Подготовка к войне, или конец национальной школы.
Оригинал взят у rbvekpros в Подготовка к войне, или конец национальной школы.
Август 1939 года. Прошло лишь четверть века после развязывания первой мировой войны. Ни о чём это не говорит, кроме того, что тем, кто родился в 1914 году, исполнится 25... Проблемы образования приобретают стратегическое значение. Рассматривать их вне контекста вопроса о подготовке к войне - значит, ничего не понять.
4 сентября 1939 года выходит приказ Наркома Обороны СССР о проведении призыва 1939 года. «В текущем году призывается дополнительный контингент за счет граждан, имевших ранее отсрочки от призыва, граждан родившихся в 1920 и 21 гг., окончивших в текущем году средние учебные заведения, учащихся средних учебных заведений, достигших 20 летнего возраста и граждан зачисленных в переменный состав и вневойсковики в призывы 1937-1938 гг.» Бюро обкома, рассматривая этот вопрос, обязывает секретарей ГК иРК ВКП(б) и Обком ВЛКСМ провести призыв 1939 года «как важнейшую политическую кампанию». [1]
4 сессия Верховного Совета СССР издает постановление «О всеобщей воинской обязанности», по которому с 5-х классов в школах должно быть введено изучение военного дела. [2]
26 июня 1940 года выходит указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на 8-ми часовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». [3]
Вскоре начинается подготовка к призыву 1941 года. Один из пунктов очередного приказа гласит: По окончании приписки к призывным участкам не позднее 10 февраля 1941 года для призывников-нацмен организовать специальные школы по изучению русского языка и русской разговорной речи и проводить занятия последних регулярно по плану, добиваясь овладения всеми призывниками русским языком к началу призыва. [4]
Конец национальной школы.
Отчеты того периода скромно назывались «О работе отдельных ВУЗов и ВТУЗов в связи с предстоящим переходом их на свободное расписание». Это был сильнейший удар по системе «социалистической справедливости» в глазах тех, кто не смог продолжить образование. Бесплатное образование в своё время было провозглашено как одно из величайших достижений социализма.
Я нисколько не сомневался, что не ухожу от основной темы. Рабфаки, процентное соотношение представителей национальных меньшинств, по существу, нарушало права титульной нации. Не способности определяли возможности учиться в ВУЗе. Было ясно, что требования должны быть одинаковыми. Плохого специалиста вряд ли оправдывает национальное происхождение. Национальная школа не в состоянии была подготовить к поступлению в институт, это, в принципе, было ясно всем. Но она играла роль большую в освоении русского языка и культуры, нежели чем в развитии национального языка и культуры. И она эту роль сыграла. Платное образование в ВУЗах, где учились единицы, - полбеды. Введение платы за среднее образование, которое также давалось с большим трудом для выпускников начальных и неполных средних национальных школ, разумным родителям выбора не оставляло. Бытовой уровень татарского языка, казалось, можно поддержать в семье. Но ребенка надо отдавать в русскую школу. Набор в татарские школы упал сам собой, и они стали закрываться. И закрываться без особого «административного вмешательства», а просто исчерпав себя.
Но тема эта гораздо шире и интересней, и (когда-нибудь) мне хотелось бы посвятить этой теме целую главу.
В сентябре 1940 года выходит постановление об установлении платности за обучение в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях. Советский Союз готовится к войне, ряды красной армии пополняются из рабочих, потоки молодежи государство направляет (перенаправляет) в фабрично-заводские учебные заведения. Постановление вынуждает молодежь, особенно только поступившую, покидать высшие учебные заведения и старшие классы и идти на производство или в ФЗУ. Тем более, что…
2 октября выходит указ президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах СССР» и постановление СНК СССР «О призыве городской и колхозной молодежи в ремесленные училища, железнодорожные училища и школы фабрично-заводского обучения». [5] «О призыве» - это подчеркнул я. Ничего особенного в свете надвигающейся угрозы. Далее следуют обкомовские (24 октября) директивы. Председателям исполкомов городских и районных советов в порядке подготовки к призыву через отделения милиции составить списки городской молодежи мужского пола в возрасте 14-17 лет. К призыву намечается, в первую очередь, молодежь, не работающая в промышленных предприятиях и не учащаяся в 8, 9, 10 классах средних школ, в техникумах и ВУЗах. [6]
13 ноября выходит постановление ЦК «О массовой политической работе в связи с призывом городской и колхозной молодежи в ремесленные, железнодорожные училища и школы ФЗО». 16 ноября этот вопрос уже рассмотрен Обкомом. [7]
7 декабря подводятся итоги призыва, оказалось 12040 добровольцев, 1300 из них прибыло из Башкирии. [8]
Шаги весьма последовательные. Посмотрим, что происходит дальше.
