(no subject)
День. Под утро я уснул, немного поспал, проснулся ещё более неспокойным и даже сумасшедшим окончательно: мне стало жалко, что я больше не припомню ни утр, слаженных как часы, ни утр, когда можно было просто читать книжку и есть варенье и пить чай, глядя в окно. Всё так спешно и так совсем никак не нужно. Потом позвонил Игорь, когда я сидел в кровати, как раз думая, что если удастся просто безвременно почитать книжку, ну хоть раз за год, надо сделать так, а не удастся, так и быть, пойду зарабатывать деньги. Игорь вкусно ел в телефонную трубку. Сначала грушу, потом шоколад. Нет, сначала он, проснувшись, что-то в трубку очень нежно мурлыкал, и голос его был заспанный. Потом мы непонятно о чём говорили. Потом понятно о чём. Потом я всё же ушёл немного подработать. Потом я спал. SMS от Саши меня разбудила. Но я не могу перезвонить и поговорить: я был так грустен, что говорить просто не мог, мне было бы стыдно говорить из такой потерянности и грустности. Потом я лежал и думал и думал и думал и думал и скучал. Потом обсудил неизвестную мне, но всё же существующую, безответную любовь, с Теодорой в ICQ. И вообще безответные отношения, вернее. Догорать, оказывается, сладко. Я потом напишу как-нибудь ещё про сладко и "догорать"... Я уже думал о фетишизме... и мне пока добавить нечего... Потом я отматерил женщину, собирающую пожертвования на химиотерапию, так как мне было противно превращение сбора денег на излечение в игру, пусть и игру для девочки, но вообще-то уже больше для взрослых. Зачем... просто потому ,что почему бы не сказать ответ на вопрос... и вот эти все эвфемизмы... Вчера тоже налаял на кого-то в сети. На дурака, который говорил, что под суд надо моментально работодателей, которые в объявлении пишут, что им геев в конторе не надо. Совсем уже политкорректность в голове у людей зашкаливает... Почему меня так раздражает корректность вообще-то? Да даже не корректность, а уход от ответов? Бывает.
А с Эндцвеком мы обсуждали природу родительской любви. И вообще эгоистична ли любовь. То есть, например, если я маме скажу, что нюхаю кокаин и делю ложе с мужчиной - мама расплачется. Но почему? Потому что ей жаль, что она не может помочь ребёнку или потому что он не оправдал ей надежд на стать тем, чем она не стала, т.е., стать лучше? В общем, вечер прошёл так себе... Потом я немного поспал. Потом писал Мартин, звал во Франкфурт на забойную вечеринку в клуб. Меня разбудила SMS. Но я понял, что уже несколько недель, и особенно дней, мне никого не хочется видеть. Матрин завтра приедет в Фульду прогуляться, мы пойдём в кафе, в моё любимое. Может быть, он и прав. Что меня надо расшевелить. Со страхом думаю, что так тяжело показать человеку, насколько мне дискомфортно пребывание на свету чьего-то внимания, необходимость говорить, слушать. Слушать кого-то по телефону я могу, и то лимит. Спокойно в текстах. Они лежат, не призывают к реакции. И несколько человек слушать могу. Новое отвращает до агрессии. Я устал адаптироваться, видимо. Слишком много нового, ненужного. В голове между тем одна мысль, нет, ровно две, и остальное пока мешает. Вечером снилась вычитанная у Жени совесть пассажира. Мягко уютно снился орган, нежный, как грудь. Слегка солёный на вкус и ещё и со вкусом мела, фонетически от извёстки такое во сне, всегда мне першившей на языке от слова совесть. Совесть пассажира же имеет структуру с жировыми прослойками, это круглый приятный на ощупь шар, что-то как тесто, большой кусок пельменного теста, тёплого от месивших рук, только что замешенного, слегка жирноватый орган, нажирённый от тепла людей, текущий неким маслом изнутри. Жир там какой-то совсем чудесный в этой совести, как спермацет у кашалота в описании Германа Мелвилла. И мне опять снились звуки поедаемой в телефон груши и шоколада сразу вслед за за вкусной и ароматной мягчайшей и понятной и уютной совестью пассажира. Совесть пассажира, такие улётные слова, я засыпал на них сегодня два раза, думая, о какой они гармонии, она, этот благородный пассивно стекающий от переизбытка бытия жир совести - это как ключ к замку - так и пассажир к автобусу в СССР, как ключ к замку, а за всем этим совпадением всего и сказкой и мифом о совпадении всего - она, жирная в лучшем смысле, как жирны блины в прозе Шмелёва, совесть пассажира. Такой вот регулятивный орган. Зашёл в автобус - покажи проездной пассажирам же. И слушай грушу, красивый рот и шоколад в телефон.
А завтра делать дел прорву адскую. И так далее
.
А с Эндцвеком мы обсуждали природу родительской любви. И вообще эгоистична ли любовь. То есть, например, если я маме скажу, что нюхаю кокаин и делю ложе с мужчиной - мама расплачется. Но почему? Потому что ей жаль, что она не может помочь ребёнку или потому что он не оправдал ей надежд на стать тем, чем она не стала, т.е., стать лучше? В общем, вечер прошёл так себе... Потом я немного поспал. Потом писал Мартин, звал во Франкфурт на забойную вечеринку в клуб. Меня разбудила SMS. Но я понял, что уже несколько недель, и особенно дней, мне никого не хочется видеть. Матрин завтра приедет в Фульду прогуляться, мы пойдём в кафе, в моё любимое. Может быть, он и прав. Что меня надо расшевелить. Со страхом думаю, что так тяжело показать человеку, насколько мне дискомфортно пребывание на свету чьего-то внимания, необходимость говорить, слушать. Слушать кого-то по телефону я могу, и то лимит. Спокойно в текстах. Они лежат, не призывают к реакции. И несколько человек слушать могу. Новое отвращает до агрессии. Я устал адаптироваться, видимо. Слишком много нового, ненужного. В голове между тем одна мысль, нет, ровно две, и остальное пока мешает. Вечером снилась вычитанная у Жени совесть пассажира. Мягко уютно снился орган, нежный, как грудь. Слегка солёный на вкус и ещё и со вкусом мела, фонетически от извёстки такое во сне, всегда мне першившей на языке от слова совесть. Совесть пассажира же имеет структуру с жировыми прослойками, это круглый приятный на ощупь шар, что-то как тесто, большой кусок пельменного теста, тёплого от месивших рук, только что замешенного, слегка жирноватый орган, нажирённый от тепла людей, текущий неким маслом изнутри. Жир там какой-то совсем чудесный в этой совести, как спермацет у кашалота в описании Германа Мелвилла. И мне опять снились звуки поедаемой в телефон груши и шоколада сразу вслед за за вкусной и ароматной мягчайшей и понятной и уютной совестью пассажира. Совесть пассажира, такие улётные слова, я засыпал на них сегодня два раза, думая, о какой они гармонии, она, этот благородный пассивно стекающий от переизбытка бытия жир совести - это как ключ к замку - так и пассажир к автобусу в СССР, как ключ к замку, а за всем этим совпадением всего и сказкой и мифом о совпадении всего - она, жирная в лучшем смысле, как жирны блины в прозе Шмелёва, совесть пассажира. Такой вот регулятивный орган. Зашёл в автобус - покажи проездной пассажирам же. И слушай грушу, красивый рот и шоколад в телефон.
А завтра делать дел прорву адскую. И так далее
.