Мопед был мой, а теперь не мой
«Космическая опера» Валенте в моем переводе не выйдет.
Долго крепился, но тянуть некуда, надо сделать объявление, чтобы ответить на вопросы, которые могу возникнуть в профессиональном цеху. Поэтому адресован этот пост не столько широкой читающей публике, сколько моим друзьям и знакомым переводчикам, редакторам и издателям.
Сегодня руководитель питерской редакции издательства АСТМО Николай Кудрявцев уведомил меня о том, что они не будут издавать перевод романа Кэтрин Валенте «Space Opera» в моем переводе. Формальная причина отказа в том, что их не устраивают мои условия, на которых я предложил передать им права на публикацию моего перевода, поэтому они будут искать другого переводчика. Имеют полное право, что называется.
Однако, за этим решением есть некоторая предистория, которую я не публиковал, но теперь считаю необходимым это сделать. «Космическая опера» - это второй роман Валенте, над которым я работал по предложению Николая Кудрявцева. Первым был «Бессмертный». Работать с редактором издательства над Бессмертным было одно удовольствие и текст появился в устраивающем меня виде (ну, если не считать того, что все равно хочется все гениально переписать, но от этого уж никуда не денешься). Правда, при передаче в печать случился «маленький конфуз», они забыли напечатать пролог к роману. Обнаружил это бдительный читатель, который раньше меня добрался до бумажного экземпляра. Как это произошло остается тайной, не сверили комплектность с оригиналом. Я им пролог, естественно, присылал, а вот корректуру получил уже без пролога и по умолчанию решил, что в нем их все устраивает, оказалось, что пролог просто отцепился. Я предлагал Николаю вывесить пролог на сайте для любителей Валенте, но он уговаривал меня не предавать огласке этот факт и даже попросил умиротворить буйного читателя, которому я послал файл с переводом пролога напрямую. Обещал при переиздании включить пролог в новое издание (Ага, подумали мы с Петром Иванычем, так мы можем узнать, балуются ли все еще в АСТМО контрафактными допечатками). Так, по-моему, этот факап и не стал достоянием широкой общественности. Теперь вы знаете, и если кого-то библиографической полноты ради интересует перевод пролога, обращайтесь, могу прислать на правах рукописи.
После Бессмертного та же редакция предложила мне перевести неовикторианский роман Джо Уолтон «Клык и коготь», и вот с ним случилась кака покрупнее. В отличие от Бессмертного, редактора моего перевода Уолтон мне никто не представлял, а просто после продолжительной паузы мне прислали всю редактуру сразу и Николай переслал мне (!?) сопроводительное письмо редактора, написанное в стиле «безумие и отвага». Сама редактура представляла из себя чудовищное месиво из обычных редакторских правок и ничем ни содержательно, ни стилистически не мотивированных переписываний моего текста до степени неузнаваемости. В ответ на мои претензии Николай Кудрявцев повел себя более чем странно, не ответив ни на один мой вопрос, как могла так случиться, что редактор не общался со мной во время работы над редактурой, и почему я не могу напрямую иметь дело с редактором. У меня создалось впечатление, что у Николая есть какой-то маленький грязный секрет, которым он не хочет со мной делиться, даже не буду делать никаких догадок, факт остается фактом - это была крайне непрофессиональная редактура, выполненная человеком, который совсем не уважает волю переводчика, не дает себе труда подумать о стратегии перевода, о принятых решениях в рамках этой стратегии, ну и так далее, вам, коллеги это все хорошо знакомо. Меня подмывало отозвать свой перевод и не иметь больше дело с этой редакцией, но очень я полюбил эту книжку, поэтому сел, разобрал это месиво, принял дельные правки, восстановил текст от немотивированных правок и отправил в издательство. Особенно дорога мне эта работа была тем, что она прерывалась моей болезнью и некоторым периодом после операции, когда я еще мог работать. Я предложил передать перевод другому переводчику, но Николай сказал, что они подождут, так что я себя чувствовал в каком-то смысле обязанным довести дело до конца. В каком виде этот текст выйдет, мне неведомо, если окажется, что в искаженном, не пожалею денег, найму адвоката и буду требовать изъять тираж из продажи и отзову права на публикацию по договору.
