Альберто Дзедда о Россини
Интервью Альберто Дзедды (1928-2017), удивительного итальянского дирижера, который был (очень печально это писать) одним из лучших современных интерпретаторов Россини и художественным руководителем Россиниевского оперного фестиваля в Пезаро.
Полный текст интервью: http://muzklondike.ru/announc/154
Привожу выдержки, которые касаются Россини.
- Ваше общение с Россини - больше, чем любовь?
- Это настоящая дружба. Я обожаю его музыку, и она безусловно прекрасна. Но еще более прекрасно то, как Россини воспринимает мир. Нельзя точно сказать, где он плох, а где хорош. Хотя некоторые пытаются - и зря тратят время. Жизнь не дает однозначных решений так же, как не дает их нам творчество Россини. Я бы сказал, что он настолько порядочный и воспитанный мужчина, что стремится раскрыть внутреннюю красоту и в каждом из ныне живущих. Показать ее, несмотря ни на что, каждому из нас.
-Между Вами слишком большая разница поколений. Вы чувствуете дистанцию?
- Конечно. И то, что она есть - здорово! Меня стимулирует эта отстранённость и помогает поддерживать внутри себя так называемое «эмоциональное горение».
Я уважаю Россини, когда он рассказывает мрачные и трагические истории, такие как «Семирамида», поскольку он делает их позитивными, и в них нет печали.
Страшно слушать «Così fan tutte» Моцарта («Так поступают все женщины, или Школа влюбленных»). В ней чувствую жуткую энергетику. С плохим концом бывает, что впадаю в депрессию. А на драмы Россини смотрю и сам себе не верю. Кажется, страшно до абсурда, а ощущаешь приятный свет, тепло, добро.
- Метаморфоза?
- Я назвал это состояние жизни - эллипсис. Россини ведь воспринимаю почти на физическом уровне. Сквозь музыку он ведет меня и всех нас за собой. Аффекты? Хорошо. Смерть? Ок. Ничего не случилось. Идем дальше: слушаем, размышляем, анализируем. Россини гораздо выше музыки, понимаете? Нам всем нужно стремиться понять его и принять.
- Считается, что серьезные отношения с композиторами опасны. Вы сталкивались с проблемами?
- Да, и еще какими... Раньше мне нравился только ранний Россини, поскольку я был романтически настроенным юношей. Верди казался мне более значимым композитором. Наверное, я его всерьез любил. И в этом была беда.
Помню, как разрывался между Верди и Россини. Любовь к Верди меня мучила, как балласт, и не отпускала. Мне кажется, что Россини я не ценил по достоинству в те годы.
Но сегодня проблемы нет, и мы прекрасно ладим с обоими. Верди стал для меня даже немного похож на Россини, когда в конце жизни решил писать оперы чаще и проще по музыкальному языку.
- В Италии любят говорить о современности музыки Россини. Насколько она нова?
- Такими были джаз и минимализм. На мой взгляд, Россини - первый минималист в истории, имевший интеллигентное чувство простого. Его феномен не в музыкальности. Всегда были композиторы, куда более значимые. Он легок в общении, имеет театральную природу, что гораздо важнее. Если Вы не влюблялись, то не почувствуете в «Богеме» Пуччини любовь Рудольфа и Мими. Если не улыбались, не услышите шуток Россини. Он для меня - философ, для которого важны абсолютные категории смыслов. Их можно услышать, а можно не заметить второпях.
Все, что он написал, проникнуто человечностью. Порой я даже жалею его. Приятную дрожь и плач от счастья он воссоздает с удивительным пониманием полноты жизни. Как это современно - ощущать прошлое в настоящем. Знаю, что люди бегут от воспоминаний. Благодаря Россини собственные проблемы отходят на второй план.
Во многом потому, что его музыкальный язык двусмысленен. Он сам себя цитирует в комических и серьезных операх. Различий в записи нет, но интерпретации делают звучание разным. Трудно представить шутку в драматических операх Верди. Комическое у Россини - на каждом шагу полно трагизма. Если бы мы захотели их разделить, то вряд ли бы сумели. Но какая свобода выражения от того, что мы этого не сделали! В контурах музыкальных фраз и мотивов - огромное содержание. Мы на подсознательном уровне чувствуем то, что и как нам хотел Россини сказать.
