Второй случай
На моей памяти только один раз за время моей работы в журналистике запрещали сверху писать о смерти знаменитого человека. Это было 25 июля 1980 года. Умер Владимир Высоцкий, и только одной газете - «Вечерней Москве» - разрешили напечатать… не некролог даже, а короткое сообщение о смерти поэта, и разместили его в черной рамке среди других таких же скорбных объявлений. «Вечерка» каждый день печатала подборки таких сообщений в черных рамочках, коротко «Завод такой-то с прискорбием сообщает о смерти такого-то….» И тогда было нечто подобное: «Театр на Таганке с прискорбием сообщает…» Ни одно издание на эту тему даже не пикнуло, в том числе и вечно опальный в то время МК. А «Вечерке» и разрешили потому, что она печатала подобные объявления каждый день, авось, не заметят.
Моя особенная печаль заключалась в том, что как раз накануне договорилась с руководством театра на Таганке об интервью с Высоцким. Тогда не было пресс-секретарей и всей этой шелухи вокруг звезд, и хотя время было достаточно суровое , артист сам решал, давать ему интервью или нет. Но тогда и мобильных не было, а Высоцкий все время на гастролях, поймать его, дозвониться было совершенно невозможно. И я попросила , кажется, директора, театра, чтобы он передал Высоцкому мою просьбу, и он передал и ответил мне, что артист согласен, но не ранее августа, когда в театре будет отпуск…
Эту ходовку подсказал мне Димка Шавырин, ведущий Звуковой дорожки, он же уговорил меня взять интервью у Высоцкого. Только там, на Звуковой дорожке, можно было напечатать это интервью, а больше, извините , нигде… А я еще, дурочка, пребывала в долгих раздумьях, брать это интервью или не брать, стеснялась сильно: кто я, а кто он, тогда уже для меня великий поэт и великий артист. А Шавырин настаивал: «Смотри, потом желать будешь!» Я опоздала на несколько дней и жалею об этом всю жизнь…
Да, это был единственный случай на моей памяти, когда запретили писать про смерть знаменитого человека.
Вчера был второй.