329. Вертолетчик в Заполярье. 3
Пилоты были трудной группой дли исследования. Они опасались, что мы обнаружим какие-то изменения их состояния, из-за этих изменений их руководство, которое, несомненно, будет об этом осведомлено, может навсегда или временно списать их из лётного состава ГА. По этой причине даже при наличии физических заболеваний, требующих лечения, они не обращались в поликлинику или больницу ГА, а искали квалифицированных специалистов, не имеющих отношения к гражданской авиации. При обследовании полярных пилотов добавлялся ещё один страх: вообще из лётного состава не спишут, но запретят летать на Севере. Все мои заверения, которые я обычно делаю в предварительной беседе о том, что результаты будут очень подробно сообщены им лично, что руководству мы их передавать не обязаны и не будем, что руководству мы будем сообщать статистические данные по обследованию, которые не могут быть отнесены к конкретному человеку, не снимали страха и не давали положительного результата.
Чтобы уменьшить страх пилотов передо мной лично, я не сталкивался с ними до того, как проводил психологическое интервью. На общем обследовании я не присутствовал. Моё отсутствие на исследованиях не ухудшало их качество, персонал был достаточно хорошо обучен, и даже если я при обследовании других контингентов присутствовал, я очень редко вмешивался в ход исследования.
Разгрузка вертолёта на Мысе Шмидта
Фото: vlad-chernavtsev
Поскольку я не присутствовал при обследовании пилотов, они приходили ко мне на психологическое интервью без заготовленного предубеждения. Но даже во время психологического интервью приходилось держаться очень осторожно. В полученных результатах психодиагностических методик я видел наличие соматических нарушений, я просто фиксировал их, но никогда не уточнял. Если бы я попробовал уточнить эти данные, то на меня бы распространился страх перед возможными последствиями ознакомления руководства с результатами и возможными негативными действиями этого руководства. Поэтому я предпочитал по каждому вопросу, который у меня возникал, просто выяснить мнение пилота и ничего не уточнять. От этого индивидуальные результаты становились менее полными, но ведь исследование и вправду проводилось для получения статистически достоверных усреднённых данных, а полнота индивидуальных результатов была важна во вторую очередь, и только для нашей лаборатории.
Григорьев встретил меня, когда вошёл в зал прилётов:
- О, - сказал он, - профессор! Куда летим?
- Понимаете, Александр Петрович, - сказал я, - никуда не летим. На этот раз Мыс Шмидта для нас - конечная точка. Проводится психофизиологическое исследование полярных пилотов и моя лаборатория принимает в нём участие. Только вот пилоты этого обследования боятся, боятся, что мы передадим данные вашему руководству, а руководство сочтёт, что с такими результатами пилот не может летать на Севере, или вообще не может находиться в лётном составе.
- Глупости, - сказал Григорьев, - их руководство это местное управление гражданской авиацией. Если здесь решат, что я не могу летать на Севере, я всё равно знаю, что я могу. Я думаю, что никаких таких разговоров обо мне не возникнет, а если возникнут, то я просто перейду в соседнее управление. Только этого не будет, потому что я им слишком нужен. Я всегда говорю правду, и на вопросы ваших тестов отвечу правдиво, можете хоть лично возле меня стоять. С остальными я поговорю, но тех, кто очень боится, не переубедишь.
- Хорошо, - сказал я.- Александр Петрович, тогда мы будем исследовать Вас сегодня, хотя собирались завтра. Всё-таки, скажите несколько слов вашим коллегам, подтвердите, что я был честен, когда говорил, что мы никогда не передаём индивидуальных данных профессионалов, они просто ложатся в статистическую обработку. Я просил бы вас после окончания вашего исследования подойти ко мне, и мы побеседуем подробнее.
С медведями бывали и дружеские отношения, они очень сгущёнку, а в океане ещё было достаточно добычи.
Автор: Бацуев Алексей.
Григорьев очень быстро закончил исследование, он справился со всем за 1 час и 45 минут, хотя его коллеги тщательно продумывали свои ответы и выполняли предложенные им тесты за 2,5-3 часа, что существенно выше среднего значения. Александр Петрович пришёл ко мне с широкой улыбкой, выразил глубокое сожаление по поводу того, что мне никуда не нужно лететь, и спросил:
- О чём беседовать будем?
