80. Анадырь. Часть 2.
Пользуясь удобным моментом в начале второй половины текста про наши исследования в Анадыре, я хочу сказать, что в этой половине будут места, которые, возможно, звучат слишком научно для человека, который никогда не сталкивался с проблемой. Я думаю, что в наше время таких людей немного. Радио и телевидение обладают собственным образовательным потенциалом, но, всё же, хочу попросить, чтобы Вы меня извинили, если в некоторых местах текст Вам покажется слишком трудным. Мои воспоминания не могут носить другого характера, потому что они в очень значительной степени заполнены памятью о моей работе. У меня не было хобби, не было корыстолюбивых устремлений, я не был честолюбив и не стремился выставить свою кандидатуру в академики, тем более, что мой неформальный статус всегда был выше формального. Иногда вспомнить какие-то эпизоды своей деятельности, невозможно не попробовав объяснить, какие мы применяли методы и что нам эти методы давали. Я всегда упрощаю текст. Даже текст о социометрии, который уже наполовину изложен, будет выглядеть значительно сложнее, если бы полностью описать процедуру и математические расчёты, которыми она завершалась. Надеюсь, что это вступление поможет вам понять, что упростить этот текст больше, чем я его упростил, было невозможно. Но вернёмся к социометрии.
После проведения социометрии, с каждым из испытуемых проводилась подробная беседа для того, чтобы выяснить мотивы его предпочтений, или, напротив, отвержения одноклассника, которого он оценивал. Учащиеся из числа коренного населения нередко выбирали из детей, родители которых относились к пришлому населению, предпочтительных партнёров для совместных занятий, несколько реже - для совместного досуга, но никогда не считали их лучшими партнёрами для совместного выхода из рискованной ситуации. Такой выбор всегда сознательно мотивировался. Чукчи признавали, что дети мигрантов могут оказать ценную помощь в учёбе, что они могут быть приятными при совместном проведении досуга, особенно если досуг заполняется играми, привезенными с материка и имеющими чёткие правила, в которых дети мигрантов нередко лучше ориентируются. Не играло роли, требовали ли эти игры физической или интеллектуальной подготовки. Дети мигрантов нередко лучше играли в волейбол или в шахматы. Поскольку чукчи прекрасно перенимали всё, что им предъявлялось в многократном показе, они могли вскоре превзойти своих учителей, но играли они с ними не ради этого, их развлекал сам процесс игры, а конкурентный дух у них был выражен слабее, чем у детей мигрантов. То, что чукчи никогда не выбирали детей мигрантов как партнёров для совместного выхода из рискованной ситуации, также обстоятельно мотивировалось. Староста класса, о котором я уже поминал, очень чётко умел формулировать свои мысли и поэтому я постараюсь возможно более близко к его словам описать соображения, которыми руководствовались учащиеся-чукчи при выборе партнёра для выхода из рискованной ситуации.
«Никто не рискует в яранге или в доме. Рисковать приходится в тундре, когда в пургу собираешь оленей, - говорил он мне, - рисковать приходится в море, когда идёшь на вельботе. Люди, которые сюда приехали, не знают ни тундры, ни оленей, а в море они слишком поздно замечают, что изменится направление ветра или скорость его. Чукча, которого я выбрал для совместного выхода из рисковых ситуаций, всегда чувствует, что ветер изменит направление, будет дуть не с этой, а с другой стороны, или не изменит направления, но станет очень сильным, метров 30 в секунду. Никто из пришлых этого не умеет. И, - неожиданно заключил он, - поэтому это наша страна, они приезжают сюда чужими и уезжают тоже чужими».
