«С М Ы С Л Ы». ПЕРВАЯ КНИГА.
ВСПЛЫВАЮЩИЕ ОКНА ПАМЯТИ
ОКНО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ.
Иногда, вечерами, свободными от других занятий, мы играли в «смыслы». Открыв книгу нового для него автора, Агаси зачитывал вслух выбранный наугад рассказ или стихотворение. В ответ, я должна была очень сжато, в трех-четырех словах описать в чем суть, смысл произведения. Чаще всего мои ответы удовлетворяли Агаси, иногда - нет:
- Ну, пани Пацановская, думай, думай!
Затем мы менялись ролями. Я читала, и была очередь Агаси разгадывать «смыслы», идею прочитанного. Конечно, мы спорили как сумасшедшие! И не всегда приходили к согласию. Рассказ был его любимым жанром. В нем он чувствовал себя как рыба в воде. На мой вопрос, почему он предпочитает эту форму, отвечал, что у него «короткое дыхание», ему так удобнее высказаться. Повести и романы он также разбивал на короткие главы, нанизывая их на единую сюжетную ось повествования.
Неизменно любимым сочинением Агаси был рассказ Ивана Бунина «Легкое дыхание». Его восхищала лиричность, живая образность и лапидарность рассказа , вместившего в малой форме романный сюжет. Агаси мог его перечитывать бесконечно!
У меня были свои читательские предпочтения. Меня восхищали в то время рассказы Эрнеста Хемингуэя. Скупыми средствами, короткими фразами, без лишних эпитетов, он создавал подлинные человеческие истории. Он как-то сказал: «Опускать можно все что угодно, если знаешь, что опускаешь». Это была филигранная работа, 7/8 айсберга читателю были незаметны. Лучшим рассказом Антона Чехова для меня остается «Ионыч» - история духовного растления провинциального врача, и еще, замечательный рассказ Николая Лескова «На краю земли» о смысле христианского миссионерства, об истинном братстве во Христе.
Я знала от Агаси, что его первой опубликованной книгой, была книга рассказов. Но моя просьба показать ее, почему-то, повисала в воздухе. Или получала ответ:
- Мало ли других книг, читай!
Книг, действительно, было много. Одна стена однокомнатной квартиры была безоговорочно отдана под книжные полки. Число книг увеличивалось фантастически! Книги, словно жили своей жизнью, расползаясь, перемещаясь стопками на подоконники, под обеденный стол, на кухню и в кладовку. Агаси, забывая, что та или иная книга уже есть в его библиотеке, приобретал ее во второй, и в третий раз!
Однажды, вернувшись домой, я обнаружила полку с книгами в ванной комнате. Исследуя сосланные книги, я наугад вытащила из уплотненного ряда одну книжку. Автором ее оказался Агаси! Я открыла книгу. Прочитав несколько страниц любовной истории, зародившейся в между туристами, совершающими прогулку в горах, не веря глазам, я снова взглянула на обложку книги. Фамилия Агаси, но содержание, но «смыслы»?! То, что Агаси ненавидел и называл «лирическими соплями», «ложным пафосом», присутствовало на каждой странице! Книга была написана на русском языке, на языке «думания» Агаси, но на котором писать у него получалось, по его словам, «нехудожественно».
Когда я вышла из ванной с раскрытой книгой в руках, и большим немым вопросом в глазах,
Агаси отреагировал немедленно:
- Так и знал, что ты ее найдешь! Ну, написал я эту чушь когда-то! Скажи лучше, как мне от нее избавиться?!
- Выбрось ее и забудь!
- Я говорю не только об этом экземпляре! Ты, представляешь, в скольких библиотеках она находится? А в личных? А может, ты будешь записываться в библиотеки, брать книгу на дом, а потом «терять ее»? И книг станет меньше!
Так и произошло. Я записывалась в библиотеку, затем «теряла книгу», и выплачивала штраф - откупную плату за «казнь» неугодной Агаси книги. Пока однажды, не пошла по второму кругу в библиотеку на улице Амиряна. Библиотекарша оказалась памятливой, и на мою просьбу выдать домой сочинения однажды утерянного мной автора, предложила ознакомиться с оставшимся экземпляром рассказов в читальном зале! План наш захирел.
- Хорошо бы изъять ее из всех библиотек разом по какому-нибудь запретительному циркуляру! - мечтал он, пытаясь отделаться от книги из прошлого, уже не отвечающей его эстетическим взглядам и принципам.
Постепенно тревога, связанная с первой книгой, отошла в прошлое: впереди Агаси ждали новые планы и другие «смыслы». Стали выходить другие его книги с замечательными рассказами, и он больше не возвращался к эпизоду жизни, связанному с первым проектом,
давшим ему пропуск в Союз писателей СССР.
Прошли годы. Я решила рассказать эту историю как пример авторского творческого стыда, ответственности за созданное. За это время с книгой многое могло произойти: списание из библиотек за ветхость; листы ее могли были разодраны на кульки продавцами семечек; использованы на топливо в печках-буржуйках в лишенном тепла и света блокадном Ереване и прочее и прочее.
И, все же, если бы мне попалась в руки эта книга сейчас, я бы не знала, как поступить:
ОСТАВИТЬ ЕЕ, ИЛИ СЖЕЧЬ, ПОВИНУЯСЬ ВОЛЕ АВТОРА?
