Безумный день
Один мой день. В ЖЖ очень популярная тема. Блогеры по очереди рассказывают, что они делают в течение одного дня. Что ели-пили, как на работу ездили, и т. п. Скучно, в общем.
Лучше расскажу об одном из своих дней, который хорошо запомнил. У доктора частенько бывают незаурядные ситуации, о большинстве которых простым смертным лучше не рассказывать, чтобы не вызывать у читателя отторжение. Но в этот день было всё: и беда, и смех.
На дворе 1998-й год, июль.
Во Франции идёт чемпионат мира по футболу. Но мы не смотрим - наш медпункт находится в небольшой седловине неподалёку от Кисловодской астрономической станции. Там, куда радиоволны толком не доходят. То есть, малюсенький чёрно-белый телевизор показывает на одном из двух каналов серую рябь, в которой угадываются зыбкие фигурки футболистов, а звук… доносится из УКВ-приёмника рядом, который настроен на эту же волну. Наслаждение просмотром, мягко говоря, никудышное. Чтобы получить полноценный сигнал, нужно либо спутниковую тарелку, либо тащить простую антенну на двести метров в гору. Но никто не станет этим заниматься. Мы здесь всего на один месяц.
Мы - это группа специалистов разных профилей: доктор, три фельдшера, зуботехник, ветврач, зоотехники, водители, и какие-то сомнительные личности с помятыми рожами. Типа друзья друзей, устроившие себе алко-тур по горам, и присосавшиеся к стихийному коллективу. Дощатый домик из восьми комнат вмещает в себя всю эту прорву народа. Неподалёку высится двухэтажный каменный дом - штаб отгонных пастбищ урочища Аурсентх. В нём проживают человек пятнадцать работников милиции, повар столовой, магазинщица, автозаправщик. Ну, и наездами бывает директор.
Вокруг благодать: на высоте около двух километров над уровнем моря чистый воздух, напоенный запахом душистых альпийских цветов и трав, щебет жаворонков в выси, стрекот цикад, писк сусликов. Покой и размеренность.
Напомню: конец 90-х ознаменовался тем, что животноводство оказалось в глубокой депрессии, поэтому на просторах урочища действует лишь шесть кошар, на которых находится всего около одной тысячи голов крупного рогатого скота. Делать в медпункте абсолютно нечего, обращений нет, все живы-здоровы. Шахматы, карты, книги, пробежки по окружающим склонам, вечером слушанье трансляции футбола.
Этот день начался, как обычно, с рассветом в пять утра. Умывание и бритьё в ледяной воде, горячий кофе для согрева. Пока то, да сё, слышим звук подъезжающего авто. С переднего сидения шестёрки вытаскивают бледно-серого бедолагу, с перемотанной тряпицей левой кистью руки.
- Что случилось?
- Перевернулся на горной дороге.
- Ну, давай, посмотрим.
М-да… Открытый перелом четырёх пястных костей. Кожа на тыле кисти сорвана и болтается куском, из раны торчат переломанные кости. Зрелище не для слабонервных. Обрабатываю рану, как это только возможно в полевых условиях. Накладываю наводящие швы, закрываю повязкой, фиксирую конечность, и отправляю лихача вниз, в больницу. Нескучное начало дня.
Проходит полчаса, к медпункту подлетает УАЗик, из которого с выпученными глазами выскакивает взволнованный скотник: человек умирает! Срываемся с фельдшером на «буханке», приезжаем на кошару. Старушке-поварихе плохо с сердцем. Делаем ЭКГ - инфаркт. Купирую боль, накачиваем разными препаратами, кладём сердешную на носилки. Отправляю её с фельдшером в больницу. Ходу до которой - два часа, половина пути по грунтовой дороге.
Возвращаюсь в медпункт. Вся шатия-братия живо обсуждает утренние события. Ещё бы! Такое развлечение. Пищи для разговоров хватит надолго.
Не успеваю выпить солёного калмыцкого чая, как вновь шум мотора. Что случилось? Мужик с бодуна свалился с обрыва, ударился спиной о камень. Щупаю пальцами позвоночник. Вроде бы выраженных болей нет, ости позвонков на месте. Ушиб?.. Рентгена под рукой нема, определить наличие перелома не представляется возможным. Фельдшер втыкает обезболивающее, аккуратно укладываем пациента вниз лицом на фанерный щит, загружаем в кузов бортовой машины, и второй фельдшер уезжает сопровождающим.
