Пальшина Маргарита "Мальтийский мистраль"
(рассказ-путешествие)
Нам часто снятся далёкие города с улицами, восходящими к солнцу: на таких улицах крепко держатся за руки. Просыпаемся в слезах, понимая, что это города нашей юности. И не важно сбылась она или нет, как нам мечталось. Важно, что шаги по ней уже в прошлом.
А в настоящем - дом, семья, работа, привычный бег по кругу. Годы отмеряются выплатами за кредит, морщинами и отметками деток за успеваемость в школе. Звучит знакомое «потерпи, недолго до отпуска», и дни, месяцы жизни безжалостно вычёркиваются из календаря крест-накрест. Словно тогда мы жили на одном дыхании, а сейчас его переводим, замираем между трапами самолётов. Ждём попутного ветра.
Мальта - мой личный Комбре [1], рано или поздно меня прибивает к её берегам: волны всегда возвращаются, другими и всё теми же. Впервые меня отправили на остров изучать английский в летнюю школу на первом курсе университета. А сегодня мы с мужем привезли сюда своих школьников.
- Мама, смотри, если снимать «рыбьим глазом», получается круглый горизонт у Земли, как на фото из космоса. А можно настроить наоборот, чтобы море - внутри?
- Море всегда внутри.
Первая любовь, наверно, у всех самая яркая, в последующие сердце уже кем-то наполнено (даже если кажется, что прошлое в прошлом), и его невозможно залить так - во все трещинки и потайные уголки, до края, до донышка, до вечного возвращения.
В насмешку его прозвали «Fish eye». В длинных густых ресницах отразилось и запуталось солнце, и он остриг их маникюрными ножницами у зеркала - не девчонка же! Стал похож на рыбацкую лодку своего деда. Мальтийские рыбаки верили: если на лодках рисовать глаза Зевса, то что бы ни случилось в море, вернёшься домой. Лодка и в темноте «увидит» береговые огни. Точно такими же «всевидящими» глазами наделяли местные художники символ Мальты - дельфина «лампуку», чей образ украшал всё в округе: фронтоны, дверные ручки, монеты, фонтаны, открытки... Рыбу мы не ели. Зато наслаждались мидиями, козьим сыром, вином, и любили друг друга в прибрежных гротах, как Одиссей и Калипсо. У нас не было будущего. Только одно лето, а потом учёба: он отправлялся в Италию, я - обратно в Москву. И вся наша жизнь была будущим. Свойство юности - подгонять время на пути к чему-то заветному впереди, что должно непременно исполниться за следующим поворотом судьбы. Сегодня я никто, а вот завтра стану Писателем, Инженером, Архитектором, Менеджером... Личностью с заглавной буквы. Все наши разговоры сводились к планам на взрослую или, как мы её называли, «настоящую» жизнь.
Наступила ли она? Не знаю. Спустя тринадцать лет, я вглядываюсь в Мальту, будто смотрю в волшебное зеркало, способное повернуть время вспять. Путешествие в прошлое. На улицах Мальты выросли новые дома, кафе и магазины, пропали жёлтенькие волшебные автобусы с гудками. У меня тоже всё выросло: и мечты, и разочарования. Только глаза у Мальты не меняются, не выцветают. Средиземное море - прекраснейшее на Земле, нигде более я не видела такого цвета воды, она в буквальном смысле кристальная: сапфировая, изумрудная, бирюзовая...
По ночам на набережных зажигаются фонари: Мальта надевает очки в золотой оправе. А из моря струится золотой свет, к которому можно прикоснуться ладонью, зачерпнуть с водой в бутылочку, закупорить и увезти с собой, чтобы согревал московскими зимами.
Во второй мой приезд здесь дул мистраль, пронизывающий насквозь и людей, и стены, и мальтийцы рассказывали, что на восточном побережье дома строят под углом к морю. Часто потом мне казалось, что я слышу-чувствую этот ветер в других городах и странах, за километры от острова, сначала тихим и далёким, потом нестерпимо громким, близким, резко тоскливым, обжигающе ледяным, и значит, пора было возвращаться. Последний день рождения, начинающийся с двойки, мы решили отметить с мужем тоже на Мальте, с бутылкой шампанского на скалах Голубого Грота. День прощания с юностью. Мальтийская дикая трава рода суккулентов, собранная в тот день на скалах, до сих пор растёт, как домашний кактус, в нашей московской квартире в цветочном горшке на подоконнике. Жиреет и колосится. Конечно, ветра-то в комнате нет. На ум приходят слова из романа Ремарка «Триумфальная арка»: «Нельзя запереть ветер. И воду нельзя. А если это сделать, они застоятся. Застоявшийся ветер становится спёртым воздухом» [2].
