Базановские миллионы. Часть заключительная.
На Введенском кладбище в Москве на могиле Николая Кельха в 1911 году была сооружена православная металлическая ажурная часовня-склеп. За прошедшее столетие часовня подверглась разрушению временем и людьми, но местами еще сохранилась отделка изящным ажурным узором, составленным из арабесок, гирлянд из цветов и листьев, геометрических орнаментов, соединенных в единое цельное сооружение. В плане часовня представляет собой равносторонний крест.
Выполнена она была по проекту архитектора Льва Кекушева. На мраморном основании, держащем металлическую ажурную конструкцию, покрывающую собой когда-то сооружение из цветного хрустального стекла, вырезано: "КАБАНОВЪ МОСКВА-мясницкая".
Фото из свободных источников в интернете для иллюстрации, как выглядит клеймо на граните фабрики Кабанова.
В то время у Мясницких ворот находилась фабрика мраморных и гранитных памятников и прочих каменных изделий, принадлежащая Дмитрию Ивановичу Кабанову.
Дед его, Макар Николаевич Кабанов, 1794 года рождения, происходил из мещан, исповедовал древнее благочестие - был старообрядцем. В 1820-х годах он на Мясницкой вместе с Яковлевым вел торговлю жерновными камнями.
Сведения о магазине Кабанова-Яковлева в домовладении № 240 в Мясницкой части города Москвы, указанные в 1826 году в книге Соколова (Соколов, В. Указатель жилищ и зданий в Москве или адресная книга с планом / Сост. служ. при моск. воен. ген.-губернаторе чин. В. Соколовым. - М. : Тип. Августа Семена, 1826.)
В 1829 году в Москве Макар Николаевич приобрел у купца Гусятникова участок земли, выходивший на угол Мясницкой улицы и Сретенского бульвара. Здесь он построил двухэтажный дом с деревянным верхом на кирпичном основании первого этажа. В 1834 году Макар Кабанов записался московским III гильдии купцом, а с 1850 года он уже купец II гильдии. Торговал мельничными жерновами и гранитными изделиями.
Сын Макара Кабанова, Иван Макарович, продолжил дело. У Ивана Макаровича Кабанова с его женой Анной Ивановной было два сына - Федор Иванович, 1852 года рождения, и Дмитрий Иванович, 1857 года рождения. Дмитрий Иванович Кабанов и вел дела на фабрике в 1911 году.
Кстати, Дмитрий Кабанов был покупателем домовладения у наследников известного мастера гранитных и каменных дел в Москве Сантино Кампиони, расположенной на месте дома № 22 по Большой Димитровке Кампиони усадьба принадлежала с 1834 года. Усадьбу он купил у наследников Прасковьи Владимировны Долгоруковой, в замужестве Милиссино. Возможно, усадьбу продали наследники ее воспитанника, Алексея Михайловича Пушкина, родство которого с А.С.Пушкиным настолько далеко и глубоко теряется в веках, что можно считать его однофамильцем поэта. Отец А.М.Пушкина, Михаил, со своим братом Сергеем оказался замешанным в давнем уголовном деле - в производстве фальшивых ассигнаций, и был сослан Екатериной II в Сибирь.
В этой усадьбе на Большой Дмитровке находилась до начала XX века мастерская Сантино Кампиони, создавшего немало гранитных и мраморных изделий в старой Москве. После смерти Сантино Кампиони в ней работали его сыновья. Усадьба состояла из двух зданий, одно из которых собственно то, что было домом № 22. В 1883 году часть усадьбы с северным зданием (сейчас территориально это адрес Большая Димитровка, 24) было продано Ольге Петровне Леве, урожденной Дрейер, жене известного виноторговца Егора Егоровича Леве, чей знаменитый винный магазин, основанный его отцом Егором Антоновичем Леве (рожденным Георгом Томасом Леве), располагался в Столешниковом переулке с начала 1840-х годов.
