Люди, а не животные, скорее всего, принесли вирус COVID в Ухань, вопреки утверждениям Китая
newsweek.com
РОУЭН ЯКОБСЕН
3/25/21
К тому времени, когда трое ученых, исследующих происхождение SARS-CoV-2 в китайском городе Ухань, собрались 10 марта на виртуальную пресс-конференцию, прошло более года с тех пор, как Всемирная организация здравоохранения попросила у Пекина разрешения принять их. За это время, когда более 2,6 миллиона человек умерли от COVID-19 и еще миллионы пострадали от продолжительных последствий болезни, загадка происхождения коронавируса все еще оставалась неразрешимой.
Подковоносые летучие мыши в Южном Китае считаются источником коронавирусов.
Все согласны с тем, что коронавирус является частью линии вирусов, обнаруженных у подковоносых летучих мышей в Южном Китае. Загадка заключается в том, как вирус смог вызвать вспышку заболевания в Ухане, расположенном за тысячу миль, не оставив никаких следов своего путешествия.
Именно на этот вопрос попытался ответить на пресс-конференции Питер Дашзак, эксперт по зоологии заболеваний и член команды ВОЗ. Дасзак, возглавляющий EcoHealth Alliance, некоммерческую организацию, которая финансировала исследования коронавирусов летучих мышей в Китае и других странах, является ярым критиком идеи о том, что возникновение пандемии связано с каким-то несчастным случаем в лаборатории; вместо этого он выступает за естественный зооноз как объяснение, согласно которому пандемия перешла от животных к людям без вмешательства человека.
Предполагая, как это могло произойти, Дасзак предположил импорт замороженных продуктов и упомянул туши животных как потенциальный "проводник из Уханя в провинции Южного Китая, где ближайшие родственники коронавируса обнаружены у летучих мышей". Это было показательное признание Дасзака, потому что оно подчеркивает слабость теории случайного зооноза и указывает на более логичного и часто упускаемого из виду виновника.
Дасзак и многие другие ученые отмечали, что, как правило, новая пандемия скорее всего будет вызвана случайным зоонозом, чем вирусом, вырвавшимся из лаборатории. Однако то, что происходит в целом, не обязательно объясняет то, что произошло в данном конкретном случае. Важный вопрос заключается в том, каким наиболее вероятным способом этот конкретный вирус мог вызвать эту конкретную вспышку в Ухане? В качестве объяснения случайный зооноз, похоже, не соответствует фактам. У него есть проблема переносчика.
Для того чтобы вирус перешел от южно-китайской подковоносной летучей мыши к другому животному, а затем по цепочке передавался через неизвестный ряд хозяев, возможно, в рамках торговли дикими животными, пока не достиг Уханя, где он затем взорвался в популяции и наконец-то был замечен, необходима серия маловероятных событий.
Ученый Уханьского института вирусологии, оказавшийся в центре споров, Ши Чжэнли, сказала журналу Scientific American, что она сама "никогда не ожидала, что подобное произойдет в Ухане". Она ожидала, что это произойдет в Южном Китае, где эти вирусы встречаются естественным образом. Кроме того, в Южном Китае традиции потребления диких животных гораздо сильнее, чем в других частях Китая. Один из опросов показал, что 83 процента жителей южнокитайского мегаполиса Гуанчжоу ели диких животных в прошлом году, в то время как среди жителей Пекина таких оказалось всего 5 процентов. Торговля дикими животными течет в этом направлении, и там находятся крупные влажные рынки. Южнокитайский вирус с гораздо большей вероятностью вызвал бы вспышку в Южном Китае, что и произошло с первой атипичной пневмонией в 2002 году.
Поскольку данных почти нет, мы не можем быть уверены ни в одной теории. Мы можем придумать теоретическую игру в пятнашки, в которой вирус случайным образом передается от носителя к носителю, накапливая по пути мутации, продевая иголку через города и деревни, южно-китайские влажные рынки и приземляясь в центре Уханя, готовый к вечеринке в честь своего выхода в свет. Это не невозможно. Это просто маловероятно - получить удар молнии и быть съеденным акулой.
