Роман Ольги Топровер через призму персонажей
Читать роман Ольги Топровер moj_oduvan4ik «Капля любви в осеннем дожде» легко и трудно одновременно. Легко, когда, прочитав главу-другую, сроднишься с главными героями (их четверо: двое мужчин и две женщины) и вникнешь в хитросплетения событий. Но затруднительно начинать чтение с внутреннего монолога еще незнакомой тебе героини. Все же вначале мы оцениваем человека (героя) по поступкам, а потом уже готовы вместе с ним погружаться в его внутренний мир. C учетом этого замечания предлагаю начать чтение романа со второй страницы. А весь роман выложен здесь http://www.amazon.com/dp/B00M9ISHRO. Итак, начав со второй страницы, мы сразу оказываемся свидетелями
встречи двух главных персонажей - Светланы и Кирилла, и через их диалог знакомимся с героями. Тут же обозначается проблема - обогащение или благотворительность - которая станет зачином будущего конфликта. И что притягательно для читателей (а особо - читательниц), следом замаячат и любовные интриги. Однако развивающие сюжет обе линии: общественно-производственная и лирическая - даются в приглушенном освещении, а под светом юпитеров оказывается внутренняя речь всей четверки главных героев. Именно через нее, в основном, и представлены читателю характеры персонажей и оценка происходящих событий.
Читатель вовлекается в трехтактный ритм повествования: описание сцены от автора-повествователя, диалоги-разговоры между героями и внутренняя речь действующего в сцене персонажа. Как бы вместе с автором он кружится в повторяющемся ритме вальса: тарам, тарам, тарам-тата.
Вот на этом - тарам-тата или внутренней речи - мне и хочется остановиться подробнее. Потому что эти куски текста не только демонстрируют мысли и чувства героев, но и продвигают сюжетную линию. Их можно назвать ведущим вектором обсуждаемого романа.
И здесь - внимание! Очень важно для понимания характеров героев понять, где говорит автор-повествователь от себя, а где через призму героя.
Проиллюстрируем сказанное отрывком из романа. Вот идет диалог.
«- Ну, мы с вами хороши! - согласилась Светлана. - перемыли косточки женщине, от которой зависит наше с Киром будущее.
- Действительно, - поддержал Кирилл, стараясь не смотреть на нее, чтобы ненароком себя не выдать ….
…(точками я обозначаю места разрыва текста . И далее идет переход к внутренней речи Кирилла - Г.В.)
Осознавая, что сейчас работает на укрепление пошатнувшейся семьи, он, наконец, осмелился взглянуть на Свету. Она вся светилась благодарной улыбкой. Ну, слава богу. Значит, ничего подозрительного в его репликах не заметила. Он опрокинул стопку …. …
Обида росла и переполняла его до краев. Ну и дела! …»
Внутренняя речь заполняет целую страницу, зато завершается сценой секса! По контексту видно, что ее описание тоже идет глазами героя, но уж слишком художественно это описание! Отсутствует стилистическая граница между речью героя и речью автора-повествователя, с которой читатель познакомился в явных описаниях от повествователя. Вот как это выглядит в книге.
«В эту ночь Кирилл любил ее так проникновенно, как никогда … Света была выше его, лучше, чище. И умнее. Она была инопланетянкой, о существовании которой в настоящей жизни он не догадывался до самого последнего момента, пока не встретил свою Аэлиту. Она стала для него доказательством чуда, ради которого стоит жить.
Теперь он обнимал ее так осторожно, как будто она вся была соткана из лунного света. Он держал ее так бережно, чтобы свет не просочился сквозь пальцы и не оставил его одного, без причин для радости. Он сливался с самой природой. Ветром шуршал в ее волосах, волшебной пеленой ночи обволакивал ее глаза, шелестом травы ласкал ее спину. …».
Сам прием трехчастного чередования - описание, диалог, внутренняя речь придают книге объемную трехмерность. Но если внутренняя речь имеет такой большой удельный вес в романе, то мы вправе ожидать от нее речевых характеристик персонажей.
Так, мужчина, неразборчивый в связях (его монолог приведен выше), вероятно, меньше подвержен рефлексии, чем его жена-интроверт. Его даже внутренние фразы должны быть короче, проще. То же можно сказать и о другом герое - Владимире, живущем в круговерти бизнеса: он и думать будет в иной категории, в ином темпе.
Здесь я должна отметить, что читаю с пристрастием, как писатель. А незамутненный читатель, возможно, и не заметит этих тонкостей, однако на подсознательном уровне такие вещи замечаются все равно. Ведь именно они формируют отношение читателя к персонажу.
Поэтому - с одной стороны - я то и дело восхищалась художественном языком автора: оригинальными метафорами, сравнениями и другими тропами. Но при этом, если шла внутренняя речь, у меня возникал нередко вопрос «А может ли герой говорить такими красивыми словами, использовать образные обороты ?».