- У Вас есть рецепт лучшего исполнения его драматических опер?
- Нет, потому что единого решения не может быть. Музыка Россини открыта. Нужно чаще исполнять разные оперы и размышлять над тем, что ты поешь, играешь. Зная о тонком чутье Россини, я думаю, что мы отстаем в развитии. Он мог заставить нас быть счастливыми и одновременно плакать навзрыд. Мы часто задумываемся над той простотой, которую он оставил нам. В его музыке всё так ясно и солнечно. На самом деле, не так безоблачны наши мысли, как кажется. Повторяя по многу раз изящные россиниевские мелодии, нужно ощущать живительную энергетику его музыки и естественно передавать ее в исполнении, не навредив тому, что написано так давно.
- Для Вас человек и музыкант - разные категории?
- Чаще мне нравится музыкант и не нравится человек. Музыка не отражает для меня личность человека. Разве Моцарт знал, что напишет «Дон Жуана»? Что «Семирамида» станет последней серьезной оперой Россини? Стравинский понимал, что я перестану дирижировать его музыкой потом?
Когда ты прочел много книг о жизни и творчестве музыканта - это не значит, что ты по-настоящему знаешь его, как человека. Все гении - выдающиеся личности, но не все позволяют быть с ними на одной волне.
Я очень-очень согласна с тем, что Альберто Дзедда говорит о Россини и его музыке. Мне это очень понятно. Но вот ровно то, что маэстро говорит о Россини я бы нашла абсолютно справедливым применительно к Моцарту.
А Маэстро четко разграничивает этих композиторов. Говорит про "жуткую энергетику Così fan tutte".
И вот тут я впадаю в ступор, т.к. не понимаю что имеет в виду А.Дзедда. Могу предположить, что в Соsi, в отличие от россиниевсикх опер нет как такового сюжета, борьбы, завершенности. В них определенная история из жизни двух пар и все. Т.е. какая-то принципиально другая конструкция и общая неоднозначность в целом.
Но, чтобы это доводило до депрессии. Не понятно. А жаль... Интересно было бы понять.
Полный текст интервью: http://muzklondike.ru/announc/154
Привожу выдержки, которые касаются Россини.
- Ваше общение с Россини - больше, чем любовь?
- Это настоящая дружба. Я обожаю его музыку, и она безусловно прекрасна. Но еще более прекрасно то, как Россини воспринимает мир. Нельзя точно сказать, где он плох, а где хорош. Хотя некоторые пытаются - и зря тратят время. Жизнь не дает однозначных решений так же, как не дает их нам творчество Россини. Я бы сказал, что он настолько порядочный и воспитанный мужчина, что стремится раскрыть внутреннюю красоту и в каждом из ныне живущих. Показать ее, несмотря ни на что, каждому из нас.
-Между Вами слишком большая разница поколений. Вы чувствуете дистанцию?
- Конечно. И то, что она есть - здорово! Меня стимулирует эта отстранённость и помогает поддерживать внутри себя так называемое «эмоциональное горение».
Я уважаю Россини, когда он рассказывает мрачные и трагические истории, такие как «Семирамида», поскольку он делает их позитивными, и в них нет печали.
Страшно слушать «Così fan tutte» Моцарта («Так поступают все женщины, или Школа влюбленных»). В ней чувствую жуткую энергетику. С плохим концом бывает, что впадаю в депрессию. А на драмы Россини смотрю и сам себе не верю. Кажется, страшно до абсурда, а ощущаешь приятный свет, тепло, добро.
- Метаморфоза?
- Я назвал это состояние жизни - эллипсис. Россини ведь воспринимаю почти на физическом уровне. Сквозь музыку он ведет меня и всех нас за собой. Аффекты? Хорошо. Смерть? Ок. Ничего не случилось. Идем дальше: слушаем, размышляем, анализируем. Россини гораздо выше музыки, понимаете? Нам всем нужно стремиться понять его и принять.
- Считается, что серьезные отношения с композиторами опасны. Вы сталкивались с проблемами?
