пробежка за сигаретами
Снова снег лежит, была метель, наверное, холодно. Вечером захотел наконец-то выйти на улицу, очень захотелось курить. Вчера слупил пачку днём, пачку ночью, весь день проспал. На улицу так и не вышел: стал спускаться по лестнице в подъезде, и мне мешали дерущиеся коты, соседский Ванька, обычный серо-зелёного защитного окраса и Васька с восьмого этажа, белый с рыжими (даже оранжевыми) пятнами. Дрались прямо у меня под ногами, мешая спускаться. Я шикал на них, гнал вниз, пробуя спускаться, стоял ждал, пока они сменят позиции или сцепятся в клубок, пытался их обойти. Очень хотелось пнуть их клубок однажды, так сильно хотелось, что я очень больно сжал зубы, но я боялся, что они тогда набросятся на меня, по крайней мере, один. Так долго я ещё вниз не спускался, и заметил, что очень колотилось сердце от страха, вызванного этими котами, когда дошёл до нижней площадки. В крошечном тамбуре у входной двери они сцепились не на шутку, сбегать больше некуда было, и они дрались, уже не обращая на меня внимания. Я протянул над ними руку к кнопке замка и вовремя её отдёрнул: с той стороны двери какой-то мужик средних лет кричал: «А ну-ка нахуй сюда ко мне иди, сука!» Дальше удары об дверь и крики второго, помоложе голосом: «Откройте, откройте, откройте, откройте дверь, сволочи!» И опять удары и жуткие крики, стучание в дверь. Я постоял с минуту, чувствуя пошлый такой, случайный комфорт своей защищённости, заулыбался и даже попытался пожеманничать как Рената Литвинова, имитируя счастливую экстатику деформаций, т.е. как-то по-особому мне захотелось выгнуться спиной, я приподнялся на цыпочки и погладил себя по лицу, приговаривая слова Вен. Ерофеева «не бейся, глупое сердце», потом пошёл назад вверх по лестнице, слыша стуки кошачьих и человечьих тел, а также крики. «Блаженное убегание, неспособность на подвиги, жертвы, отсутствие хоть каких-либо порядочных страстей, полная невовлечённость в опрозраченное. Посмотри на этих котов, вот он март, а послушай стуки этих придурков об дверь, вот он, нормальный пролетарский воскресный вечер в марте, подумай о том, что всем этим, смешным и трагичным в своей глупости и совершенном несовершенстве, возможно именно этим вот всем - как раз и движет любовь… глупость, конечно, тоже, но, видимо, и любовь, вечные помеси… какая всё это гадость, и я, и я тоже, мрачненький мой подъездик, страстные встреченные котики, беги же домой и заройся в постель срочно на инерции побега и сонливости!», - проносилось в голове. А голова сегодня так болела, только к вечеру она отошла от вчерашей снотворной и вообще-то тошнотворной помеси пива, реланиума и супрастина, только к вечеру в ней стали появляться и проноситься мысли. Но от этого их фривольного, беспочвенного, неукоренённого и необязательного «проноситься» стало совсем пошло на душе: "...вот, коты дерутся, а мысли проносятся, эх, как несутся-то, а как понесутся-то ещё, то ли ещё будет, и коты эти дерутся, а в огороде бузина, всё больше и массивнее бузина в огороде, всё те же коты и пролетариат моих тупых необозначенных мыслей... но почему бузина? а кто Киев? где дядька? давайте будем придерживаться уже и соблюдать! где и кто мы сами как субъекты собственного жизнетворчества или морального долга? и или или?..", и стало смешно, поэтому мне и нужна была сигарета, спазм сосудов в коре головного мозга, прекращающий свободное движение неукоренённых мыслей.