☆
во всяческих отражениях ловлю себя на том, что глаза стали всё время грустные, даже если разулыбаться, грустная зелень, если могли бы растения иметь настроения, хотя, наверное, имеют, вот главное чтобы так и не остались, как в детстве пугают, чтобы мелкие не гримасничали, так и останешься, ведь чушь собачья, пускай бы строили рожи сколько влезет, и я, конечно, знаю, что не насовсем, это ж такое дело, миг, и ты печальная сидела, а нынче погляди в окно.
вижу, плывёт: серое, белое, синее - вместе.
и не рисую мысленно, вообще совсем не рисую, будто всё, что называлось художником, было давно и не со мной, и если где-то ещё говорят и видят: художник - мне втайне странно, как же вы так можете обманываться, я ничего не умею, не делаю, ничего нет.
но и это временно, и эта печаль должна пройти и смениться чем-то великолепным, широкими, как говорится, мазками, даже девушки-ковбои иногда отрицают себя. это будто пока игра в прятки, хочется накопить силы, то есть, не силы даже (ни для рисования, ни для писания, ничего не нужно, кроме сердца, а его более чем), а что там, вот этот божественный ресурс молниеносного разговора, как слайд тебе показали, а ты - ах! - получил свыше задание, будь добр, исполняй, никуда не денешься.
главная ценность в себе, в других - жизнь (а она далеко не в каждом живом человеке есть), и сейчас если горит, то так слабо, я, кажется, знаю, почему в сказке любые чары рушились и принцессу спасали именно поцелуем, пофигу, что там дальше, сколь долго, сколь счастливо - миг, который так же бесконечен, как конечна печаль и жизнь вообще, и всё ради него, и я, конечно, в сказке в лучшем случае буду даже и не принц, а скорее вовсе диковинный зверёк, который там какую-нибудь волшебную хероту дал герою, чтобы там чудеса, спасения, поцелуй, долго и счастливо, и на картинке меня бы один раз билибин или кто там, изобразил бы, вот это было бы здорово, раз уж речь о сказках, а я такой придурок, что мне ничего кроме поцелуя в жизни не надо, ну то есть правда, мне кажется, всё равно что там дальше и сколь долго. и сколь счастливо.
какая-то всё невозможность и пытка.
мне всё кажется, что останусь навсегда влюблённым и навсегда один, как до сих пор остаюсь с ребятишками наравне, вряд ли это уйдёт, раз не ушло до сих пор, не плюнуло от всех передряг, не окостенело.
с другой стороны, я всю жизнь так ясно вижу себя именно в старости, во взрослости - никогда, а в старости - да, и старым точно не один, и это какая-то из высших мечт, быть клёвыми стариканами.
и ещё есть стороны, но не сейчас.
и всё такая глупость, и так мимолётно, вот ты печальная сидишь, а нынче - и каждое нынче, это какое-то обещание, свет, цвет, звук, и что ты можешь этому свету и цвету и звуку сегодня отдать - это ты весь, и это здорово, эдак саламандрой, королём ящериц, сгорел, поспал, воскрес: воистину человек богу подобен, когда любим.
вижу, плывёт: серое, белое, синее - вместе.
и не рисую мысленно, вообще совсем не рисую, будто всё, что называлось художником, было давно и не со мной, и если где-то ещё говорят и видят: художник - мне втайне странно, как же вы так можете обманываться, я ничего не умею, не делаю, ничего нет.
но и это временно, и эта печаль должна пройти и смениться чем-то великолепным, широкими, как говорится, мазками, даже девушки-ковбои иногда отрицают себя. это будто пока игра в прятки, хочется накопить силы, то есть, не силы даже (ни для рисования, ни для писания, ничего не нужно, кроме сердца, а его более чем), а что там, вот этот божественный ресурс молниеносного разговора, как слайд тебе показали, а ты - ах! - получил свыше задание, будь добр, исполняй, никуда не денешься.
главная ценность в себе, в других - жизнь (а она далеко не в каждом живом человеке есть), и сейчас если горит, то так слабо, я, кажется, знаю, почему в сказке любые чары рушились и принцессу спасали именно поцелуем, пофигу, что там дальше, сколь долго, сколь счастливо - миг, который так же бесконечен, как конечна печаль и жизнь вообще, и всё ради него, и я, конечно, в сказке в лучшем случае буду даже и не принц, а скорее вовсе диковинный зверёк, который там какую-нибудь волшебную хероту дал герою, чтобы там чудеса, спасения, поцелуй, долго и счастливо, и на картинке меня бы один раз билибин или кто там, изобразил бы, вот это было бы здорово, раз уж речь о сказках, а я такой придурок, что мне ничего кроме поцелуя в жизни не надо, ну то есть правда, мне кажется, всё равно что там дальше и сколь долго. и сколь счастливо.
какая-то всё невозможность и пытка.
мне всё кажется, что останусь навсегда влюблённым и навсегда один, как до сих пор остаюсь с ребятишками наравне, вряд ли это уйдёт, раз не ушло до сих пор, не плюнуло от всех передряг, не окостенело.
с другой стороны, я всю жизнь так ясно вижу себя именно в старости, во взрослости - никогда, а в старости - да, и старым точно не один, и это какая-то из высших мечт, быть клёвыми стариканами.
и ещё есть стороны, но не сейчас.
и всё такая глупость, и так мимолётно, вот ты печальная сидишь, а нынче - и каждое нынче, это какое-то обещание, свет, цвет, звук, и что ты можешь этому свету и цвету и звуку сегодня отдать - это ты весь, и это здорово, эдак саламандрой, королём ящериц, сгорел, поспал, воскрес: воистину человек богу подобен, когда любим.