Уральский Индустриальный институт на 25 октября 1940 года из 4000 студентов оставляет учебу 226, большинство с первого курса.
Свердловский педагогический институт из 1263 студентов по собственному желанию отчисляется 185 человек.
Свердловский государственный университет из 900 человек с первого курса уходит 91 студент, мотивировка - материальная необеспеченность.
Теперь несколько подробнее об атмосфере, царящей в ВУЗах в связи с выходом постановления. Чуть подробнее, по вполне понятным причинам, мой рассказ будет об университете.
Университет:
«Вся разъяснительная работа была подчинена следующим задачам:
а). добиться правильного понимания студентами смысла постановления СНК СССР,
б). преодолеть нездоровые настроения среди части студентов,
в). ликвидировать растерянность среди некоторой части студенчества…»
Реакцию студентов можно было предугадать, и тем не менее фактически в отчетах всех ВУЗов прослеживается скорее растерянность руководства, нежели студентов. Студенты же, похоже, большей частью были возмущены.
«В некоторых записках (на выступлениях проректора) к проректору указывалось на противоречие, в котором якобы находится постановление СНК СССР с конституцией; спрашивали, что теперь будет с 10-ю тысячами студентов г.Свердловска, которые якобы вынуждены будут оставить учебу; указывалось и на то, что Постановление СНК СССР якобы лишает детей рабочих и крестьян возможности учиться в ВУЗе.
В беседе с секретарем парторганизации т.Рештейном в присутствиии декана физмата т.Яковкина, профессора Малкина, секретаря Обкома ВЛКСМ т.Зальц, студент IV курса Химфака Лебедев высказался в том духе, что теперь нет никакой разницы между образованием в СССР и в фашистской Германии, что советская власть попирает передовые педагогические идеи и что теперь необходимо пересматривать всю педагогику и т.п.
В беседе с комсоргом V курса группы астрономов т.Романько студент того же курса Неволин говорил о том, что студентам надо теперь организовать забастовку.
Были нездоровые настроения и среди преподавателей. Так, преподаватель английского языка Эйхе в разговоре со студентами договорилась до того, что постановление СНК может повести и к увольнению части преподавателей».
Университет вскоре будет очищен от бузотеров, с 15 октября начнет поступать плата за обучение. [9]
В подшивке есть копия документа обследования инструкторами (Обкома, ОблОНО - ?) Русиной и Алейниковой. Речь идет уже в целом о «политической» обстановке в университете. Возможно, обследование проведено по следам отчета - дата не указана.
«Так например, сорвано траурное заседание в день смерти Владимира Ильича Ленина, не было проведено собрание в день злодейского убийства С.М.Кирова, на демонстрацию, посвященную Международному Юношескому дню из 950 студентов, в том числе 600 комсомольцев, явилось только 180 человек, на заем подписалось 345 человек.
Отсталая часть студентов и даже комсомольцев попадает под влияние многочисленных антисоветских элементов, превращаясь в орудие антисоветской агитации, так например, студенты 5-го курса - комсомольцы Неволин и Донец исключены из университета. Свои антипартийные идеи они заимствовали у чуждых студентов, в частности у Хилкова, тактика которого известна парторганизации и комитету ВЛКСМ. Сам он никогда не выступает открыто, но окружен сочувствующими, попавшими под его влияние, некоторые из них например тот же Неволин не имеет компрометирующих данных в своей биографии, но оказался на поводу у Хилкова. Комсорг Розанов жил вместе с ним, но ни разу ни на собрании, ни на комитете ВЛКСМ, не выступил с разоблачением ее.
Большевистская бдительность слаба в университете, это дает повод и к такому укрепившемуся мнению, что если парторганизация наметила какое-либо мероприятие, значит оно будет провалено. Комсомолец Степанов, член редколлегии при обсуждении кандидатуры на стипендию им. 15-летия комсомола, заявил, что если эту кандидатуру выдвинул партком, то дело будет провалено.
Таких заявлений у Степанова было не одно, и в случае провала проводимых мероприятий парторганизации, он заявлял: «Видите, я говорил. Ведь парторганизация не пользуется уважением у студентов».
Отсутствие своевременной и постоянной большевистской агитации приводит к проявлению массового недовольства и антисоветских и провокационных выступлений, последнее отмечено во время опубликования постановления СНК СССР об установлении платы за учение в высшей школе.