И такое высказывание, сделанное чукчей, который поставил на первое место для совместных занятий и совместного досуга «пришлого» одноклассника, показывает, что хотя некоторые качества этого одноклассника воспринимаются как привлекательные, он всё равно остаётся чужим для моего собеседника. В отличие от группы пришлых учащихся, у их одноклассников из числа коренного населения в группе испытуемых значительно реже обнаруживается антагонизм между отдельными учащимися, достоверно реже отмечаются контроверсивные выборы, т.е. выборы, отражающие взаимное неприятие двух субъектов. Взаимное неприятие обычно порождается нетерпимой в этой среде агрессивностью. Про людей, у которых деструктивная агрессивность выражена, говорят, что у них «плохая злость». Это понятие «плохая злость» передаётся на чукотском языке одним словом, не имеющим русского аналога, и даже наличие этой «плохой злости» может не порождать контроверсивных выборов, т.к. «мудрые старые люди» говорят, что не надо враждовать с человеком, у которого «плохая злость». Надо постараться, чтобы твоя дорога с его дорогой не сходилась.
Аутсайдеры - изолированные индивидуумы в группе, в которой преобладают чукчи, практически не встречаются. Групповая сплочённость среди детей чукчей значительно более выражена, чем у детей мигрантов. Эта большая групповая сплочённость может быть ещё одной причиной того, что для разрешения ситуаций, связанных с высоким риском, т.е. требующих выраженного преодолевающего поведения (cooping behavior), чукчи выбирают в качестве партнёров своих соплеменников.
В классах, где дети мигрантов составляли подавляющее большинство, этническая принадлежность оказывала решающее влияние на результаты социометрии. В этом случае по всем показателям чукчи практически автоматически оказывались в нижней половине социометрического рейтинга.
Староста был не по годам выдержанным, спокойным, собирался стать психологом или социологом, чтобы разбираться в проблемах своего народа: «А то совсем извелась чукотская интеллигенция». «Ну почему же, - сказал я, - мы вчера беседовали с выдающимся чукотским интеллигентом». «Это кто ж? - спросил староста, - Ваш продажный русский Рытхеу?» Не было понятно, в какое слово вложено больше презрения - в «продажный», в «русский» или в «Рытхеу». «Кто же тебе так не нравится? О продажных не спрашиваю, они не нравятся никому. Но тебе, кажется, не нравится то, что ты считаешь Рытхеу русским?» «Это он пытается себя русским считать, держит дом в посёлке бухты Провидения, всем показывает его фотографию, а сам уже через порог года два не переступал. Его не судьба чукотского народа волнует, а насколько можно тут же себя прославить». «А другие интеллигенты есть?» - спросил я. «Среди нас есть, - сказал староста, - им, конечно, ещё учиться надо, надо побывать в больших городах, надо набираться опыта, но я бы уже сейчас сказал, что это растущая национальная интеллигенция. Если народу дадут выжить, за вождями дело не станет».
Я не стал продолжать этот разговор - вокруг нас уже стояла группа ребят с интересом прислушивающихся к сказанному - но для себя отметил, что у Анны Нутэтэгрынэ, бывшего «президента Чукотки», которая хотела автономизации округа, по-видимому, будет немало последователей, если власть не перейдёт к открытому подавлению таких настроений.
Когда мы начали изучать показатели, которые никак не зависели от желания испытуемых, полученные результаты позволяли достоверно дифференцировать по этим показателям группу детей коренных и пришлых жителей Чукотки, причём результаты в некоторой своей части были для меня неожиданными. Они были получены при изучении ночного сна с помощью ЭЭГ - энцфаллографии (т.е. записи биологических токов мозга со многих точек).
Вначале нужно сказать несколько слов в пояснение, хотя я убеждён, что вещи, о которых я буду говорить, широко известны, я вынужден считаться с тем, что кому-то они могут быть не известны, а я стремлюсь к тому, чтобы все мои читатели понимали то, о чём я пишу. Ночной сон имеет две фазы - медленный сон, в котором сновидений не бывает, и быстрый сон, который заполнен сновидениями. Сновидения играют важную роль, поскольку в них отрабатывается возникшее днём напряжение и факторы, которые это напряжение вызывали.