В целом же впечатление от романа осталось хорошее, поскольку Ольге Топровер удалось не только изобразить картину переплетенных любовных треугольников и показать нам живых, реалистичных героев, но также раскрыть тот пласт нравственных проблем, что актуален именно для современного общества.
встречи двух главных персонажей - Светланы и Кирилла, и через их диалог знакомимся с героями. Тут же обозначается проблема - обогащение или благотворительность - которая станет зачином будущего конфликта. И что притягательно для читателей (а особо - читательниц), следом замаячат и любовные интриги. Однако развивающие сюжет обе линии: общественно-производственная и лирическая - даются в приглушенном освещении, а под светом юпитеров оказывается внутренняя речь всей четверки главных героев. Именно через нее, в основном, и представлены читателю характеры персонажей и оценка происходящих событий.
Читатель вовлекается в трехтактный ритм повествования: описание сцены от автора-повествователя, диалоги-разговоры между героями и внутренняя речь действующего в сцене персонажа. Как бы вместе с автором он кружится в повторяющемся ритме вальса: тарам, тарам, тарам-тата.
Вот на этом - тарам-тата или внутренней речи - мне и хочется остановиться подробнее. Потому что эти куски текста не только демонстрируют мысли и чувства героев, но и продвигают сюжетную линию. Их можно назвать ведущим вектором обсуждаемого романа.
И здесь - внимание! Очень важно для понимания характеров героев понять, где говорит автор-повествователь от себя, а где через призму героя.
Проиллюстрируем сказанное отрывком из романа. Вот идет диалог.
«- Ну, мы с вами хороши! - согласилась Светлана. - перемыли косточки женщине, от которой зависит наше с Киром будущее.
- Действительно, - поддержал Кирилл, стараясь не смотреть на нее, чтобы ненароком себя не выдать ….
…(точками я обозначаю места разрыва текста . И далее идет переход к внутренней речи Кирилла - Г.В.)
Осознавая, что сейчас работает на укрепление пошатнувшейся семьи, он, наконец, осмелился взглянуть на Свету. Она вся светилась благодарной улыбкой. Ну, слава богу. Значит, ничего подозрительного в его репликах не заметила. Он опрокинул стопку …. …
Обида росла и переполняла его до краев. Ну и дела! …»
Внутренняя речь заполняет целую страницу, зато завершается сценой секса! По контексту видно, что ее описание тоже идет глазами героя, но уж слишком художественно это описание! Отсутствует стилистическая граница между речью героя и речью автора-повествователя, с которой читатель познакомился в явных описаниях от повествователя. Вот как это выглядит в книге.
«В эту ночь Кирилл любил ее так проникновенно, как никогда … Света была выше его, лучше, чище. И умнее. Она была инопланетянкой, о существовании которой в настоящей жизни он не догадывался до самого последнего момента, пока не встретил свою Аэлиту. Она стала для него доказательством чуда, ради которого стоит жить.
Теперь он обнимал ее так осторожно, как будто она вся была соткана из лунного света. Он держал ее так бережно, чтобы свет не просочился сквозь пальцы и не оставил его одного, без причин для радости. Он сливался с самой природой. Ветром шуршал в ее волосах, волшебной пеленой ночи обволакивал ее глаза, шелестом травы ласкал ее спину. …».
Сам прием трехчастного чередования - описание, диалог, внутренняя речь придают книге объемную трехмерность. Но если внутренняя речь имеет такой большой удельный вес в романе, то мы вправе ожидать от нее речевых характеристик персонажей.
Так, мужчина, неразборчивый в связях (его монолог приведен выше), вероятно, меньше подвержен рефлексии, чем его жена-интроверт. Его даже внутренние фразы должны быть короче, проще. То же можно сказать и о другом герое - Владимире, живущем в круговерти бизнеса: он и думать будет в иной категории, в ином темпе.
Здесь я должна отметить, что читаю с пристрастием, как писатель. А незамутненный читатель, возможно, и не заметит этих тонкостей, однако на подсознательном уровне такие вещи замечаются все равно. Ведь именно они формируют отношение читателя к персонажу.
Поэтому - с одной стороны - я то и дело восхищалась художественном языком автора: оригинальными метафорами, сравнениями и другими тропами. Но при этом, если шла внутренняя речь, у меня возникал нередко вопрос «А может ли герой говорить такими красивыми словами, использовать образные обороты ?».
В целом же впечатление от романа осталось хорошее, поскольку Ольге Топровер удалось не только изобразить картину переплетенных любовных треугольников и показать нам живых, реалистичных героев, но также раскрыть тот пласт нравственных проблем, что актуален именно для современного общества.