Паническим настроением были охвачены почти все студенты, даже часть преподавателей не смогли сразу же дать правильное освещение постановления СНК СССР. Т.Сурин - преподаватель истории заявил: «Я сам не совсем понимаю это постановление».
Некоторые комсомольцы (Панферов и др.) выдвигают «теорию» - «Все на отлично учиться не могут», «Учиться могут только дети профессоров, инженеров, а не рабочих и низкооплачиваемых родителей».
Реакцию студентов на выступление Шаталина на общеуниверситетском митинге по поводу постановления эти инструктора называют не иначе, как «открытое антисоветское выступление». Далее:
«Докладчику т.Шаталину было подано около 90 вопросов, из которых примерно 25 вопросов антисоветского характера. Например «система нашего обучения ничем не отличается от капиталистической». Или «постановление противоречит нашей Конституции».
«Только дети советской знати могут учиться, а не трудящихся», и др».
И в этом есть смысл. Как симптоматично появление понятия «знати». Система с разветвленным бюрократическим аппаратом была структурирована и требовала своего воспроизводства. Ценности, заложенные в основу идеологии, превращаются в лозунги. Именно в этот период возникает насущная потребность в создании политэкономии социализма, наукой так и не ставшей. А на западе идет развитие основ системных технологий, революционность этого направления также теряется за крайней идеологизированностью капиталистической системы того периода. Продолжим знакомство с документом:
«В ящике стола в аудитории написано «завещание» тем, кто остается в университете такого содержания «Вы счастливцы, избранники общества, никогда не забывайте тех, над которыми так зло посмеялась судьба, вы остаетесь… а мы, отверженные общественными условиями уходим в тьму, беспросветный, страшный мир» и т.д.
Многие комсомольцы, узнав о постановлении оттолкнулись в сторону, вместо того, чтобы подумать кроме личного о государственном деле.
На III-м курсе Истфака через несколько дней после постановления задают вопрос: «Откуда может исходить такое постановление?»
Комсомолка Матвеева отвечает: «только безумные могли внести такое предложение».
Комсомолка предлагала себя профессору в качестве прислуги.
Комсомолец Рыков IV-й курс физмата: «Вынося решение правительство ориентируется на материальное благосостояние населения Москвы, а что делается на местах, в Свердловске и вне его, - правительство не знает». Затем, покинув беседу, они ушли в другую комнату и устроили выпивку.
Отдельные дезорганизаторские элементы угрожали дирекции уходом из Университета на 80%, предлагали повесить замок на Университет.
(…) Губанова заявляет: «для комсомола работать не буду».
Комсомолок Дятлову и Шевикову «просили» вести агитационную работу, они же заявили: «работать не будем ставьте на комитет».
(…) Выступления секретаря парторганизации иногда проваливает комсомольская организация. Пример, при выдвижении кандидатуры сталинского стипендиата, кандидатура, выдвинутая партбюро и выдвинутая тут же на комсомольском собрании при обсуждении этого вопроса при голосовании получила одинаковое количество голосов, а после того, как в защиту кандидатуры партбюро выступил т.Рештейн, кандидатура партбюро была провалена, получила на 8 голосов меньше.
(…) в Госуниверситете имеется 146 человек детей бывших людей (! - как звучит - Р.Б.)»
В 1939 году во время проведения избирательной кампании по выборам в местные Советы Депутатов Трудящихся имели место «антисоветские действия», которые инструктора объясняют засоренностью университета «чужаками». Похоже, университет был подчищен. И тем не менее, далее они пишут следующее:
«При новом наборе 1940-1941 учебного года засоренность среди студентов не только не уменьшилась, но по отдельным факультетам даже больше, чем в прошлый год. На 3-м курсе Истфака бывших людей 10 человек из 34, на 2-м кцрсе из 43-х - 8 человек, а на первый курс принято из 37 - 8 человек, тогда как детей рабочих на этих курсах истфака учится: на 3-м курсе - 8 человек, на втором 9, а на первом курсе истфака детей рабочих всего лишь 2 человека, детей колхозников - 2 человека.
Приведенные факты свидетельствуют о том, что дирекция и парторганизация Университета считают нормальным такое положение. На вопрос секретарю партбюро т.Рештейн, как могло произойти такое явление, он заявил: «Что вы могли сделать, люди выдержали приемные испытания и по конституции имеют право на образование».