Тем временем народ потихоньку начинает рассасываться: разъезжаются, кто по работе, кто по своим делам. В медпункте остаёмся я и другой фельдшер. Наш зубной рвач спит сладким сном: он существует здесь по принципу «с утра выпил - весь день свободен». Толку от него никакого.
Имея богатый опыт работы в приёмнике стационара, принимаю решение поваляться на кровати, пока затишье - вдруг придётся всю ночь напролёт вкалывать. Но не тут-то было: в дверь стучат. Вас ист дас? Молодой скотник по-пьяни споткнулся, и сломал себе руку. Ох… Смещение… Делаю лонгету из гипса, пеленую в неё сломанное предплечье, обезболиваю. Отправляю пьяницу в больницу. Надо делать рентген, оперировать, сопоставлять смещённые косточки. Третий фельдшер уезжает. Остаюсь один в медпункте.
Слышу крик снаружи: повариха приготовила обед, зовёт откушать. Иду в столовую. Едальня находится на нулевом полуэтаже штаба, со стороны склона. Перед входом в качестве крыльца уложен огромный монолит базальта. Отполированный тысячами ног, он блестит на солнце.
Горячий борщ, котлеты с макаронами, незамысловатый салат из томатов-огурцов, жареная картошка. Ммм… Для горных условий очень даже неплохо. Сытый желудок шепчет, что неплохо бы прилечь. Иду обратно в медпункт. Чайник уже закипел. Смешиваю растворимый кофе с сахаром, подношу стакан к губам, и… слышу дикие вопли. Ах, чтоб тебя! Что случилось??? Ставлю стакан на подоконник, и выбегаю наружу. Вижу повариху, сидящую на крыльце столовой и орущую благим матом. Вокруг гогочут менты.
Подбегаю. Повариха сквозь слёзы объясняет, что вышла наружу, и её тяпнула гадюка. Точно: на тыле стопы две аккуратные ранки, чуть кровоточащие. Гадина вылезла на горячую плиту базальта погреться на солнышке, и угостила ядом повариху, которая вышла следом за мной всего лишь через одну минуту.
Недоросли-менты с идиотским хохотом предлагают высасывать яд из раны. Посылаю их всех скопом на три буквы. Гоню их прочь. Остаются только двое адекватных ребят. Бегу за аптечкой, обкалываю адреналином с новокаином, разрезаю ранку и промываю физраствором. Делаю уколы. Растворов после других пациентов не осталось никаких. Капать нечего. Набираю большую бутыль, усаживаю повариху в авто, пою её водичкой, едем вниз. Доезжаем до Кичмалки. В деревенской амбулатории хоть шаром покати. Едем дальше.
Село Каменномостское - нашлась одна двухсотка физраствора. Подключаем. Противогадючьей сыворотки у них нет, закончилась. Едем в райбольницу. Поварихе больно, укус уже действует на центральную нервную систему, она становится вялой и малоконтактной. Видимо, доза яда была приличной.
Два часа в пути, и мы в райбольнице. Есть и вакцина, есть и растворы, всё в наличии. Передаю укушенную, и сажусь в машину. Надо возвращаться на пастбища. Опять два часа пути. Нахожусь под сильным впечатлением - впервые оказывал непосредственную помощь при укусе змеи.
Уже стемнело. Медпункт стоит тихим. Никого нет. После всех треволнений дня слегка взвинчен. Подхожу к высокому крыльцу. Лампочка над входом светит так, что ступени крыльца отбрасывают глубокие тени. Ставлю ногу на первую ступень, и вдруг из темноты на меня вылетает что-то огромное и тёмное. Еле-еле справляюсь с внезапным приступом медвежьей болезни - штаны сухие. Находясь под впечатлением от змеиного укуса, перепугался не на шутку: подумал, что на меня тоже напала ядовитая тварь. Но это оказалась жаба. Причём таких размеров, что доселе видеть не приходилось. Размером, чуть ли ни с голубя (ну, чуть меньше, наврал)))) С кулак точно будет.
Кофе мой так и стоит на подоконнике. Решаю, что пить его не буду. Принцип: после шести вечера никаких стимуляторов. Жую какой-то кусочек мяса, завалявшийся на сковородке, и решаю идти на боковую. Пол-одиннадцатого ночи.
Тук-тук-тук! Опять стучат. Открываю дверь. Мама дорогая! Стоят двое бородатых, в камуфляжке, у одного автомат на плече. Напомню: год 1998-й, в трёхстах километрах, в Чечне, далеко не мирная обстановка. А тут двое… Бородатые в камуфляжке… С автоматом… И в округе никого.