Сегодня и над Голубым Гротом, и над всем островом висит жаркое марево пустынь Туниса. Заплываю далеко-далеко, ложусь на спину, и пусть вода меня качает, как колыбель. Небо над головой - бездна без дна. Как и море подо мной. Ощущение необъятной пустоты - как начала начал.
****
Синее-синее море... Остов корабля. Возвращаясь ночью на пароме с острова Гозо, поняла, что Azur Window [3] в Двейре - моя Триумфальная арка.
Место, где Андрей Кончаловский снимал прохождение корабля Одиссея между Сциллой и Харибдой. Согласно местной легенде, если посмотришь сквозь окно скалы в море, сбудется самое заветное. Тринадцать лет смотрела, как фанатик, и вживую, и на фотографиях. Всегда это место напоминало церковь безлюдьем межсезонья, органным голосом ветра, уединением, лучше для молитвы и не придумаешь. А теперь вокруг Вавилон: голоса-голоса-голоса на разных языках, смех, крик, плач, щелчки фотоаппаратов… что поделаешь, высокий сезон. И вдруг - шальная мысль: А если проплыть под аркой?
«Осторожнее, у бога своеобразное чувство юмора», - только и крикнул мне вслед муж. Не буду говорить, сколько синяков и ссадин получила на острых камнях. Не заметила. Волны и опасный спуск в воду. Страшно стало, когда увидела стаю медуз на расстоянии где-то в полкилометра от берега: жёлтые, огромные, шевелят щупальцами - повсюду. Недаром купальщики туда не заплывают, да и аквалангисты плывут не в арку, а вокруг по камням полазают и обратно. О медузах знаю, что одни ядовитые до ожога - больно, но переживёшь, а яд других может и парализовать. Солнечные слепящие блики в волнах, каким строем плывут медузы и насколько широк их круг не видно, главное - не задеть, а то даже спасатели не успеют вытащить. Обошлось.
Над головой - каменная арка, громада свода давит сверху - ощущение ничтожности до почти полного исчезновения (или растворения в море, природе?). В воде чувствуется сильное напряжение, водоворот, мощная воронка, затягивающая в себя. Рук и ног не хватает бороться. Рокот морского дыхания и триумф оглушают. Я сделала это! Azur Window - сакральная церковь природы. Здесь не молишься, а силами меряешься кто кого по обрядам язычников. Если победишь - древнее божество наделит своей силой. Подумалось, что человек - самое безрассудное существо на планете, единственный, кто способен умереть ради абстракции - мечты, идеи, да даже любовь - иллюзия, если не служит продолжению рода. Но я, наконец, поняла безрассудство подвига, поняла тех, кто покоряет Эверест. Если посвящаешь себя, свою жизнь чему-либо (писатель ты, менеджер, художник … - не важно), то в трудные моменты, когда одна, можешь закрыть глаза, вспомнить свой свод/глубину/вершину и сказать себе: тогда не отступила, и сейчас рука не дрогнет. Если делаешь что-то всерьёз, придётся покорять вершины и нырять на самое дно, даже если все камни потом будут брошены в твою жизнь.
И уже на пароме вспомнила, что так ничего и не загадала. Незачем. Никто не избран. Жизнь - дана, взять от неё всё - наша задача.
****
Мы и взяли. Последний день отпуска провели в Голубой Лагуне на острове Комино. Если где-то на Земле существует Рай, то здесь. Молчаливые лица скал над лазурью воды - тихой и тёплой, как в термальном источнике. Пещеры и гроты, кедровый аромат ветра. Белый, как сахар, песок на дне, делающий воду прозрачно призрачной, словно она уже почти воздух. Место созерцания. Красота, которую хочется обнимать глазами.
На Комино проживает всего одна семья фермеров. В Замке над морем. Хотела бы я здесь жить! Писать красивые добрые сказки о горных феях, русалках, затерянных сокровищах мальтийских рыцарей. Интересно, на сколько бы меня хватило? Безоблачная жизнь в раю убивает вдохновение, и художники возвращаются на дождливые материки. Навстречу страстям. Наверное, так было предопределено: чтобы создавать полнокровные творения, нужно жить страстно.
Стремиться стать не Художником с большой буквы, а саму Жизнь писать с заглавной. Её ветреные мгновения. Все до единого.
За ужином перед отъездом в аэропорт подул долгожданный мистраль. Разбил бокал красного вина. На счастье.
[1] "В поисках утраченного времени". Марсель Пруст.
