117. Северная усталость. 6. Дина. 2
Владимир Станиславович сдержал своё слово, - подумала Дина, - ни разу, пока шло проектирование обогатительной фабрики он не зашёл, не посмотрел, не поинтересовался. А когда Дина, которой такая работа была в новинку, испытывая всё большее и большее беспокойство по мере того, как работа приближалась к концу, а никто из опытных людей её не видел, сама позвонила Владимиру Станиславовичу и сказала: «Мы вступаем в завершающий этап, вы не хотели бы взглянуть, что у нас получается», ответил спокойно: «А я посмотрю, когда вы закончите. У вас же в голове вся работа до последнего чертежа, а, может быть, и до действующего макета, и вдруг у меня возникнет иное мнение? Ничего хорошего из этого не получится». А вечером позвонил ей сам и сказал: «Нет никаких оснований для тревоги, Дина. Вы человек на редкость одарённый, вы просто не можете совершить грубой ошибки. Эта безоглядная вера в её одарённость ещё больше встревожила Дину: «Он так в меня верит, а вдруг я его подведу?» Но тревога и работа существовали как будто бы в разных измерениях. Когда Дина работала, она не испытывала никакой тревоги и очень чётко представляла себе, когда и что нужно делать.
«Действующий макет, это интересно, - подумала она, - я не собиралась этим заниматься, я имею право сдать работу просто в чертежах. Но, пожалуй, мне самой будет спокойнее, если я увижу, как это работает. Пусть, хотя бы, и в 1:100». Кроме того, построение макета отодвигало момент сдачи, а в сроки она даже с макетом укладывалась. Её удивила реакция её сотрудников на идею создания макета - они повели себя как дети, которым предложили забавную игрушку. Из всей группы только 3-4 человека ранее имели дело с действующими макетами, и они взяли на себя инициативу. Всем не терпелось посмотреть, как будет выглядеть действующий макет и будет ли он действительно работать, и поэтому сделали его на удивление быстро. Когда-то Дине старатели подарили кусок золотоносной породы. В этом небольшом куске золота было немного и никто не возражал против того, что старатели привезли ей породу в институт, а она положила его на подставку под генеральным чертежом будущей обогатительной фабрики. «Придётся пожертвовать» - сказала Дина со вздохом. На неё сочувственно посмотрели, все помнили, как старатели привозили эту породу, и как Дина сказала, что это будет лучшим украшением её кабинета. Но никто не возражал, когда Дина погрузила эту породу в приёмный отсек макета и включила ток. Внутри шара зажурчал поток воды, потом пустая порода осталась в приёмном отсеке, а золотосодержащая часть через переходной клапан попала в отсек, где начиналась обработка реактивами. Шар не был прозрачным, и чем дольше шла экспериментальная промывка, тем меньше можно было ориентироваться на доходящие из шара звуки. И наконец, открылась последняя дверца и на специальный поддон высыпался конечный продукт обработки.
Дина включила прожектор и направила его на поддон. На поддоне лежала маленькая горсточка золотого песка с небольшой примесью какой-то глинистой массы. «Ну что ж, обогатительная фабрика не должна давать чистый золотой песок, для этого служит агрегат чистовой промывки, - сказала Дина и продолжила, - а результат, который мы получили, значительно лучше норматива. Агрегат чистовой промывки можно будет сделать однокамерным и маломощным». Никто не сообщал Владимиру Станиславовичу, что сегодня будут испытывать действующий макет, но многолетний опыт развил в нём способность угадывать время решающих моментов. Он вошёл в лабораторию, прожектор был ещё включён, и он увидел блеск золотого песка, несмотря на ещё имеющуюся примесь глины. Он некоторое время постоял молча, а потом сказал: «Ну, что ж, поздравляю всю группу. Проект хорошо сделан и прекрасно иллюстрирован действующим макетом. Дина Витальевна, зайдите ко мне через часок». Этот вызов не встревожил Дину, успех группы был публично объявлен и претензий она не ждала. «Подумайте, - сказал ей директор, - как вы будете организовывать шеф-монтаж. Шеф-монтаж должен быть непрерывным, потому что не по злому умыслу, а по закону бутерброда отступление от проекта будет возникать как раз тогда, когда наблюдение шеф-монтажёра на день или два прекратилось. «А что бы вы мне посоветовали?» - спросила Дина. «Советовать не берусь, но когда я делал свою первую крупную работу, я шеф-монтаж осуществлял сам, я не мог допустить, чтобы из-за чьего-то недосмотра, пусть даже самого доверенного моего сотрудника, такой проект был бы поставлен под сомнение».