Характерен такой факт, что из числа этих людей почти все остаются учиться. Например, на всех курсах истфака, 25 человек бывших, ушли из Университета только 3 человека, тогда как всего из Истфака ушли 35 человек. Физмат - всего ушли 78 чел., а детей репрессированных родителей ушли только 19, а их на факультете 68. С химфака всего отчислено 46 чел., детей репрессированных - 5 чел., а их 28 на этом факультете». [10]
Свердловский сельскохозяйственный институт.
«Большие усилия дирекции были направлены к тому, чтобы выявить всех нуждающихся и устроить их на работу. (Что пытались делать фактически во всех ВУЗах. - Р.Б.)
… обувная фабрика, ликероводочный завод - мыть посуду, на рыбозавод и овоще базы в любом количестве…
Все нуждающиеся студенты были посланы на работу, не прошло дней 3-5 как многие разочаровались и отказались работать, заявляя, что учеба «на отлично» не совместима с работой на производстве, что после 6-ти учебных часов и 4-х часов работы на производстве они устают и не в состоянии заниматься по вечерам…
От родителей начали поступать письма, телеграммы с требованием бросить учебу и выезжать домой. 14 человек дезертировали. Как только выдана была стипендия, от студентов поступила масса заявлений об уходе из Института, т.к. родители отказались от материальной поддержки».
В институт поступило 223 человека, по материальным причинам выбыло 56 человек, 24 - выбыло, оставив документы. Закрепилось 110 студентов, т.е. меньше половины. [11]
Свердловский педагогический институт.
Ко 2 октября в институте числилось 1263 студента, уже ко 2 ноября выбыло 405 человек, 212 по личному желанию, 123 - в другие ВУЗы, 24 - в академотпуск. В основном - это 1 курс. 41% - из Учительского института.
«Опубликование постановления на первое время вызвало в среде студентов значительное возбуждение и растерянность. Учебные занятия и другие виды работы в Институте шли своим чередом, но рабочего настроения первое время не было. Со стороны некоторой части студенчества постановление СНК встретило прямо враждебное отношение - так было, например, на Литературном факультете, на III курсе: выступление зам.директора и декана, разъяснявших смысл постановления, примерно, в духе позднее опубликованной передовой «Правды», были встречены шумом, выкриками, что все отличниками быть не могут, что учиться будет невозможно и т.п. В этой возбужденной среде активизировались враждебные элементы студенчества - они говорили о нарушении нашей конституции, враждебно отзывались о тов.Сталине, сеяли различные провокационные слухи (о плате за общежития, о ж.д. тарифах, о ликвидации Института и т.п.), разрушали учебную дисциплину, устраивали пьянки в общежитиях, подбивали студентов незамедлительно бросать учебу. Все это, разумеется, проделывалось тайно и осторожно, главным образом, в общежитиях, под видом «товарищеских бесед». Чтобы оздоровить обстановку дирекция Института исключила из Института 31 студента за прогулы и 3 студентов за пьянку, немедленно выселив их из общежития».
Здесь я прервусь, лишь акцентируя внимание на возможности иных смыслов в формулировках об отчислении, не рискуя утверждать, что за ними могли быть чисто политические мотивы, ибо определенная последовательность предложений не делает логику железной. Далее:
«Один студент (3 курс Литфака - Азаркин) был арестован органами НКВД. (…) К концу октября отсев студентов почти прекратился, установился порядок в учебе и в общежитиях, исчезли провокационные слухи, взнос платы за обучение проходил уже почти без большого нажима (!? - Р.Б.) со стороны дирекции…» [12]
Свердловский педтехникум.
Татарский педтехникум, как мы помним, ликвидирован, в рамках педтехникума остается татарское отделение. У меня нет сведений, каким образом коснулось постановление татарского отделения. В целом из педтехникума к 15 октября ушло 45 человек, еще двое высказали намерение это сделать. [13]
[1] ЦДООСО, ф.4, оп.34, д.129, лл.319-320.
[2] ЦДООСО, ф.4, оп.34, д.275, л.67.
[3] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.70, л.20.
[4] ЦДООСО, 4, оп.35, д.255, л.131.
[5] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.89, л.3.
[6] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.94, л.7.
[7] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.100, л.3.
[8] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.105, л.11.
[9] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.100-102. Под документом подписи зам.ректора Н.Шаталина и секретаря партбюро Рештейна. 5/XI-40 г.
[10] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.115-118.
[11] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.103-105. Под документом подпись директора СХИ Иванова. 5/XI-40 г.
[12] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.106-107. Под документом подпись и.о.директора СПИ Юферева. 5/XI-40 г.
