"АВТОПОРТРЕТ"
Дорогие друзья! Сегодня вашему вниманию я хочу предложить перевод очень интересной статьи Малгожаты Чыньской для журнала "Высоке обцасы" №1 (79) от 4.01.2003 (приложение к "Газете Выборчей") о жизни Тамары Лемпицки. Этот перевод с польского сделала специально для нас raisin_chile переводчик и поклонница Лемпицкой. По техническим причинам, она не может выложить текст сама, его публикую здесь я, но на ваши комментарии raisin_chile обещала всем ответить.
"Мадам, я художница и очень хочу, чтобы вы позировали мне обнаженной" - заговорила она на улице с молодой брюнеткой. "Прекрасная Рафаэла" будет признана одним из наиболее важных актов ХХ столетия.
У нее никогда не было зеленого Бугатти, а только небольшое желтое Рено.
Self-Portrait (Tamara in the Green Bugatti)1925
"Я всегда одеваюсь, как автомобиль, а автомобиль - как я" - говорила она. Когда в светло-желтом костюме, в небольшой шляпке-шлеме на голове, она остановилась перед Гранд Отелем в Монте-Карло, то выглядела как воплощение современной женщины - холодной, эмансипированной и уверенной в себе, богиней эры автомобиля. Такой увидел ее издатель престижного немецкого журнала моды "Дама" ("Die Dame"). Его привел в восторг этот изысканный марьяж женщины и автомобиля, и он заказал у Тамары ее автопортрет для обложки своего журнала. Картина "Тамара в зеленом Бугатти" стал иконой сумасшедших 20-ых годов. Именно так должны были выглядеть героини Скотта Фитцджеральда и Агаты Кристи.
Остановки
На ее глазах обрушилась величественная империя Романовых и началась дерзкая эпоха джаза. "Жизнь - это путешествие, - утверждала Тамара Лемпицка - упакуй только самое необходимое, потому что нужно оставить место для того, что ты соберешь по дороге". Москва, Варшава, Санкт Петербург, Париж, Рим, Милан, Нью-Йорк - вот только некоторые из ее остановок.
Польская девушки из хорошей семьи, молодая эмигрантка, она решила завоевать мир. Холодным разумом она подсчитала, что живописью, однако, можно выгодно прожить. В своем искусстве она примирила новаторский кубизм с безопасным академизмом 19-го века и добилась эффектного успеха. С "инстинктом убийцы" она рисовала портреты буржуазии и аристократии. "Я рисовала королей и проституток, тех, кто является для меня вдохновением и приводят к тому, что я чувствую вибрации" - говорила она. Ее вызывающие, почти порнографические картины украшали дворцы богатых декадентов, ищущих в искусстве развратную атмосферу кабаре. "Гений в искусстве заключается в том, - цитировала она своего друга Жана Кокто - чтобы знать, как далеко можно зайти слишком далеко".
Полька
Борис Гурвик-Горски и Мальвина из дома Деклер познакомились на одном из этих космополитических европейских курортов, куда часто ездили для того, чтобы поправить здоровье и заключить выгодный брак. Он был состоятельным российским евреем, купцом или промышленником. Она происходила из богатой польской семьи. В 1896 или 1898 году родилась их старшая дочь. В честь героини одного из стихотворений Михаила Лермонтова ей дали имя Тамара.
Тамара в 1911 году
Дети Горских: Тамара, Адриенн и Стасик, воспитывались матерью и дедушкой с бабушкой Деклерами. Отец исчез из жизни Тамары, когда ей было всего несколько лет. Обстоятельства его ухода были болезненной, глубоко скрываемой тайной Тамары. Она говорила, что родители развелись, но, скорее всего, Борис Горски совершил самоубийство.
Летние месяцы семья проводила обычно в Варшаве у семьи матери. Деклеры принадлежали к элите общества - в их салоне за фортепиано часто садились Игнат Падеревски и Артур Рубинштейн. Уже взрослой женщиной Тамара будет подчеркивать, что она полька. Она даже фальсифицирует свою метрику: в качестве места рождения она укажет не Москву, а Варшаву.
Белые ночи Санкт Петербурга
Во время балов или нет, но Санкт Петербург напоминает большой бальный зал. В 1911 Тамара переехала сюда и жила у родственников - Стефы и Мауриция Штиферов. Время до обеда она спокойно и трудолюбиво проводила на курсах рисунка в Академии Искусств. Вечерами ее жизнь набирала темп: Штиферы брали Тамару на балетные представления в Мариинский театр или в "сочащийся золотом и пурпуром" частный театр князей Юсуповых. Она бывала на изысканных концертах в Царском Селе, летней резиденции Романовых, и длящихся до утра ужинах, на которых столы ломились от "устриц из Парижа, омаров из Остенде, цветов из Ниццы". Когда Тамара появилась на маскараде в наряде селянки, ведя за собой стайку гусей, она обратила на себя всеобщее внимание. В толпе смеющихся гостей стоял тогда необычайно красивый мужчина - Тадеуш Лемпицки.