Дина рассмеялась: «Конечно, вы воздержались от всяких советов, но только теперь мне самой придётся вести шеф-монтаж, ваши аргументы остаются в силе и сейчас». «А ведь это года два» - сказал директор. «Но вы же меня за эти два года не уволите?» «Нет, конечно. Но трудно там одной будет». «Ну, почему же одной, там люди живут. Те самые, которые монтаж осуществлять будут». «Это трудно объяснить, Дин, через это пройти надо. Ну, одно утешение - на Чукотке и зарплату вы будете получать чукотскую». «И на том спасибо, Владимир Станиславович». «Ну, - сказал директор, - большой вам удачи. Будете вы со временем человеком в наших кругах известным и знаменитым, даже. Только вот сейчас, когда будете принимать решение, подумайте. Я ведь тонкостей вашей жизни не знаю, а может быть, есть какие-то привходящие факторы, которые сделают это решение тяжелей, чем надо бы. Когда вы закончите монтировать вашу обогатительную фабрику, вы получите результат, который будет не хуже этого", - сказал Владимир Станиславович, доставая золотой самородок из витрины институтской коллекции.
Когда вы закончите монтировать вашу обогатительную фабрику, вы получите результат, который будет не хуже этого", - сказал Владимир Станиславович, доставая золотой самородок из витрины институтской коллекции.
Фото с сайта.
«Что может для меня сделать такое решение более тяжёлым, чем надо бы, - размышляла Дина, - Мама? Но мама давно живёт с сестрой, хотя здесь я её часто навещаю, а оттуда часто навещать не смогу. Но телефонная связь эту горечь разлуки для неё сильно смягчит. Остаётся только один человек. Но с ним всё равно нужно было что-то решать». Этот человек, как будто прочёл её мысли и пришёл сам: «Я слышал, ты собираешься сама шеф-монтаж вести?» «Да тут как будто и выхода нет» - сказала Дина. «У тебя сильная группа, у тебя есть сотрудники, которые уже пришли к тебе сильными, а многие стали сильными, пройдя твою школу. Молодые ребята, ничем не связанные, и им нечего терять». «Даниил, а что могу потерять я?» «Меня» - сказал Даниил. Дина молча смотрела на него и думала: «Прошло четыре года, а он также красив, обаятелен и умеет вызывать симпатию у мужчин и влюблённость у женщин». Когда она думала о нём, она никогда не называла его про себя по имени. Она долго подбирала определение и поначалу ей казалось, что подойдёт «мой возлюбленный», но она была человеком трезвым и чётким в определениях, и решила: «Чего уж мне саму себя обманывать», и с тех пор его тайной, ей одной известной кличкой стала «мой любовник». Она никогда не говорила этих слов ему, она никогда не назвала его так в разговоре о нём, хотя их длящаяся четыре года связь не была секретов в институте. «Я тебя потеряю потому, что буду вести шеф-монтаж?» «Нет, потому что ты будешь отсутствовать два года. Я не привык быть один. А женщины, которые будут думать, что я остался один, начнут за меня конкурировать». «Интересно, - сказала Дина, - а ты пассивная игрушка в руках конкурирующих женщин?» «Нет, конечно, я игрушка очень даже активная. Но я не вижу причин, переживать разлуку из-за твоей прихоти». «Когда-нибудь наши отношения должны были закончиться, ты же никогда не предлагал мне своей руки». «Я тебе предлагал свои руки!»