[13] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, л.251.
Август 1939 года. Прошло лишь четверть века после развязывания первой мировой войны. Ни о чём это не говорит, кроме того, что тем, кто родился в 1914 году, исполнится 25... Проблемы образования приобретают стратегическое значение. Рассматривать их вне контекста вопроса о подготовке к войне - значит, ничего не понять.
4 сентября 1939 года выходит приказ Наркома Обороны СССР о проведении призыва 1939 года. «В текущем году призывается дополнительный контингент за счет граждан, имевших ранее отсрочки от призыва, граждан родившихся в 1920 и 21 гг., окончивших в текущем году средние учебные заведения, учащихся средних учебных заведений, достигших 20 летнего возраста и граждан зачисленных в переменный состав и вневойсковики в призывы 1937-1938 гг.» Бюро обкома, рассматривая этот вопрос, обязывает секретарей ГК иРК ВКП(б) и Обком ВЛКСМ провести призыв 1939 года «как важнейшую политическую кампанию». [1]
4 сессия Верховного Совета СССР издает постановление «О всеобщей воинской обязанности», по которому с 5-х классов в школах должно быть введено изучение военного дела. [2]
26 июня 1940 года выходит указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на 8-ми часовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». [3]
Вскоре начинается подготовка к призыву 1941 года. Один из пунктов очередного приказа гласит: По окончании приписки к призывным участкам не позднее 10 февраля 1941 года для призывников-нацмен организовать специальные школы по изучению русского языка и русской разговорной речи и проводить занятия последних регулярно по плану, добиваясь овладения всеми призывниками русским языком к началу призыва. [4]
Конец национальной школы.
Отчеты того периода скромно назывались «О работе отдельных ВУЗов и ВТУЗов в связи с предстоящим переходом их на свободное расписание». Это был сильнейший удар по системе «социалистической справедливости» в глазах тех, кто не смог продолжить образование. Бесплатное образование в своё время было провозглашено как одно из величайших достижений социализма.
Я нисколько не сомневался, что не ухожу от основной темы. Рабфаки, процентное соотношение представителей национальных меньшинств, по существу, нарушало права титульной нации. Не способности определяли возможности учиться в ВУЗе. Было ясно, что требования должны быть одинаковыми. Плохого специалиста вряд ли оправдывает национальное происхождение. Национальная школа не в состоянии была подготовить к поступлению в институт, это, в принципе, было ясно всем. Но она играла роль большую в освоении русского языка и культуры, нежели чем в развитии национального языка и культуры. И она эту роль сыграла. Платное образование в ВУЗах, где учились единицы, - полбеды. Введение платы за среднее образование, которое также давалось с большим трудом для выпускников начальных и неполных средних национальных школ, разумным родителям выбора не оставляло. Бытовой уровень татарского языка, казалось, можно поддержать в семье. Но ребенка надо отдавать в русскую школу. Набор в татарские школы упал сам собой, и они стали закрываться. И закрываться без особого «административного вмешательства», а просто исчерпав себя.
Но тема эта гораздо шире и интересней, и (когда-нибудь) мне хотелось бы посвятить этой теме целую главу.
В сентябре 1940 года выходит постановление об установлении платности за обучение в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях. Советский Союз готовится к войне, ряды красной армии пополняются из рабочих, потоки молодежи государство направляет (перенаправляет) в фабрично-заводские учебные заведения. Постановление вынуждает молодежь, особенно только поступившую, покидать высшие учебные заведения и старшие классы и идти на производство или в ФЗУ. Тем более, что…
2 октября выходит указ президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах СССР» и постановление СНК СССР «О призыве городской и колхозной молодежи в ремесленные училища, железнодорожные училища и школы фабрично-заводского обучения». [5] «О призыве» - это подчеркнул я. Ничего особенного в свете надвигающейся угрозы. Далее следуют обкомовские (24 октября) директивы. Председателям исполкомов городских и районных советов в порядке подготовки к призыву через отделения милиции составить списки городской молодежи мужского пола в возрасте 14-17 лет. К призыву намечается, в первую очередь, молодежь, не работающая в промышленных предприятиях и не учащаяся в 8, 9, 10 классах средних школ, в техникумах и ВУЗах. [6]
13 ноября выходит постановление ЦК «О массовой политической работе в связи с призывом городской и колхозной молодежи в ремесленные, железнодорожные училища и школы ФЗО». 16 ноября этот вопрос уже рассмотрен Обкомом. [7]
7 декабря подводятся итоги призыва, оказалось 12040 добровольцев, 1300 из них прибыло из Башкирии. [8]
Шаги весьма последовательные. Посмотрим, что происходит дальше.