Ольга Петровна Леве также купила после смерти купца Яковлева в 1886 году (возможно, он из тех Яковлевых, с которым у Кабанова был магазин по продаже жерновеных камней на Мясницкой в 1820-е годы), участок с садом, расположенный позади дома Кампиони. Этот участок соединил в единое домовладение в Столешниковом переулке с купленной частью бывшей усадьбы Кампиони на Большой Димитровке.
Мастерская Кабанова создала немало каменных монументов, которые можно найти не только на кладбищах Москвы, но и в других городах России. На Введенском кладбище нередко можно встретить надгробия и памятники, которые были изготовлены у Кабанова.
Если с гранитным основанием часовни Кельха все определено, то о тех, кто с мастерством выполнил металлическое и стеклянное сооружение, сведений нет - они не оставили свои клейма, известно только имя автора проекта. Проект часовни выполнен Львом Николаевичем Кекушевым в конце его творчества: 1912 год был последним годом, когда талантливый архитектор московского модерна упоминался как создатель проектов.
Считается, что заказчицей проекта часовни Кекушеву была Варвара Петровна Кельх. Я совершенно не доверяю этому мнению. Варвара Петровна уехала, все дела в России оставила на мать и мужа. Нет никаких сведений, подтверждающих, что она приезжала в Россию из Парижа и она могла заказать часовню на месте упокоения своего первого мужа. Это скорее вымысел, чем реальность.
Остатки часовни над могилами Н.Ф.Кельха и Ю.И.Базановой на Введенском кладбище в Москве.
Я считаю, что заказчиком часовни мог выступать проживавший вместе с Юлией Ивановной Базановой Владимир Кельх по ее просьбе. "Заказчик В.Кельх" возможно было принято за Варвару Кельх, и так сложился миф о "вечной" любви Варвары Петровны Кельх к первому мужу.
Предположительно, все Кельхи при рождении были лютеранами. Николай Кельх за полгода до своей смерти точно был лютеранином - это зафиксировано 29 марта 1893 года в метрической книге при регистрации крещения его дочери Юлии. Он был молод, к смерти не готовился, и не было никаких видимых оснований ему внезапно менять свое вероисповедание, ибо основные жизненные события, как женитьба и рождение дочери, которые могли бы быть поводом для смены вероисповедания, у него уже в жизни случились.
Кто бы ни выступал заказчиком проекта на сооружение этой часовни, никто не стал бы сооружать православную часовню на месте захоронения лютеранина, умершего за восемнадцать лет до возведения часовни. Эта часовня на Введенском кладбище была выполнена для православного человека и она по всем атрибутам является православной: на внешней юго-восточной стороне часовни изображен православный крест, а внутри находился мраморный престол с изображением Святого Николая, выполненным в православной традиции.
Православный крест в металлической решетке часовни над могилами Н.Ф.Кельха и Ю.И.Базановой на Введенском кладбище в Москве.
Поэтому, скорее всего, Юлия Ивановна Базанова, православного вероисповедания, заботясь о смерти, заранее озаботилась и местом, где она будет похоронена. Для этого Юлия Ивановна купила участок на Введенском кладбище рядом с местом захоронения Николая Кельха и заказала православную часовню-склеп, поставив его над уже много лет существовавшим местом захоронения своего зятя. Часовня запомнилась как часовня Николая Кельха, ведь с 1911 года до смерти Юлии Ивановны Базановой летом 1924 года там находилась только его могила.
Поскольку не похожая ни на какие другие часовня привлекала внимание посетителей кладбища, а на кладбищах всегда люди обращают внимание на яркие и необычные надгробные сооружения, то в сочетании с ранней смертью Кельха, случившейся через полтора года после его свадьбы, родилась легенда, что это памятник - дань памяти и "вечной" любви вдовы к безвременно покинувшему ее мужу.