- Да, и еще какими... Раньше мне нравился только ранний Россини, поскольку я был романтически настроенным юношей. Верди казался мне более значимым композитором. Наверное, я его всерьез любил. И в этом была беда.
Помню, как разрывался между Верди и Россини. Любовь к Верди меня мучила, как балласт, и не отпускала. Мне кажется, что Россини я не ценил по достоинству в те годы.
Но сегодня проблемы нет, и мы прекрасно ладим с обоими. Верди стал для меня даже немного похож на Россини, когда в конце жизни решил писать оперы чаще и проще по музыкальному языку.
- В Италии любят говорить о современности музыки Россини. Насколько она нова?
- Такими были джаз и минимализм. На мой взгляд, Россини - первый минималист в истории, имевший интеллигентное чувство простого. Его феномен не в музыкальности. Всегда были композиторы, куда более значимые. Он легок в общении, имеет театральную природу, что гораздо важнее. Если Вы не влюблялись, то не почувствуете в «Богеме» Пуччини любовь Рудольфа и Мими. Если не улыбались, не услышите шуток Россини. Он для меня - философ, для которого важны абсолютные категории смыслов. Их можно услышать, а можно не заметить второпях.
Все, что он написал, проникнуто человечностью. Порой я даже жалею его. Приятную дрожь и плач от счастья он воссоздает с удивительным пониманием полноты жизни. Как это современно - ощущать прошлое в настоящем. Знаю, что люди бегут от воспоминаний. Благодаря Россини собственные проблемы отходят на второй план.
Во многом потому, что его музыкальный язык двусмысленен. Он сам себя цитирует в комических и серьезных операх. Различий в записи нет, но интерпретации делают звучание разным. Трудно представить шутку в драматических операх Верди. Комическое у Россини - на каждом шагу полно трагизма. Если бы мы захотели их разделить, то вряд ли бы сумели. Но какая свобода выражения от того, что мы этого не сделали! В контурах музыкальных фраз и мотивов - огромное содержание. Мы на подсознательном уровне чувствуем то, что и как нам хотел Россини сказать.
- У Вас есть рецепт лучшего исполнения его драматических опер?
- Нет, потому что единого решения не может быть. Музыка Россини открыта. Нужно чаще исполнять разные оперы и размышлять над тем, что ты поешь, играешь. Зная о тонком чутье Россини, я думаю, что мы отстаем в развитии. Он мог заставить нас быть счастливыми и одновременно плакать навзрыд. Мы часто задумываемся над той простотой, которую он оставил нам. В его музыке всё так ясно и солнечно. На самом деле, не так безоблачны наши мысли, как кажется. Повторяя по многу раз изящные россиниевские мелодии, нужно ощущать живительную энергетику его музыки и естественно передавать ее в исполнении, не навредив тому, что написано так давно.
- Для Вас человек и музыкант - разные категории?
- Чаще мне нравится музыкант и не нравится человек. Музыка не отражает для меня личность человека. Разве Моцарт знал, что напишет «Дон Жуана»? Что «Семирамида» станет последней серьезной оперой Россини? Стравинский понимал, что я перестану дирижировать его музыкой потом?
Когда ты прочел много книг о жизни и творчестве музыканта - это не значит, что ты по-настоящему знаешь его, как человека. Все гении - выдающиеся личности, но не все позволяют быть с ними на одной волне.
Я очень-очень согласна с тем, что Альберто Дзедда говорит о Россини и его музыке. Мне это очень понятно. Но вот ровно то, что маэстро говорит о Россини я бы нашла абсолютно справедливым применительно к Моцарту.
А Маэстро четко разграничивает этих композиторов. Говорит про "жуткую энергетику Così fan tutte".
И вот тут я впадаю в ступор, т.к. не понимаю что имеет в виду А.Дзедда. Могу предположить, что в Соsi, в отличие от россиниевсикх опер нет как такового сюжета, борьбы, завершенности. В них определенная история из жизни двух пар и все. Т.е. какая-то принципиально другая конструкция и общая неоднозначность в целом.
Но, чтобы это доводило до депрессии. Не понятно. А жаль... Интересно было бы понять.