А если это и произошло, то должно было стать частью заметной закономерности. В длинной, извилистой цепи передач, где каждый узел разветвляется на новые инфекции, Ухань был бы лишь одной веточкой полноценного дерева - такого дерева, которое эпидемиологи используют для отслеживания эволюции вирусов. Даже если бы большинство других ветвей в конце концов вымерло, все дерево не могло бы исчезнуть, не оставив следов. И все же оно не существует. Большинство научных данных указывает на то, что COVID-19 начался в Ухане в октябре или ноябре 2019 года. Несмотря на год интенсивных поисков, не было найдено ни одного близкого предка вируса. Как заявила группа из 26 ученых в недавнем письме с призывом провести новое объективное расследование происхождения SARS-CoV-2: "Пока нет никаких доказательств, демонстрирующих полностью естественное происхождение этого вируса". Как будто он просто телепортировался из Южного Китая в Ухань.
Дасзак надеется, что замороженные продукты питания могут объяснить эту телепортацию. Теория гласит, что дикие животные, которых разводят в Южном Китае, подхватили вирус от летучих мышей, были убиты, заморожены и отправлены в Ухань, и каким-то образом смогли распространить вирус через окрестности рынка. Если бы эта идея имела смысл, она, по крайней мере, обеспечила бы возможную прямую связь с Уханем. К сожалению, это и плохая наука, и плохая математика.
Теория уходит корнями в случай, произошедший прошлой осенью в китайском портовом городе Циндао, когда у двух работников дока был обнаружен COVID-19. Исчерпывающий поиск обнаружил следы вируса на замороженных упаковках трески; китайское правительство воспользовалось этим случаем как доказательством того, что вирус может быть импортирован в замороженных продуктах и, возможно, зародился в другом месте. Эта идея была широко осмеяна экспертами, которые отмечают, что никогда не было задокументированного случая передачи вируса через замороженные продукты. Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами США заявляет, что "нет достоверных доказательств" в пользу этого. Китайское правительство усиленно пропагандирует эту идею, возможно, чтобы снять с себя ответственность.
В обычных обстоятельствах ученые ВОЗ могли бы удивляться тому, что они пропагандируют дискредитированную теорию. Но расследование происхождения - это совместное мероприятие с Китаем, который тщательно согласовывал каждый шаг процесса, сохранял право вето при выборе членов группы и требовал, чтобы выводы в окончательном отчете были консенсусом между китайской и международной делегациями. У ВОЗ были ограниченные возможности.
COVID-19 может увеличить слабоумие и другие расстройства мозга на десятилетия впередЧитать далееCOVID-19 может увеличить слабоумие и другие расстройства мозга на десятилетия вперед
Научные данные плохи еще и потому, что они не основаны на реальных фактах. В Ухане было много случаев заболевания COVID-19 до вспышки на рынке. Кроме того, единственными живыми животными на рынке, похоже, были змеи, черепахи и лягушки, которые не являются потенциальными переносчиками, и все они сдали отрицательные анализы. Сам Питер Дашзак признал, что все исследованные туши были отрицательными на SARS-CoV-2. Да, вы правильно прочитали: теория основана на том, что в Ухане не нашли ни одного зараженного животного.
В любом случае, директор Китайского центра по контролю за заболеваниями в мае прошлого года отверг теорию рынка, объяснив, что никакой связи нет, и что вирус "существовал задолго до того", как его нашли на рынке, что делает довольно необычным тот факт, что команда ВОЗ решила потратить свое ограниченное время, копаясь в пустом здании (которое было закрыто, очищено и продезинфицировано более года назад).
В свете этих сложных деталей Дашзак выдвинул идею о том, что, возможно, вспышку спровоцировал другой рынок в Ухане, где продавались замороженные дикие животные, выращенные на фермах, и предположил, что некоторые продавцы в Ухане были поставлены из Южного Китая, но это все равно не поможет команде ВОЗ выбраться из своей статистической ямы. Любая южнокитайская ферма, чьи животные были заражены коронавирусом, должна была заразить своих работников, а также других поставщиков, которых она снабжала, и опять же, большинство из них, скорее всего, находились в Южной Азии. Единственный вариант, при котором эта теория имела бы хоть какой-то смысл (если бы ее можно было доказать с научной точки зрения), - это если бы ферма в Южном Китае поставляла всех своих животных исключительно в Ухань, что представляется маловероятным. В любом случае, китайские исследователи из группы ВОЗ практически опровергли теорию Дасзака, объявив, что они проверили десятки тысяч диких и сельскохозяйственных животных по всему Китаю, не обнаружив ни единого следа SARS-CoV-2.