Минуло 13 лет, за которые произошли жестокие и кровавые потрясения, перевернувшие весь уклад жизни мира и особенно России. Декретом СНК от 7 декабря 1918 года "О кладбищах и похоронах" была проведена реформа в похоронной и кладбищенской сфере. Никаких пышных похорон Юлии Ивановны Базановой в 1924 году не могло происходить в принципе: равенство в жизни предписывало равенство в смерти - смерть стала обычной и десакрализировалась. Юлия Ивановна была представителем чуждого пролетариату класса - купечества и промышленников. Разумеется, равенство всегда декларируется исключительно на словах, ибо громкие и торжественные похороны могли быть, и даже обязательны были, после смерти революционера и партийного деятеля. Базанову просто похоронили на участке, который был за ней записан, и внесли в документы соответствующую запись.
Захоронение Юлии Ивановны Базановой в часовне на Введенском кладбище до последнего времени оставалось никому не известным. Камень может хранить имя, но увы, никто не поставил гранитного монумента, никто не записал на камне ее имя... Со временем и в вихре новых событий ушли из жизни все, кто помнил и ходил на могилу известной благодетельницы. Последние упоминания о Кельхах относятся к началу 1930 годов. Имя Николая Кельха осталось благодаря камню, и часовня в памяти местных жителей и посетителей кладбища так и запомнилась как часовня Кельха.
Только теперь, когда некоторые люди стали интересоваться подлинной историей России, имя Базановой оказалось притягательным и важным для понимания прошлого. Кстати, я допускаю, что на Введенском кладбище были похоронены и родители Кельхов.
Александр Фердинандович Кельх принял православие уже в годы войны 30 августа 1916 года. Многие люди на волне антигерманских настроений вынуждены были таким образом доказывать свою лояльность. Известно, что он в 1917 году состоял членом партии кадетов. К большевистской революции у него не было никакой собственности и терять ему фактически уже было нечего, кроме жизни. Кельх сошелся с портнихой Александрой Горкиной, у которой была дочь. Как он пережил 1917 год, Гражданскую войну и первые годы советской власти, установить не удалось.
После 1920 года он какое-то время служил в городе Петропавловске (Казахстанском) на химическом заводе северной группы рудников Кузнецкого бассейна. В 1923 году предприятие было отдано в концессию американской компании, после чего Кельх возвратился в Петроград. В Петрограде он не мог найти себе работу, его содержали Горкина и ее дочь, поступившие на завод "Невгвоздь" чернорабочими. С 1926 по 1929 год он продавал папиросы, потом наконец устроился на место конторщика в организации "Рудметаллторг". Проживал в коммунальной квартире № 23 в доме 32/35 по 7-й Советской улице. Варвара Петровна присылала ему деньги. Был арестован в 1930 году и осужден как "ярый противник Советской власти, поддерживал связь с заграницей, получал деньги от жены". Реабилитирован в 1989 году. Больше о нем ничего не известно.
Варвара Петровна Кельх жила долго и умерла во Франции в возрасте 87 лет: "Барбе КЕЛЬХ, умерла 12 ноября 1959 года в Сент-Женевьев-де-Буа, департамент Эссонн. Родилась 25 апреля 1872 года в Иркутске (Россия)". Так записано в книге смерти...
* * *
Импульсом к рассмотрению этой истории послужил факт из истории создания Музея изящных искусств в Москве - подряд гранитной мастерской Георгия Листа в Москве на мраморную и гранитную облицовку лестницы в здании Музея, сейчас Государственного Музея изобразительных искусство им.А.С.Пушкина.
Лестницу для Кельхов выполняла тоже мраморная мастерская Георгия Листа в Москве. Особняк Кельх, находившийся по адресу Сергиевская улица, дом 28 отделывался с 1896 по 1903 годы. Мне удалось найти косвенную связь между Музеем и Кельхами. Основной меценат, потративший на сооружение и устройство Музея 2 миллиона рублей - Юрий Степанович Нечаев-Мальцов. Его дом в Петербурге находился по адресу Сергиевская улица, дом 30, то есть он был ближайшим соседом Кельхов.
