Книга историка О. "Моя любовь в Треблинке"
Написана от первого лица как воспоминания еврея-трансгендера (неоперированного, конечно же), воспринимается ни на ура, ни с отвращением в немецком обществе, а воспринимается совсем никак, потому что никто её не читал. Почему? Потому что она лауреат соответствующих премий и написана на соответствующие гранты. Я почитал несколько страниц, да, совершенно программная, протокольная тухлятина. Но я о другом: о том, что больше никого не царапает по ушам жанр поддельных воспоминаний. Или жанр якобы документального кино, в котором внезапно повествование переносится в сценки в лицах. Мне видится это совершенно отвратительным актом, поворотом. Который не мыслится, по задумке режиссёра такого кино как поворот-отворот от документальности.