- Иди с нами! - приказывает по-русски тот, что с автоматом. Ни здрасте, ни привет, только «иди с нами». ППЦ.
Ну, всё, думаю, Арсюша, пора причащаться и молиться. Двое бородачей молча ведут меня за дом, в темноту. Шагаю, и вспоминаю: что в жизни успел, а что нет... с болью вспоминаю сынишку... не увижу более... Сердце колотится и готово выпрыгнуть из груди. Сейчас заведут за дом, и…
Но что это? В чёрноте ночи вдруг появляется слабый свет, в котором вырисовывается кабина грузовика ГАЗ-53. Дверь со стороны пассажира открыта, а на сиденье сидит молодой милиционер, с опущенной головой. Сзади один из бородачей говорит:
- Слышь, ему плохо с сердцем, помоги.
- Да что случилось???
- Мы выпивали на кошаре, и ему стало плохо. Мой двоюродный брат.
- Мать вашу, вы адыги?* - обращаюсь к ним по-кабардински.
- Да.
- А почему вы обратились ко мне по-русски?
- Мы подумали, что ты русский.
И вправду, я ведь лицом пошёл в свою русскую маму из Самары, блондин с голубыми глазами. Да отец покойный был светлокожим.
Начинаю осматривать парнишку, и одновременно меня понесло:
- Ах, мать вашу так-растак, вы не могли сказать, что вы скотники? И почему у вас автомат?
- Автомат его, я взял, чтобы не потерялся.
- Блять! Я из-за вас уже с жизнью прощаться начал!!! Думал, что вы боевики из Чечни, и хотите меня расстрелять!!! Чуть ни обосрался!
- Извини, брат, мы не подумали. За родственника переживали.
Ну, да ладно. Истерика моя закончилась также быстро, как и началась. Уложил парнишку на кушетку, снял боль. Тем временем подъехала наша «буханка», которая почти весь день простояла в поле, так как была поломка помпы. Отправил пациента с фельдшером, и завалился спать. Больше, в течение последующих трёх недель, на пастбищах ничего не происходило.
Вот таким был один день из моей жизни.
* Адыгэ - самоназвание группы адыгских народов, населяющих Запад и Центр Северного Кавказа (кабардинцы, черкесы, абазинцы, шапсуги и др.).
Лучше расскажу об одном из своих дней, который хорошо запомнил. У доктора частенько бывают незаурядные ситуации, о большинстве которых простым смертным лучше не рассказывать, чтобы не вызывать у читателя отторжение. Но в этот день было всё: и беда, и смех.
На дворе 1998-й год, июль.
Во Франции идёт чемпионат мира по футболу. Но мы не смотрим - наш медпункт находится в небольшой седловине неподалёку от Кисловодской астрономической станции. Там, куда радиоволны толком не доходят. То есть, малюсенький чёрно-белый телевизор показывает на одном из двух каналов серую рябь, в которой угадываются зыбкие фигурки футболистов, а звук… доносится из УКВ-приёмника рядом, который настроен на эту же волну. Наслаждение просмотром, мягко говоря, никудышное. Чтобы получить полноценный сигнал, нужно либо спутниковую тарелку, либо тащить простую антенну на двести метров в гору. Но никто не станет этим заниматься. Мы здесь всего на один месяц.
Мы - это группа специалистов разных профилей: доктор, три фельдшера, зуботехник, ветврач, зоотехники, водители, и какие-то сомнительные личности с помятыми рожами. Типа друзья друзей, устроившие себе алко-тур по горам, и присосавшиеся к стихийному коллективу. Дощатый домик из восьми комнат вмещает в себя всю эту прорву народа. Неподалёку высится двухэтажный каменный дом - штаб отгонных пастбищ урочища Аурсентх. В нём проживают человек пятнадцать работников милиции, повар столовой, магазинщица, автозаправщик. Ну, и наездами бывает директор.
Вокруг благодать: на высоте около двух километров над уровнем моря чистый воздух, напоенный запахом душистых альпийских цветов и трав, щебет жаворонков в выси, стрекот цикад, писк сусликов. Покой и размеренность.
Напомню: конец 90-х ознаменовался тем, что животноводство оказалось в глубокой депрессии, поэтому на просторах урочища действует лишь шесть кошар, на которых находится всего около одной тысячи голов крупного рогатого скота. Делать в медпункте абсолютно нечего, обращений нет, все живы-здоровы. Шахматы, карты, книги, пробежки по окружающим склонам, вечером слушанье трансляции футбола.