Уральский Индустриальный институт на 25 октября 1940 года из 4000 студентов оставляет учебу 226, большинство с первого курса.
Свердловский педагогический институт из 1263 студентов по собственному желанию отчисляется 185 человек.
Свердловский государственный университет из 900 человек с первого курса уходит 91 студент, мотивировка - материальная необеспеченность.
Теперь несколько подробнее об атмосфере, царящей в ВУЗах в связи с выходом постановления. Чуть подробнее, по вполне понятным причинам, мой рассказ будет об университете.
Университет:
«Вся разъяснительная работа была подчинена следующим задачам:
а). добиться правильного понимания студентами смысла постановления СНК СССР,
б). преодолеть нездоровые настроения среди части студентов,
в). ликвидировать растерянность среди некоторой части студенчества…»
Реакцию студентов можно было предугадать, и тем не менее фактически в отчетах всех ВУЗов прослеживается скорее растерянность руководства, нежели студентов. Студенты же, похоже, большей частью были возмущены.
«В некоторых записках (на выступлениях проректора) к проректору указывалось на противоречие, в котором якобы находится постановление СНК СССР с конституцией; спрашивали, что теперь будет с 10-ю тысячами студентов г.Свердловска, которые якобы вынуждены будут оставить учебу; указывалось и на то, что Постановление СНК СССР якобы лишает детей рабочих и крестьян возможности учиться в ВУЗе.
В беседе с секретарем парторганизации т.Рештейном в присутствиии декана физмата т.Яковкина, профессора Малкина, секретаря Обкома ВЛКСМ т.Зальц, студент IV курса Химфака Лебедев высказался в том духе, что теперь нет никакой разницы между образованием в СССР и в фашистской Германии, что советская власть попирает передовые педагогические идеи и что теперь необходимо пересматривать всю педагогику и т.п.
В беседе с комсоргом V курса группы астрономов т.Романько студент того же курса Неволин говорил о том, что студентам надо теперь организовать забастовку.
Были нездоровые настроения и среди преподавателей. Так, преподаватель английского языка Эйхе в разговоре со студентами договорилась до того, что постановление СНК может повести и к увольнению части преподавателей».
Университет вскоре будет очищен от бузотеров, с 15 октября начнет поступать плата за обучение. [9]
В подшивке есть копия документа обследования инструкторами (Обкома, ОблОНО - ?) Русиной и Алейниковой. Речь идет уже в целом о «политической» обстановке в университете. Возможно, обследование проведено по следам отчета - дата не указана.
«Так например, сорвано траурное заседание в день смерти Владимира Ильича Ленина, не было проведено собрание в день злодейского убийства С.М.Кирова, на демонстрацию, посвященную Международному Юношескому дню из 950 студентов, в том числе 600 комсомольцев, явилось только 180 человек, на заем подписалось 345 человек.
Отсталая часть студентов и даже комсомольцев попадает под влияние многочисленных антисоветских элементов, превращаясь в орудие антисоветской агитации, так например, студенты 5-го курса - комсомольцы Неволин и Донец исключены из университета. Свои антипартийные идеи они заимствовали у чуждых студентов, в частности у Хилкова, тактика которого известна парторганизации и комитету ВЛКСМ. Сам он никогда не выступает открыто, но окружен сочувствующими, попавшими под его влияние, некоторые из них например тот же Неволин не имеет компрометирующих данных в своей биографии, но оказался на поводу у Хилкова. Комсорг Розанов жил вместе с ним, но ни разу ни на собрании, ни на комитете ВЛКСМ, не выступил с разоблачением ее.
Большевистская бдительность слаба в университете, это дает повод и к такому укрепившемуся мнению, что если парторганизация наметила какое-либо мероприятие, значит оно будет провалено. Комсомолец Степанов, член редколлегии при обсуждении кандидатуры на стипендию им. 15-летия комсомола, заявил, что если эту кандидатуру выдвинул партком, то дело будет провалено.
Таких заявлений у Степанова было не одно, и в случае провала проводимых мероприятий парторганизации, он заявлял: «Видите, я говорил. Ведь парторганизация не пользуется уважением у студентов».
Отсутствие своевременной и постоянной большевистской агитации приводит к проявлению массового недовольства и антисоветских и провокационных выступлений, последнее отмечено во время опубликования постановления СНК СССР об установлении платы за учение в высшей школе.
