дворянские общества губерний отказывали дворянам-евреям в праве быть принятыми в дворянское общество.
Ярким примером является случай с дворянином-евреем Гринкругом, которому было отказано дворянским общество Санкт-Петербурга быть причисленным в общество. Гринкруг оспорил это решение в Сенате. В декабре 1898 года Сенат постановил, что Александр Миронович Гринкруг, дворянин-еврей, обжаловавший отказ депутатскоrо собрания о приеме eгo в члены дворянского общества Санкт-Петербурга, имеет безусловное право на прием в это общество, потому что надежно доказана eгo принадлежность к дворянству.
Гринкруг был хирургом и во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов проявил себя героически в боях на Шипке. За это он был пожалован орденом Св. Владимира 4-й степени. До 1900 года пожалование таким орденом давало право на потомственное дворянство. Впоследствии он женился на дочери московского первой гильдии купца Германа Анисимовича Шмелькина, Анне. После брака Гринкруг приобщился к банковскому делу и стал директором Смоленского отделения Московского международного банка.
Сенатское постановление по делу Гринкруга вызвало нeгодование защитников дворянских привилегий. После обжалования в Сенате Петербурrское дворянское общество вторично отказало Александру Гринкругу в приеме в общество. Это решение дворянского общества имело поддержку со стороны министра юстиции Манасеина, считавшего, что "дворянское общество никоим образом не обязано принимать в свой состав евреев". На подобной позиции стоял и преемник Манасеина на посту министра юстиции, Муравьев.
Аналогичный случай произошел и с семьями дворян Поляковых. Ни одно из дворянских обществ российских губерний не зачислило их в свои губернские дворянские общества. Но, в отличие от Гринкруга, Поляковы это решение не стали опротестовывать. Можно встретить сведения, что якобы дворяне-евреи Поляковы за крупную взятку были причислены в дворянское общество Войска Донского с явным намеком на "еврейское казачество", но в дворянском обществе Войска Донского состояли другие дворяне Поляковы, выслужившие свое потомственное дворянство службой в армии, и не бывшие дворянами-евреями.
Большинство Гocyдарственноrо совета считало, что губернские дворянские собрания заслуживали такой же защиты, как земства и городские Думы, участие в деятельности которых было евреям запрещено с 1890 года. Указ Николая II от 28 мая 1900 запретил включение дворян-евреев в гyбернские родословные дворянские книги. Формально именно этот указ послужил формулировкой отказа в резолюции Николая II на прошении о пожаловании дворянским достоинством барона Горация Гинцбурга.
Поляковы - это одна из фамилий, олицетворявших собой развитие капитализма в пореформенной Российской Империи. Эта фамилия, например, была так же хорошо известна, как фамилии Путиловых, Гинцбургов, Рябушинских... Капиталисты братья Поляковы происходили из семьи кустарей, жившей в небольшом местечке близ г. Орши Могилевской губернии. Глава семьи, Соломон Лазаревич Поляков, в 1860-х годах был записан был в первую купеческую гильдию города Орши. Первые капиталы семья создала на винных откупах, но уже в середине XIX века братья Поляковы активно включились в строительство железных дорог.
Средний брат, Самуил Соломонович Поляков, был мелким откупщиком и подрядчиком, пока не устроился управляющим винокуренным заводом в имении министра почт и телеграфа графа Ивана Матвеевича Толстого, сдавшего Полякову, кроме того, "на оптовое содержание несколько близлежащих почтовых станций". Покровительство Толстого, безусловно выгодное для министра, помогло Полякову выбиться в крупные подрядчики.
Во второй половине 1860-х - начале 1870-х годов Поляков выступал уже в качестве учредителя, концессионера и, наконец, владельца ряда частных железных дорог, в том числе Курско-Азовской, Козлово-Воронежской, Ростовской, Царскосельской, Оренбургской, Фастовской и других. Считается, что особенно крупный куш Поляков сорвал при строительстве Козлово-Воронежской железной дороги, воспользовавшись концессией, формально предоставленной на ее строительство воронежскому земству.
О недобросовестности дел Полякова писал публицист К. Скальковский, в конце 1870-х годов выступавший на страницах "Нового времени" со своими статьями о Полякове: "Отрицать энергии, ума и ловкости у Полякова нельзя. Но выстроенные им на живую нитку дороги были также в своем роде замечательны. Для получения концессии Азовской дороги он обещал земству 300 тысяч и построить рельсовый завод, но и завода не построил, ни земству денег не дал; для получения Воронежско-Ростовской дороги он также обошел Донское войско. Обе дороги имели целью развить каменноугольное дело, но долго возили уголь только из копей самого Полякова. Для постройки дорог Поляков валил, понятно, мерзлую землю, клал дурные маломерные шпалы, подвижной состав заказывал пресловутому Струсбергу".