Может ли теория замороженных продуктов быть правдоподобным объяснением загадки канала? Нет. Но хорошо, что ВОЗ подняла эту тему, потому что она ведет расследование в важном направлении: необходимо найти каналы, которые могли доставить вирус в Ухань. Эти проводники должны соответствовать критериям ВОЗ: они должны быть животными, которые являются хорошими носителями вируса, они должны были иметь возможность взаимодействовать с летучими мышами, которые, как известно, переносят эти конкретные коронавирусы, и они должны были путешествовать непосредственно в Ухань из сельских районов региона, не перепрыгивая через весь Южный Китай.
Это звучит очень сложно. Каковы шансы найти документальное подтверждение существования таких переносчиков? Однако, что примечательно, у нас есть множество доказательств, которые идеально подходят под это описание: люди - лучшие носители вируса SARS-CoV-2 из всех - имели очень тесный контакт с подковоносыми летучими мышами в Южном Китае.
Мы знаем, что в течение многих лет они неоднократно посещали именно те пещеры, где были обнаружены вирусы, связанные с атипичной пневмонией. Там они непосредственно работали с летучими мышами, проводили много времени внутри пещер, дыша воздухом, и привезли с собой в Ухань тысячи образцов гуано, крови и других частиц летучих мышей (возможно, даже живых).
Это были исследователи из Уханьского института вирусологии, которые искали в пещерах Южного Китая коронавирусы, способные заразить человека. Они делали это в рамках масштабного проекта по поиску вирусов - сотрудничества между EcoHealth Alliance Питера Дасзака, программой Predict Агентства США по международному развитию, новой организацией под названием Global Virome Project и другими группами - чтобы отследить мировые вирусы в их логовах, вернуть их в лабораторию и изучить. Особое внимание они уделят тем из них, которые способны заражать людей, изучая, как они проникают в клетки, как мутируют, как переходят от хозяина к хозяину, как ускользают от иммунной системы и сохраняются в организме человека.
Проект был раскритикован ведущими мировыми вирусологами как бесполезный в лучшем случае и чрезвычайно опасный в худшем. COVID-19, безусловно, не сыграл в его пользу: Несмотря на 15 лет охоты и испытаний коронавирусов, проводимых ВИВ, он оказался бессилен предотвратить пандемию на своем собственном заднем дворе. Если это совпадение, то это одна из величайших ироний истории.
За этот период УИВ накопил одну из самых больших коллекций коронавирусов в мире. По данным Washington Post, она содержала записи 22 000 образцов, включая последовательности для более чем 100 коронавирусов, известных только ВИВ. Но мы не знаем, какие именно вирусы, потому что в самые первые дни пандемии УИВ вывел базы данных, содержащие эту информацию, в автономный режим и отказался поделиться ими. (На вопрос о базе данных на пресс-конференции Дашзак ответил: "Мы не просили показать нам эти данные", но сказал, что знаком с ними благодаря тесному сотрудничеству с УИВ). Из научных работ, опубликованных в научной литературе учеными WIV, мы знаем, что в лаборатории содержалось много опасных.
УИВ потратил годы на выявление пещер, где скрывались страшные особи. В течение 4 лет она неоднократно посещала одну пещеру в Юньнани и привезла 1322 образца, включая по меньшей мере 9 близких родственников SARS-CoV-2. В целом, в Ухань было доставлено более 15 000 образцов летучих мышей, в том числе более 400 новых для науки коронавирусов и не менее 50 видов, способных заражать людей. И мы почти ничего не знаем об этом тайнике.
Из фотографий, видеороликов и рассказов в Интернете мы знаем, что охотники за вирусами не всегда носили адекватные средства защиты и с определенной регулярностью подвергались укусам летучих мышей. И это то, что они делали, пока снимали камеры.
WIV также имела репутацию организации, не отвечающей требованиям безопасности. Американские дипломаты, оценивавшие работу института в 2017 году, были настолько встревожены, что отправили в Вашингтон срочную телеграмму с предупреждением о том, что институт страдает от "серьезной нехватки должным образом подготовленных техников и исследователей, необходимых для безопасной работы этой лаборатории с высокой степенью защиты".
Другими словами, лучшего канала для передачи вирусов прямо из сельской местности Южного Китая в центр Уханя было не придумать. Независимо от того, попал ли вирус в лабораторию или нет, а затем сбежал, это был лучший вариант его транспортировки. Этот вирусный монорельс курсировал между несколькими пещерами в Южном Китае и УИВ несколько раз в год, с разным составом студентов и ученых.