- Я знаю, что вы - человек прекрасно адаптированный в условиях полярной авиации. Я скорее буду задавать вам вопросы не для того, чтобы оценить какие получены у вас лично результаты, а потому что это - лишняя возможность проверить, насколько хорошо работают методики. Скажите, пожалуйста, вам важно, как оценивают вас и ваши действия окружающие?
- Я обычно не контактирую с людьми, чьё мнение для меня не важно. Ну а мнение о себе людей, с которыми я контактирую, мне действительно представляется важным.
- Были ли когда-нибудь случаи, когда вы нарушали социальные нормы?
- Если бы я это делал, я бы не получил положительной оценки в глазах людей, с которыми я контактировал.
- Вы способны, применяясь к ситуации, изменять сложившиеся точки зрения?
- Если сложившаяся, - ответил Григорьев, - то только на время, пока действует ситуация, которая требует изменения этих точек зрения. Здесь я, конечно, проявляю гибкость. А когда ситуация кончается, возвращаюсь к своим прежним убеждениям.
- Скажите, а если возникают какие-то неудачи, кто в них обычно виноват - другие люди, или вы сами?
- Бывает и так и так, но в большинстве случаев можно справиться с обвинениями, приходящими извне. А если я не смог этого сделать, то, конечно, сам виноват.
- Бывает так, что во время полёта вы испытываете тревожность?
- Бывало, но эти случаи можно по пальцам пересчитать.
- Вы легко контактируете с людьми?
- Избирательно. Я могу легко и много контактировать с людьми, которых считаю достойными этого, и совсем не буду контактировать с людьми, которых считаю этого недостойными.
- Скажите, пожалуйста, а много ли было в вашей жизни событий, которые бы вы отметили как важные и могли бы перечислить даже сейчас?
- Очень мало, единицы.
- А событий, которые бы вызвали у вас негативные эмоции?
- Ещё меньше. У меня есть две сферы, в которых события меня интересуют - профессиональная и семья. В профессиональной сфере я почти всегда имею возможность получить то, что нужно, а в семье у меня отношения вообще идеальные. Ну, скажем, рождение ребёнка это было, конечно, событие. Ну, если сначала брать, то сама женитьба была событием, потому что женился на любимой. И это, пожалуй, всё.
- Тревогу, как вы сказали, вы ощущаете крайне редко, а, скажем, то, что ваши основные потребности не могут быть удовлетворены?
- Я просто такого не помню, - ответил Григорьев.
- Когда вы что-нибудь делаете, вы думаете не только о текущем результате, но и о том, какие последствия это будет иметь в будущем?
- Да, конечно, я всегда планирую жизнь вперёд.
- А вы - властный человек?
- Достаточно для того, чтобы быть руководителем всего экипажа. А большая властность мне не нужна.
- Вас легко ввести в состояние стресса?
- Ещё никому не удавалось.
- А бывает, что в напряжённых ситуациях вы чувствуете сердцебиение или затруднение дыхания?
- Никогда.
- А вы контролируете себя сознательно, или так просто получается?
- Когда получается, я не даю себе труда себя сознательно контролировать. А вот когда не получается, тут я себя контролирую очень тщательно и то, что без самоконтроля не получалось, получается при самоконтроле.
Чукотка, регион Мыса Шмидта. Разрушается тундровый покров, на восстановление которого уйдёт десятки лет.
Фото: Sergey Shulga
В беседе я не мог задать этих вопросов, их трудно было бы объяснить, но я увидел в данных Григорьева ещё и то, что его физиологические характеристики абсолютно соответствовали эффективной адаптации, и что у него были низкие значения по комплексному психофизиологическому фактору тревоги, в который помимо психических характеристик входили и физиологические. А вот по комплексному фактору, построенному по аналогичному принципу и отражающему уровень способности к преодолевающему поведению и интеллект, индивидуальные значения Григорьева были необычайно высоки. Вот это я счёл полезным сказать Григорьеву.
- Судя по данным, которые я сейчас смотрю, - сказал я, - у меня получается, что у вас очень низкая тревожность, высокий интеллект и высокая способность преодолевать возникающие затруднения.
- Естественно, - сказал Григорьев. - А если в IQ, какой у меня интеллект?