Период, который проходил от начала глубокой дремоты до возникновения быстрого сна, т.е. сна со сновидениями, у чукчей был достоверно меньше, чем у пришлого населения. Обычно это свидетельствует о большей напряжённости в период бодрствования, поскольку потребность в быстром сне тем больше, чем больше необходимость отработать дневное напряжение в сновидных образах. О том же свидетельствует то, что доля быстрого сна в общей продолжительности ночного сна у чукчей также была достоверно больше.
Но различия между этническими группами можно было наблюдать и в бодрствовании. Также как и на Оле, у чукчей была больше выражена ориентировка на слабые признаки, вернее на признаки, которые нами воспринимаются как слабые. Чукчи, особенно мужчины, многие признаки, несомненно, слабые, с точки зрения европейца, воспринимают как важные ориентиры.
При применении Методики многостороннего исследования личности (ММИЛ), результаты которой обычно фиксируются в виде кривой (ломаной линии) с 10-ю основными точками (шкалами), у чукчей-мужчин кривая имела очень сходный вид. Наибольший подъём этого графика был на 8-й по счёту точке (8-я шкала). При интерпретации графика такая его форма обычно оценивается как своеобразие восприятия и оценки ситуации и своего положения в ней, а также как своеобразие мышления, логики и ориентации на те или иные ценности. Ориентировка на эти особенности когнитивной (познавательной) сферы, была для этой этнической группы более важной, чем на иные, чуждые им европейские критерии поведения.
У женщин в чукотской группе личность была менее монолитной, и график имел не один, а несколько пиков. Однако, всё равно хотя бы на одной из точек (шкалах) их график ММИЛ достоверно отличались от графика ММИЛ детей мигрантов, часто по 10-й точке (нулевая шкала), что указывало на меньшую склонность к широкому общению.
Решающее значение для эффективности адаптации, т.е. способности выстраивать удовлетворительные отношения в контактах со средой (эффективное функционирование системы человек-среда), имел характер социального взаимодействия. Более высокий уровень напряжения в различных группах коренного населения, уже отмеченный выше, в решающей степени зависел от степени вкючённости в социальный (особенно семейный) контекст.
Многие дети мигрантов жили дома и приходили в школу только на занятия. Чукчи практически все жили в интернате, а их отношения с семьёй могли существенно различаться. Мы разделили чукчей на три группы: 1) учащиеся, которые уже не имеют родителей (эта группа сирот оказалось довольно обширной), 2) учащиеся, которые родителей имеют, поддерживают с ними регулярный контакт, обязательно ездят к ним на каникулы и пытаются, если это возможно, организовывать встречи посреди учебного года, 3) учащиеся, которые имеют родителей, но на каникулы к ним ездят нерегулярно, не стремятся встретиться с ними в течение учебного года и не поддерживают с ними регулярную переписку. Оценка эмоционального напряжения (ЭН) в каждой их этих групп проводилась по вегетативным коррелятам тревоги (электрическое сопротивление кожи, которое тем ниже, чем больше ЭН; интервал между двумя сердечными сокращениями, который был тем больше, чем меньше ЭН; уровень артериального давления, которое при нарастании ЭН повышается; частота дыхания, возрастающая при повышении ЭН, и его ритмичность, которая при этом уменьшается) показало, что вегетативные корреляты тревоги менее всего выражены во 2-й группе, более выражено ЭН было у детей-сирот, и больше всего оно было выражено в 3-й группе.
Поскольку связь с семьёй у пришлых была значительно теснее, а многие из них жили в семье, отмеченное выше различие в эмоциональном напряжении между чукчами и пришлыми может объясняться затруднением взаимодействия в социальном контексте, ориентированном на семью у чукчей в силу причин, которые у пришлого населения обычно отсутствует. Именно с этим может быть связана краткость периода между засыпанием и появлением быстрого сна.
