Мексиканские страсти
В детстве, я очень много болела. И моя мама любит часто и не без гордости напоминать мне об этом. Иногда она даже достает из шкафа мою пухлую детскую карточку, делается очень важной и многозначительно трясет ею в воздухе, как неоспоримым доказательством своего материнского подвига. Карточка действительно очень упитанная и ветхая. Из нее во все стороны торчат анализы и она такая потрепанная, что сразу понятно, девочка родилась хилой и поликлиника не раз перевыполнила план по ОРВИ.
Моя карточка выглядит, как древний талмуд. Листать ее надо очень аккуратно! В нее очень много всего вклеено, подшито и вложено. И вся она исписана размашисто и страшно интересно. Правда из интересного разобрать можно только возраст. Но это придает карточке еще больше загадочности, а маме важности. Она надевает очки, слюнявит палец (с талмудами иначе нельзя) и начинает листать и вслух зачитывать древние записи:
- Тааак… 1 месяц… 4100…. Тааак… 4950… 2 месяца. Ага… компотик. Тааак… 3 месяца…
Всё. Расшифровать больше ничего нельзя. А что вы хотели? Такой древний раритет! Но маме очень нравится, поэтому я никогда ее не прерываю, внимательно слушаю и восхищенно комментирую: «Да ты что? 4950?? Надо же!..»
Еще моя мама с детства мечтала стать врачом. Но судьба распорядилась не в ее пользу и поэтому мама решила отыграться на всех членах семьи и лечит нас с таким же энтузиазмом, как Айболит обезьянок в Лимпопо. При ней ни в коем случае нельзя чихать. Никогда!
- Ты заболела??? - с надрывом и надеждой в голосе воскликнет она.
- Нет, мам.
- А чихаешь почему??
Пока я от взрывающей мозг логики, пытаюсь найти объяснение своему незапланированному чиху, она добивает меня:
- Намажь нос оксолиновой мазью! - шах.
- Это все, потому что ты вчера без шапки ходила! - мат.
А мне к слову 33 уже. И вчера было +13. И вообще…
И так всегда! Мою маму в лицо знают все фармацевты в ближайших аптеках и по голосу узнают операторы справочной по лекарствам. Она даже уколы умеет делать. Себе в том числе… Очень хотела стать врачом!
Когда моя дочь Алиса (по совместительству ее внучка) проснулась с температурой 38,5, я с ужасом посмотрела на телефон. Потому что поняла, вот-вот начнется!
Все три дня температуры мама звонила часто, эмоционально и информативно. Она предлагала тысячу и один способ лечения, рвалась в аптеки и недоумевала, почему я не даю ребенку антибиотики.
Алиса болела загадочно. Кроме температуры у нее не было ничего. Вот совсем! От этого рассудок нашей бабушки совсем затуманивался, и ее нездоровая фантазия рисовала страшные картины, апогеем которых была госпитализация.
Я думала, сойду с ума. От бабушки. За Алису я не переживала совершенно. Я просто знала, что все будет хорошо. Чувствовала. Плюс я еще по жизни очень спокойная, поэтому бьющаяся в эмоциях бабушка волновала меня больше, чем дочь.
А Алиса тем временем глотала попой жаропонижающие свечки и топала по квартире широко расставив руки, шатаясь и немножко боком. Ну а что вы хотели? Всего две недели человек ходит.
Пить карамельный жаропонижающий сироп она отказалась напрочь, и чтобы я поняла ее раз и навсегда, подтвердила свой выбор обильной рвотой. Рвоту Алиса продемонстрировала в 5 утра в позе столбиком, у меня на руках. Поэтому в ней была вся я, вся Алиса и, вы не поверите, кот. Мы с ним на долю секунды даже поностальгировали, вспомнив Алисино младенчество и ее меткие срыгивания.
