234. Аделла. 3
Аделла продолжала:
- На третьем году после смерти Саши я иногда испытывала острую потребность поговорить о нём. Это было трудно, потому, что между мной и другими людьми была ощущаемая пустота. Я даже сомневалась в том, слышат ли меня. Я несколько раз повторяла одну и ту же фразу, и, когда, наконец, убеждалась, что меня услышали, я говорила о Саше долго и подробно. Примерно через 5 минут после начала разговора я начинала плакать. Весь третий год после его гибели я испытывала острое желание о нём говорить. И обязательно плакала при этом. Во время разговоров о Саше пустота, о которой я упоминала, никуда не девалась, все остальные люди были на каком-то расстоянии, а рядом со мной была пустота.
Я не знаю, было ли это связано со смертью Саши и с желанием мне помочь, но главный врач реабилитационной поликлиники сказала мне: «Ты прекрасная процедурная сестра, равных тебе нет, но, всё-таки, нужно расти. Часть функциональной диагностики мы переносим в поликлинику, теперь будет не так, как когда мы для каждого исследования направляли пациентов в диагностический центр. Мы приобретаем аппаратуру для допплерографии, компьютерной энцефалографии, электрокардеографии и универсальную аппаратуру для ультразвукового исследования с приставками, позволяющими использовать все возможности ультразвука. Я хотела бы, чтобы не зависимо от того, будут ли там работать какие-либо врачи, ты заведовала этим кабинетом. Для начала мы отправим тебя на специализацию на три месяца, а потом через какие-нибудь промежутки времени ты в течение месяца будешь специально изучать один из методов. Ты согласна на такое изменение характера деятельности?»
Траскраниальный допплерограф, с которым работала Аделла.
Фото с сайта.
Я подумала, что действительно теперь, когда я одна, мне нужно самой заботиться о своём профессиональном росте. Я стала мужиком в семье, на мне лежали все заботы, и если при жизни Саши я захотела бы изучать новые методы, то я делала бы это потому, что испытывала бы от этого удовольствие, теперь же я согласилась осваивать новые методы потому, что мне нужно было иметь больший заработок, а никто, кроме меня, в семье не мог зарабатывать деньги. Но я всегда отличалась чувством долга, и, независимо от причины, которая побуждала меня осваивать новые методы, я делала это максимально активно и тщательно.
Недавно Аделла сказала мне, что прошла последний из циклов специализации по функциональной диагностике и теперь знает эти методы не хуже, чем функции процедурной сестры.
- Я благодарна своему руководству. Наша главный врач очень квалифицированный специалист, и она нашла способ потихоньку вытаскивать меня из траура. Я теперь много говорю о Саше, я говорю о нём каждый раз, когда мне представляется такая возможность, но плачу я при этом уже значительно реже, иногда я даже думаю, что, можно сказать, редко.
Аделла раскрыла свою большую сумку, где лежал букет из 6 хризантем и поминальные свечи.
- Сейчас класть цветы на могилу бессмысленно, это можно делать только летом. Я отнесу их вместе со свечами в костёл и закажу поминальную службу.
- А что, - сказал я, - какая-нибудь годовщина?
- Нет, - сказала Аделла, - годовщины нету. Но он меня вдруг позвал. Это бывает довольно часто. Я нормальный человек и понимаю, что умерший не может звать меня. Но когда у меня появляется такое чувство, я иду в костёл, который он посещал, ставлю свечи и заказываю поминальную службу.
- Он был католик? - спросил я.
- Его отец был поляк и верующий католик. Саша, вероятно, не был истово верующим, но он хотел соблюдать традиции, к которым его приобщил покойный отец. И хотя я человек не верующий, после того, как отслужат поминальную службу, у меня возникает ощущение контакта с Сашей. Я не могу передать содержание этого контакта, но я знаю, что мы поговорили о чём-то важном для нас обоих. Всё чаще, когда я что-нибудь делаю, я думаю, как бы отнёсся к этому Саша, и всё чаще думаю, что он был бы мною доволен. Все эти годы я не замечала мужчин. Я ни на одного мужчину не взглянула как на мужчину. Я забыла, что такое сексуальное влечение, а во всём остальном жизнь потихоньку налаживалась.