Уже к 1870 году Самуил Поляков приобрел славу "железнодорожного короля России". Его главная контора в Петербурге располагалась в собственном доме, хорошо известном "Доме Лаваля" на Английской набережной. Самуил Поляков контролировал более 20 тысяч километров железных дорог, значительную часть горнодобывающей и металлургической промышленности Юга России. В 1870 году С.С.Поляков был пожалован за свои заслуги в развитии промышленности и железных дорог званием коммерции советника и чином статского советника, а в 1884 году - чином действительного статского советника.
Этот чин, согласно действовавшим законам, давал ему право просить о пожаловании ему с потомством дворянского достоинства. Именно Самуил первым из трех братьев Поляковых затеял дело о получении для себя и потомства баронского титула. Для достижения этой цели этого он обратился 18 ноября 1870 года к министру народного просвещения Дмитрию Андреевичу Толстому с официальным предложением пожертвовать 200 тысяч рублей серебром на учреждение в городе Ельце классической гимназии. В случае, если его пожертвование будет принято царем, Поляков брал на себя обязательство внести в Министерство народного просвещения акции Елецко-Орловской железной дороги по номинальной их цене на указанную сумму.
7 декабря 1870 года Д. А. Толстой был с докладом по делу Полякова у Александра II. Прошение основывалось на аналогии пожалования императором Николаем I баронского титула и дворянского достоинства для барона Л.Штиглица. Царская резолюция на всеподданнейшем докладе, записанная министром Толстым, звучала несколько неопределенно: "благодарить" Полякова за его пожертвования и "представить к награде по непосредственному усмотрению его величества", когда будет разрешен Государственным советом отпуск сумм на учреждение в Ельце гимназии.
Следует отметить важный факт, что сумма 200 тысяч рублей серебром, которую Поляков обещал министерству образования для строительства в Ельце классической гимназии, еще при получении концессии на строительство Елецко-Орловской железной дороги в 1868 году была обещана Поляковым Елецкому земству за разрешение строить дорогу, но обещание свое Поляков не выполнил.
11 января 1871 года Толстой представил в Комитет министров записку, содержавшую ходатайство "о пожаловании коммерции советнику Полякову с нисходящим от него потомством баронского достоинства Российской империи". Ходатайство Д. А. Толстого рассматривалось на двух заседаниях Комитета министров: 19 января и 2 февраля 1871 года, и было отклонено. Комитет счел такое весьма существенное пожертвование недостаточным основанием для предоставления Полякова к почетному титулу и принял решение ходатайствовать о награждении Самуила Полякова орденом Св. Владимира 3-й степени, установленным для нехристиан, с правами, которые предоставлялись награждением орденами лицам купеческого звания.
Самуил Поляков послужил для Льва Толстого прототипом для образа еврея Болгаринова, от которого зависело получение выгодной должности Стивой Облонским. Приехав в Петербург, хлопотать о получении этой должности, Облонский был у "еврея Болгаринова" и так вспоминал свой визит к нему:
"Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром был у еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить, было новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно нарочно, заставил его два часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский, ждал два часа в приемной у жида, или то, что в первый раз в жизни он не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на новое поприще, но ему было очень неловко. В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая в разговор с другими просителями и придумывая каламбур, который он скажет о том, как он у жида дожидался, старательно скрывал от других и даже от себя испытываемое чувство.
Но ему во все это время было неловко и досадно, он сам не знал отчего: оттого ли, что ничего не выходило из каламбура: "было дело до жида, и я дожидался", или от чего-нибудь другого. Когда же, наконец, Болгаринов с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел".
Из трех братьев Поляковых Самуил так и умер в статусе коммерции советника. Смерть его настигла внезапно в апреле 1888 года в возрасте 51 года на похоронах его свата, Антона Моисеевича Варшавского, покончившего собой вследствие постигшего его банкротства. Поводом к самоубийству послужил отказ его сына, Леона Варшавского, женатого на дочери Самуила Полякова, оплатить срочный отцовский вексель. Самуила Полякова постиг удар во время траурной процессии, а смерть его была констатирована доктором Боткиным, шедшим в этой процессии.
После смерти Самуила Соломоновича Полякова контору на Английской набережной Петербурга возглавил его сын Даниил Соломонович Поляков, председатель правлений Санкт-Петербургско-Азовского Коммерческого банка и Царскосельской железной дороги, член многих правлений, комитетов и попечительских советов. В 1911 году Даниил Поляков продал "Дом Лаваля" в казну и в нем разместился Департамент Герольдии Правительствующего Сената. В настоящее время это здание, как и все здания бывшего Правительствующего Сената, занимает Российский Государственный Исторический архив.