Болеть Алисе однозначно не понравилось. Но особенно ей не понравилось болеть ночью. И все три ночи она всячески пыталась это до меня донести. А так как мы с ней, не по моей воле, спим совместно, то доносила она это, не отходя от моего тела. Она спала прерывисто и буйно. Раскидывалась по всей кровати и по всей мне. Закидывала мне на лицо ноги, буравила головой живот, а иногда резко садилась и куда-то ползла. Еще она с утроенной жадностью охотилась на мою грудь. Я прикидывалась ветошью, но дочь родилась явно не дурой и провести ее не удалось ни разу.
В общем, мне все это тоже не понравилось и на четвертый день ночных мук, я вызвала участкового педиатра. Педиатр удивилась отсутствию симптомов и удивила нас своей дальновидностью, выписав антибиотик «на всякий случай». Я, в свою очередь, после ее визита, на всякий случай вызвала платного лора, который оказался молодым и адекватным одновременно. Он отменил антибиотик, сказал, ждите еще два дня, а потом будем решать. Я расположилась к нему тут же и всем сердцем. Чтобы оправдать стоимость вызова и убедить нас в своем профессионализме, он выписал Алисе соленую водичку в носик и свечки в попку. Замечательный врач!
Бабушка тем временем уже не находила себе места. Она потеряла ночной сон и вздрагивала от телефонных звонков, боясь услышать от меня плохую новость. Вести об Алисиной температуре она воспринимала очень трагично. И категорически была глуха к моим научным объяснениям этого феномена.
К концу четвертого дня Алисе страшно надоела находящаяся не в себе бабушка, и она резко выздоровела. Вся и моментально! Вот еще была температура и вдруг, бац, ее нет. Вздохнув с облегчением, я, прыгая через ступеньку, побежала в бассейн, чтобы наплаваться и забыться. Я уже знала, что ждет меня на следующий день. Начитанная мама - это не всегда зло.
А на следующий день Алиса проснулась очень красивая, вся в мелкий красный горошек. Она хохотала во все свои шесть зубов и шагала по квартире шатко и чуть-чуть боком.
Сыпь.
Неведомая бессимптомная болезнь называлась красиво и романтично, в духе мексиканских сериалов - Розеола.
- Как? Радиола?? - крикнула бабушка в телефонной трубке.
- Ро-зе-о-ла!
- А антибиотик пьете? Продолжайте пить! Пять дней обязательно!
Моя карточка выглядит, как древний талмуд. Листать ее надо очень аккуратно! В нее очень много всего вклеено, подшито и вложено. И вся она исписана размашисто и страшно интересно. Правда из интересного разобрать можно только возраст. Но это придает карточке еще больше загадочности, а маме важности. Она надевает очки, слюнявит палец (с талмудами иначе нельзя) и начинает листать и вслух зачитывать древние записи:
- Тааак… 1 месяц… 4100…. Тааак… 4950… 2 месяца. Ага… компотик. Тааак… 3 месяца…
Всё. Расшифровать больше ничего нельзя. А что вы хотели? Такой древний раритет! Но маме очень нравится, поэтому я никогда ее не прерываю, внимательно слушаю и восхищенно комментирую: «Да ты что? 4950?? Надо же!..»
Еще моя мама с детства мечтала стать врачом. Но судьба распорядилась не в ее пользу и поэтому мама решила отыграться на всех членах семьи и лечит нас с таким же энтузиазмом, как Айболит обезьянок в Лимпопо. При ней ни в коем случае нельзя чихать. Никогда!
- Ты заболела??? - с надрывом и надеждой в голосе воскликнет она.
- Нет, мам.
- А чихаешь почему??
Пока я от взрывающей мозг логики, пытаюсь найти объяснение своему незапланированному чиху, она добивает меня:
- Намажь нос оксолиновой мазью! - шах.
- Это все, потому что ты вчера без шапки ходила! - мат.
А мне к слову 33 уже. И вчера было +13. И вообще…
И так всегда! Мою маму в лицо знают все фармацевты в ближайших аптеках и по голосу узнают операторы справочной по лекарствам. Она даже уколы умеет делать. Себе в том числе… Очень хотела стать врачом!