[2] «Триумфальная арка»
[3] Окно в море
Нам часто снятся далёкие города с улицами, восходящими к солнцу: на таких улицах крепко держатся за руки. Просыпаемся в слезах, понимая, что это города нашей юности. И не важно сбылась она или нет, как нам мечталось. Важно, что шаги по ней уже в прошлом.
А в настоящем - дом, семья, работа, привычный бег по кругу. Годы отмеряются выплатами за кредит, морщинами и отметками деток за успеваемость в школе. Звучит знакомое «потерпи, недолго до отпуска», и дни, месяцы жизни безжалостно вычёркиваются из календаря крест-накрест. Словно тогда мы жили на одном дыхании, а сейчас его переводим, замираем между трапами самолётов. Ждём попутного ветра.
Мальта - мой личный Комбре [1], рано или поздно меня прибивает к её берегам: волны всегда возвращаются, другими и всё теми же. Впервые меня отправили на остров изучать английский в летнюю школу на первом курсе университета. А сегодня мы с мужем привезли сюда своих школьников.
- Мама, смотри, если снимать «рыбьим глазом», получается круглый горизонт у Земли, как на фото из космоса. А можно настроить наоборот, чтобы море - внутри?
- Море всегда внутри.
Первая любовь, наверно, у всех самая яркая, в последующие сердце уже кем-то наполнено (даже если кажется, что прошлое в прошлом), и его невозможно залить так - во все трещинки и потайные уголки, до края, до донышка, до вечного возвращения.
В насмешку его прозвали «Fish eye». В длинных густых ресницах отразилось и запуталось солнце, и он остриг их маникюрными ножницами у зеркала - не девчонка же! Стал похож на рыбацкую лодку своего деда. Мальтийские рыбаки верили: если на лодках рисовать глаза Зевса, то что бы ни случилось в море, вернёшься домой. Лодка и в темноте «увидит» береговые огни. Точно такими же «всевидящими» глазами наделяли местные художники символ Мальты - дельфина «лампуку», чей образ украшал всё в округе: фронтоны, дверные ручки, монеты, фонтаны, открытки... Рыбу мы не ели. Зато наслаждались мидиями, козьим сыром, вином, и любили друг друга в прибрежных гротах, как Одиссей и Калипсо. У нас не было будущего. Только одно лето, а потом учёба: он отправлялся в Италию, я - обратно в Москву. И вся наша жизнь была будущим. Свойство юности - подгонять время на пути к чему-то заветному впереди, что должно непременно исполниться за следующим поворотом судьбы. Сегодня я никто, а вот завтра стану Писателем, Инженером, Архитектором, Менеджером... Личностью с заглавной буквы. Все наши разговоры сводились к планам на взрослую или, как мы её называли, «настоящую» жизнь.
Наступила ли она? Не знаю. Спустя тринадцать лет, я вглядываюсь в Мальту, будто смотрю в волшебное зеркало, способное повернуть время вспять. Путешествие в прошлое. На улицах Мальты выросли новые дома, кафе и магазины, пропали жёлтенькие волшебные автобусы с гудками. У меня тоже всё выросло: и мечты, и разочарования. Только глаза у Мальты не меняются, не выцветают. Средиземное море - прекраснейшее на Земле, нигде более я не видела такого цвета воды, она в буквальном смысле кристальная: сапфировая, изумрудная, бирюзовая...
По ночам на набережных зажигаются фонари: Мальта надевает очки в золотой оправе. А из моря струится золотой свет, к которому можно прикоснуться ладонью, зачерпнуть с водой в бутылочку, закупорить и увезти с собой, чтобы согревал московскими зимами.
Во второй мой приезд здесь дул мистраль, пронизывающий насквозь и людей, и стены, и мальтийцы рассказывали, что на восточном побережье дома строят под углом к морю. Часто потом мне казалось, что я слышу-чувствую этот ветер в других городах и странах, за километры от острова, сначала тихим и далёким, потом нестерпимо громким, близким, резко тоскливым, обжигающе ледяным, и значит, пора было возвращаться. Последний день рождения, начинающийся с двойки, мы решили отметить с мужем тоже на Мальте, с бутылкой шампанского на скалах Голубого Грота. День прощания с юностью. Мальтийская дикая трава рода суккулентов, собранная в тот день на скалах, до сих пор растёт, как домашний кактус, в нашей московской квартире в цветочном горшке на подоконнике. Жиреет и колосится. Конечно, ветра-то в комнате нет. На ум приходят слова из романа Ремарка «Триумфальная арка»: «Нельзя запереть ветер. И воду нельзя. А если это сделать, они застоятся. Застоявшийся ветер становится спёртым воздухом» [2].