Именно Нечаев-Мальцов, желая утвердить свое имя и проявленную щедрость, "одевает здание музея в мраморные одежды". Из патриотических чувств Юрий Степанович в начале стремится использовать для отделки музея только российские материалы.
Лестница в здании будущего музея без отделки мрамором.
Для добычи мрамора он арендует в Златоустовском уезде на Урале Ишимскую гору, состоящую из массивов белого мрамора. Но увы, расположение мрамора в отдаленных от дорог местах не позволили осуществить идею и выполнить отделку Музея только из российских мраморов. Парадную лестницу Нечаев-Мальцов желал сделать нарядной и роскошной. Для ее отделки были выписаны цветные мраморы из разных стран Европы: белый - из Фессалийских копей Греции, из Австро-Венгрии - мрамор зеленого цвета "верантик" и розово-красный "сотерн". Колонны были доставлены из Норвегии.
Современный вид лестницы в музее Изобразительных искусств им.А.С.Пушкина.
Нельзя исключить высокую вероятность, что Нечаев-Мальцов был впечатлен работой каменщиков Георгия Листа при отделке лестницы в соседнем с его домом особняке Варвары Кельх, и потому с Листом был заключен подряд на строительство лестницы в здании Музея. Разница только в том, что при строительстве здания музея Цветаев старался нанимать добросовестных, но недорогих исполнителей работ. А Варвара Кельх при отделке особняка базановских денег не считала.
Кстати, Нечаев-Мальцов унаследовал капиталы своего дяди, Ивана Сергеевича Мальцова, бывшего другом Сергея Александровича Соболевского и с ним устроившего когда-то в 1830-40-50х годах Сампсониевскую бумаготкацкую фабрику в Петербурге. Обязательным условием дяди было при принятии наследства племянником сменить фамилию с Нечаева на Нечаева-Мальцова. Так он и сделал.
Это Иван Мальцов был единственным, кто спасся в российской миссии в Персии во время резни, в которой погиб А.С.Грибоедов.
Выполнена она была по проекту архитектора Льва Кекушева. На мраморном основании, держащем металлическую ажурную конструкцию, покрывающую собой когда-то сооружение из цветного хрустального стекла, вырезано: "КАБАНОВЪ МОСКВА-мясницкая".
Фото из свободных источников в интернете для иллюстрации, как выглядит клеймо на граните фабрики Кабанова.
В то время у Мясницких ворот находилась фабрика мраморных и гранитных памятников и прочих каменных изделий, принадлежащая Дмитрию Ивановичу Кабанову.
Дед его, Макар Николаевич Кабанов, 1794 года рождения, происходил из мещан, исповедовал древнее благочестие - был старообрядцем. В 1820-х годах он на Мясницкой вместе с Яковлевым вел торговлю жерновными камнями.
Сведения о магазине Кабанова-Яковлева в домовладении № 240 в Мясницкой части города Москвы, указанные в 1826 году в книге Соколова (Соколов, В. Указатель жилищ и зданий в Москве или адресная книга с планом / Сост. служ. при моск. воен. ген.-губернаторе чин. В. Соколовым. - М. : Тип. Августа Семена, 1826.)
В 1829 году в Москве Макар Николаевич приобрел у купца Гусятникова участок земли, выходивший на угол Мясницкой улицы и Сретенского бульвара. Здесь он построил двухэтажный дом с деревянным верхом на кирпичном основании первого этажа. В 1834 году Макар Кабанов записался московским III гильдии купцом, а с 1850 года он уже купец II гильдии. Торговал мельничными жерновами и гранитными изделиями.