Кафедральный собор непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии
Фотограф NVO
Первый раз я заговорила с другим мужчиной с мыслью «А он мне, пожалуй, нравится», когда моя старая подруга, живущая на Урале и выходящая замуж, уговорила меня приехать к ней на свадьбу. Она собрала людей из разных концов страны, но все присутствующие были земляками. Моим соседом за столом был молодой и красивый человек. Молодой, конечно, относительно, он был несколько старше меня, и это тоже вызвало во мне любопытство, потому что Саша был моложе меня, и я не знала, что такое быть с мужчиной, который старше тебя по возрасту. Игорь - так звали моего нового знакомого - был знаком с Сашей и охотно заговорил о нём. Он сказал, что Саша был человек редкостной отваги и мог взяться за дело, совершенно ему не знакомое и опасное, если считал, что в этом его воинский долг. «Наверное, вам сильно не хватает Саши, - сказал Игорь, - сейчас, я думаю, уже полегче? Всё-таки, пятый год идёт. А как вы выдержали вначале, даже трудно себе представить». Мне было приятно, что он говорит о Саше, что он говорит о нём одобрительно и в то же время внимательно рассматривает меня. Первый раз после смерти Саши я видела в мужчине мужчину. «Я через месяц буду в Москве, - сказал Игорь, - вы разрешите вас навестить?» На минуту я задумалась, и сразу, как только задумалась, поняла, что происходит что-то важное. У нас был гостеприимный дом, и в любом другом случае, я бы сказала: «Да, конечно, мы будем рады вас видеть», а я задумалась, и это что-то значило. Но, всё-таки, я ответила: «Конечно, заходите, я буду рада вас видеть». Дня через три Игорь позвонил мне по Скайпу, а потом эти разговоры стали регулярными. Он окончил исторический факультет МГУ и любил обсуждать исторические события и сопоставлять их с текущими. Но теперь история для него просто хобби, его профессией стало сельское хозяйство. Он относился к числу тех людей, которых сейчас называют крупными фермерами, и специализировался на двух культурах - пшенице и подсолнечнике. У него не было ни одного неудачного года, как только он начал эту деятельность, она оказалась прибыльной. «Я обязательно буду в Москве, - сказал он, - но я хочу, чтобы и вы приехали ко мне, посмотрели мои поля, мой роскошный дом. А если вы пообещаете мне приезжать часто, то я для вас и Вари построю отдельный дом. Наверное, поменьше, вам не нужен такой большой, как у меня, но обязательно красивый». «Однако, - сказала я, - вы человек действия. Мы знакомы совсем недавно и наше общение носит в основном виртуальный характер, а вы уже готовы построить мне дом». «Я эгоистичный человек, - сказал Игорь, - это будет красивый и удобный дом, вам захочется в нём жить, а жить в этом доме можно будет только рядом со мной».
Аделла вдруг погрустнела и сказала:
- Давайте мы некоторое время не будем говорить о Саше, Феликс Борисович, потому что после двух наших последних бесед стала возвращаться тоска.
- И что вы сделаете? - спросил я.
- Метод отработанный, - сказала Аделла, - я поставлю свечи и закажу поминальную службу. Впервые после гибели Саши появился мужчина, с которым мне было интересно и временами в наших беседах проскальзывали эротические нотки.