Сегодня и над Голубым Гротом, и над всем островом висит жаркое марево пустынь Туниса. Заплываю далеко-далеко, ложусь на спину, и пусть вода меня качает, как колыбель. Небо над головой - бездна без дна. Как и море подо мной. Ощущение необъятной пустоты - как начала начал.
****
Синее-синее море... Остов корабля. Возвращаясь ночью на пароме с острова Гозо, поняла, что Azur Window [3] в Двейре - моя Триумфальная арка.
Место, где Андрей Кончаловский снимал прохождение корабля Одиссея между Сциллой и Харибдой. Согласно местной легенде, если посмотришь сквозь окно скалы в море, сбудется самое заветное. Тринадцать лет смотрела, как фанатик, и вживую, и на фотографиях. Всегда это место напоминало церковь безлюдьем межсезонья, органным голосом ветра, уединением, лучше для молитвы и не придумаешь. А теперь вокруг Вавилон: голоса-голоса-голоса на разных языках, смех, крик, плач, щелчки фотоаппаратов… что поделаешь, высокий сезон. И вдруг - шальная мысль: А если проплыть под аркой?
«Осторожнее, у бога своеобразное чувство юмора», - только и крикнул мне вслед муж. Не буду говорить, сколько синяков и ссадин получила на острых камнях. Не заметила. Волны и опасный спуск в воду. Страшно стало, когда увидела стаю медуз на расстоянии где-то в полкилометра от берега: жёлтые, огромные, шевелят щупальцами - повсюду. Недаром купальщики туда не заплывают, да и аквалангисты плывут не в арку, а вокруг по камням полазают и обратно. О медузах знаю, что одни ядовитые до ожога - больно, но переживёшь, а яд других может и парализовать. Солнечные слепящие блики в волнах, каким строем плывут медузы и насколько широк их круг не видно, главное - не задеть, а то даже спасатели не успеют вытащить. Обошлось.
Над головой - каменная арка, громада свода давит сверху - ощущение ничтожности до почти полного исчезновения (или растворения в море, природе?). В воде чувствуется сильное напряжение, водоворот, мощная воронка, затягивающая в себя. Рук и ног не хватает бороться. Рокот морского дыхания и триумф оглушают. Я сделала это! Azur Window - сакральная церковь природы. Здесь не молишься, а силами меряешься кто кого по обрядам язычников. Если победишь - древнее божество наделит своей силой. Подумалось, что человек - самое безрассудное существо на планете, единственный, кто способен умереть ради абстракции - мечты, идеи, да даже любовь - иллюзия, если не служит продолжению рода. Но я, наконец, поняла безрассудство подвига, поняла тех, кто покоряет Эверест. Если посвящаешь себя, свою жизнь чему-либо (писатель ты, менеджер, художник … - не важно), то в трудные моменты, когда одна, можешь закрыть глаза, вспомнить свой свод/глубину/вершину и сказать себе: тогда не отступила, и сейчас рука не дрогнет. Если делаешь что-то всерьёз, придётся покорять вершины и нырять на самое дно, даже если все камни потом будут брошены в твою жизнь.
И уже на пароме вспомнила, что так ничего и не загадала. Незачем. Никто не избран. Жизнь - дана, взять от неё всё - наша задача.
****
Мы и взяли. Последний день отпуска провели в Голубой Лагуне на острове Комино. Если где-то на Земле существует Рай, то здесь. Молчаливые лица скал над лазурью воды - тихой и тёплой, как в термальном источнике. Пещеры и гроты, кедровый аромат ветра. Белый, как сахар, песок на дне, делающий воду прозрачно призрачной, словно она уже почти воздух. Место созерцания. Красота, которую хочется обнимать глазами.
На Комино проживает всего одна семья фермеров. В Замке над морем. Хотела бы я здесь жить! Писать красивые добрые сказки о горных феях, русалках, затерянных сокровищах мальтийских рыцарей. Интересно, на сколько бы меня хватило? Безоблачная жизнь в раю убивает вдохновение, и художники возвращаются на дождливые материки. Навстречу страстям. Наверное, так было предопределено: чтобы создавать полнокровные творения, нужно жить страстно.
Стремиться стать не Художником с большой буквы, а саму Жизнь писать с заглавной. Её ветреные мгновения. Все до единого.
За ужином перед отъездом в аэропорт подул долгожданный мистраль. Разбил бокал красного вина. На счастье.
[1] "В поисках утраченного времени". Марсель Пруст.
[2] «Триумфальная арка»
[3] Окно в море