Сын Макара Кабанова, Иван Макарович, продолжил дело. У Ивана Макаровича Кабанова с его женой Анной Ивановной было два сына - Федор Иванович, 1852 года рождения, и Дмитрий Иванович, 1857 года рождения. Дмитрий Иванович Кабанов и вел дела на фабрике в 1911 году.
Кстати, Дмитрий Кабанов был покупателем домовладения у наследников известного мастера гранитных и каменных дел в Москве Сантино Кампиони, расположенной на месте дома № 22 по Большой Димитровке Кампиони усадьба принадлежала с 1834 года. Усадьбу он купил у наследников Прасковьи Владимировны Долгоруковой, в замужестве Милиссино. Возможно, усадьбу продали наследники ее воспитанника, Алексея Михайловича Пушкина, родство которого с А.С.Пушкиным настолько далеко и глубоко теряется в веках, что можно считать его однофамильцем поэта. Отец А.М.Пушкина, Михаил, со своим братом Сергеем оказался замешанным в давнем уголовном деле - в производстве фальшивых ассигнаций, и был сослан Екатериной II в Сибирь.
В этой усадьбе на Большой Дмитровке находилась до начала XX века мастерская Сантино Кампиони, создавшего немало гранитных и мраморных изделий в старой Москве. После смерти Сантино Кампиони в ней работали его сыновья. Усадьба состояла из двух зданий, одно из которых собственно то, что было домом № 22. В 1883 году часть усадьбы с северным зданием (сейчас территориально это адрес Большая Димитровка, 24) было продано Ольге Петровне Леве, урожденной Дрейер, жене известного виноторговца Егора Егоровича Леве, чей знаменитый винный магазин, основанный его отцом Егором Антоновичем Леве (рожденным Георгом Томасом Леве), располагался в Столешниковом переулке с начала 1840-х годов.
Ольга Петровна Леве также купила после смерти купца Яковлева в 1886 году (возможно, он из тех Яковлевых, с которым у Кабанова был магазин по продаже жерновеных камней на Мясницкой в 1820-е годы), участок с садом, расположенный позади дома Кампиони. Этот участок соединил в единое домовладение в Столешниковом переулке с купленной частью бывшей усадьбы Кампиони на Большой Димитровке.
Мастерская Кабанова создала немало каменных монументов, которые можно найти не только на кладбищах Москвы, но и в других городах России. На Введенском кладбище нередко можно встретить надгробия и памятники, которые были изготовлены у Кабанова.
Если с гранитным основанием часовни Кельха все определено, то о тех, кто с мастерством выполнил металлическое и стеклянное сооружение, сведений нет - они не оставили свои клейма, известно только имя автора проекта. Проект часовни выполнен Львом Николаевичем Кекушевым в конце его творчества: 1912 год был последним годом, когда талантливый архитектор московского модерна упоминался как создатель проектов.
Считается, что заказчицей проекта часовни Кекушеву была Варвара Петровна Кельх. Я совершенно не доверяю этому мнению. Варвара Петровна уехала, все дела в России оставила на мать и мужа. Нет никаких сведений, подтверждающих, что она приезжала в Россию из Парижа и она могла заказать часовню на месте упокоения своего первого мужа. Это скорее вымысел, чем реальность.
Остатки часовни над могилами Н.Ф.Кельха и Ю.И.Базановой на Введенском кладбище в Москве.
Я считаю, что заказчиком часовни мог выступать проживавший вместе с Юлией Ивановной Базановой Владимир Кельх по ее просьбе. "Заказчик В.Кельх" возможно было принято за Варвару Кельх, и так сложился миф о "вечной" любви Варвары Петровны Кельх к первому мужу.
Предположительно, все Кельхи при рождении были лютеранами. Николай Кельх за полгода до своей смерти точно был лютеранином - это зафиксировано 29 марта 1893 года в метрической книге при регистрации крещения его дочери Юлии. Он был молод, к смерти не готовился, и не было никаких видимых оснований ему внезапно менять свое вероисповедание, ибо основные жизненные события, как женитьба и рождение дочери, которые могли бы быть поводом для смены вероисповедания, у него уже в жизни случились.