Мы долго беседовали с преподавателями и воспитателями в интернате о том, что при обучении в интернате очень важное значение имеет заместительная роль педагогического персонала, который хотя и не может полностью заменить социальный контекст в семейном взаимодействии, но может существенно облегчить последствия недостаточности этого контекста. Одна из старых преподавательниц сказала мне: «Когда я начинала, мы не только обучали чукчей русскому языку, но и сами изучали чукотский. На каникулах мы открывали в стойбищах оленеводов «красные яранги», где общение педагогов и детей продолжалось, и где в это взаимодействие можно было включить их родителей, если они были живы. У нас были психологи, которые работали над восстановлением семейных отношений, в тех семьях, где родители были, но вели себя так, что дети теряли стремление с ними общаться и проводили каникулы где-нибудь в другом месте, нередко у родственников в других оленеводческих бригадах. И, наконец, мы понимали, что для детей-сирот мы должны быть эффективными заменителями родителей. Наше поколение постепенно уходило, а люди, приехавшие с материка, не обнаруживали желания перенимать наши традиции, мы приехали сюда с желанием улучшить жизнь маленького народа, а они - получать полярный коэффициент и полярные надбавки к зарплате». И тут же стали выступать другие и говорить, что первопроходцам было не только труднее, но и легче, что чукчи сохраняли привычный образ жизни: оленеводы - в небольших стойбищах, охотники - в ярангах, а потом домах, поставленных прямо на охотничьем участке; сохранялась семья и взаимодействие в ней. Очень часто дети попадали в интернат только после 4-го класса, потому что энтузиасты-учителя, до того, как возникала необходимость в учителях-предметниках, организовывали обучение на дому. Постоянное и тесное общение педагогов с чукчами, независимо от знания теории, создавали ясное представление о том, что чукчи мыслят образами. Теоретические знания подвели под это представление прочную основу, и обосновали необходимость максимально использовать образное мышление которое, как я уже неоднократно говорил, возникает из-за преимущественной роли правого полушария в познавательном процессе у чукчей.
Долгие занятия с чукчами во внеучебное время, осторожное стремление войти в их внутренний мир, найти понятные им и привлекающие их образы, позволили мне и некоторым из моих наиболее опытных сотрудников, в частности моей жене профессору Е.Д. Соколовой, установить отношения взаимной привязанности с учащимися, с которыми мы общались, и получить опыт, дающий возможность утверждать, что такая работа может быть проделана и может считаться необходимой для воспитания новой чукотской интеллигенции. Хочется отметить ещё одну вещь, которая, вероятно, не связана с воспитанием новой чукотской интеллигенции, но когда мы уезжали, воспитанники интерната провожали нас, и многие из них прощаясь плакали и просили нас обещать, что мы вернёмся ещё до того, как они окончат десятилетку.
После проведения социометрии, с каждым из испытуемых проводилась подробная беседа для того, чтобы выяснить мотивы его предпочтений, или, напротив, отвержения одноклассника, которого он оценивал. Учащиеся из числа коренного населения нередко выбирали из детей, родители которых относились к пришлому населению, предпочтительных партнёров для совместных занятий, несколько реже - для совместного досуга, но никогда не считали их лучшими партнёрами для совместного выхода из рискованной ситуации. Такой выбор всегда сознательно мотивировался. Чукчи признавали, что дети мигрантов могут оказать ценную помощь в учёбе, что они могут быть приятными при совместном проведении досуга, особенно если досуг заполняется играми, привезенными с материка и имеющими чёткие правила, в которых дети мигрантов нередко лучше ориентируются. Не играло роли, требовали ли эти игры физической или интеллектуальной подготовки. Дети мигрантов нередко лучше играли в волейбол или в шахматы. Поскольку чукчи прекрасно перенимали всё, что им предъявлялось в многократном показе, они могли вскоре превзойти своих учителей, но играли они с ними не ради этого, их развлекал сам процесс игры, а конкурентный дух у них был выражен слабее, чем у детей мигрантов. То, что чукчи никогда не выбирали детей мигрантов как партнёров для совместного выхода из рискованной ситуации, также обстоятельно мотивировалось. Староста класса, о котором я уже поминал, очень чётко умел формулировать свои мысли и поэтому я постараюсь возможно более близко к его словам описать соображения, которыми руководствовались учащиеся-чукчи при выборе партнёра для выхода из рискованной ситуации.