И дело не ограничивалось Уханьским институтом вирусологии. Уханьский ЦКЗ также активно собирал образцы летучих мышей и был обвинен в неадекватных мерах предосторожности. В одном из сообщений Уханьского университета о поездке за образцами в Юньнань летом 2019 года (за несколько месяцев до начала пандемии) показано, как исследователи входят в пещеры летучих мышей в уличной одежде и работают с летучими мышами голыми руками, что является вопиющим нарушением протоколов безопасности. Среди собранных летучих мышей были подковоносые летучие мыши - вид, наиболее склонный к переносу заболеваний, сходных с атипичной пневмонией. Если вы ищете потенциальных переносчиков, нет нужды в гипотетических замороженных хорьках-барсуках. Начните с основной массы случаев, зафиксированных в научных источниках.
Даже в строго контролируемых лабораторных условиях вирусы слишком часто заражают исследователей. Первая атипичная пневмония 6 раз сбегала из лабораторий Сингапура, Тайваня и Китая, и она была не настолько заразной, как SARS-CoV-2. Как подробно описала Элисон Янг в газете USA Today, "несчастные случаи в лабораториях не редкость". За пятилетний период американские лаборатории сообщили о более чем 450 несчастных случаях, связанных с опасными патогенами - почти сто в год. Это только те, о которых сообщалось в США. Как отмечает Марк Липсич из Гарварда, несчастные случаи в лабораториях часто окутаны тайной. Во всем мире их число ежегодно должно быть ошеломляющим.
В хаотичной обстановке полевых работ риск заражения должен быть еще больше. Тесный воздух пещеры летучих мышей - идеальное место для того, чтобы подхватить вирус летучей мыши. Несчастные случаи неизбежны. Коллекционеры могли страдать от симптомов, похожих на грипп (как это было зафиксировано у некоторых исследователей WIV, трое из которых были госпитализированы с пневмонией осенью 2019 года, как раз когда началась вспышка), и стряхнуть их без особых раздумий. Но учитывая, как часто COVID-19 протекает бессимптомно, они могли и не узнать об этом.
Технически, конечно, это считается "естественным происхождением", потому что вирус развивался естественным образом и перешел к людям по собственному желанию. (Это только "неестественно", если вирус был изменен учеными в лаборатории.) Возможно, это даже один из сценариев, который эксперты спокойно имеют в виду, когда осторожно используют подобные фразы.
Очевидно, что близость была какой угодно, только не естественной, и вот в чем загвоздка. Увидев вблизи, какой вред может нанести один вирус, мы хотим сделать все возможное, чтобы уменьшить вероятность появления следующего. Это означает перекрыть как можно больше каналов. Очевидным шагом является ограничение мировой торговли дикими животными (как это уже начал делать Китай). Животноводство, вероятно, нуждается в полном переосмыслении.
Лабораторные эксперименты над опасными патогенами - еще один очевидный шаг, независимо от их роли в этой пандемии. По всей планете существуют тысячи лабораторий, проводящих такие исследования, большая часть которых имеет ограниченную ценность. Как недавно заявил в интервью газете Washington Post Филиппа Ленцос, один из ведущих мировых экспертов в области биобезопасности, их деятельность никак не регулируется на международном уровне. "Нет никакого установленного международного закона, которому они должны следовать. Никто не проверяет, что они делают. Нет ни инспекторов, ни регуляторов. Ничего этого нет".
То же самое относится и к сбору вирусов. Это вызывает беспокойство, потому что в ближайшие годы планируется собрать титаническое количество вирусов. Сторонники проекта "Глобальный виром" хотят в течение следующих 10 лет собрать более миллиона неизвестных вирусов в мире, включая сотни тысяч, способных заразить человека, и вернуть их в лаборатории для исследований.
Если этот проект будет развиваться, то поток неизвестных вирусов из отдаленных мест в населенные пункты будет таким, какого не было в истории. Это, конечно, расширит наши знания об этих вирусах и о том, как они действуют, что является полезной информацией. Но это также позволит многим из них впервые испытать нас на прочность.
Стоит ли оно того? Это обсуждение будет важным в ближайшие годы. Сейчас, когда команда ВОЗ подняла вопрос о векторах, самое время начать. Строгое регулирование биолабораторий, безусловно, может уменьшить подверженность цивилизации новым вирусам, но простого регулирования того, что происходит в лабораториях, будет недостаточно, если мы будем продолжать отправлять так много уязвимых коллекционеров в самые горячие вирусные точки.