А на следующий день Аделла сказала:
- Игорь предлагает мне выйти за него замуж. Конечно, даже если я на это соглашусь, это не будет оформлено как брак, потому что я потеряю пенсию за мужа, погибшего при исполнении служебных обязанностей, Варя потеряет льготы в кадетском корпусе. И я сказала Игорю: «Может быть, я бы и согласилась приехать к тебе, но там у тебя, у меня будет временная регистрация, постоянная будет в Москве. И квартира, которую я буду считать своей, будет в Москве, и в Москве останется мама». «Всё это не важно, - сказал Игорь, - мне не нужны торжественные свадьбы на тысячи гостей». Игорь провёл у нас новогодние каникулы. Я не стала меньше думать о Саше, и то, что Игорь охотно о нём говорил, для меня было очком в его пользу, а за два дня до его отъезда мы стали любовниками. Я не могу сказать, что я чувствую себя такой же счастливой как тогда, когда жила с Сашей, но я ощущаю жизнь, которая нашла себе новый путь. Вы говорили, Феликс Борисович, - сказала мне Аделла, что в реакции горя можно выделить какие-то стадии, вы не могли бы мне рассказать об этом подробнее?
Так выглядит зимой дом Игоря.
Фотограф Ирина
- Пожалуй, будет достаточно, если я перечислю их и укажу конкретные места в вашей истории, которые могут быть привязаны к этим стадиям. Есть несколько классификаций реакций горя по стадиям и Ворденом была сделана удачная попытка отказаться от понятия стадий, заменив их представлением о задачах реакции горя. Но поскольку классификация, которую предложил я, базировалась на стадиях, а в данном случае этого достаточно, то я попробую вам объяснить это с моей позиции. Я исследовал стадии в основном у людей симбиотические близких, один из которых погибает. Сразу, когда возникает осознавание смерти близкого человека, почти всегда вначале наступает стадия отрицания. Вот и у вас, Аделла, было ощущение, что ничего страшного не произошло, «положим в реанимацию, откачаем». Вы отрицали возможность смерти своего мужа. Когда же отрицание оказывается бесполезным, наступает самая тяжёлая стадия - стадия шока. Она нередко протекает с ощущением оглушённости, физического воздействия, реакции паники. Крайне тяжёлая по симптоматическим проявлениям, стадия шока редко бывает длительной и сменяется реакцией печали или траурной реакцией. У вас стадия шока прошла в один день - за то время, которое потребовалось, чтобы вы из стационара попали домой, и сменилась самой длительной стадией - стадией печали или траурной реакцией. По симптоматике траурная реакция может рассматриваться как одна из форм депрессии. Часто с выраженным плачем в определённые периоды суток - гипнагогические, т.е. при засыпании, и гипногопомпические, т.е. при пробуждении, а так же при любом упоминании об объекте потери. В этой стадии наблюдается также возникновение ощущения пустоты между человеком, переживающем горе и всеми окружающими. В первой половине этой стадии обычно обсуждение личности умершего крайне трудно или даже невозможно, во второй - это обсуждение может быть очень активным и всегда сопровождается плачем или рыданиями. По мере уменьшения интенсивности траурной реакции, обсуждение воспоминаний об умершем становится активным и даже желательным, вначале оно идёт с обязательным плачем или рыданием, потом плач и рыдания становятся более редкими, а обсуждение умершего остаётся активным и приносит некоторое облегчение. Предпоследняя стадия, стадия осуществления того, что человек, переживающий горе, считает намерениями или желаниями умершего, в вашем случае это было поступление Вари в кадетский корпус. И, наконец, жизнь перестаёт быть исключительно воспоминаниями об умершем и обсуждение его, и наступает реконструкция жизни. В вашем случае это произошло после знакомство с Игорем. Если эти стадии проходят последовательно без застревания на какой-либо стадии, то можно говорит о нормальной реакции горя, а работа психотерапевта в значительной степени носит профилактический характер, позволяющий избежать смену нормальной реакции горя реакцией патологической. По счастью, в вашем случае патологическая реакция не наступила, не было застревания на какой-либо стадии, и нормальная реакция горя сохранилась до реконструкции жизни, которой реакция горя и завершилась.
Очень важно подчеркнуть, что застревание на любой стадии работы горя часто приводит к появлению патологий, чего у Аделлы, к счастью, не было. Я предполагаю, что психотерапия (в основном когнитивная) в работе с Аделлой будет периодически повторяться, и терапевтическое содружество позволит поддерживать желательный уровень психической адаптации в ситуации потери.