«Да, - подтвердила Дина, - руки ты мне предлагал, и у меня никогда не хватало решимости от них отказаться. Ты умеешь быть нежным, ласковым, верящим, но так я думала только когда была с тобой». «Если уж ты заговорила о моей руке, то что ж ты не вспомнила о сердце? Сердце я тебе тоже не предлагал?» «Предлагал. Каждый раз, когда был со мной. Вначале я в это верила, а потом поняла, что это часть ритуала. Чем дольше были промежутки между нашими встречами, тем больше я думала о том, что наши отношения перспективы не имеют». «Перспектива - это только замужество?» «Что значит замужество, - сказала она, - регистрация брака? Никогда не любила бюрократических бумаг. Кстати, мой отец зарегистрировал брак с моей матерью только когда уходил на фронт. Шансы погибнуть на фронте были велики, и он не хотел, чтобы мать осталась без пенсии, которая ей полагалась в случае потери кормильца. Только ведь дело не в бумаге. Ты ни разу не сказал, что хочешь быть со мной всегда, ты ни разу не сказал, что мы никогда не расстанемся. А сейчас ты очень хорошо обозначил ситуацию. Проблемы возникнут не тогда, когда я уеду. Если ты думаешь, что почувствуешь их тогда, то значит, они существуют уже сейчас». И горько добавила: «Ты ведь, по сути, меня шантажируешь: “Будешь сама вести шеф-монтаж - ты меня потеряешь”. Ты знаешь, может быть, что даже только ради внесения ясности в наши отношения мне следует уехать». «Ясность это не всегда приятно» - сказал Даниил. «Да, - сказала Дина, - это может быть большей частью неприятно, но всё равно я предпочитаю ясность». Он встал и сказал, понизив голос: «Ты ведь не видела таких мужчин, как я. И не увидишь. Потому, что больше нету таких. Да, я никогда не говорил тебе, что мы будем с тобою всегда. Я не люблю связывать себя словами. Но пока мне было бы с тобой хорошо, мы бы не расстались». «Вот это я не в состоянии контролировать. Ты увидишь какую-нибудь другую женщину, и тебе сразу станет со мной плохо. Если я тебе нужна, ты дождёшься. Если ты не дождёшься, значит я тебе с самого начала была не слишком нужна». Он покачал головой и сказал: «Прямая ты, как железный штырь. И такая же у тебя гибкость».
Во время проектирования Дина объездила много ГОКов.
Фото с сайта.
«Не знаю, может быть у меня когда-нибудь будет потребность в гибкости. Пока мне легче жить, когда я могу всё чётко обозначить, и не жду от жизни никаких сюрпризов» «Могу я считать, что это наш последний разговор?» «Разговор, - протянула Дина, - нет, разговор не последний. Я ничего не слышала о том, что тебя собираются освободить от должности учёного секретаря института. А с учёным секретарём волей-неволей мне придётся иметь дело» «Ты не понимаешь, что говоришь». «Нет, я очень хорошо это понимаю. Я улетаю послезавтра, если у тебя появится потребность ещё раз со мной повидаться или что-нибудь мне сказать, это не вызовет у меня возражений. Я не жестокий человек». Дина бы уже давно прекратила этот разговор, но она была в своём кабинете и вынуждена была ждать, пока этот человек уйдёт. Минут пять он посидел молча, и потом процитировал старинный романс: «Не говорите мне “прощай”, я это слово ненавижу». «Да я и не сказала “прощай”, я просто максимально ясно описала ситуацию». Он поднялся, покачал головой и вышел».
Продолжение следует.
«Действующий макет, это интересно, - подумала она, - я не собиралась этим заниматься, я имею право сдать работу просто в чертежах. Но, пожалуй, мне самой будет спокойнее, если я увижу, как это работает. Пусть, хотя бы, и в 1:100». Кроме того, построение макета отодвигало момент сдачи, а в сроки она даже с макетом укладывалась. Её удивила реакция её сотрудников на идею создания макета - они повели себя как дети, которым предложили забавную игрушку. Из всей группы только 3-4 человека ранее имели дело с действующими макетами, и они взяли на себя инициативу. Всем не терпелось посмотреть, как будет выглядеть действующий макет и будет ли он действительно работать, и поэтому сделали его на удивление быстро. Когда-то Дине старатели подарили кусок золотоносной породы. В этом небольшом куске золота было немного и никто не возражал против того, что старатели привезли ей породу в институт, а она положила его на подставку под генеральным чертежом будущей обогатительной фабрики. «Придётся пожертвовать» - сказала Дина со вздохом. На неё сочувственно посмотрели, все помнили, как старатели привозили эту породу, и как Дина сказала, что это будет лучшим украшением её кабинета. Но никто не возражал, когда Дина погрузила эту породу в приёмный отсек макета и включила ток. Внутри шара зажурчал поток воды, потом пустая порода осталась в приёмном отсеке, а золотосодержащая часть через переходной клапан попала в отсек, где начиналась обработка реактивами. Шар не был прозрачным, и чем дольше шла экспериментальная промывка, тем меньше можно было ориентироваться на доходящие из шара звуки. И наконец, открылась последняя дверца и на специальный поддон высыпался конечный продукт обработки.
