что такое стиль? как соотносятся стиль и автор? как определить наличие ума у автора?
В одном журнале, уже не впервые и не только по поводу Лукьяненко, я встретил разочарованное замечание о том, что после знакомства с писателем, после нескольких его явно неумных фраз и глупого поведения за пределами своих книг - наступило разочарование и в книгах, в стиле.
Странно, почему у Лукьяненко ищут ум. Но это уже другой вопрос.
Например, сразу ясно, что ум есть у Стругацких, у Агаты Кристи, у Эдгара По, сомнительно, что есть он у Пелевина, несомненно есть у Сорокина, ум есть у Альбера Камю, Маркса и Фрейда, но вот сомневаюсь, что ум был у Канта, кстати, или ... или вот сложно сказать, умна ли Донцова, так же как невозможно установить наличие ума у Лукьяненко по его книгам.
Ну вот стиль у него есть. И у многих он есть. А у многих его нет.
Но стиль - это же просто! Это же просто слова, правильно гладко составленные, передающие т.о. картину эпохи, поведения в ней, сообщества, умным для стиля быть вовсе не надо. Я даже думаю, что чтобы быть хорошим писателем, лучше быть просто набитым дураком, просто впитывать словесные массы и ситуативность, на которые они нанизаны.
Чего он умного-то сказал, морального?
Остроумное порой бывает, так для остроумия ума не надо.
А что такое ум? Как обнаружить наличие ума у Стругацких, например?
Во-первых, там в их сочинениях есть рассуждения, в отличие от книг Лукьяненко, причем насущные рассуждения об основном вопросе жизни - о том, как себя вести, что такое быть моральным.
Эти рассуждения - тоже, впрочем, штука воспроизводимая, как жвачка. Например, Кант мне и не представляется потому умным человеком, потому что он выстроил логическое здание, совершенно замкнутое, лишенное действия даже, он просто нажевывал, начвакивал одну и ту же жвачку, перемалывал какую-то подножную языковую массу, и эта жвака распирала уже ему рот и черепную коробку. Ну, как и у Лукьяненко ситуация - жуй себе язык своей референтной группы, и будет тебе счастье.
Рассуждение о том, как вести себя и что такое быть моральным - единственное то есть вообще стоящее усилий размышление и единственное свидетельство ума (а не способности строить силлогизмы) - оно ориентировано на разные группы, т.о., не предполагает нажевывания своего любимого языка, а предполагает соположение многих языков, ситуативностей, контекстов.
Но чего достаточно, чтобы быть хорошим писателем?
А вот стиля и достаточно! То есть чистейшей, незамутненнейшей трансляции языка, речи, ситуативности своей референтной группы.
Ну можно еще и поэтизировать немного. А можно еще и философствовать (это уже замашка на ум). Вот эти две вещи и были у Стругацких: они, транслируя незамутненно язык и жизнь советского кабинетного ученого, бюрократа, партократа - они еще добавляли в эту всю уютность и серость - огня. Всякими там космогониями, погонями и свершениями межпланетарного масштаба. Чтобы не так уж скучно было читателю хавать любимое и желанное (даже любимое и желанное бывает скучно хавать), добавляли они гагаринщину к быту степенных советских интеллигентов. Еще и философствовать порой успевали (херовенько и не широкообзорно, но все же отвечали, однако, на основные вопросы о том, как себя вести этой группе).
Собственно, это все Лукьяненко у них всю эту технику и унаследовал, этот бобик прикольный очкастый с усиками и вечно в трениках толстячок такой весь уютненький кухонный. Но ум не унаследовал (там его мало было, но все же был). То есть группу он сопроводил чтивом из СССР на выход с вещами, но новых ответов на вопрос о том, как им жить, чтобы оставаться такими милыми кухонными интеллигентными в уютных трениках и с прикольными усиками толстячками - он не дал (Кстати, по виду все эти мужички, что Лукьяненко, что шобла-ёбла из "Что? Где? Когда?" - все одинаковые. Усики, животик, очечки, отечность. В Берлине действует два клуба "Что? Где? Когда?", я их иногда вижу, недалеко от дома у них сборище, ах, эти милые советские мужчинки, пушистики и лысики, толстики-подкаблучники, всегда с книжкой под мышкой, у нас тут вообще живут законсервированно и неизменно даже и шестидесятники-старики, с гитарами и палатками по грибы! и персонажи Сорокина живут - важные советские номенклатурные шишки на пенсии, в брежневских шапках-егорках, с женами в пиджаках и фиолетовых прозрачных шейных платочках).
Да и должен ли писатель давать такие ответы? Его любят не за то, а за уютное пребывание в любимой группе хотя бы на время чтения текста.