- IQ у вас 130, причём математический и словесный интеллект выражены равно. А вообще для пилота ГА интеллект 120 и выше вполне достаточен. 130 это в авиации исключительный результат.
- Спасибо, Феликс Борисович, я всё это, в общем, знал, но приятно услышать подтверждение от специалиста.
Мы тепло распрощались. Григорьев пришёл проводить нас, когда мы улетали в Магадан, и больше я с ним не встречался.
На этом я рассказ о Григорьеве заканчиваю.
Чтобы уменьшить страх пилотов передо мной лично, я не сталкивался с ними до того, как проводил психологическое интервью. На общем обследовании я не присутствовал. Моё отсутствие на исследованиях не ухудшало их качество, персонал был достаточно хорошо обучен, и даже если я при обследовании других контингентов присутствовал, я очень редко вмешивался в ход исследования.
Разгрузка вертолёта на Мысе Шмидта
Фото: vlad-chernavtsev
Поскольку я не присутствовал при обследовании пилотов, они приходили ко мне на психологическое интервью без заготовленного предубеждения. Но даже во время психологического интервью приходилось держаться очень осторожно. В полученных результатах психодиагностических методик я видел наличие соматических нарушений, я просто фиксировал их, но никогда не уточнял. Если бы я попробовал уточнить эти данные, то на меня бы распространился страх перед возможными последствиями ознакомления руководства с результатами и возможными негативными действиями этого руководства. Поэтому я предпочитал по каждому вопросу, который у меня возникал, просто выяснить мнение пилота и ничего не уточнять. От этого индивидуальные результаты становились менее полными, но ведь исследование и вправду проводилось для получения статистически достоверных усреднённых данных, а полнота индивидуальных результатов была важна во вторую очередь, и только для нашей лаборатории.
Григорьев встретил меня, когда вошёл в зал прилётов:
- О, - сказал он, - профессор! Куда летим?
- Понимаете, Александр Петрович, - сказал я, - никуда не летим. На этот раз Мыс Шмидта для нас - конечная точка. Проводится психофизиологическое исследование полярных пилотов и моя лаборатория принимает в нём участие. Только вот пилоты этого обследования боятся, боятся, что мы передадим данные вашему руководству, а руководство сочтёт, что с такими результатами пилот не может летать на Севере, или вообще не может находиться в лётном составе.
- Глупости, - сказал Григорьев, - их руководство это местное управление гражданской авиацией. Если здесь решат, что я не могу летать на Севере, я всё равно знаю, что я могу. Я думаю, что никаких таких разговоров обо мне не возникнет, а если возникнут, то я просто перейду в соседнее управление. Только этого не будет, потому что я им слишком нужен. Я всегда говорю правду, и на вопросы ваших тестов отвечу правдиво, можете хоть лично возле меня стоять. С остальными я поговорю, но тех, кто очень боится, не переубедишь.
- Хорошо, - сказал я.- Александр Петрович, тогда мы будем исследовать Вас сегодня, хотя собирались завтра. Всё-таки, скажите несколько слов вашим коллегам, подтвердите, что я был честен, когда говорил, что мы никогда не передаём индивидуальных данных профессионалов, они просто ложатся в статистическую обработку. Я просил бы вас после окончания вашего исследования подойти ко мне, и мы побеседуем подробнее.
С медведями бывали и дружеские отношения, они очень сгущёнку, а в океане ещё было достаточно добычи.
Автор: Бацуев Алексей.
Григорьев очень быстро закончил исследование, он справился со всем за 1 час и 45 минут, хотя его коллеги тщательно продумывали свои ответы и выполняли предложенные им тесты за 2,5-3 часа, что существенно выше среднего значения. Александр Петрович пришёл ко мне с широкой улыбкой, выразил глубокое сожаление по поводу того, что мне никуда не нужно лететь, и спросил:
- О чём беседовать будем?
- Я знаю, что вы - человек прекрасно адаптированный в условиях полярной авиации. Я скорее буду задавать вам вопросы не для того, чтобы оценить какие получены у вас лично результаты, а потому что это - лишняя возможность проверить, насколько хорошо работают методики. Скажите, пожалуйста, вам важно, как оценивают вас и ваши действия окружающие?
- Я обычно не контактирую с людьми, чьё мнение для меня не важно. Ну а мнение о себе людей, с которыми я контактирую, мне действительно представляется важным.