Дина включила прожектор и направила его на поддон. На поддоне лежала маленькая горсточка золотого песка с небольшой примесью какой-то глинистой массы. «Ну что ж, обогатительная фабрика не должна давать чистый золотой песок, для этого служит агрегат чистовой промывки, - сказала Дина и продолжила, - а результат, который мы получили, значительно лучше норматива. Агрегат чистовой промывки можно будет сделать однокамерным и маломощным». Никто не сообщал Владимиру Станиславовичу, что сегодня будут испытывать действующий макет, но многолетний опыт развил в нём способность угадывать время решающих моментов. Он вошёл в лабораторию, прожектор был ещё включён, и он увидел блеск золотого песка, несмотря на ещё имеющуюся примесь глины. Он некоторое время постоял молча, а потом сказал: «Ну, что ж, поздравляю всю группу. Проект хорошо сделан и прекрасно иллюстрирован действующим макетом. Дина Витальевна, зайдите ко мне через часок». Этот вызов не встревожил Дину, успех группы был публично объявлен и претензий она не ждала. «Подумайте, - сказал ей директор, - как вы будете организовывать шеф-монтаж. Шеф-монтаж должен быть непрерывным, потому что не по злому умыслу, а по закону бутерброда отступление от проекта будет возникать как раз тогда, когда наблюдение шеф-монтажёра на день или два прекратилось. «А что бы вы мне посоветовали?» - спросила Дина. «Советовать не берусь, но когда я делал свою первую крупную работу, я шеф-монтаж осуществлял сам, я не мог допустить, чтобы из-за чьего-то недосмотра, пусть даже самого доверенного моего сотрудника, такой проект был бы поставлен под сомнение».
Дина рассмеялась: «Конечно, вы воздержались от всяких советов, но только теперь мне самой придётся вести шеф-монтаж, ваши аргументы остаются в силе и сейчас». «А ведь это года два» - сказал директор. «Но вы же меня за эти два года не уволите?» «Нет, конечно. Но трудно там одной будет». «Ну, почему же одной, там люди живут. Те самые, которые монтаж осуществлять будут». «Это трудно объяснить, Дин, через это пройти надо. Ну, одно утешение - на Чукотке и зарплату вы будете получать чукотскую». «И на том спасибо, Владимир Станиславович». «Ну, - сказал директор, - большой вам удачи. Будете вы со временем человеком в наших кругах известным и знаменитым, даже. Только вот сейчас, когда будете принимать решение, подумайте. Я ведь тонкостей вашей жизни не знаю, а может быть, есть какие-то привходящие факторы, которые сделают это решение тяжелей, чем надо бы. Когда вы закончите монтировать вашу обогатительную фабрику, вы получите результат, который будет не хуже этого", - сказал Владимир Станиславович, доставая золотой самородок из витрины институтской коллекции.
Когда вы закончите монтировать вашу обогатительную фабрику, вы получите результат, который будет не хуже этого", - сказал Владимир Станиславович, доставая золотой самородок из витрины институтской коллекции.
Фото с сайта.
«Что может для меня сделать такое решение более тяжёлым, чем надо бы, - размышляла Дина, - Мама? Но мама давно живёт с сестрой, хотя здесь я её часто навещаю, а оттуда часто навещать не смогу. Но телефонная связь эту горечь разлуки для неё сильно смягчит. Остаётся только один человек. Но с ним всё равно нужно было что-то решать». Этот человек, как будто прочёл её мысли и пришёл сам: «Я слышал, ты собираешься сама шеф-монтаж вести?» «Да тут как будто и выхода нет» - сказала Дина. «У тебя сильная группа, у тебя есть сотрудники, которые уже пришли к тебе сильными, а многие стали сильными, пройдя твою школу. Молодые ребята, ничем не связанные, и им нечего терять». «Даниил, а что могу потерять я?» «Меня» - сказал Даниил. Дина молча смотрела на него и думала: «Прошло четыре года, а он также красив, обаятелен и умеет вызывать симпатию у мужчин и влюблённость у женщин». Когда она думала о нём, она никогда не называла его про себя по имени. Она долго подбирала определение и поначалу ей казалось, что подойдёт «мой возлюбленный», но она была человеком трезвым и чётким в определениях, и решила: «Чего уж мне саму себя обманывать», и с тех пор его тайной, ей одной известной кличкой стала «мой любовник». Она никогда не говорила этих слов ему, она никогда не назвала его так в разговоре о нём, хотя их длящаяся четыре года связь не была секретов в институте. «Я тебя потеряю потому, что буду вести шеф-монтаж?» «Нет, потому что ты будешь отсутствовать два года. Я не привык быть один. А женщины, которые будут думать, что я остался один, начнут за меня конкурировать». «Интересно, - сказала Дина, - а ты пассивная игрушка в руках конкурирующих женщин?» «Нет, конечно, я игрушка очень даже активная. Но я не вижу причин, переживать разлуку из-за твоей прихоти». «Когда-нибудь наши отношения должны были закончиться, ты же никогда не предлагал мне своей руки». «Я тебе предлагал свои руки!»
