Иногда что-то вспоминается
Сегодня я, в поисках какой-нибудь музыки, набрал в Яндексе фамилию Берковский. Оказалось, что он умер минувшим летом. Я его ни разу не видел. Но мне всегда нравилось, как он пел. Была кассета «Песни нашего века» - и я написал о ней в «Алфавит» - одна из первых моих публикаций в газете, совершенно уникальной - я, быть может, по невежеству, в истории мировой периодики аналогов не знаю. И потом я вплоть до отъезда в Израиль работал по договору в этой «газете для любопытных», которая, не смотря ни на что, в течение нескольких лет мужественно и мудро улыбалась немногочисленным читателям, напуганным и оглушённым постперестроечными сюрпризами. Прежде, чем писать об этой кассете, я у метро «Проспект мира» подошёл к ларьку, чтобы купить её. Из ларька оглушительно неслось: «Кожаные куртки…» Городницкого. И я спросил у паренька:
- А вот это, кто поёт?
- Папаша, - ответил он мне, очень серьёзно, - это художники поют.
Здесь, в ЖЖ, есть кое-кто из бывших сотрудников «Алфавита» - tyoma (это он заказал и редактировал мой материал о «Песнях нашего века»), stakhov, konung . В Москве живёт гл. редактор - Михаил Львович Полячек, это, пожалуй, самый достойный человек, с кем довелось мне дело иметь за последние двадцать лет. «Алфавит» закрылся по причине, недоступной моему разумению.
Я тут напишу немного о бардовской песне. Но сначала о другом. Берковский оказывается исполнял под музыку стихи Левитанского:
Ну что с того, что я там был? В том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл, я это все хочу забыть.
Найти в Интернете эту песню в звуке я не умею, хотя у меня теперь есть наушники. Но вот, мне вспомнилось, как Юра Левитанский прочёл эти стихи, кажется, только что написанные, потому что их не знали Д. Самойлов, Б. Сарнов, В. Корнилов, Ф. Светов, З. Крахмальникова, которые слушали его за тесным столом на кухне у моего дядьки. Он прочёл:
Ну что с того, что я там был? Я это всё давно забыл.
Все молча выпили водки. Вдруг Дезик, негромко стукнув стопкой по столу, сказал с мягкой улыбкой:
- А я не забыл.
Это было очень давно. И ещё мне вспомнилось, как в «предбаннике» ресторана ЦДЛ к нам со Светом подошёл и сел за столик Левитанский. Он был очень расстроен. И у него руки тряслись. Он пришёл в ЦДЛ из какого-то издательства, где готовился его сборник.
- У меня есть стихи о Толстом, - сказал он Свету.
Дай мне копейку, колокол медный!
Видишь, я маленький! Видишь, я бедный! - Так эта ж сука что ты думаешь? Мне говорит: «Вы советский писатель. Отчего же вы маленький и бедный в сравнении с Толстым?», - Юра Левитанский, когда влновался, начинал говорить с резким храктерным выговорм уроженца российского Юга.
- С ума сошли, - сказал Свет. - Давай-ка выпьем.
- Нет, я просто хочу понять….
- А я тебе говорю, выпьем.
Свет разлил водку.
*
О бардовской песне. Был в своё время КСП (Клуб Студенческой Песни). Вероятно, такая организация и по сей день существует - в той или иной форме. Не только в России, даже в Израиле регулярно проводятся фестивали бардовской песни. Это явление очень сложное, и я ни в коем случае не решаюсь его как-то оценить, всерьёз и обоснованно. И никого прошу не обижаться, но ведь из песни слова не выкинешь.
Но КСП для сотен тысяч, возможно миллионов, советских людей был окном, в которое виделась почти нереальная уже, но страстно желанная свобода.
Но постоянно шли разговоры о том, что КСП якобы находится под контролем КГБ.
Но КГБ держал под контролем любую легальную организацию в СССР.
Но говорили, будто КГБ просто специально КСП организовал в качестве приманки, с целью взять под контроль распространение этих песен, популярность которых невозможно было погасить никакими репрессиями.
Но многие крупнейшие авторы и исполнители этого жанра, например, Окуджава, Высоцкий, к этому Клубу прямого отношения не имели.
Но другие - Визбор, Городницкий, никогда не открещивались от Клуба.
Очень много разнообразных «но». В чём тут дело, и как я это пытаюсь сейчас объяснить самому себе?
Объяснять-то, пожалуй, сейчас уже поздно, да я и не люблю таких расследований, не умею их проводить. Но мне вспоминается нравственная атмосфера тех лет. Я что-то могу фактически перепутать. Дат совсем не помню. Если кто заметит фактические ошибки, я рад буду сообщению об этом.