РОУЭН ЯКОБСЕН
3/25/21
К тому времени, когда трое ученых, исследующих происхождение SARS-CoV-2 в китайском городе Ухань, собрались 10 марта на виртуальную пресс-конференцию, прошло более года с тех пор, как Всемирная организация здравоохранения попросила у Пекина разрешения принять их. За это время, когда более 2,6 миллиона человек умерли от COVID-19 и еще миллионы пострадали от продолжительных последствий болезни, загадка происхождения коронавируса все еще оставалась неразрешимой.
Подковоносые летучие мыши в Южном Китае считаются источником коронавирусов.
Все согласны с тем, что коронавирус является частью линии вирусов, обнаруженных у подковоносых летучих мышей в Южном Китае. Загадка заключается в том, как вирус смог вызвать вспышку заболевания в Ухане, расположенном за тысячу миль, не оставив никаких следов своего путешествия.
Именно на этот вопрос попытался ответить на пресс-конференции Питер Дашзак, эксперт по зоологии заболеваний и член команды ВОЗ. Дасзак, возглавляющий EcoHealth Alliance, некоммерческую организацию, которая финансировала исследования коронавирусов летучих мышей в Китае и других странах, является ярым критиком идеи о том, что возникновение пандемии связано с каким-то несчастным случаем в лаборатории; вместо этого он выступает за естественный зооноз как объяснение, согласно которому пандемия перешла от животных к людям без вмешательства человека.
Предполагая, как это могло произойти, Дасзак предположил импорт замороженных продуктов и упомянул туши животных как потенциальный "проводник из Уханя в провинции Южного Китая, где ближайшие родственники коронавируса обнаружены у летучих мышей". Это было показательное признание Дасзака, потому что оно подчеркивает слабость теории случайного зооноза и указывает на более логичного и часто упускаемого из виду виновника.
Дасзак и многие другие ученые отмечали, что, как правило, новая пандемия скорее всего будет вызвана случайным зоонозом, чем вирусом, вырвавшимся из лаборатории. Однако то, что происходит в целом, не обязательно объясняет то, что произошло в данном конкретном случае. Важный вопрос заключается в том, каким наиболее вероятным способом этот конкретный вирус мог вызвать эту конкретную вспышку в Ухане? В качестве объяснения случайный зооноз, похоже, не соответствует фактам. У него есть проблема переносчика.
Для того чтобы вирус перешел от южно-китайской подковоносной летучей мыши к другому животному, а затем по цепочке передавался через неизвестный ряд хозяев, возможно, в рамках торговли дикими животными, пока не достиг Уханя, где он затем взорвался в популяции и наконец-то был замечен, необходима серия маловероятных событий.
Ученый Уханьского института вирусологии, оказавшийся в центре споров, Ши Чжэнли, сказала журналу Scientific American, что она сама "никогда не ожидала, что подобное произойдет в Ухане". Она ожидала, что это произойдет в Южном Китае, где эти вирусы встречаются естественным образом. Кроме того, в Южном Китае традиции потребления диких животных гораздо сильнее, чем в других частях Китая. Один из опросов показал, что 83 процента жителей южнокитайского мегаполиса Гуанчжоу ели диких животных в прошлом году, в то время как среди жителей Пекина таких оказалось всего 5 процентов. Торговля дикими животными течет в этом направлении, и там находятся крупные влажные рынки. Южнокитайский вирус с гораздо большей вероятностью вызвал бы вспышку в Южном Китае, что и произошло с первой атипичной пневмонией в 2002 году.
Поскольку данных почти нет, мы не можем быть уверены ни в одной теории. Мы можем придумать теоретическую игру в пятнашки, в которой вирус случайным образом передается от носителя к носителю, накапливая по пути мутации, продевая иголку через города и деревни, южно-китайские влажные рынки и приземляясь в центре Уханя, готовый к вечеринке в честь своего выхода в свет. Это не невозможно. Это просто маловероятно - получить удар молнии и быть съеденным акулой.