Когда моя дочь Алиса (по совместительству ее внучка) проснулась с температурой 38,5, я с ужасом посмотрела на телефон. Потому что поняла, вот-вот начнется!
Все три дня температуры мама звонила часто, эмоционально и информативно. Она предлагала тысячу и один способ лечения, рвалась в аптеки и недоумевала, почему я не даю ребенку антибиотики.
Алиса болела загадочно. Кроме температуры у нее не было ничего. Вот совсем! От этого рассудок нашей бабушки совсем затуманивался, и ее нездоровая фантазия рисовала страшные картины, апогеем которых была госпитализация.
Я думала, сойду с ума. От бабушки. За Алису я не переживала совершенно. Я просто знала, что все будет хорошо. Чувствовала. Плюс я еще по жизни очень спокойная, поэтому бьющаяся в эмоциях бабушка волновала меня больше, чем дочь.
А Алиса тем временем глотала попой жаропонижающие свечки и топала по квартире широко расставив руки, шатаясь и немножко боком. Ну а что вы хотели? Всего две недели человек ходит.
Пить карамельный жаропонижающий сироп она отказалась напрочь, и чтобы я поняла ее раз и навсегда, подтвердила свой выбор обильной рвотой. Рвоту Алиса продемонстрировала в 5 утра в позе столбиком, у меня на руках. Поэтому в ней была вся я, вся Алиса и, вы не поверите, кот. Мы с ним на долю секунды даже поностальгировали, вспомнив Алисино младенчество и ее меткие срыгивания.
Болеть Алисе однозначно не понравилось. Но особенно ей не понравилось болеть ночью. И все три ночи она всячески пыталась это до меня донести. А так как мы с ней, не по моей воле, спим совместно, то доносила она это, не отходя от моего тела. Она спала прерывисто и буйно. Раскидывалась по всей кровати и по всей мне. Закидывала мне на лицо ноги, буравила головой живот, а иногда резко садилась и куда-то ползла. Еще она с утроенной жадностью охотилась на мою грудь. Я прикидывалась ветошью, но дочь родилась явно не дурой и провести ее не удалось ни разу.
В общем, мне все это тоже не понравилось и на четвертый день ночных мук, я вызвала участкового педиатра. Педиатр удивилась отсутствию симптомов и удивила нас своей дальновидностью, выписав антибиотик «на всякий случай». Я, в свою очередь, после ее визита, на всякий случай вызвала платного лора, который оказался молодым и адекватным одновременно. Он отменил антибиотик, сказал, ждите еще два дня, а потом будем решать. Я расположилась к нему тут же и всем сердцем. Чтобы оправдать стоимость вызова и убедить нас в своем профессионализме, он выписал Алисе соленую водичку в носик и свечки в попку. Замечательный врач!
Бабушка тем временем уже не находила себе места. Она потеряла ночной сон и вздрагивала от телефонных звонков, боясь услышать от меня плохую новость. Вести об Алисиной температуре она воспринимала очень трагично. И категорически была глуха к моим научным объяснениям этого феномена.
К концу четвертого дня Алисе страшно надоела находящаяся не в себе бабушка, и она резко выздоровела. Вся и моментально! Вот еще была температура и вдруг, бац, ее нет. Вздохнув с облегчением, я, прыгая через ступеньку, побежала в бассейн, чтобы наплаваться и забыться. Я уже знала, что ждет меня на следующий день. Начитанная мама - это не всегда зло.
А на следующий день Алиса проснулась очень красивая, вся в мелкий красный горошек. Она хохотала во все свои шесть зубов и шагала по квартире шатко и чуть-чуть боком.
Сыпь.
Неведомая бессимптомная болезнь называлась красиво и романтично, в духе мексиканских сериалов - Розеола.
- Как? Радиола?? - крикнула бабушка в телефонной трубке.
- Ро-зе-о-ла!
- А антибиотик пьете? Продолжайте пить! Пять дней обязательно!