- На третьем году после смерти Саши я иногда испытывала острую потребность поговорить о нём. Это было трудно, потому, что между мной и другими людьми была ощущаемая пустота. Я даже сомневалась в том, слышат ли меня. Я несколько раз повторяла одну и ту же фразу, и, когда, наконец, убеждалась, что меня услышали, я говорила о Саше долго и подробно. Примерно через 5 минут после начала разговора я начинала плакать. Весь третий год после его гибели я испытывала острое желание о нём говорить. И обязательно плакала при этом. Во время разговоров о Саше пустота, о которой я упоминала, никуда не девалась, все остальные люди были на каком-то расстоянии, а рядом со мной была пустота.
Я не знаю, было ли это связано со смертью Саши и с желанием мне помочь, но главный врач реабилитационной поликлиники сказала мне: «Ты прекрасная процедурная сестра, равных тебе нет, но, всё-таки, нужно расти. Часть функциональной диагностики мы переносим в поликлинику, теперь будет не так, как когда мы для каждого исследования направляли пациентов в диагностический центр. Мы приобретаем аппаратуру для допплерографии, компьютерной энцефалографии, электрокардеографии и универсальную аппаратуру для ультразвукового исследования с приставками, позволяющими использовать все возможности ультразвука. Я хотела бы, чтобы не зависимо от того, будут ли там работать какие-либо врачи, ты заведовала этим кабинетом. Для начала мы отправим тебя на специализацию на три месяца, а потом через какие-нибудь промежутки времени ты в течение месяца будешь специально изучать один из методов. Ты согласна на такое изменение характера деятельности?»
Траскраниальный допплерограф, с которым работала Аделла.
Фото с сайта.
Я подумала, что действительно теперь, когда я одна, мне нужно самой заботиться о своём профессиональном росте. Я стала мужиком в семье, на мне лежали все заботы, и если при жизни Саши я захотела бы изучать новые методы, то я делала бы это потому, что испытывала бы от этого удовольствие, теперь же я согласилась осваивать новые методы потому, что мне нужно было иметь больший заработок, а никто, кроме меня, в семье не мог зарабатывать деньги. Но я всегда отличалась чувством долга, и, независимо от причины, которая побуждала меня осваивать новые методы, я делала это максимально активно и тщательно.
Недавно Аделла сказала мне, что прошла последний из циклов специализации по функциональной диагностике и теперь знает эти методы не хуже, чем функции процедурной сестры.
- Я благодарна своему руководству. Наша главный врач очень квалифицированный специалист, и она нашла способ потихоньку вытаскивать меня из траура. Я теперь много говорю о Саше, я говорю о нём каждый раз, когда мне представляется такая возможность, но плачу я при этом уже значительно реже, иногда я даже думаю, что, можно сказать, редко.
Аделла раскрыла свою большую сумку, где лежал букет из 6 хризантем и поминальные свечи.
- Сейчас класть цветы на могилу бессмысленно, это можно делать только летом. Я отнесу их вместе со свечами в костёл и закажу поминальную службу.
- А что, - сказал я, - какая-нибудь годовщина?
- Нет, - сказала Аделла, - годовщины нету. Но он меня вдруг позвал. Это бывает довольно часто. Я нормальный человек и понимаю, что умерший не может звать меня. Но когда у меня появляется такое чувство, я иду в костёл, который он посещал, ставлю свечи и заказываю поминальную службу.
- Он был католик? - спросил я.
- Его отец был поляк и верующий католик. Саша, вероятно, не был истово верующим, но он хотел соблюдать традиции, к которым его приобщил покойный отец. И хотя я человек не верующий, после того, как отслужат поминальную службу, у меня возникает ощущение контакта с Сашей. Я не могу передать содержание этого контакта, но я знаю, что мы поговорили о чём-то важном для нас обоих. Всё чаще, когда я что-нибудь делаю, я думаю, как бы отнёсся к этому Саша, и всё чаще думаю, что он был бы мною доволен. Все эти годы я не замечала мужчин. Я ни на одного мужчину не взглянула как на мужчину. Я забыла, что такое сексуальное влечение, а во всём остальном жизнь потихоньку налаживалась.