«Никто не рискует в яранге или в доме. Рисковать приходится в тундре, когда в пургу собираешь оленей, - говорил он мне, - рисковать приходится в море, когда идёшь на вельботе. Люди, которые сюда приехали, не знают ни тундры, ни оленей, а в море они слишком поздно замечают, что изменится направление ветра или скорость его. Чукча, которого я выбрал для совместного выхода из рисковых ситуаций, всегда чувствует, что ветер изменит направление, будет дуть не с этой, а с другой стороны, или не изменит направления, но станет очень сильным, метров 30 в секунду. Никто из пришлых этого не умеет. И, - неожиданно заключил он, - поэтому это наша страна, они приезжают сюда чужими и уезжают тоже чужими».
И такое высказывание, сделанное чукчей, который поставил на первое место для совместных занятий и совместного досуга «пришлого» одноклассника, показывает, что хотя некоторые качества этого одноклассника воспринимаются как привлекательные, он всё равно остаётся чужим для моего собеседника. В отличие от группы пришлых учащихся, у их одноклассников из числа коренного населения в группе испытуемых значительно реже обнаруживается антагонизм между отдельными учащимися, достоверно реже отмечаются контроверсивные выборы, т.е. выборы, отражающие взаимное неприятие двух субъектов. Взаимное неприятие обычно порождается нетерпимой в этой среде агрессивностью. Про людей, у которых деструктивная агрессивность выражена, говорят, что у них «плохая злость». Это понятие «плохая злость» передаётся на чукотском языке одним словом, не имеющим русского аналога, и даже наличие этой «плохой злости» может не порождать контроверсивных выборов, т.к. «мудрые старые люди» говорят, что не надо враждовать с человеком, у которого «плохая злость». Надо постараться, чтобы твоя дорога с его дорогой не сходилась.
Аутсайдеры - изолированные индивидуумы в группе, в которой преобладают чукчи, практически не встречаются. Групповая сплочённость среди детей чукчей значительно более выражена, чем у детей мигрантов. Эта большая групповая сплочённость может быть ещё одной причиной того, что для разрешения ситуаций, связанных с высоким риском, т.е. требующих выраженного преодолевающего поведения (cooping behavior), чукчи выбирают в качестве партнёров своих соплеменников.
В классах, где дети мигрантов составляли подавляющее большинство, этническая принадлежность оказывала решающее влияние на результаты социометрии. В этом случае по всем показателям чукчи практически автоматически оказывались в нижней половине социометрического рейтинга.
Староста был не по годам выдержанным, спокойным, собирался стать психологом или социологом, чтобы разбираться в проблемах своего народа: «А то совсем извелась чукотская интеллигенция». «Ну почему же, - сказал я, - мы вчера беседовали с выдающимся чукотским интеллигентом». «Это кто ж? - спросил староста, - Ваш продажный русский Рытхеу?» Не было понятно, в какое слово вложено больше презрения - в «продажный», в «русский» или в «Рытхеу». «Кто же тебе так не нравится? О продажных не спрашиваю, они не нравятся никому. Но тебе, кажется, не нравится то, что ты считаешь Рытхеу русским?» «Это он пытается себя русским считать, держит дом в посёлке бухты Провидения, всем показывает его фотографию, а сам уже через порог года два не переступал. Его не судьба чукотского народа волнует, а насколько можно тут же себя прославить». «А другие интеллигенты есть?» - спросил я. «Среди нас есть, - сказал староста, - им, конечно, ещё учиться надо, надо побывать в больших городах, надо набираться опыта, но я бы уже сейчас сказал, что это растущая национальная интеллигенция. Если народу дадут выжить, за вождями дело не станет».