Этот день начался, как обычно, с рассветом в пять утра. Умывание и бритьё в ледяной воде, горячий кофе для согрева. Пока то, да сё, слышим звук подъезжающего авто. С переднего сидения шестёрки вытаскивают бледно-серого бедолагу, с перемотанной тряпицей левой кистью руки.
- Что случилось?
- Перевернулся на горной дороге.
- Ну, давай, посмотрим.
М-да… Открытый перелом четырёх пястных костей. Кожа на тыле кисти сорвана и болтается куском, из раны торчат переломанные кости. Зрелище не для слабонервных. Обрабатываю рану, как это только возможно в полевых условиях. Накладываю наводящие швы, закрываю повязкой, фиксирую конечность, и отправляю лихача вниз, в больницу. Нескучное начало дня.
Проходит полчаса, к медпункту подлетает УАЗик, из которого с выпученными глазами выскакивает взволнованный скотник: человек умирает! Срываемся с фельдшером на «буханке», приезжаем на кошару. Старушке-поварихе плохо с сердцем. Делаем ЭКГ - инфаркт. Купирую боль, накачиваем разными препаратами, кладём сердешную на носилки. Отправляю её с фельдшером в больницу. Ходу до которой - два часа, половина пути по грунтовой дороге.
Возвращаюсь в медпункт. Вся шатия-братия живо обсуждает утренние события. Ещё бы! Такое развлечение. Пищи для разговоров хватит надолго.
Не успеваю выпить солёного калмыцкого чая, как вновь шум мотора. Что случилось? Мужик с бодуна свалился с обрыва, ударился спиной о камень. Щупаю пальцами позвоночник. Вроде бы выраженных болей нет, ости позвонков на месте. Ушиб?.. Рентгена под рукой нема, определить наличие перелома не представляется возможным. Фельдшер втыкает обезболивающее, аккуратно укладываем пациента вниз лицом на фанерный щит, загружаем в кузов бортовой машины, и второй фельдшер уезжает сопровождающим.
Тем временем народ потихоньку начинает рассасываться: разъезжаются, кто по работе, кто по своим делам. В медпункте остаёмся я и другой фельдшер. Наш зубной рвач спит сладким сном: он существует здесь по принципу «с утра выпил - весь день свободен». Толку от него никакого.
Имея богатый опыт работы в приёмнике стационара, принимаю решение поваляться на кровати, пока затишье - вдруг придётся всю ночь напролёт вкалывать. Но не тут-то было: в дверь стучат. Вас ист дас? Молодой скотник по-пьяни споткнулся, и сломал себе руку. Ох… Смещение… Делаю лонгету из гипса, пеленую в неё сломанное предплечье, обезболиваю. Отправляю пьяницу в больницу. Надо делать рентген, оперировать, сопоставлять смещённые косточки. Третий фельдшер уезжает. Остаюсь один в медпункте.
Слышу крик снаружи: повариха приготовила обед, зовёт откушать. Иду в столовую. Едальня находится на нулевом полуэтаже штаба, со стороны склона. Перед входом в качестве крыльца уложен огромный монолит базальта. Отполированный тысячами ног, он блестит на солнце.
Горячий борщ, котлеты с макаронами, незамысловатый салат из томатов-огурцов, жареная картошка. Ммм… Для горных условий очень даже неплохо. Сытый желудок шепчет, что неплохо бы прилечь. Иду обратно в медпункт. Чайник уже закипел. Смешиваю растворимый кофе с сахаром, подношу стакан к губам, и… слышу дикие вопли. Ах, чтоб тебя! Что случилось??? Ставлю стакан на подоконник, и выбегаю наружу. Вижу повариху, сидящую на крыльце столовой и орущую благим матом. Вокруг гогочут менты.
Подбегаю. Повариха сквозь слёзы объясняет, что вышла наружу, и её тяпнула гадюка. Точно: на тыле стопы две аккуратные ранки, чуть кровоточащие. Гадина вылезла на горячую плиту базальта погреться на солнышке, и угостила ядом повариху, которая вышла следом за мной всего лишь через одну минуту.
Недоросли-менты с идиотским хохотом предлагают высасывать яд из раны. Посылаю их всех скопом на три буквы. Гоню их прочь. Остаются только двое адекватных ребят. Бегу за аптечкой, обкалываю адреналином с новокаином, разрезаю ранку и промываю физраствором. Делаю уколы. Растворов после других пациентов не осталось никаких. Капать нечего. Набираю большую бутыль, усаживаю повариху в авто, пою её водичкой, едем вниз. Доезжаем до Кичмалки. В деревенской амбулатории хоть шаром покати. Едем дальше.