А если это и произошло, то должно было стать частью заметной закономерности. В длинной, извилистой цепи передач, где каждый узел разветвляется на новые инфекции, Ухань был бы лишь одной веточкой полноценного дерева - такого дерева, которое эпидемиологи используют для отслеживания эволюции вирусов. Даже если бы большинство других ветвей в конце концов вымерло, все дерево не могло бы исчезнуть, не оставив следов. И все же оно не существует. Большинство научных данных указывает на то, что COVID-19 начался в Ухане в октябре или ноябре 2019 года. Несмотря на год интенсивных поисков, не было найдено ни одного близкого предка вируса. Как заявила группа из 26 ученых в недавнем письме с призывом провести новое объективное расследование происхождения SARS-CoV-2: "Пока нет никаких доказательств, демонстрирующих полностью естественное происхождение этого вируса". Как будто он просто телепортировался из Южного Китая в Ухань.
Дасзак надеется, что замороженные продукты питания могут объяснить эту телепортацию. Теория гласит, что дикие животные, которых разводят в Южном Китае, подхватили вирус от летучих мышей, были убиты, заморожены и отправлены в Ухань, и каким-то образом смогли распространить вирус через окрестности рынка. Если бы эта идея имела смысл, она, по крайней мере, обеспечила бы возможную прямую связь с Уханем. К сожалению, это и плохая наука, и плохая математика.
Теория уходит корнями в случай, произошедший прошлой осенью в китайском портовом городе Циндао, когда у двух работников дока был обнаружен COVID-19. Исчерпывающий поиск обнаружил следы вируса на замороженных упаковках трески; китайское правительство воспользовалось этим случаем как доказательством того, что вирус может быть импортирован в замороженных продуктах и, возможно, зародился в другом месте. Эта идея была широко осмеяна экспертами, которые отмечают, что никогда не было задокументированного случая передачи вируса через замороженные продукты. Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами США заявляет, что "нет достоверных доказательств" в пользу этого. Китайское правительство усиленно пропагандирует эту идею, возможно, чтобы снять с себя ответственность.
В обычных обстоятельствах ученые ВОЗ могли бы удивляться тому, что они пропагандируют дискредитированную теорию. Но расследование происхождения - это совместное мероприятие с Китаем, который тщательно согласовывал каждый шаг процесса, сохранял право вето при выборе членов группы и требовал, чтобы выводы в окончательном отчете были консенсусом между китайской и международной делегациями. У ВОЗ были ограниченные возможности.
COVID-19 может увеличить слабоумие и другие расстройства мозга на десятилетия впередЧитать далееCOVID-19 может увеличить слабоумие и другие расстройства мозга на десятилетия вперед
Научные данные плохи еще и потому, что они не основаны на реальных фактах. В Ухане было много случаев заболевания COVID-19 до вспышки на рынке. Кроме того, единственными живыми животными на рынке, похоже, были змеи, черепахи и лягушки, которые не являются потенциальными переносчиками, и все они сдали отрицательные анализы. Сам Питер Дашзак признал, что все исследованные туши были отрицательными на SARS-CoV-2. Да, вы правильно прочитали: теория основана на том, что в Ухане не нашли ни одного зараженного животного.
В любом случае, директор Китайского центра по контролю за заболеваниями в мае прошлого года отверг теорию рынка, объяснив, что никакой связи нет, и что вирус "существовал задолго до того", как его нашли на рынке, что делает довольно необычным тот факт, что команда ВОЗ решила потратить свое ограниченное время, копаясь в пустом здании (которое было закрыто, очищено и продезинфицировано более года назад).
В свете этих сложных деталей Дашзак выдвинул идею о том, что, возможно, вспышку спровоцировал другой рынок в Ухане, где продавались замороженные дикие животные, выращенные на фермах, и предположил, что некоторые продавцы в Ухане были поставлены из Южного Китая, но это все равно не поможет команде ВОЗ выбраться из своей статистической ямы. Любая южнокитайская ферма, чьи животные были заражены коронавирусом, должна была заразить своих работников, а также других поставщиков, которых она снабжала, и опять же, большинство из них, скорее всего, находились в Южной Азии. Единственный вариант, при котором эта теория имела бы хоть какой-то смысл (если бы ее можно было доказать с научной точки зрения), - это если бы ферма в Южном Китае поставляла всех своих животных исключительно в Ухань, что представляется маловероятным. В любом случае, китайские исследователи из группы ВОЗ практически опровергли теорию Дасзака, объявив, что они проверили десятки тысяч диких и сельскохозяйственных животных по всему Китаю, не обнаружив ни единого следа SARS-CoV-2.