Я не стал продолжать этот разговор - вокруг нас уже стояла группа ребят с интересом прислушивающихся к сказанному - но для себя отметил, что у Анны Нутэтэгрынэ, бывшего «президента Чукотки», которая хотела автономизации округа, по-видимому, будет немало последователей, если власть не перейдёт к открытому подавлению таких настроений.
Когда мы начали изучать показатели, которые никак не зависели от желания испытуемых, полученные результаты позволяли достоверно дифференцировать по этим показателям группу детей коренных и пришлых жителей Чукотки, причём результаты в некоторой своей части были для меня неожиданными. Они были получены при изучении ночного сна с помощью ЭЭГ - энцфаллографии (т.е. записи биологических токов мозга со многих точек).
Вначале нужно сказать несколько слов в пояснение, хотя я убеждён, что вещи, о которых я буду говорить, широко известны, я вынужден считаться с тем, что кому-то они могут быть не известны, а я стремлюсь к тому, чтобы все мои читатели понимали то, о чём я пишу. Ночной сон имеет две фазы - медленный сон, в котором сновидений не бывает, и быстрый сон, который заполнен сновидениями. Сновидения играют важную роль, поскольку в них отрабатывается возникшее днём напряжение и факторы, которые это напряжение вызывали.
Период, который проходил от начала глубокой дремоты до возникновения быстрого сна, т.е. сна со сновидениями, у чукчей был достоверно меньше, чем у пришлого населения. Обычно это свидетельствует о большей напряжённости в период бодрствования, поскольку потребность в быстром сне тем больше, чем больше необходимость отработать дневное напряжение в сновидных образах. О том же свидетельствует то, что доля быстрого сна в общей продолжительности ночного сна у чукчей также была достоверно больше.
Но различия между этническими группами можно было наблюдать и в бодрствовании. Также как и на Оле, у чукчей была больше выражена ориентировка на слабые признаки, вернее на признаки, которые нами воспринимаются как слабые. Чукчи, особенно мужчины, многие признаки, несомненно, слабые, с точки зрения европейца, воспринимают как важные ориентиры.
При применении Методики многостороннего исследования личности (ММИЛ), результаты которой обычно фиксируются в виде кривой (ломаной линии) с 10-ю основными точками (шкалами), у чукчей-мужчин кривая имела очень сходный вид. Наибольший подъём этого графика был на 8-й по счёту точке (8-я шкала). При интерпретации графика такая его форма обычно оценивается как своеобразие восприятия и оценки ситуации и своего положения в ней, а также как своеобразие мышления, логики и ориентации на те или иные ценности. Ориентировка на эти особенности когнитивной (познавательной) сферы, была для этой этнической группы более важной, чем на иные, чуждые им европейские критерии поведения.
У женщин в чукотской группе личность была менее монолитной, и график имел не один, а несколько пиков. Однако, всё равно хотя бы на одной из точек (шкалах) их график ММИЛ достоверно отличались от графика ММИЛ детей мигрантов, часто по 10-й точке (нулевая шкала), что указывало на меньшую склонность к широкому общению.
Решающее значение для эффективности адаптации, т.е. способности выстраивать удовлетворительные отношения в контактах со средой (эффективное функционирование системы человек-среда), имел характер социального взаимодействия. Более высокий уровень напряжения в различных группах коренного населения, уже отмеченный выше, в решающей степени зависел от степени вкючённости в социальный (особенно семейный) контекст.