Село Каменномостское - нашлась одна двухсотка физраствора. Подключаем. Противогадючьей сыворотки у них нет, закончилась. Едем в райбольницу. Поварихе больно, укус уже действует на центральную нервную систему, она становится вялой и малоконтактной. Видимо, доза яда была приличной.
Два часа в пути, и мы в райбольнице. Есть и вакцина, есть и растворы, всё в наличии. Передаю укушенную, и сажусь в машину. Надо возвращаться на пастбища. Опять два часа пути. Нахожусь под сильным впечатлением - впервые оказывал непосредственную помощь при укусе змеи.
Уже стемнело. Медпункт стоит тихим. Никого нет. После всех треволнений дня слегка взвинчен. Подхожу к высокому крыльцу. Лампочка над входом светит так, что ступени крыльца отбрасывают глубокие тени. Ставлю ногу на первую ступень, и вдруг из темноты на меня вылетает что-то огромное и тёмное. Еле-еле справляюсь с внезапным приступом медвежьей болезни - штаны сухие. Находясь под впечатлением от змеиного укуса, перепугался не на шутку: подумал, что на меня тоже напала ядовитая тварь. Но это оказалась жаба. Причём таких размеров, что доселе видеть не приходилось. Размером, чуть ли ни с голубя (ну, чуть меньше, наврал)))) С кулак точно будет.
Кофе мой так и стоит на подоконнике. Решаю, что пить его не буду. Принцип: после шести вечера никаких стимуляторов. Жую какой-то кусочек мяса, завалявшийся на сковородке, и решаю идти на боковую. Пол-одиннадцатого ночи.
Тук-тук-тук! Опять стучат. Открываю дверь. Мама дорогая! Стоят двое бородатых, в камуфляжке, у одного автомат на плече. Напомню: год 1998-й, в трёхстах километрах, в Чечне, далеко не мирная обстановка. А тут двое… Бородатые в камуфляжке… С автоматом… И в округе никого.
- Иди с нами! - приказывает по-русски тот, что с автоматом. Ни здрасте, ни привет, только «иди с нами». ППЦ.
Ну, всё, думаю, Арсюша, пора причащаться и молиться. Двое бородачей молча ведут меня за дом, в темноту. Шагаю, и вспоминаю: что в жизни успел, а что нет... с болью вспоминаю сынишку... не увижу более... Сердце колотится и готово выпрыгнуть из груди. Сейчас заведут за дом, и…
Но что это? В чёрноте ночи вдруг появляется слабый свет, в котором вырисовывается кабина грузовика ГАЗ-53. Дверь со стороны пассажира открыта, а на сиденье сидит молодой милиционер, с опущенной головой. Сзади один из бородачей говорит:
- Слышь, ему плохо с сердцем, помоги.
- Да что случилось???
- Мы выпивали на кошаре, и ему стало плохо. Мой двоюродный брат.
- Мать вашу, вы адыги?* - обращаюсь к ним по-кабардински.
- Да.
- А почему вы обратились ко мне по-русски?
- Мы подумали, что ты русский.
И вправду, я ведь лицом пошёл в свою русскую маму из Самары, блондин с голубыми глазами. Да отец покойный был светлокожим.
Начинаю осматривать парнишку, и одновременно меня понесло:
- Ах, мать вашу так-растак, вы не могли сказать, что вы скотники? И почему у вас автомат?
- Автомат его, я взял, чтобы не потерялся.
- Блять! Я из-за вас уже с жизнью прощаться начал!!! Думал, что вы боевики из Чечни, и хотите меня расстрелять!!! Чуть ни обосрался!
- Извини, брат, мы не подумали. За родственника переживали.
Ну, да ладно. Истерика моя закончилась также быстро, как и началась. Уложил парнишку на кушетку, снял боль. Тем временем подъехала наша «буханка», которая почти весь день простояла в поле, так как была поломка помпы. Отправил пациента с фельдшером, и завалился спать. Больше, в течение последующих трёх недель, на пастбищах ничего не происходило.
Вот таким был один день из моей жизни.
* Адыгэ - самоназвание группы адыгских народов, населяющих Запад и Центр Северного Кавказа (кабардинцы, черкесы, абазинцы, шапсуги и др.).