Может ли теория замороженных продуктов быть правдоподобным объяснением загадки канала? Нет. Но хорошо, что ВОЗ подняла эту тему, потому что она ведет расследование в важном направлении: необходимо найти каналы, которые могли доставить вирус в Ухань. Эти проводники должны соответствовать критериям ВОЗ: они должны быть животными, которые являются хорошими носителями вируса, они должны были иметь возможность взаимодействовать с летучими мышами, которые, как известно, переносят эти конкретные коронавирусы, и они должны были путешествовать непосредственно в Ухань из сельских районов региона, не перепрыгивая через весь Южный Китай.
Это звучит очень сложно. Каковы шансы найти документальное подтверждение существования таких переносчиков? Однако, что примечательно, у нас есть множество доказательств, которые идеально подходят под это описание: люди - лучшие носители вируса SARS-CoV-2 из всех - имели очень тесный контакт с подковоносыми летучими мышами в Южном Китае.
Мы знаем, что в течение многих лет они неоднократно посещали именно те пещеры, где были обнаружены вирусы, связанные с атипичной пневмонией. Там они непосредственно работали с летучими мышами, проводили много времени внутри пещер, дыша воздухом, и привезли с собой в Ухань тысячи образцов гуано, крови и других частиц летучих мышей (возможно, даже живых).
Это были исследователи из Уханьского института вирусологии, которые искали в пещерах Южного Китая коронавирусы, способные заразить человека. Они делали это в рамках масштабного проекта по поиску вирусов - сотрудничества между EcoHealth Alliance Питера Дасзака, программой Predict Агентства США по международному развитию, новой организацией под названием Global Virome Project и другими группами - чтобы отследить мировые вирусы в их логовах, вернуть их в лабораторию и изучить. Особое внимание они уделят тем из них, которые способны заражать людей, изучая, как они проникают в клетки, как мутируют, как переходят от хозяина к хозяину, как ускользают от иммунной системы и сохраняются в организме человека.
Проект был раскритикован ведущими мировыми вирусологами как бесполезный в лучшем случае и чрезвычайно опасный в худшем. COVID-19, безусловно, не сыграл в его пользу: Несмотря на 15 лет охоты и испытаний коронавирусов, проводимых ВИВ, он оказался бессилен предотвратить пандемию на своем собственном заднем дворе. Если это совпадение, то это одна из величайших ироний истории.
За этот период УИВ накопил одну из самых больших коллекций коронавирусов в мире. По данным Washington Post, она содержала записи 22 000 образцов, включая последовательности для более чем 100 коронавирусов, известных только ВИВ. Но мы не знаем, какие именно вирусы, потому что в самые первые дни пандемии УИВ вывел базы данных, содержащие эту информацию, в автономный режим и отказался поделиться ими. (На вопрос о базе данных на пресс-конференции Дашзак ответил: "Мы не просили показать нам эти данные", но сказал, что знаком с ними благодаря тесному сотрудничеству с УИВ). Из научных работ, опубликованных в научной литературе учеными WIV, мы знаем, что в лаборатории содержалось много опасных.
УИВ потратил годы на выявление пещер, где скрывались страшные особи. В течение 4 лет она неоднократно посещала одну пещеру в Юньнани и привезла 1322 образца, включая по меньшей мере 9 близких родственников SARS-CoV-2. В целом, в Ухань было доставлено более 15 000 образцов летучих мышей, в том числе более 400 новых для науки коронавирусов и не менее 50 видов, способных заражать людей. И мы почти ничего не знаем об этом тайнике.
Из фотографий, видеороликов и рассказов в Интернете мы знаем, что охотники за вирусами не всегда носили адекватные средства защиты и с определенной регулярностью подвергались укусам летучих мышей. И это то, что они делали, пока снимали камеры.
WIV также имела репутацию организации, не отвечающей требованиям безопасности. Американские дипломаты, оценивавшие работу института в 2017 году, были настолько встревожены, что отправили в Вашингтон срочную телеграмму с предупреждением о том, что институт страдает от "серьезной нехватки должным образом подготовленных техников и исследователей, необходимых для безопасной работы этой лаборатории с высокой степенью защиты".
Другими словами, лучшего канала для передачи вирусов прямо из сельской местности Южного Китая в центр Уханя было не придумать. Независимо от того, попал ли вирус в лабораторию или нет, а затем сбежал, это был лучший вариант его транспортировки. Этот вирусный монорельс курсировал между несколькими пещерами в Южном Китае и УИВ несколько раз в год, с разным составом студентов и ученых.