Этот молодой юрист, пленительный и пресыщенный бонвиван, был любимцем петербургского общества. Он родился в Варшаве и - не смотря на многие годы, проведенные в России, - был очень привязан к Польше. Его мать, Мария Норвид, была по отцу племянницей Киприана Камиля Норвида* (*известный польский поэт 19 века - прим.пер.). Отец, Юлиан Лемпицки, из старинного шляхецкого рода герба Юн?ша, был представителем Товарищества Варшавско-Венской Железной Дороги. Семья проживала в Санкт Петербурге в "резервном дворце" великого князя Владимира Александровича.
Восхищенная прекрасным Тадеушем Тамара начала его обольщать.
Они встречались на приличных чаепитиях в дружественных домах и неприличных танцах в ночных клубах. Через несколько лет стараний "пастушка" пленила Дон Жуана. Свадьба состоялась в 1916 году в Санкт Петербурге. Часовня Мальтийских Рыцарей была до краев заполнена царскими чиновниками и иностранными сановниками. Тамара, в платье со шлейфом во всю длину часовни, поразила все это изысканное сообщество. 16 сентября 1916 года родилась Мария Кристина, которую ласково называли Кизетт.
"Kizette in Pink" и "Kizette on the Balcony", 1927.
Перроны Гар дю Норд
Начало Первой Мировой войны не сильно изменило жизнь Лемпицких. К революции они относились, как к очередному неудобству, и продолжали хорошо проводить время. В Зимнем Саду, правда, выключили фонтаны, а трамваи были неосвещенными, но у Тамары был собственный автомобиль и она быстро ездила по широким улицам Санкт Петербурга. Она посещала театральные премьеры и модные рестораны, которые стали "сценой непрестанных оргий, цена бутылки шампанского доходила до ста рублей, а люди веселились, разливая напиток ведрами". Однако зимой 1917 года в теплую, роскошно обустроенную спальню Лемпицких вторглись чекисты и арестовали Тадеуша. Последующие дни Тамара провела в поисках мужа.
Страх и унижение, которые она тогда пережила, навсегда разрушили ее ощущение безопасности. Друзья внезапно потеряли всякое влияние, Штиферы еще раньше укрылись в Копенгагене. Тамара могла рассчитывать только на себя и приняла предложение знакомого шведского консула: взамен за совместно проведенную ночь он обещал помочь ей выехать из России и освободить из тюрьмы Тадеуша.
Супруги встретились через несколько месяцев в столице Дании. Вместо своего веселого, элегантного мужа, Тамара встречала угрюмого мужчину, уничтоженного тюремными испытаниями.
Летом 1918 года Лемпицкие прибыли в Париж. На залитых солнцем перронах Гар дю Норд путники пробирались через толпу уставших французских солдат. Для них закончилась война, для Тамары - беззаботность.
Все рисуют и рисуют
Тесная комната в заурядном отеле, недовольный озлобленный муж и постоянное отсутствие денег - вот так выглядела жизнь молодой эмигрантки. Она уже продала последние драгоценности, чтобы погасить задолженность по квартирной плате, и не знала, что делать дальше. Ее сестра Адриенн, студентка архитектурного факультета, твердила, что Тамара должна пойти на работу. "На работу? Какую работу? - удивлялась Тамара. - Все великие княжны были моделями у Шанель, но у них были стройные фигуры". Адриенн напомнила сестре о ее способностях к рисунку и уговорила ее пойти на курсы художников в Академии Рансома (Academie Ransom). Тамара могла бы рисовать портреты на заказ и таким образом содержать семью. Но послевоенный Париж был полон амбициозных девушек, которые хотели сделать карьеру художницы. "Когда я начинала рисовать - вспоминала спустя годы Тамара - это были времена, когда начинали рисовать многие женщины. Тогда это делало больше женщин, чем мужчин". А писательница Джин Рис отметила: "Это ужасно, если подумать обо всех этих сотнях женщин вокруг, которые ничего не делают, только рисуют и рисуют".