Возможно, смерть Самуила Полякова, случившаяся за полгода до крушения императорского поезда на станции Борки 17 октября 1888 года, позволила избежать Полякову ответственности и банкротства. Ведь Курско-Азовская железная дорога принадлежала ему. Богатство создавалось на кредиты, а трагедия в Борках могла ударить по кредитоспособности Самуила Полякова и привести к разорению. Но что случилось, то и случилось.
Два других брата Поляковых, старший - Яков и младший - Лазарь, пережили периоды финансового расцвета и умерли банкротами. Как я уже отмечала выше, они были возведены с потомством в дворянское достоинство в 1897 году. Желая непременно получить титулы баронов, братья Поляковы пошли к этой цели иным путем, нежели их средний брат Самуил. Если Самуил использовал пример барона Штиглица, ставшего потомственным российским бароном и дворянином по воле Николая I, то Яков и Лазарь пытались получить баронские титулы по примеру барона Горация Гинцбурга, пожалованного этим титулом великим герцогом Гессен-Дармштадским Людвигом III, то есть через иностранное пожалование.
Если Самуил Поляков вошел в историю российского предпринимательства прежде всего как железнодорожный магнат и грюндер, то Яков и Лазарь Поляковы известны как владельцы торговых домов, широко занимавшиеся банковскими операциями.
Яков Соломонович Поляков начинал свою деловую карьеру как купеческий сын, состоявший с 1860 по 1864 г. при капитале своего отца, первой гильдии оршанского купца Соломона Лазаревича Полякова. С 1864 по 1869 год Яков Поляков имел собственное свидетельство оршанского первой гильдии купца. По решению Екатеринославской казенной палаты от 16 ноября 1868 года он был перечислен вместе с семейством в таганрогские первой гильдии купцы. С этого времени, постоянно проживая в Таганроге, Поляков вел свои финансовые и торговые дела на Юге России и в Персии.
В 1870 году он основал и возглавил Таганрогский торговый дом, в 1872 году - Азовско-Донецкий Коммерческий банк. С середины 1870-х годов Я.С.Поляков стал председателем правления Ссудного банка Персии и Персидским генеральным консулом в Таганроге, а с 1885 года - председателем Таганрогского комитета торговли и мануфактур. За заслуги в развитии торговли, особенно с Персией, в развитии промышленности Юга России он был награжден званиями коммерции советника и потомственного почетного гражданина, произведен в чин действительного статского советника.
Лазарь Соломонович Поляков, возглавлявший в течение многих лет крупный банкирский дом в Москве, начинал
свою карьеру как купец, не объявивший о своем собственном капитале. Он состоял в оршанском купечестве с 1860 по 1864 год при капитале своего отца, купца первой гильдии Соломона Лазаревича Полякова, а с 1864 по 1869 год - при капитале брата, купца первой гильдии Якова Соломоновича. В 1869 году Яков Поляков был перечислен из оршанских в таганрогские купцы первой гильдии. Это дало право Лазарю Полякову именоваться таганрогским первой гильдии купеческим братом.
Принадлежность в течение десяти лет к купеческому сословию и пребывание в первой гильдии способствовали тому, что в августе 1870 года Лазарь Поляков был возведен в потомственные почетные граждане. Поводом поводом к этому послужило награждение его в марте 1870 года орденом Св. Станислава 3-й степени за участие в сооружении Курско-Харьковской железной дороги, разумеется, совместно с братом Самуилом Поляковым. Спустя два года Лазарь Поляков за усердие и труды был награжден орденом Св. Анны 3-й степени. В 1871 году он получил свидетельство московского купца первой гильдии, а в 1873 году объявил об открытии в Москве собственного банкирского дома.
За участие в учреждении нескольких коммерческих и земельных банков, в строительстве железных дорог и лесной торговле Поляков в 1874 году был произведен в коммерции советники. В 1880 году "за особые труды и усердие по Антропологической выставке в Москве" Лазарь Поляков получил чин статского советника, а два года спустя - орден Св. Владимира 4-й степени. В июне 1883 года он был произведен в действительные статские советники и утвержден в звании турецкого генерального консула в Москве. В 1890 году он стал персидским генеральным консулом.