Окуджава прямого отношения к КСП не имел. Но его песня «Поднявший меч на наш союз…» была официально кем-то объявлена гимном КСП. Эту песню он посвятил Свету, брату моей матери. Свет в какой-то момент ему позвонил (кажется, это было по телефону) и очень резко потребовал, чтобы в дальнейшем это посвящение не публиковалось. И Булат очень тяжело это переживал. А поделать было уже просто нечего. По-прежнему в его сборниках эти стихи посвящены Ф. Светову.
Создавалась обстановка взаимного недоверия. Это делалось, если и не очень ловко, то, во всяком случае, достаточно энергично. Следы этой деятельности КГБ остаются и по сию пору. Совсем недавно я слышал, будто в Ленинграде концерты Гребенщикова и всей его группы «Аквариум» не просто контролировались, а проводились по инициативе спецслужб. Не только не хочется в это верить, но просто я в это не верю. Почему я не верю? Да ведь вера или неверие на логической почве необъяснимы. Не верится, вот и не верю.
Мне вспомнился ещё такой случай. Ко мне зашёл Андрей Поздняев, удивительно талантливый человек, но всегда очень связанный обстоятельствами. У меня была гитара, и он что-то пел. Пили водку. Много, слишком много пили тогда все. Пришёл Витя Баранов - он имел прямое отношение к КСП - парень, которого я никогда ни в чём не подозревал и не подозреваю.
- Так это ты, Поздняев? - обрадовался он.
И Витька достал из сумки толстую тетрадь в твёрдом переплёте, где были аккуратно переписаны всевозможные данные - адреса, телефоны, номера автомобилей - множества исполнителей авторских песен, начиная с Б. Окуджавы и тем же Андрюхой Поздняевым условно заканчивая. К каждой записи прилагалась краткая биографическая справка. Андрей был в ужасе.
- Для чего, ты, Витька, эту работу делаешь?
- Как, для чего? Для Истории.
К чему это я?
Напряжённая работа по удушению свободного искусства велась, буквально, с первых дней существования Советской Власти. Не сразу вырабатывалась верная методика. Расстрелы, аресты, высылки за границу, замалчивание - всё это было очень болезненно, но результаты, в конечном счёте, оказывались отрицательными - искусство продолжало жить, и, возможно, в обстановке непрерывной борьбы развивалось, хотя и не вполне нормально, но бурно и эффективно. СССР был самой читающей страною в мире - святая правда, ошибается тот, кто теперь над этим смеётся.
Что ж, отрицательный результат - тоже результат. Спустя почти 90 лет со дня Великой Октябрьской Революции тирания, наконец, нашла верную тактику.
Мне в связи с этим пришёл на ум такой эпизод из пушкинской «Капитанской дочки»:
«Старичок в глазетовом кафтане поспешно допил третью свою чашку, значительно разбавленную ромом, и отвечал генералу: "Я думаю, ваше превосходительство, что не должно действовать ни наступательно, ни оборонительно".
"Как же так, господин коллежский советник?" - возразил изумленный генерал. - "Других способов тактика не представляет: движение оборонительное, или наступательное..."
- Ваше превосходительство, двигайтесь подкупательно».
- А вот это, кто поёт?
- Папаша, - ответил он мне, очень серьёзно, - это художники поют.
Здесь, в ЖЖ, есть кое-кто из бывших сотрудников «Алфавита» - tyoma (это он заказал и редактировал мой материал о «Песнях нашего века»), stakhov, konung . В Москве живёт гл. редактор - Михаил Львович Полячек, это, пожалуй, самый достойный человек, с кем довелось мне дело иметь за последние двадцать лет. «Алфавит» закрылся по причине, недоступной моему разумению.
Я тут напишу немного о бардовской песне. Но сначала о другом. Берковский оказывается исполнял под музыку стихи Левитанского:
Ну что с того, что я там был? В том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл, я это все хочу забыть.
Найти в Интернете эту песню в звуке я не умею, хотя у меня теперь есть наушники. Но вот, мне вспомнилось, как Юра Левитанский прочёл эти стихи, кажется, только что написанные, потому что их не знали Д. Самойлов, Б. Сарнов, В. Корнилов, Ф. Светов, З. Крахмальникова, которые слушали его за тесным столом на кухне у моего дядьки. Он прочёл:
Ну что с того, что я там был? Я это всё давно забыл.
Все молча выпили водки. Вдруг Дезик, негромко стукнув стопкой по столу, сказал с мягкой улыбкой:
- А я не забыл.
Это было очень давно. И ещё мне вспомнилось, как в «предбаннике» ресторана ЦДЛ к нам со Светом подошёл и сел за столик Левитанский. Он был очень расстроен. И у него руки тряслись. Он пришёл в ЦДЛ из какого-то издательства, где готовился его сборник.
- У меня есть стихи о Толстом, - сказал он Свету.
Дай мне копейку, колокол медный!
Видишь, я маленький! Видишь, я бедный! - Так эта ж сука что ты думаешь? Мне говорит: «Вы советский писатель. Отчего же вы маленький и бедный в сравнении с Толстым?», - Юра Левитанский, когда влновался, начинал говорить с резким храктерным выговорм уроженца российского Юга.