"Sharing Secrets"
Сначала она занималась у Мориса Дени, друга Поля Гогена. В 1922 году она перешла в мастерскую Андре Лота в Академии Монпарнас. Лот оказал огромное влияние на стиль Лемпицкой. Он защищал кубизм, как "новый классицизм" и объединял традицию великого французского искусства Пуссена, Давида и Ингреса с модернизмом. Такой союз современности с традицией нравился богатым буржуа, для которых начинания Пикассо были все же слишком смелыми. Принадлежащая к сторонникам Лота Тамара стала "салонной кубисткой".
Акт ХХ столетия
"Мадам, я художница и очень хочу, чтобы вы позировали мне обнаженной" - заговорила она на улице с молодой брюнеткой. "Прекрасная Рафаэла" будет признана "одним из наиболее важных обнаженных актов ХХ столетия". Лениво развалившись на диване, модель соблазняет зрителя круглыми формами, гладкой шелковой кожей и чувственными красными губами. Ее пухлое тело, кажется, разрывает раму картины. Как писала Кизетт, "вожделение здесь осязаемо. Тамара вожделела эту женщину".
"La belle Rafaelo"
В середине 20-ых годов ее карьера начала стремительно развиваться. Она знала, что успех нужно заработать, поэтому рисовала более десяти часов ежедневно. Очарованная искусством Ренессанса она ездила в Италию изучать работы старых мастеров. По их примеру она применяла сияющие чистые краски и педантично завершала каждую деталь картины. Критики искусства писали о ней, как о "популяризаторе извращенной живописи", а ее выразительные гомоэротические акты "сочащиеся какой-то телесностью, граничащей с китчем или, по крайней мере, с грехом" нравились публике. Княжны и жены богатых промышленников заказывали у художницы портреты в натуральную величину. Все хотели обладать сексапильностью чернокожей танцовщицы Джозефин Бейкер, о которой художница говорила, что "она покоряет своим телом всякого, кто ее видел. Она выглядела так, будто сошла с одного из моих полотен, поэтому я даже не думала просить ее мне позировать". Репортер "Ла Полонь" писал, что "модели Тамары де Лемпицкой это современные женщины. Они не знают лицемерия и стыда в категориях буржуазной нравственности. Они загорелые и смуглые от ветра, а их тела упругие, как тела Амазонок". Галерея портретов этих избранников богов это одновременно и картинка приближающегося конца эпохи, когда на шикарных приемах подавали гашиш, а современные женщины "толпились на театральных премьерах, заскакивали посмотреть последний номер в кабаре и танцевали танго в "Черной дыре" до рассвета".
Топаз от Д'Аннунцио
"Может быть однажды днем, однажды вечером, однажды ночью вы почувствуете непреодолимую потребность поговорить со мной - и тогда вы напишете мне вновь. Я жду. Питаю надежду. Хочу" - искушала Тамара поэта Габриэле Д'Аннунцио.
Приключение с Д'Аннунцио, которого сам Ленин называл "единственным настоящим итальянским революционером", принесло Лемпицкой широкую известность. В это время самый знаменитый любовник Европы был уже старым, непривлекательным мужчиной, но "он обладал умом и силой характера, которую она хотела уловить на полотне". Он пригласил Тамару в свое сказочное имение "Иль Витториале" над озером Гарда. Он надеялся, что Лемпицка присоединится к его многочисленным трофеям, среди которых были графини, балерины и актрисы - Сара Бернар, Элеонора Дузе, Айседора Дункан. "Шлю вам, мой брат, все мои мысли, хорошие и плохие, неприличные и те, от которых я страдаю" - Тамара ловко разжигала его интерес. Она хотела нарисовать портрет современного Казановы, это была бы прекрасная реклама для нее. Что касается романа… "Я была красивой молодой женщиной. А там, напротив меня, стоял этот старый карлик в мундире". Через несколько месяцев она покинула "Иль Витториале". На прощание Д'Аннунцио подарил ей стихотворение с посвящением "La Donna d'Oro" ("Золотой женщине") и кольцо с огромным топазом, который она с гордостью носила до конца жизни.
Незавершенный мужчина
"Я живу за бортом общества, а общественные нормы не касаются тех, кто на краю" - утверждала Тамара. Но даже если она считала, что "бытие художницей оправдывает любое поведение", то Тадеуш был другого мнения: портреты любовников жены "осмеивали его в глазах света". Ее романы с мужчинами и женщинами, походы в подозрительные клубы, где она употребляла кокаин и занималась любовью с матросами, были причиной постоянных ссор между супругами. "Я любила мужа, но мне нужен был флирт. И я часто флиртовала" - признает она спустя годы. Громкое знакомство с Д'Аннунцио окончательно исчерпало терпение Тадеуша. В 1927 году, во время визита в Варшаву, Лемпицки завязал роман с Иреной Шписс, дочерью Людвика Шписса, владельца самой большой в Польше фармацевтической фабрики. Тамара трижды приезжала в Варшаву, чтобы вернуть Тадеуша. На этот раз он был решителен: развелся и навсегда осел в Польше.
