◎
наверно, это такой метод амели пулен: когда ты сам потонул в пучине тягостной меланхолии (офелия, о радость!), но уже перешёл стадию увитого водорослями трупа, обратясь в бесплотное привидение, остаётся неявный выход - нести нечаянную радость другим, таким же как у кадзуо исигуро - безутешным.
и это может быть признаком неумолимого выздоровления, готовности к чему-то ещё, когда у тебя появляется возможность поддержать беседу или сделать что-то безмолвное, не содрогаясь, без внутреннего этого нервного электричества, вечного двигателя дурных мыслей и потери всякого контроля над и без того мало постижимым телом. ну бог с ним, с телом ведь как - в какой-то момент тебе становится уже всё равно, потом ты начинаешь форменно сходить с ума, потом принимаешь (ситуацию, не наркотики) (хотя, не наркотик ли - ситуация? галлюцинация) и, кажется, можно жить, хотя глаза грустные, даже когда рот улыбается, но пусть грустные, главное, чтобы живые, как слово, как вода, как дерево, и рот теряет надежду позже глаза, ибо не так зеркален, в нём больше тайн.
и это может быть признаком неумолимого выздоровления, готовности к чему-то ещё, когда у тебя появляется возможность поддержать беседу или сделать что-то безмолвное, не содрогаясь, без внутреннего этого нервного электричества, вечного двигателя дурных мыслей и потери всякого контроля над и без того мало постижимым телом. ну бог с ним, с телом ведь как - в какой-то момент тебе становится уже всё равно, потом ты начинаешь форменно сходить с ума, потом принимаешь (ситуацию, не наркотики) (хотя, не наркотик ли - ситуация? галлюцинация) и, кажется, можно жить, хотя глаза грустные, даже когда рот улыбается, но пусть грустные, главное, чтобы живые, как слово, как вода, как дерево, и рот теряет надежду позже глаза, ибо не так зеркален, в нём больше тайн.