- Были ли когда-нибудь случаи, когда вы нарушали социальные нормы?
- Если бы я это делал, я бы не получил положительной оценки в глазах людей, с которыми я контактировал.
- Вы способны, применяясь к ситуации, изменять сложившиеся точки зрения?
- Если сложившаяся, - ответил Григорьев, - то только на время, пока действует ситуация, которая требует изменения этих точек зрения. Здесь я, конечно, проявляю гибкость. А когда ситуация кончается, возвращаюсь к своим прежним убеждениям.
- Скажите, а если возникают какие-то неудачи, кто в них обычно виноват - другие люди, или вы сами?
- Бывает и так и так, но в большинстве случаев можно справиться с обвинениями, приходящими извне. А если я не смог этого сделать, то, конечно, сам виноват.
- Бывает так, что во время полёта вы испытываете тревожность?
- Бывало, но эти случаи можно по пальцам пересчитать.
- Вы легко контактируете с людьми?
- Избирательно. Я могу легко и много контактировать с людьми, которых считаю достойными этого, и совсем не буду контактировать с людьми, которых считаю этого недостойными.
- Скажите, пожалуйста, а много ли было в вашей жизни событий, которые бы вы отметили как важные и могли бы перечислить даже сейчас?
- Очень мало, единицы.
- А событий, которые бы вызвали у вас негативные эмоции?
- Ещё меньше. У меня есть две сферы, в которых события меня интересуют - профессиональная и семья. В профессиональной сфере я почти всегда имею возможность получить то, что нужно, а в семье у меня отношения вообще идеальные. Ну, скажем, рождение ребёнка это было, конечно, событие. Ну, если сначала брать, то сама женитьба была событием, потому что женился на любимой. И это, пожалуй, всё.
- Тревогу, как вы сказали, вы ощущаете крайне редко, а, скажем, то, что ваши основные потребности не могут быть удовлетворены?
- Я просто такого не помню, - ответил Григорьев.
- Когда вы что-нибудь делаете, вы думаете не только о текущем результате, но и о том, какие последствия это будет иметь в будущем?
- Да, конечно, я всегда планирую жизнь вперёд.
- А вы - властный человек?
- Достаточно для того, чтобы быть руководителем всего экипажа. А большая властность мне не нужна.
- Вас легко ввести в состояние стресса?
- Ещё никому не удавалось.
- А бывает, что в напряжённых ситуациях вы чувствуете сердцебиение или затруднение дыхания?
- Никогда.
- А вы контролируете себя сознательно, или так просто получается?
- Когда получается, я не даю себе труда себя сознательно контролировать. А вот когда не получается, тут я себя контролирую очень тщательно и то, что без самоконтроля не получалось, получается при самоконтроле.
Чукотка, регион Мыса Шмидта. Разрушается тундровый покров, на восстановление которого уйдёт десятки лет.
Фото: Sergey Shulga
В беседе я не мог задать этих вопросов, их трудно было бы объяснить, но я увидел в данных Григорьева ещё и то, что его физиологические характеристики абсолютно соответствовали эффективной адаптации, и что у него были низкие значения по комплексному психофизиологическому фактору тревоги, в который помимо психических характеристик входили и физиологические. А вот по комплексному фактору, построенному по аналогичному принципу и отражающему уровень способности к преодолевающему поведению и интеллект, индивидуальные значения Григорьева были необычайно высоки. Вот это я счёл полезным сказать Григорьеву.
- Судя по данным, которые я сейчас смотрю, - сказал я, - у меня получается, что у вас очень низкая тревожность, высокий интеллект и высокая способность преодолевать возникающие затруднения.
- Естественно, - сказал Григорьев. - А если в IQ, какой у меня интеллект?
- IQ у вас 130, причём математический и словесный интеллект выражены равно. А вообще для пилота ГА интеллект 120 и выше вполне достаточен. 130 это в авиации исключительный результат.
- Спасибо, Феликс Борисович, я всё это, в общем, знал, но приятно услышать подтверждение от специалиста.
Мы тепло распрощались. Григорьев пришёл проводить нас, когда мы улетали в Магадан, и больше я с ним не встречался.
На этом я рассказ о Григорьеве заканчиваю.