Portait Of A Man (Incomplete) 1928
Уход мужа вогнал Тамару в глубокую депрессию: "Я "дама"? - спрашивала она своего любовника и друга, итальянского архитектора Джино Пуглиси - Нет! Я несчастное существо, истерзанное, без родины, без корней, всегда одинокое". Портрет Тадеуша, над которым она работала, никогда не был закончен и получил название "Незавершенный мужчина".
В одном экземпляре
Со вторым мужем, бароном Раулем Куффнером, она познакомилась, когда тот заказал у нее портрет любовницы, известной андалусской танцовщицы Наны де Эрреры.
Nana de Herrera
Тамара заняла ее место рядом с бароном. Куффнер был поклонником таланта Лемпицкой. В его замке в Диошеж (Dioszegh) в Венгрии хищные картины Тамары соседствовали с работами Дюрера и английских пейзажистов 17-го века. Куффнеры до Первой Мировой войны были самыми крупными землевладельцами в Австро-Венгрии и главными поставщиками мяса и пива для императорского стола. Рауль "хотел иметь самый лучший товар, какой был на рынке: немного, только один наилучший экземпляр каждого вида". У него уже были картины, он хотел жениться на художнице. "Только не надо меня просить, у меня нет времени на замужество - сначала реагировала Тамара на предложение Куффнера. - Я рисую, я на пике успеха". Однако, барон привлекал ее манерами, знанием искусства и состоянием бумажника. В 1934 году они поженились. "Мой первый муж был очень красив. У второго был характер" - подытожит Тамара свои браки.
Американские каникулы
Партия тенниса с Гретой Гарбо, обед с Джорджем Сандерсом и Долорес дель Рио - в 40-ые годы Тамара Лемпицка стала любимой портретисткой Голливуда. Лоск "фабрики грез" ей очень нравился. Зимой 1938 года Куффнеры решили покинуть Старый Свет. Обеспокоенные нарастанием волны фашизма, они незаметно избавились от владений и оставили семейные сокровища на хранение в швейцарских банках. Тамара, которая однажды в России уже потеряла все, желала опередить ход истории. Рауль тоже имел поводы для беспокойства: "Чехословацкий еврейский альманах" называл его семью "замечательным еврейским родом".
После переезда в Штаты Тамара разослала в газеты свой снимок, на котором она выглядела как кинозвезда. На роскошной вилле, арендованной у режиссера Кинга Видора, она устраивала приемы для нескольких сотен гостей. Реклама была эффективной: "баронесса с кистью" вошла в элиту общества Западного побережья. Но Америка недолго была милой для художницы. "И не забудь пригласить баронессу Тамару де Лемпицку Куффнер - дамы из Беверли Хиллс составляли список гостей - Она такая забавная, а ее картины такие смешные". Ее живопись внезапно была признана устаревшей и Лемпицка не могла это стерпеть. Она пробовала рисовать "модно", но сюрреалистические пейзажи или фактурные картины, нарисованные шпателем, были всего лишь бездарной попыткой подхватить актуальное в искусстве.
"В 1938 году - писал 40 лет спустя журналист "Нью-Йорк Таймс" - Лемпицка в обществе венгерского барона приплыла в Америку, где в течение 10 лет она ослепляла элиту и репортеров светских рубрик. Затем, как сверхновая, она вспыхнула и исчезла из поля зрения. Но легенда о прекрасной польке осталась, поддерживаемая ее холеные картины, возникшие в эпоху, к которой, она собственно имела отношение".
Эпилог
"Сколько мы получим за эту необычную картину на доске, нарисованную наиболее известной портретисткой арт-деко Тамарой де Лемпицкой?" - вопрос наэлектризовал публику, которая 19 марта 1994 года собралась в главном зале аукционного дома Кристи в Нью-Йорке. Картина "Адам и Ева" умершей в 1980 году художницы была продана после бурных торгов почти за 2 миллиона долларов.
"Adam Eve"
По прошествии нескольких десятилетий забвения - о ней либо не писали вовсе, либо воспринимали как художницу "второй лиги", "баронессу с кистью" - работы Тамары Лемпицкой вновь стали предметом вожделения.
"Начало не имеет значения, - утверждала художница - если конец хорош".