С учетом этой предистории, я не ждал ничего хорошего от процесса редактирования «Космической оперы», поэтому потребовал от Николая Кудрявцева полного контроля над текстом и взаимодействия с редактором. Написал ему довольно дерзкое письмо в стиле «если это вам надо объяснять», то может объяснять уже и не надо. Николай предложил мне самому представить им проект договора, взяв за основу их «типовой договор», который они мне два раза уже присылали, упорно не удаляя из этого типового договора самые разные благоглупости, которые всякий раз приходится вычищать. Отдельным постом я собираюсь сделать обзор тех дерзостей, которые я включил в свой проект договора. Сразу скажу, что я и денег-то просил не так много, с учетом особой сложности стиля Валенте и огромного количества культурных и научных реалий, привязанных к тексту. Главное, что я посчитал нужным сделать - составил приложение к договору, в котором описал в десяти пунктах, что понимается под процессом редактирования, и как стороны должны взаимодействовать входе этого процесса. После того, как я отправил свой проект договора, я ни секунды не сомневался, что никто даже рассматривать его не будет, я даже предположил, что Николай и не понесет его в юротдел, чтобы не огорчать важных людей. Так все и вышло, сегодня Николай сухо меня уведомил, что мои условия их не устраивают. С учетом людоедской практики всех мажоров не заключать договор до начала работы над переводом, они мне формально ничем не обязаны, но извиниться-то Коля мог, мне кажется, я все же год жизни провел с этим текстом.
Теперь, значит, зачем я все это пишу. Пишу я не скандала ради, и не для того чтобы насолить большому монстру или конкретно Коле Кудрявцеву, им это все что слону дробина при их объемах то. Да и мне на них, честно говоря, наплевать. Просто мы про это с коллегами все время говорим и пишем, но ситуация с бесправным положением переводчика не меняется, а становится только хуже. К счастью или несчастью, я свои переводы делал не ради заработка и никакого урона не понес, мой перевод - это мое счастье и я от этой работы уже все получил, что хотел. Просто хотел обнародовать еще несколько фактов о том, как продолжают работать большие издательства, если у кого-то на этот счет еще оставались иллюзии. При это я по-прежнему трезво оцениваю свое литературное дарование и прекрасно знаю, что мои переводы нуждаются в очень качественной редактуре, но и того, что сделали в этой редакции с моим переводом Уолтон, они тоже не заслуживают. Поэтому я им свой перевод «Космической оперы» и не отдал. Так что, если кому-то хочется прочитать мой перевод, я охотно пришлю вам копию на правах рукописи. В сеть пока выкладывать не буду, но все же знают, что рано или поздно он там окажется. Я так же прекрасно отдаю себе отчет, что на этом моя карьера переводчика может закончиться, потому что никто не захочет иметь дело со скандалистом, который выносит сор из избы. Впрочем, с учетом опыта Додо-пресс, мне никто из мажоров тоже не нужен. Если будет жгучее желание, всегда можно попытаться перенять передовой опыт современного независимого книгоиздания у лучших из нас.
Тому, кто возьмется за этот перевод по предложению АСТМО, хочу пожелать удачи и прекрасного времени. Если узнаете, кто за это возьмется, передайте, что я готов даже поделиться своими изысканиями, которых пришлось сделать изрядно, включая переписку с автором с уточнением малоизвестных реалий.
Валенте я, конечно, наябедничаю, не сумлевайтесь даже. Когда мы с ней встречались на Фантассамблее в прошлом году, она довольно искренне благодарила меня за усилия приложенные к переводу трилогии о Девочке Сентябрь, которая стала первым ее изданием на русском (в один год с третьей частью вышла дилогия «Сказки сироты» в прекрасном переводе Натальи Осояну). С одной стороны не хочется втягивать ее в эти дрязги, с другой стороны, как-то надо объяснить невыход книжки, о которой она мне рассказала столько интересного.