Кафедральный собор непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии
Фотограф NVO
Первый раз я заговорила с другим мужчиной с мыслью «А он мне, пожалуй, нравится», когда моя старая подруга, живущая на Урале и выходящая замуж, уговорила меня приехать к ней на свадьбу. Она собрала людей из разных концов страны, но все присутствующие были земляками. Моим соседом за столом был молодой и красивый человек. Молодой, конечно, относительно, он был несколько старше меня, и это тоже вызвало во мне любопытство, потому что Саша был моложе меня, и я не знала, что такое быть с мужчиной, который старше тебя по возрасту. Игорь - так звали моего нового знакомого - был знаком с Сашей и охотно заговорил о нём. Он сказал, что Саша был человек редкостной отваги и мог взяться за дело, совершенно ему не знакомое и опасное, если считал, что в этом его воинский долг. «Наверное, вам сильно не хватает Саши, - сказал Игорь, - сейчас, я думаю, уже полегче? Всё-таки, пятый год идёт. А как вы выдержали вначале, даже трудно себе представить». Мне было приятно, что он говорит о Саше, что он говорит о нём одобрительно и в то же время внимательно рассматривает меня. Первый раз после смерти Саши я видела в мужчине мужчину. «Я через месяц буду в Москве, - сказал Игорь, - вы разрешите вас навестить?» На минуту я задумалась, и сразу, как только задумалась, поняла, что происходит что-то важное. У нас был гостеприимный дом, и в любом другом случае, я бы сказала: «Да, конечно, мы будем рады вас видеть», а я задумалась, и это что-то значило. Но, всё-таки, я ответила: «Конечно, заходите, я буду рада вас видеть». Дня через три Игорь позвонил мне по Скайпу, а потом эти разговоры стали регулярными. Он окончил исторический факультет МГУ и любил обсуждать исторические события и сопоставлять их с текущими. Но теперь история для него просто хобби, его профессией стало сельское хозяйство. Он относился к числу тех людей, которых сейчас называют крупными фермерами, и специализировался на двух культурах - пшенице и подсолнечнике. У него не было ни одного неудачного года, как только он начал эту деятельность, она оказалась прибыльной. «Я обязательно буду в Москве, - сказал он, - но я хочу, чтобы и вы приехали ко мне, посмотрели мои поля, мой роскошный дом. А если вы пообещаете мне приезжать часто, то я для вас и Вари построю отдельный дом. Наверное, поменьше, вам не нужен такой большой, как у меня, но обязательно красивый». «Однако, - сказала я, - вы человек действия. Мы знакомы совсем недавно и наше общение носит в основном виртуальный характер, а вы уже готовы построить мне дом». «Я эгоистичный человек, - сказал Игорь, - это будет красивый и удобный дом, вам захочется в нём жить, а жить в этом доме можно будет только рядом со мной».
Аделла вдруг погрустнела и сказала:
- Давайте мы некоторое время не будем говорить о Саше, Феликс Борисович, потому что после двух наших последних бесед стала возвращаться тоска.
- И что вы сделаете? - спросил я.
- Метод отработанный, - сказала Аделла, - я поставлю свечи и закажу поминальную службу. Впервые после гибели Саши появился мужчина, с которым мне было интересно и временами в наших беседах проскальзывали эротические нотки.