Многие дети мигрантов жили дома и приходили в школу только на занятия. Чукчи практически все жили в интернате, а их отношения с семьёй могли существенно различаться. Мы разделили чукчей на три группы: 1) учащиеся, которые уже не имеют родителей (эта группа сирот оказалось довольно обширной), 2) учащиеся, которые родителей имеют, поддерживают с ними регулярный контакт, обязательно ездят к ним на каникулы и пытаются, если это возможно, организовывать встречи посреди учебного года, 3) учащиеся, которые имеют родителей, но на каникулы к ним ездят нерегулярно, не стремятся встретиться с ними в течение учебного года и не поддерживают с ними регулярную переписку. Оценка эмоционального напряжения (ЭН) в каждой их этих групп проводилась по вегетативным коррелятам тревоги (электрическое сопротивление кожи, которое тем ниже, чем больше ЭН; интервал между двумя сердечными сокращениями, который был тем больше, чем меньше ЭН; уровень артериального давления, которое при нарастании ЭН повышается; частота дыхания, возрастающая при повышении ЭН, и его ритмичность, которая при этом уменьшается) показало, что вегетативные корреляты тревоги менее всего выражены во 2-й группе, более выражено ЭН было у детей-сирот, и больше всего оно было выражено в 3-й группе.
Поскольку связь с семьёй у пришлых была значительно теснее, а многие из них жили в семье, отмеченное выше различие в эмоциональном напряжении между чукчами и пришлыми может объясняться затруднением взаимодействия в социальном контексте, ориентированном на семью у чукчей в силу причин, которые у пришлого населения обычно отсутствует. Именно с этим может быть связана краткость периода между засыпанием и появлением быстрого сна.
Мы долго беседовали с преподавателями и воспитателями в интернате о том, что при обучении в интернате очень важное значение имеет заместительная роль педагогического персонала, который хотя и не может полностью заменить социальный контекст в семейном взаимодействии, но может существенно облегчить последствия недостаточности этого контекста. Одна из старых преподавательниц сказала мне: «Когда я начинала, мы не только обучали чукчей русскому языку, но и сами изучали чукотский. На каникулах мы открывали в стойбищах оленеводов «красные яранги», где общение педагогов и детей продолжалось, и где в это взаимодействие можно было включить их родителей, если они были живы. У нас были психологи, которые работали над восстановлением семейных отношений, в тех семьях, где родители были, но вели себя так, что дети теряли стремление с ними общаться и проводили каникулы где-нибудь в другом месте, нередко у родственников в других оленеводческих бригадах. И, наконец, мы понимали, что для детей-сирот мы должны быть эффективными заменителями родителей. Наше поколение постепенно уходило, а люди, приехавшие с материка, не обнаруживали желания перенимать наши традиции, мы приехали сюда с желанием улучшить жизнь маленького народа, а они - получать полярный коэффициент и полярные надбавки к зарплате». И тут же стали выступать другие и говорить, что первопроходцам было не только труднее, но и легче, что чукчи сохраняли привычный образ жизни: оленеводы - в небольших стойбищах, охотники - в ярангах, а потом домах, поставленных прямо на охотничьем участке; сохранялась семья и взаимодействие в ней. Очень часто дети попадали в интернат только после 4-го класса, потому что энтузиасты-учителя, до того, как возникала необходимость в учителях-предметниках, организовывали обучение на дому. Постоянное и тесное общение педагогов с чукчами, независимо от знания теории, создавали ясное представление о том, что чукчи мыслят образами. Теоретические знания подвели под это представление прочную основу, и обосновали необходимость максимально использовать образное мышление которое, как я уже неоднократно говорил, возникает из-за преимущественной роли правого полушария в познавательном процессе у чукчей.
Долгие занятия с чукчами во внеучебное время, осторожное стремление войти в их внутренний мир, найти понятные им и привлекающие их образы, позволили мне и некоторым из моих наиболее опытных сотрудников, в частности моей жене профессору Е.Д. Соколовой, установить отношения взаимной привязанности с учащимися, с которыми мы общались, и получить опыт, дающий возможность утверждать, что такая работа может быть проделана и может считаться необходимой для воспитания новой чукотской интеллигенции. Хочется отметить ещё одну вещь, которая, вероятно, не связана с воспитанием новой чукотской интеллигенции, но когда мы уезжали, воспитанники интерната провожали нас, и многие из них прощаясь плакали и просили нас обещать, что мы вернёмся ещё до того, как они окончат десятилетку.