ОКНО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ.
Иногда, вечерами, свободными от других занятий, мы играли в «смыслы». Открыв книгу нового для него автора, Агаси зачитывал вслух выбранный наугад рассказ или стихотворение. В ответ, я должна была очень сжато, в трех-четырех словах описать в чем суть, смысл произведения. Чаще всего мои ответы удовлетворяли Агаси, иногда - нет:
- Ну, пани Пацановская, думай, думай!
Затем мы менялись ролями. Я читала, и была очередь Агаси разгадывать «смыслы», идею прочитанного. Конечно, мы спорили как сумасшедшие! И не всегда приходили к согласию. Рассказ был его любимым жанром. В нем он чувствовал себя как рыба в воде. На мой вопрос, почему он предпочитает эту форму, отвечал, что у него «короткое дыхание», ему так удобнее высказаться. Повести и романы он также разбивал на короткие главы, нанизывая их на единую сюжетную ось повествования.
Неизменно любимым сочинением Агаси был рассказ Ивана Бунина «Легкое дыхание». Его восхищала лиричность, живая образность и лапидарность рассказа , вместившего в малой форме романный сюжет. Агаси мог его перечитывать бесконечно!
У меня были свои читательские предпочтения. Меня восхищали в то время рассказы Эрнеста Хемингуэя. Скупыми средствами, короткими фразами, без лишних эпитетов, он создавал подлинные человеческие истории. Он как-то сказал: «Опускать можно все что угодно, если знаешь, что опускаешь». Это была филигранная работа, 7/8 айсберга читателю были незаметны. Лучшим рассказом Антона Чехова для меня остается «Ионыч» - история духовного растления провинциального врача, и еще, замечательный рассказ Николая Лескова «На краю земли» о смысле христианского миссионерства, об истинном братстве во Христе.
Я знала от Агаси, что его первой опубликованной книгой, была книга рассказов. Но моя просьба показать ее, почему-то, повисала в воздухе. Или получала ответ:
- Мало ли других книг, читай!
Книг, действительно, было много. Одна стена однокомнатной квартиры была безоговорочно отдана под книжные полки. Число книг увеличивалось фантастически! Книги, словно жили своей жизнью, расползаясь, перемещаясь стопками на подоконники, под обеденный стол, на кухню и в кладовку. Агаси, забывая, что та или иная книга уже есть в его библиотеке, приобретал ее во второй, и в третий раз!
Однажды, вернувшись домой, я обнаружила полку с книгами в ванной комнате. Исследуя сосланные книги, я наугад вытащила из уплотненного ряда одну книжку. Автором ее оказался Агаси! Я открыла книгу. Прочитав несколько страниц любовной истории, зародившейся в между туристами, совершающими прогулку в горах, не веря глазам, я снова взглянула на обложку книги. Фамилия Агаси, но содержание, но «смыслы»?! То, что Агаси ненавидел и называл «лирическими соплями», «ложным пафосом», присутствовало на каждой странице! Книга была написана на русском языке, на языке «думания» Агаси, но на котором писать у него получалось, по его словам, «нехудожественно».
Когда я вышла из ванной с раскрытой книгой в руках, и большим немым вопросом в глазах,
Агаси отреагировал немедленно:
- Так и знал, что ты ее найдешь! Ну, написал я эту чушь когда-то! Скажи лучше, как мне от нее избавиться?!
- Выбрось ее и забудь!
- Я говорю не только об этом экземпляре! Ты, представляешь, в скольких библиотеках она находится? А в личных? А может, ты будешь записываться в библиотеки, брать книгу на дом, а потом «терять ее»? И книг станет меньше!
Так и произошло. Я записывалась в библиотеку, затем «теряла книгу», и выплачивала штраф - откупную плату за «казнь» неугодной Агаси книги. Пока однажды, не пошла по второму кругу в библиотеку на улице Амиряна. Библиотекарша оказалась памятливой, и на мою просьбу выдать домой сочинения однажды утерянного мной автора, предложила ознакомиться с оставшимся экземпляром рассказов в читальном зале! План наш захирел.
- Хорошо бы изъять ее из всех библиотек разом по какому-нибудь запретительному циркуляру! - мечтал он, пытаясь отделаться от книги из прошлого, уже не отвечающей его эстетическим взглядам и принципам.
Постепенно тревога, связанная с первой книгой, отошла в прошлое: впереди Агаси ждали новые планы и другие «смыслы». Стали выходить другие его книги с замечательными рассказами, и он больше не возвращался к эпизоду жизни, связанному с первым проектом,
давшим ему пропуск в Союз писателей СССР.
Прошли годы. Я решила рассказать эту историю как пример авторского творческого стыда, ответственности за созданное. За это время с книгой многое могло произойти: списание из библиотек за ветхость; листы ее могли были разодраны на кульки продавцами семечек; использованы на топливо в печках-буржуйках в лишенном тепла и света блокадном Ереване и прочее и прочее.
И, все же, если бы мне попалась в руки эта книга сейчас, я бы не знала, как поступить:
ОСТАВИТЬ ЕЕ, ИЛИ СЖЕЧЬ, ПОВИНУЯСЬ ВОЛЕ АВТОРА?