Паническим настроением были охвачены почти все студенты, даже часть преподавателей не смогли сразу же дать правильное освещение постановления СНК СССР. Т.Сурин - преподаватель истории заявил: «Я сам не совсем понимаю это постановление».
Некоторые комсомольцы (Панферов и др.) выдвигают «теорию» - «Все на отлично учиться не могут», «Учиться могут только дети профессоров, инженеров, а не рабочих и низкооплачиваемых родителей».
Реакцию студентов на выступление Шаталина на общеуниверситетском митинге по поводу постановления эти инструктора называют не иначе, как «открытое антисоветское выступление». Далее:
«Докладчику т.Шаталину было подано около 90 вопросов, из которых примерно 25 вопросов антисоветского характера. Например «система нашего обучения ничем не отличается от капиталистической». Или «постановление противоречит нашей Конституции».
«Только дети советской знати могут учиться, а не трудящихся», и др».
И в этом есть смысл. Как симптоматично появление понятия «знати». Система с разветвленным бюрократическим аппаратом была структурирована и требовала своего воспроизводства. Ценности, заложенные в основу идеологии, превращаются в лозунги. Именно в этот период возникает насущная потребность в создании политэкономии социализма, наукой так и не ставшей. А на западе идет развитие основ системных технологий, революционность этого направления также теряется за крайней идеологизированностью капиталистической системы того периода. Продолжим знакомство с документом:
«В ящике стола в аудитории написано «завещание» тем, кто остается в университете такого содержания «Вы счастливцы, избранники общества, никогда не забывайте тех, над которыми так зло посмеялась судьба, вы остаетесь… а мы, отверженные общественными условиями уходим в тьму, беспросветный, страшный мир» и т.д.
Многие комсомольцы, узнав о постановлении оттолкнулись в сторону, вместо того, чтобы подумать кроме личного о государственном деле.
На III-м курсе Истфака через несколько дней после постановления задают вопрос: «Откуда может исходить такое постановление?»
Комсомолка Матвеева отвечает: «только безумные могли внести такое предложение».
Комсомолка предлагала себя профессору в качестве прислуги.
Комсомолец Рыков IV-й курс физмата: «Вынося решение правительство ориентируется на материальное благосостояние населения Москвы, а что делается на местах, в Свердловске и вне его, - правительство не знает». Затем, покинув беседу, они ушли в другую комнату и устроили выпивку.
Отдельные дезорганизаторские элементы угрожали дирекции уходом из Университета на 80%, предлагали повесить замок на Университет.
(…) Губанова заявляет: «для комсомола работать не буду».
Комсомолок Дятлову и Шевикову «просили» вести агитационную работу, они же заявили: «работать не будем ставьте на комитет».
(…) Выступления секретаря парторганизации иногда проваливает комсомольская организация. Пример, при выдвижении кандидатуры сталинского стипендиата, кандидатура, выдвинутая партбюро и выдвинутая тут же на комсомольском собрании при обсуждении этого вопроса при голосовании получила одинаковое количество голосов, а после того, как в защиту кандидатуры партбюро выступил т.Рештейн, кандидатура партбюро была провалена, получила на 8 голосов меньше.
(…) в Госуниверситете имеется 146 человек детей бывших людей (! - как звучит - Р.Б.)»
В 1939 году во время проведения избирательной кампании по выборам в местные Советы Депутатов Трудящихся имели место «антисоветские действия», которые инструктора объясняют засоренностью университета «чужаками». Похоже, университет был подчищен. И тем не менее, далее они пишут следующее:
«При новом наборе 1940-1941 учебного года засоренность среди студентов не только не уменьшилась, но по отдельным факультетам даже больше, чем в прошлый год. На 3-м курсе Истфака бывших людей 10 человек из 34, на 2-м кцрсе из 43-х - 8 человек, а на первый курс принято из 37 - 8 человек, тогда как детей рабочих на этих курсах истфака учится: на 3-м курсе - 8 человек, на втором 9, а на первом курсе истфака детей рабочих всего лишь 2 человека, детей колхозников - 2 человека.
Приведенные факты свидетельствуют о том, что дирекция и парторганизация Университета считают нормальным такое положение. На вопрос секретарю партбюро т.Рештейн, как могло произойти такое явление, он заявил: «Что вы могли сделать, люди выдержали приемные испытания и по конституции имеют право на образование».