Кто бы ни выступал заказчиком проекта на сооружение этой часовни, никто не стал бы сооружать православную часовню на месте захоронения лютеранина, умершего за восемнадцать лет до возведения часовни. Эта часовня на Введенском кладбище была выполнена для православного человека и она по всем атрибутам является православной: на внешней юго-восточной стороне часовни изображен православный крест, а внутри находился мраморный престол с изображением Святого Николая, выполненным в православной традиции.
Православный крест в металлической решетке часовни над могилами Н.Ф.Кельха и Ю.И.Базановой на Введенском кладбище в Москве.
Поэтому, скорее всего, Юлия Ивановна Базанова, православного вероисповедания, заботясь о смерти, заранее озаботилась и местом, где она будет похоронена. Для этого Юлия Ивановна купила участок на Введенском кладбище рядом с местом захоронения Николая Кельха и заказала православную часовню-склеп, поставив его над уже много лет существовавшим местом захоронения своего зятя. Часовня запомнилась как часовня Николая Кельха, ведь с 1911 года до смерти Юлии Ивановны Базановой летом 1924 года там находилась только его могила.
Поскольку не похожая ни на какие другие часовня привлекала внимание посетителей кладбища, а на кладбищах всегда люди обращают внимание на яркие и необычные надгробные сооружения, то в сочетании с ранней смертью Кельха, случившейся через полтора года после его свадьбы, родилась легенда, что это памятник - дань памяти и "вечной" любви вдовы к безвременно покинувшему ее мужу.
Минуло 13 лет, за которые произошли жестокие и кровавые потрясения, перевернувшие весь уклад жизни мира и особенно России. Декретом СНК от 7 декабря 1918 года "О кладбищах и похоронах" была проведена реформа в похоронной и кладбищенской сфере. Никаких пышных похорон Юлии Ивановны Базановой в 1924 году не могло происходить в принципе: равенство в жизни предписывало равенство в смерти - смерть стала обычной и десакрализировалась. Юлия Ивановна была представителем чуждого пролетариату класса - купечества и промышленников. Разумеется, равенство всегда декларируется исключительно на словах, ибо громкие и торжественные похороны могли быть, и даже обязательны были, после смерти революционера и партийного деятеля. Базанову просто похоронили на участке, который был за ней записан, и внесли в документы соответствующую запись.
Захоронение Юлии Ивановны Базановой в часовне на Введенском кладбище до последнего времени оставалось никому не известным. Камень может хранить имя, но увы, никто не поставил гранитного монумента, никто не записал на камне ее имя... Со временем и в вихре новых событий ушли из жизни все, кто помнил и ходил на могилу известной благодетельницы. Последние упоминания о Кельхах относятся к началу 1930 годов. Имя Николая Кельха осталось благодаря камню, и часовня в памяти местных жителей и посетителей кладбища так и запомнилась как часовня Кельха.
Только теперь, когда некоторые люди стали интересоваться подлинной историей России, имя Базановой оказалось притягательным и важным для понимания прошлого. Кстати, я допускаю, что на Введенском кладбище были похоронены и родители Кельхов.
Александр Фердинандович Кельх принял православие уже в годы войны 30 августа 1916 года. Многие люди на волне антигерманских настроений вынуждены были таким образом доказывать свою лояльность. Известно, что он в 1917 году состоял членом партии кадетов. К большевистской революции у него не было никакой собственности и терять ему фактически уже было нечего, кроме жизни. Кельх сошелся с портнихой Александрой Горкиной, у которой была дочь. Как он пережил 1917 год, Гражданскую войну и первые годы советской власти, установить не удалось.