- С ума сошли, - сказал Свет. - Давай-ка выпьем.
- Нет, я просто хочу понять….
- А я тебе говорю, выпьем.
Свет разлил водку.
*
О бардовской песне. Был в своё время КСП (Клуб Студенческой Песни). Вероятно, такая организация и по сей день существует - в той или иной форме. Не только в России, даже в Израиле регулярно проводятся фестивали бардовской песни. Это явление очень сложное, и я ни в коем случае не решаюсь его как-то оценить, всерьёз и обоснованно. И никого прошу не обижаться, но ведь из песни слова не выкинешь.
Но КСП для сотен тысяч, возможно миллионов, советских людей был окном, в которое виделась почти нереальная уже, но страстно желанная свобода.
Но постоянно шли разговоры о том, что КСП якобы находится под контролем КГБ.
Но КГБ держал под контролем любую легальную организацию в СССР.
Но говорили, будто КГБ просто специально КСП организовал в качестве приманки, с целью взять под контроль распространение этих песен, популярность которых невозможно было погасить никакими репрессиями.
Но многие крупнейшие авторы и исполнители этого жанра, например, Окуджава, Высоцкий, к этому Клубу прямого отношения не имели.
Но другие - Визбор, Городницкий, никогда не открещивались от Клуба.
Очень много разнообразных «но». В чём тут дело, и как я это пытаюсь сейчас объяснить самому себе?
Объяснять-то, пожалуй, сейчас уже поздно, да я и не люблю таких расследований, не умею их проводить. Но мне вспоминается нравственная атмосфера тех лет. Я что-то могу фактически перепутать. Дат совсем не помню. Если кто заметит фактические ошибки, я рад буду сообщению об этом.
Окуджава прямого отношения к КСП не имел. Но его песня «Поднявший меч на наш союз…» была официально кем-то объявлена гимном КСП. Эту песню он посвятил Свету, брату моей матери. Свет в какой-то момент ему позвонил (кажется, это было по телефону) и очень резко потребовал, чтобы в дальнейшем это посвящение не публиковалось. И Булат очень тяжело это переживал. А поделать было уже просто нечего. По-прежнему в его сборниках эти стихи посвящены Ф. Светову.
Создавалась обстановка взаимного недоверия. Это делалось, если и не очень ловко, то, во всяком случае, достаточно энергично. Следы этой деятельности КГБ остаются и по сию пору. Совсем недавно я слышал, будто в Ленинграде концерты Гребенщикова и всей его группы «Аквариум» не просто контролировались, а проводились по инициативе спецслужб. Не только не хочется в это верить, но просто я в это не верю. Почему я не верю? Да ведь вера или неверие на логической почве необъяснимы. Не верится, вот и не верю.
Мне вспомнился ещё такой случай. Ко мне зашёл Андрей Поздняев, удивительно талантливый человек, но всегда очень связанный обстоятельствами. У меня была гитара, и он что-то пел. Пили водку. Много, слишком много пили тогда все. Пришёл Витя Баранов - он имел прямое отношение к КСП - парень, которого я никогда ни в чём не подозревал и не подозреваю.
- Так это ты, Поздняев? - обрадовался он.
И Витька достал из сумки толстую тетрадь в твёрдом переплёте, где были аккуратно переписаны всевозможные данные - адреса, телефоны, номера автомобилей - множества исполнителей авторских песен, начиная с Б. Окуджавы и тем же Андрюхой Поздняевым условно заканчивая. К каждой записи прилагалась краткая биографическая справка. Андрей был в ужасе.
- Для чего, ты, Витька, эту работу делаешь?
- Как, для чего? Для Истории.
К чему это я?
Напряжённая работа по удушению свободного искусства велась, буквально, с первых дней существования Советской Власти. Не сразу вырабатывалась верная методика. Расстрелы, аресты, высылки за границу, замалчивание - всё это было очень болезненно, но результаты, в конечном счёте, оказывались отрицательными - искусство продолжало жить, и, возможно, в обстановке непрерывной борьбы развивалось, хотя и не вполне нормально, но бурно и эффективно. СССР был самой читающей страною в мире - святая правда, ошибается тот, кто теперь над этим смеётся.
Что ж, отрицательный результат - тоже результат. Спустя почти 90 лет со дня Великой Октябрьской Революции тирания, наконец, нашла верную тактику.
Мне в связи с этим пришёл на ум такой эпизод из пушкинской «Капитанской дочки»:
«Старичок в глазетовом кафтане поспешно допил третью свою чашку, значительно разбавленную ромом, и отвечал генералу: "Я думаю, ваше превосходительство, что не должно действовать ни наступательно, ни оборонительно".
"Как же так, господин коллежский советник?" - возразил изумленный генерал. - "Других способов тактика не представляет: движение оборонительное, или наступательное..."
- Ваше превосходительство, двигайтесь подкупательно».