Характерен такой факт, что из числа этих людей почти все остаются учиться. Например, на всех курсах истфака, 25 человек бывших, ушли из Университета только 3 человека, тогда как всего из Истфака ушли 35 человек. Физмат - всего ушли 78 чел., а детей репрессированных родителей ушли только 19, а их на факультете 68. С химфака всего отчислено 46 чел., детей репрессированных - 5 чел., а их 28 на этом факультете». [10]
Свердловский сельскохозяйственный институт.
«Большие усилия дирекции были направлены к тому, чтобы выявить всех нуждающихся и устроить их на работу. (Что пытались делать фактически во всех ВУЗах. - Р.Б.)
… обувная фабрика, ликероводочный завод - мыть посуду, на рыбозавод и овоще базы в любом количестве…
Все нуждающиеся студенты были посланы на работу, не прошло дней 3-5 как многие разочаровались и отказались работать, заявляя, что учеба «на отлично» не совместима с работой на производстве, что после 6-ти учебных часов и 4-х часов работы на производстве они устают и не в состоянии заниматься по вечерам…
От родителей начали поступать письма, телеграммы с требованием бросить учебу и выезжать домой. 14 человек дезертировали. Как только выдана была стипендия, от студентов поступила масса заявлений об уходе из Института, т.к. родители отказались от материальной поддержки».
В институт поступило 223 человека, по материальным причинам выбыло 56 человек, 24 - выбыло, оставив документы. Закрепилось 110 студентов, т.е. меньше половины. [11]
Свердловский педагогический институт.
Ко 2 октября в институте числилось 1263 студента, уже ко 2 ноября выбыло 405 человек, 212 по личному желанию, 123 - в другие ВУЗы, 24 - в академотпуск. В основном - это 1 курс. 41% - из Учительского института.
«Опубликование постановления на первое время вызвало в среде студентов значительное возбуждение и растерянность. Учебные занятия и другие виды работы в Институте шли своим чередом, но рабочего настроения первое время не было. Со стороны некоторой части студенчества постановление СНК встретило прямо враждебное отношение - так было, например, на Литературном факультете, на III курсе: выступление зам.директора и декана, разъяснявших смысл постановления, примерно, в духе позднее опубликованной передовой «Правды», были встречены шумом, выкриками, что все отличниками быть не могут, что учиться будет невозможно и т.п. В этой возбужденной среде активизировались враждебные элементы студенчества - они говорили о нарушении нашей конституции, враждебно отзывались о тов.Сталине, сеяли различные провокационные слухи (о плате за общежития, о ж.д. тарифах, о ликвидации Института и т.п.), разрушали учебную дисциплину, устраивали пьянки в общежитиях, подбивали студентов незамедлительно бросать учебу. Все это, разумеется, проделывалось тайно и осторожно, главным образом, в общежитиях, под видом «товарищеских бесед». Чтобы оздоровить обстановку дирекция Института исключила из Института 31 студента за прогулы и 3 студентов за пьянку, немедленно выселив их из общежития».
Здесь я прервусь, лишь акцентируя внимание на возможности иных смыслов в формулировках об отчислении, не рискуя утверждать, что за ними могли быть чисто политические мотивы, ибо определенная последовательность предложений не делает логику железной. Далее:
«Один студент (3 курс Литфака - Азаркин) был арестован органами НКВД. (…) К концу октября отсев студентов почти прекратился, установился порядок в учебе и в общежитиях, исчезли провокационные слухи, взнос платы за обучение проходил уже почти без большого нажима (!? - Р.Б.) со стороны дирекции…» [12]
Свердловский педтехникум.
Татарский педтехникум, как мы помним, ликвидирован, в рамках педтехникума остается татарское отделение. У меня нет сведений, каким образом коснулось постановление татарского отделения. В целом из педтехникума к 15 октября ушло 45 человек, еще двое высказали намерение это сделать. [13]
[1] ЦДООСО, ф.4, оп.34, д.129, лл.319-320.
[2] ЦДООСО, ф.4, оп.34, д.275, л.67.
[3] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.70, л.20.
[4] ЦДООСО, 4, оп.35, д.255, л.131.
[5] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.89, л.3.
[6] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.94, л.7.
[7] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.100, л.3.
[8] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.105, л.11.
[9] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.100-102. Под документом подписи зам.ректора Н.Шаталина и секретаря партбюро Рештейна. 5/XI-40 г.
[10] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.115-118.
[11] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.103-105. Под документом подпись директора СХИ Иванова. 5/XI-40 г.
[12] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, лл.106-107. Под документом подпись и.о.директора СПИ Юферева. 5/XI-40 г.
[13] ЦДООСО, ф.4, оп.35, д.307, л.251.