«Да, - подтвердила Дина, - руки ты мне предлагал, и у меня никогда не хватало решимости от них отказаться. Ты умеешь быть нежным, ласковым, верящим, но так я думала только когда была с тобой». «Если уж ты заговорила о моей руке, то что ж ты не вспомнила о сердце? Сердце я тебе тоже не предлагал?» «Предлагал. Каждый раз, когда был со мной. Вначале я в это верила, а потом поняла, что это часть ритуала. Чем дольше были промежутки между нашими встречами, тем больше я думала о том, что наши отношения перспективы не имеют». «Перспектива - это только замужество?» «Что значит замужество, - сказала она, - регистрация брака? Никогда не любила бюрократических бумаг. Кстати, мой отец зарегистрировал брак с моей матерью только когда уходил на фронт. Шансы погибнуть на фронте были велики, и он не хотел, чтобы мать осталась без пенсии, которая ей полагалась в случае потери кормильца. Только ведь дело не в бумаге. Ты ни разу не сказал, что хочешь быть со мной всегда, ты ни разу не сказал, что мы никогда не расстанемся. А сейчас ты очень хорошо обозначил ситуацию. Проблемы возникнут не тогда, когда я уеду. Если ты думаешь, что почувствуешь их тогда, то значит, они существуют уже сейчас». И горько добавила: «Ты ведь, по сути, меня шантажируешь: “Будешь сама вести шеф-монтаж - ты меня потеряешь”. Ты знаешь, может быть, что даже только ради внесения ясности в наши отношения мне следует уехать». «Ясность это не всегда приятно» - сказал Даниил. «Да, - сказала Дина, - это может быть большей частью неприятно, но всё равно я предпочитаю ясность». Он встал и сказал, понизив голос: «Ты ведь не видела таких мужчин, как я. И не увидишь. Потому, что больше нету таких. Да, я никогда не говорил тебе, что мы будем с тобою всегда. Я не люблю связывать себя словами. Но пока мне было бы с тобой хорошо, мы бы не расстались». «Вот это я не в состоянии контролировать. Ты увидишь какую-нибудь другую женщину, и тебе сразу станет со мной плохо. Если я тебе нужна, ты дождёшься. Если ты не дождёшься, значит я тебе с самого начала была не слишком нужна». Он покачал головой и сказал: «Прямая ты, как железный штырь. И такая же у тебя гибкость».
Во время проектирования Дина объездила много ГОКов.
Фото с сайта.
«Не знаю, может быть у меня когда-нибудь будет потребность в гибкости. Пока мне легче жить, когда я могу всё чётко обозначить, и не жду от жизни никаких сюрпризов» «Могу я считать, что это наш последний разговор?» «Разговор, - протянула Дина, - нет, разговор не последний. Я ничего не слышала о том, что тебя собираются освободить от должности учёного секретаря института. А с учёным секретарём волей-неволей мне придётся иметь дело» «Ты не понимаешь, что говоришь». «Нет, я очень хорошо это понимаю. Я улетаю послезавтра, если у тебя появится потребность ещё раз со мной повидаться или что-нибудь мне сказать, это не вызовет у меня возражений. Я не жестокий человек». Дина бы уже давно прекратила этот разговор, но она была в своём кабинете и вынуждена была ждать, пока этот человек уйдёт. Минут пять он посидел молча, и потом процитировал старинный романс: «Не говорите мне “прощай”, я это слово ненавижу». «Да я и не сказала “прощай”, я просто максимально ясно описала ситуацию». Он поднялся, покачал головой и вышел».
Продолжение следует.