В начале и в конце времён. Театр Романа Виктюка. 10.03.15.
Я очень неплохо отношусь к постановкам Виктюка. Впрочем, предпочитаю его «Служанкам», «Королям-Арлекинам» и «М.Баттерфляй» спектакли, поставленные со всей мощью таланта Мастера, но без ставших уже традиционными гламурных изысков.
Вот, скажем, моссоветовскую «Царскую охоту» видела всего раз, уйму лет назад - а фрагментами помню оч.четко. Молчу уж про «Стену» в Современнике - обожала эту реальную, без характерных для режиссера вывертов, постановку… сколько раз плакала в конце действия, когда ослепительные лучи света били сквозь фанерные щели декорации, обтекая темную фигурку актера Кирюши на авансцене…
«В начале и в конце времен» - оно ближе как раз к «реальным» постановкам Романа Григорьевича. Хотя - иногда фирменный его режиссерский стиль слегка «забивает» содержание и актерскую игру: чересчур громко бывает там, где надо бы - шепотом…
Но иногда в спектакле совсем ничего не говорят. И эта тишина - прекрасна.
Пьеса Павло Арие, по которой спектакль поставлен, печальная и страшная.
Это - Чернобыль. Точнее, чернобыльская зона отчуждения через десятилетия после катастрофы. Она пуста и разрушена. И жизни в ней практически нет - ну, что-то растет там, зайцы-кабаны бегают… туристы появляются, сталкеры… Бандиты наезжают… вернее, бывшие бандиты, а сегодня вполне даже депутаты и прочие начальники.
Да вот еще семья живет - бабка Фрося, мать Слава да сынок Вовик (был когда-то еще отец.. был - да и «выбыл»).
Понятие «только бы хуже не было» к этой семье не относится. Ибо хуже у них, кажется, быть уже не может.
Бабка стара, мать больна, а Вовик - тот вообще умственно отсталый урод, который в свои 30 лет все никак из детского возраста не выйдет.
Живут они на бабкину пенсию, которую, впрочем, уже много месяцев не платят: власть переменилась, и не до сирых и убогих новым депутатам и начальникам стало.
Так вот и живут… не поживают, а ДОживают эти ЛЮДИ. И я не случайно слово выделила: да, это люди - со своими радостями и горестями, привычками, характерами. Каждый - со своей историей, среди которых такие неожиданные встречаются.
Люди. В которых другим людям (а может то - уже в полное озверение упавшие пьяные животные) вдруг пострелять хочется. Просто так. Для смеха, для забавы. Для разнообразия - не всё же по косулям шмалять… Смешно это, видите ли - когда кособокий парнишка пытается зализать пулевые раны в своем теле. Безуспешно пытается - крови слишком много…
Однако сочетание полной безнаказанности и полной беспомощности ложное. И раз уж закона на этих депутатов и «синих человеков» нет, найдется, кому осудить их не по закону - но по чистой совести.
Осудить. Убить. И умереть.
Чтобы потом всем, и правым, и виноватым, встретиться вместе - то ли на небесах, то ли в вагоне секретной линии метро. Где одежды будут белые, а Ангелы-хранители (такие неумелые!) обернутся куклами-игрушками.
И начало времен, когда была только тьма, сольются с концом времен, где тоже не будет ничего, кроме тьмы…
Чернота.
Черная быль.
Чернобыль.
А спектакль - да, печальный и страшный. Но хороший.
Музыка - неожиданная.
Актеры - все! - играют потрясающе (и совершенно замечателен красивый и сильный Игорь Неведров в роли Вовика-инвалида).
Фото: Галина Фесенко
Вот, скажем, моссоветовскую «Царскую охоту» видела всего раз, уйму лет назад - а фрагментами помню оч.четко. Молчу уж про «Стену» в Современнике - обожала эту реальную, без характерных для режиссера вывертов, постановку… сколько раз плакала в конце действия, когда ослепительные лучи света били сквозь фанерные щели декорации, обтекая темную фигурку актера Кирюши на авансцене…
«В начале и в конце времен» - оно ближе как раз к «реальным» постановкам Романа Григорьевича. Хотя - иногда фирменный его режиссерский стиль слегка «забивает» содержание и актерскую игру: чересчур громко бывает там, где надо бы - шепотом…
Но иногда в спектакле совсем ничего не говорят. И эта тишина - прекрасна.
Пьеса Павло Арие, по которой спектакль поставлен, печальная и страшная.
Это - Чернобыль. Точнее, чернобыльская зона отчуждения через десятилетия после катастрофы. Она пуста и разрушена. И жизни в ней практически нет - ну, что-то растет там, зайцы-кабаны бегают… туристы появляются, сталкеры… Бандиты наезжают… вернее, бывшие бандиты, а сегодня вполне даже депутаты и прочие начальники.
Да вот еще семья живет - бабка Фрося, мать Слава да сынок Вовик (был когда-то еще отец.. был - да и «выбыл»).
Понятие «только бы хуже не было» к этой семье не относится. Ибо хуже у них, кажется, быть уже не может.
Бабка стара, мать больна, а Вовик - тот вообще умственно отсталый урод, который в свои 30 лет все никак из детского возраста не выйдет.
Живут они на бабкину пенсию, которую, впрочем, уже много месяцев не платят: власть переменилась, и не до сирых и убогих новым депутатам и начальникам стало.
Так вот и живут… не поживают, а ДОживают эти ЛЮДИ. И я не случайно слово выделила: да, это люди - со своими радостями и горестями, привычками, характерами. Каждый - со своей историей, среди которых такие неожиданные встречаются.
Люди. В которых другим людям (а может то - уже в полное озверение упавшие пьяные животные) вдруг пострелять хочется. Просто так. Для смеха, для забавы. Для разнообразия - не всё же по косулям шмалять… Смешно это, видите ли - когда кособокий парнишка пытается зализать пулевые раны в своем теле. Безуспешно пытается - крови слишком много…
Однако сочетание полной безнаказанности и полной беспомощности ложное. И раз уж закона на этих депутатов и «синих человеков» нет, найдется, кому осудить их не по закону - но по чистой совести.
Осудить. Убить. И умереть.
Чтобы потом всем, и правым, и виноватым, встретиться вместе - то ли на небесах, то ли в вагоне секретной линии метро. Где одежды будут белые, а Ангелы-хранители (такие неумелые!) обернутся куклами-игрушками.
И начало времен, когда была только тьма, сольются с концом времен, где тоже не будет ничего, кроме тьмы…
Чернота.
Черная быль.
Чернобыль.
А спектакль - да, печальный и страшный. Но хороший.
Музыка - неожиданная.
Актеры - все! - играют потрясающе (и совершенно замечателен красивый и сильный Игорь Неведров в роли Вовика-инвалида).
Фото: Галина Фесенко