А на следующий день Аделла сказала:
- Игорь предлагает мне выйти за него замуж. Конечно, даже если я на это соглашусь, это не будет оформлено как брак, потому что я потеряю пенсию за мужа, погибшего при исполнении служебных обязанностей, Варя потеряет льготы в кадетском корпусе. И я сказала Игорю: «Может быть, я бы и согласилась приехать к тебе, но там у тебя, у меня будет временная регистрация, постоянная будет в Москве. И квартира, которую я буду считать своей, будет в Москве, и в Москве останется мама». «Всё это не важно, - сказал Игорь, - мне не нужны торжественные свадьбы на тысячи гостей». Игорь провёл у нас новогодние каникулы. Я не стала меньше думать о Саше, и то, что Игорь охотно о нём говорил, для меня было очком в его пользу, а за два дня до его отъезда мы стали любовниками. Я не могу сказать, что я чувствую себя такой же счастливой как тогда, когда жила с Сашей, но я ощущаю жизнь, которая нашла себе новый путь. Вы говорили, Феликс Борисович, - сказала мне Аделла, что в реакции горя можно выделить какие-то стадии, вы не могли бы мне рассказать об этом подробнее?
Так выглядит зимой дом Игоря.
Фотограф Ирина
- Пожалуй, будет достаточно, если я перечислю их и укажу конкретные места в вашей истории, которые могут быть привязаны к этим стадиям. Есть несколько классификаций реакций горя по стадиям и Ворденом была сделана удачная попытка отказаться от понятия стадий, заменив их представлением о задачах реакции горя. Но поскольку классификация, которую предложил я, базировалась на стадиях, а в данном случае этого достаточно, то я попробую вам объяснить это с моей позиции. Я исследовал стадии в основном у людей симбиотические близких, один из которых погибает. Сразу, когда возникает осознавание смерти близкого человека, почти всегда вначале наступает стадия отрицания. Вот и у вас, Аделла, было ощущение, что ничего страшного не произошло, «положим в реанимацию, откачаем». Вы отрицали возможность смерти своего мужа. Когда же отрицание оказывается бесполезным, наступает самая тяжёлая стадия - стадия шока. Она нередко протекает с ощущением оглушённости, физического воздействия, реакции паники. Крайне тяжёлая по симптоматическим проявлениям, стадия шока редко бывает длительной и сменяется реакцией печали или траурной реакцией. У вас стадия шока прошла в один день - за то время, которое потребовалось, чтобы вы из стационара попали домой, и сменилась самой длительной стадией - стадией печали или траурной реакцией. По симптоматике траурная реакция может рассматриваться как одна из форм депрессии. Часто с выраженным плачем в определённые периоды суток - гипнагогические, т.е. при засыпании, и гипногопомпические, т.е. при пробуждении, а так же при любом упоминании об объекте потери. В этой стадии наблюдается также возникновение ощущения пустоты между человеком, переживающем горе и всеми окружающими. В первой половине этой стадии обычно обсуждение личности умершего крайне трудно или даже невозможно, во второй - это обсуждение может быть очень активным и всегда сопровождается плачем или рыданиями. По мере уменьшения интенсивности траурной реакции, обсуждение воспоминаний об умершем становится активным и даже желательным, вначале оно идёт с обязательным плачем или рыданием, потом плач и рыдания становятся более редкими, а обсуждение умершего остаётся активным и приносит некоторое облегчение. Предпоследняя стадия, стадия осуществления того, что человек, переживающий горе, считает намерениями или желаниями умершего, в вашем случае это было поступление Вари в кадетский корпус. И, наконец, жизнь перестаёт быть исключительно воспоминаниями об умершем и обсуждение его, и наступает реконструкция жизни. В вашем случае это произошло после знакомство с Игорем. Если эти стадии проходят последовательно без застревания на какой-либо стадии, то можно говорит о нормальной реакции горя, а работа психотерапевта в значительной степени носит профилактический характер, позволяющий избежать смену нормальной реакции горя реакцией патологической. По счастью, в вашем случае патологическая реакция не наступила, не было застревания на какой-либо стадии, и нормальная реакция горя сохранилась до реконструкции жизни, которой реакция горя и завершилась.
Очень важно подчеркнуть, что застревание на любой стадии работы горя часто приводит к появлению патологий, чего у Аделлы, к счастью, не было. Я предполагаю, что психотерапия (в основном когнитивная) в работе с Аделлой будет периодически повторяться, и терапевтическое содружество позволит поддерживать желательный уровень психической адаптации в ситуации потери.