После 1920 года он какое-то время служил в городе Петропавловске (Казахстанском) на химическом заводе северной группы рудников Кузнецкого бассейна. В 1923 году предприятие было отдано в концессию американской компании, после чего Кельх возвратился в Петроград. В Петрограде он не мог найти себе работу, его содержали Горкина и ее дочь, поступившие на завод "Невгвоздь" чернорабочими. С 1926 по 1929 год он продавал папиросы, потом наконец устроился на место конторщика в организации "Рудметаллторг". Проживал в коммунальной квартире № 23 в доме 32/35 по 7-й Советской улице. Варвара Петровна присылала ему деньги. Был арестован в 1930 году и осужден как "ярый противник Советской власти, поддерживал связь с заграницей, получал деньги от жены". Реабилитирован в 1989 году. Больше о нем ничего не известно.
Варвара Петровна Кельх жила долго и умерла во Франции в возрасте 87 лет: "Барбе КЕЛЬХ, умерла 12 ноября 1959 года в Сент-Женевьев-де-Буа, департамент Эссонн. Родилась 25 апреля 1872 года в Иркутске (Россия)". Так записано в книге смерти...
* * *
Импульсом к рассмотрению этой истории послужил факт из истории создания Музея изящных искусств в Москве - подряд гранитной мастерской Георгия Листа в Москве на мраморную и гранитную облицовку лестницы в здании Музея, сейчас Государственного Музея изобразительных искусство им.А.С.Пушкина.
Лестницу для Кельхов выполняла тоже мраморная мастерская Георгия Листа в Москве. Особняк Кельх, находившийся по адресу Сергиевская улица, дом 28 отделывался с 1896 по 1903 годы. Мне удалось найти косвенную связь между Музеем и Кельхами. Основной меценат, потративший на сооружение и устройство Музея 2 миллиона рублей - Юрий Степанович Нечаев-Мальцов. Его дом в Петербурге находился по адресу Сергиевская улица, дом 30, то есть он был ближайшим соседом Кельхов.
Именно Нечаев-Мальцов, желая утвердить свое имя и проявленную щедрость, "одевает здание музея в мраморные одежды". Из патриотических чувств Юрий Степанович в начале стремится использовать для отделки музея только российские материалы.
Лестница в здании будущего музея без отделки мрамором.
Для добычи мрамора он арендует в Златоустовском уезде на Урале Ишимскую гору, состоящую из массивов белого мрамора. Но увы, расположение мрамора в отдаленных от дорог местах не позволили осуществить идею и выполнить отделку Музея только из российских мраморов. Парадную лестницу Нечаев-Мальцов желал сделать нарядной и роскошной. Для ее отделки были выписаны цветные мраморы из разных стран Европы: белый - из Фессалийских копей Греции, из Австро-Венгрии - мрамор зеленого цвета "верантик" и розово-красный "сотерн". Колонны были доставлены из Норвегии.
Современный вид лестницы в музее Изобразительных искусств им.А.С.Пушкина.
Нельзя исключить высокую вероятность, что Нечаев-Мальцов был впечатлен работой каменщиков Георгия Листа при отделке лестницы в соседнем с его домом особняке Варвары Кельх, и потому с Листом был заключен подряд на строительство лестницы в здании Музея. Разница только в том, что при строительстве здания музея Цветаев старался нанимать добросовестных, но недорогих исполнителей работ. А Варвара Кельх при отделке особняка базановских денег не считала.
Кстати, Нечаев-Мальцов унаследовал капиталы своего дяди, Ивана Сергеевича Мальцова, бывшего другом Сергея Александровича Соболевского и с ним устроившего когда-то в 1830-40-50х годах Сампсониевскую бумаготкацкую фабрику в Петербурге. Обязательным условием дяди было при принятии наследства племянником сменить фамилию с Нечаева на Нечаева-Мальцова. Так он и сделал.
Это Иван Мальцов был единственным, кто спасся в российской миссии в Персии во время резни, в которой погиб А.С.Грибоедов.