Банкирский дом Лазаря Полякова был центром управления большой группой банков, железнодорожных, промышленных и торговых обществ. Поляков был главным, а в некоторых случаях "почти исключительным акционером" целого ряда довольно крупных российских предприятий. Сложная система поляковских предприятий и банков, тесно связанных и зависимых друг от друга, не выдержала натиска мирового экономического кризиса. К началу 1900-х годов пошатнулись дела обоих братьев Поляковых. От последствий этого кризиса Поляковы так никогда и не оправились.
Братья были одержимы желанием получить титулы баронов, и в 1896 году они подали прошения (Лазарь Поляков от 10 апреля 1896 года, а Яков от 2 июня 1896 года) в Министерство финансов об исходатайствовании высочайшего соизволения на пользование баронскими титулом, дарованным им потомственно с семействами персидским шахом Наср-эд-Дином. Оба представили соответствующие указы (фирманы) персидского шаха на пожалование каждому из них за заслуги в развитии торговли и промышленности Персии потомственного баронского титула.
Министр финансов России В.Н.Коковцов обратился за разъяснением в Министерство иностранных дел, которое на основании разъяснения российского посланника в Тегеране ответило следующее: "... ни в Персии, ни в прочих государствах мусульманского востока баронского титула не существует, и пожалование шахом г-на Полякова такого титула представляется случаем беспримерным". Из российской миссии в Тегеране последовало сообщение, что к ним обращался поверенный Лазаря Полякова в Тегеране с просьбой засвидетельствовать "подлинность фирмана на титул барона... (в персидском тексте титул был передан словом "барон" за неимением соответствующего персидского термина), с чем просителю было отказано ввиду вымысла... в документе".
На основании этих разъяснений, подтверждавших явную нелепость прошений братьев Поляковых, Министерство иностранных дел рекомендовало министру Коковцову "оставить без удовлетворения" ходатайства братьев Поляковых о высочайшем соизволении на пользование им баронским титулом. Очевидно, что "фирманы персидского шаха" были ими куплены.
Последняя попытка получить желанный титул была предпринята Лазарем Поляковым летом 1913 года, уже после смерти старшего брата Якова, умершего в 1909 году в Биаррице, так и не получив титула барона. Лазарь Поляков уже не ссылался на шахские фирманы о пожаловании ему титула барона. Он составил записку о своей долголетней деятельности по развитию российской промышленности и торговли (особенно подчеркивались заслуги семьи Поляковых в укреплении интересов России в Персии) и широкой благотворительной и общественной деятельности. Эту записку он направил на имя Ея Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны (сестры императрицы Александры Федоровны).
В этой записке Поляков просил о ходатайстве перед Высочайшей властью пожаловать ему с потомством титула барона. В следствие бюрократических проволочек, только в декабре 1913 года дело было доложено императору Николаю II, после чего появилась записка за подписью главноуправляющего Собственной Е. И. В. Канцелярии тайного советника В. И. Мамонтова, датированная 15 декабря 1913 года: "Высочайше повелено выяснить в каких ведомствах состоят те учреждения, на которые жаловал Тайный Советник Поляков и, затем, вновь доложить это дело Его Величеству в конце Великого поста для решения вопроса о том, кому именно поднести Государю Императору Указ к подписанию".
Но, увы, 12 января 1914 года Лазарь Соломонович Поляков скончался в Париже. Он был похоронен в Москве на еврейской части Дорогомиловского кладбища, после ликвидации которого в 1940-е годы останки были перенесены на Востряковское кладбище. 7 мая 1915 года дело о пожаловании баронского достоинства Полякову было навсегда сдано в архив и никто больше из потомков братьев Поляковых не обращался с прошениями о пожаловании им баронского титула.
Однако необходимо отметить, что по воспоминаниям двоюродного внучатого племянника братьев Поляковых, Александра Полякова, "Во время заграничных вояжей они [Поляковы] прибавляли приставку "де" и "фон" к своим фамилиям. ...Братьев, Лазаря и Самуила, особенно беспокоило то обстоятельство, что они не стали баронами". То есть братья Поляковы выдавали себя за баронов, баронами не являясь. И не только при жизни.
В еврейской части кладбище Кампо Верано (Campo Verano) в Риме похоронены супруги Поляковы: сын Якова Соломоновича, Лазарь Яковлевич Поляков (умер 20 декабря 1927 года), с женой, Анной Анисимовной Поляковой (умерла 13 августа 1929 года), урожденной Рафалович, в первом браке Леонино. На кладбищенских надгробьях их указано, что Яков Соломонович Поляков был барон, а его супруга - баронесса. Никаких источников, подтверждающих законное получение ими баронского титула, никем обнаружить не удалось, что дает основания считать посмертное именование супругов Поляковых баронами либо ошибкой, либо вымыслом.