Вот Сорокин умный писатель, всегда только сливки с языка снимал, сгущал их, и эту сгущенку просто валил в текст. Но он еще и умный - потому что это же языковое поведение оказалось выигрышной стратегией для многих, как форма изыскания идентичности кстати.
Странно, почему у Лукьяненко ищут ум. Но это уже другой вопрос.
Например, сразу ясно, что ум есть у Стругацких, у Агаты Кристи, у Эдгара По, сомнительно, что есть он у Пелевина, несомненно есть у Сорокина, ум есть у Альбера Камю, Маркса и Фрейда, но вот сомневаюсь, что ум был у Канта, кстати, или ... или вот сложно сказать, умна ли Донцова, так же как невозможно установить наличие ума у Лукьяненко по его книгам.
Ну вот стиль у него есть. И у многих он есть. А у многих его нет.
Но стиль - это же просто! Это же просто слова, правильно гладко составленные, передающие т.о. картину эпохи, поведения в ней, сообщества, умным для стиля быть вовсе не надо. Я даже думаю, что чтобы быть хорошим писателем, лучше быть просто набитым дураком, просто впитывать словесные массы и ситуативность, на которые они нанизаны.
Чего он умного-то сказал, морального?
Остроумное порой бывает, так для остроумия ума не надо.
А что такое ум? Как обнаружить наличие ума у Стругацких, например?
Во-первых, там в их сочинениях есть рассуждения, в отличие от книг Лукьяненко, причем насущные рассуждения об основном вопросе жизни - о том, как себя вести, что такое быть моральным.
Эти рассуждения - тоже, впрочем, штука воспроизводимая, как жвачка. Например, Кант мне и не представляется потому умным человеком, потому что он выстроил логическое здание, совершенно замкнутое, лишенное действия даже, он просто нажевывал, начвакивал одну и ту же жвачку, перемалывал какую-то подножную языковую массу, и эта жвака распирала уже ему рот и черепную коробку. Ну, как и у Лукьяненко ситуация - жуй себе язык своей референтной группы, и будет тебе счастье.
Рассуждение о том, как вести себя и что такое быть моральным - единственное то есть вообще стоящее усилий размышление и единственное свидетельство ума (а не способности строить силлогизмы) - оно ориентировано на разные группы, т.о., не предполагает нажевывания своего любимого языка, а предполагает соположение многих языков, ситуативностей, контекстов.
Но чего достаточно, чтобы быть хорошим писателем?
А вот стиля и достаточно! То есть чистейшей, незамутненнейшей трансляции языка, речи, ситуативности своей референтной группы.
Ну можно еще и поэтизировать немного. А можно еще и философствовать (это уже замашка на ум). Вот эти две вещи и были у Стругацких: они, транслируя незамутненно язык и жизнь советского кабинетного ученого, бюрократа, партократа - они еще добавляли в эту всю уютность и серость - огня. Всякими там космогониями, погонями и свершениями межпланетарного масштаба. Чтобы не так уж скучно было читателю хавать любимое и желанное (даже любимое и желанное бывает скучно хавать), добавляли они гагаринщину к быту степенных советских интеллигентов. Еще и философствовать порой успевали (херовенько и не широкообзорно, но все же отвечали, однако, на основные вопросы о том, как себя вести этой группе).
Собственно, это все Лукьяненко у них всю эту технику и унаследовал, этот бобик прикольный очкастый с усиками и вечно в трениках толстячок такой весь уютненький кухонный. Но ум не унаследовал (там его мало было, но все же был). То есть группу он сопроводил чтивом из СССР на выход с вещами, но новых ответов на вопрос о том, как им жить, чтобы оставаться такими милыми кухонными интеллигентными в уютных трениках и с прикольными усиками толстячками - он не дал (Кстати, по виду все эти мужички, что Лукьяненко, что шобла-ёбла из "Что? Где? Когда?" - все одинаковые. Усики, животик, очечки, отечность. В Берлине действует два клуба "Что? Где? Когда?", я их иногда вижу, недалеко от дома у них сборище, ах, эти милые советские мужчинки, пушистики и лысики, толстики-подкаблучники, всегда с книжкой под мышкой, у нас тут вообще живут законсервированно и неизменно даже и шестидесятники-старики, с гитарами и палатками по грибы! и персонажи Сорокина живут - важные советские номенклатурные шишки на пенсии, в брежневских шапках-егорках, с женами в пиджаках и фиолетовых прозрачных шейных платочках).
Да и должен ли писатель давать такие ответы? Его любят не за то, а за уютное пребывание в любимой группе хотя бы на время чтения текста.
Вот Сорокин умный писатель, всегда только сливки с языка снимал, сгущал их, и эту сгущенку просто валил в текст. Но он еще и умный - потому что это же языковое поведение оказалось выигрышной стратегией для многих, как форма изыскания идентичности кстати.