И дело не ограничивалось Уханьским институтом вирусологии. Уханьский ЦКЗ также активно собирал образцы летучих мышей и был обвинен в неадекватных мерах предосторожности. В одном из сообщений Уханьского университета о поездке за образцами в Юньнань летом 2019 года (за несколько месяцев до начала пандемии) показано, как исследователи входят в пещеры летучих мышей в уличной одежде и работают с летучими мышами голыми руками, что является вопиющим нарушением протоколов безопасности. Среди собранных летучих мышей были подковоносые летучие мыши - вид, наиболее склонный к переносу заболеваний, сходных с атипичной пневмонией. Если вы ищете потенциальных переносчиков, нет нужды в гипотетических замороженных хорьках-барсуках. Начните с основной массы случаев, зафиксированных в научных источниках.
Даже в строго контролируемых лабораторных условиях вирусы слишком часто заражают исследователей. Первая атипичная пневмония 6 раз сбегала из лабораторий Сингапура, Тайваня и Китая, и она была не настолько заразной, как SARS-CoV-2. Как подробно описала Элисон Янг в газете USA Today, "несчастные случаи в лабораториях не редкость". За пятилетний период американские лаборатории сообщили о более чем 450 несчастных случаях, связанных с опасными патогенами - почти сто в год. Это только те, о которых сообщалось в США. Как отмечает Марк Липсич из Гарварда, несчастные случаи в лабораториях часто окутаны тайной. Во всем мире их число ежегодно должно быть ошеломляющим.
В хаотичной обстановке полевых работ риск заражения должен быть еще больше. Тесный воздух пещеры летучих мышей - идеальное место для того, чтобы подхватить вирус летучей мыши. Несчастные случаи неизбежны. Коллекционеры могли страдать от симптомов, похожих на грипп (как это было зафиксировано у некоторых исследователей WIV, трое из которых были госпитализированы с пневмонией осенью 2019 года, как раз когда началась вспышка), и стряхнуть их без особых раздумий. Но учитывая, как часто COVID-19 протекает бессимптомно, они могли и не узнать об этом.
Технически, конечно, это считается "естественным происхождением", потому что вирус развивался естественным образом и перешел к людям по собственному желанию. (Это только "неестественно", если вирус был изменен учеными в лаборатории.) Возможно, это даже один из сценариев, который эксперты спокойно имеют в виду, когда осторожно используют подобные фразы.
Очевидно, что близость была какой угодно, только не естественной, и вот в чем загвоздка. Увидев вблизи, какой вред может нанести один вирус, мы хотим сделать все возможное, чтобы уменьшить вероятность появления следующего. Это означает перекрыть как можно больше каналов. Очевидным шагом является ограничение мировой торговли дикими животными (как это уже начал делать Китай). Животноводство, вероятно, нуждается в полном переосмыслении.
Лабораторные эксперименты над опасными патогенами - еще один очевидный шаг, независимо от их роли в этой пандемии. По всей планете существуют тысячи лабораторий, проводящих такие исследования, большая часть которых имеет ограниченную ценность. Как недавно заявил в интервью газете Washington Post Филиппа Ленцос, один из ведущих мировых экспертов в области биобезопасности, их деятельность никак не регулируется на международном уровне. "Нет никакого установленного международного закона, которому они должны следовать. Никто не проверяет, что они делают. Нет ни инспекторов, ни регуляторов. Ничего этого нет".
То же самое относится и к сбору вирусов. Это вызывает беспокойство, потому что в ближайшие годы планируется собрать титаническое количество вирусов. Сторонники проекта "Глобальный виром" хотят в течение следующих 10 лет собрать более миллиона неизвестных вирусов в мире, включая сотни тысяч, способных заразить человека, и вернуть их в лаборатории для исследований.
Если этот проект будет развиваться, то поток неизвестных вирусов из отдаленных мест в населенные пункты будет таким, какого не было в истории. Это, конечно, расширит наши знания об этих вирусах и о том, как они действуют, что является полезной информацией. Но это также позволит многим из них впервые испытать нас на прочность.
Стоит ли оно того? Это обсуждение будет важным в ближайшие годы. Сейчас, когда команда ВОЗ подняла вопрос о векторах, самое время начать. Строгое регулирование биолабораторий, безусловно, может уменьшить подверженность цивилизации новым вирусам, но простого регулирования того, что происходит в лабораториях, будет недостаточно, если мы будем продолжать отправлять так много уязвимых коллекционеров в самые горячие вирусные точки.