Александра Ленель-Лавастин «Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран»
«In the big hall of the slaughterhouse, where cattle are hanged up in order to be cut, were now human naked corpses … On some of the corpses was the inscription "kosher". There were Jewish corpses. … My soul was stained. I was ashamed of myself. Ashamed being Romanian, like criminals of the Iron Guard» («В большом зале скотобойни, где обычно подвешивают туши скота для разделки, теперь висят обнаженные человеческие тела... На некоторых телах была надпись “Кошерно”. Эта тела евреев… Моя душа была запятнана. Я стыдился самого себя. Стыдился быть румыном, как преступники из Железной Гвардии»).
Виргиль Джорджиу, румынский писатель
«Что же до Элиаде и Чорана, видеть их не могу. Конечно, хотя они утверждают, что «они больше не легионеры», они не могут отказаться от принятых раз и навсегда обязательств; они все равно остаются легионерами, хотят они того или нет. Они заставляют меня почувствовать, что я отношусь к тому человеческому сообществу, для которого они - гиены; (и я для них тоже гиена, вне всякого сомнения); мы друг для друга гиены, это чем дальше, тем яснее, и это никогда не изменится, что бы ни случилось в истории и даже за ее пределами»
Эжен Ионеско, писатель, из письма Петру Камареску, январь 1946
Три фамилии вместе в заглавии книги французского историка могут удивить. Это совершенно разные люди с абсолютно разными мировоззрениями, которых объединяет одно - все трое были самыми яркими представителями одного поколения румынской интеллигенции, все трое известны не только на родине, но и за ее пределами, все трое очень хорошо знали друг друга и до определенного момента, можно сказать, дружили. Дальше начинаются различия. Разумеется, Эжен Ионеско не имел никакого отношения к фашизму - он был типичным либеральным интеллигентом (наверное, даже в хорошем смысле, хотя быть либеральным интеллигентом не лучшее, что может случится с человеком, особенно в Румынии 30-40-х прошлого века). Вдобавок, Ионеско был наполовину румыном, а наполовину евреем по матери, посему очень мучительно переживал и собственную идентичность, и все происходящее в стране (пьеса «Носороги» именно об этом). Его друг Михаэль Себастьян (еврей): «Здоровый человек, неожиданно узнав, что болен проказой, может сойти с ума. Эжен Ионеско узнает, что ни его фамилия (так же распространенная в Румынии, как Дюпон во Франции или Иванов в России), ни наличие отца неоспоримо румынского происхождения, ни христианское крещение, полученное им еще при рождении, - ничто, ничто, ничто не снимает с него проклятья - еврейской крови в венах. Мы-то к нашей милой проказе давно привыкли». Ионеско сравнивает себя с насекомым («А как насекомое может кого-то убедить, что его не следует уничтожать?»), многократно пытается бежать из страны, пока ему, наконец, не везет - через старых знакомых в ультраправом правительстве он получает место в дип. представительстве вишистской Франции, куда эмигрирует (он сам это называет «бегством из тюрьмы в форме охранника»). Чтобы несколько лет проработать в отделе нацизма и пропаганды среди той же ненавистной фашни. Вероятно, его чувства при этом не передает даже язык абсурдистских произведений.
С Элиаде то все понятно и просто - это стопроцентный оголтелый нацист. Сейчас, даже с учетом того, что и он сам приложил все усилия, чтобы переправить эти страницы своей биографии, и в Румынии, начиная с 90-х, стремятся реабилитировать Железную гвардию и правительство Антонеско, и в России (по понятным причинам) дело пытаются представить каким-то «консервативным поворотом» и «православной революцией» («не бывает православного фашизма и православного терроризма», угу, хрен там), это не подлежит ни малейшему сомнению. Ленель-Лавастин провела большую работу, исследовав его ранние произведения и личный дневник (который, в отличии от всего остального, он не смог подвергнуть правке), чтобы показать о чем думал и чем жил сей «выдающийся правоконсервативный мыслитель» и «румынский национализд» (sic!). Там полный набор - не только антисемитизм, но и просто расизм, антивенгерство («плохо ты, брат, мадьяров знаешь!»), ксенофобия по отношению ко всем «нетитульным» нациям, антимасонство, антикоммунизм, антидемократизм, воинствующая религиозность, «традиция», ненависть к прогрессу, восхваление не только Капитана (Кодряну), но и фюрера/дуче/генерала Франко/вообще каждого правого вождика, вплоть до Салазара, и прочее мракобесие, по которому эта братия узнается по сей день. После того, как Кодряну и Антонеску поссорились (как водиться, за харчик) и всю верхушку «железогвардейцев» истребили, Элиаде отравили в лагерь, откуда он спустя короткое время вышел и, будучи упоротым сторонником «Железной гвардии» в душе, возлюбил уже победившую сторону (то есть, Антонеско). В 1944, когда дело запахло керосином, Элиаде, конечно, очень расстроился («На наших глазах Европа брошена на растерзание азиатским ордам»), даже хотел сам ехать воевать на Восточный фронт (этакий креативный суицид). А потом написал в своем дневничке, что поскольку «Великой Румынии», судя по всему, крышка, то такому великому мыслителю, как он, надо смириться с историей и начинать международную карьеру, закамуфлировав ряд идей и внедряясь в европейскую мысль, как троян. Вот прямо почти дословно так и написал, я не шучу (он там еще проводит аналогию с марранами - испанскими крещеными евреями, вынужденными скрывать свою веру, как плохой анекдот). Говно нации, такое говно нации…
Но пес бы с Элиаде, вот анамнез Эмиля Чорана (Сиорана) гораздо сложнее и интересней. Я немного читала его самого, но никогда не вдавалась в биографию даже на уровне Википедии, поэтому книга стала для меня неприятным сюрпризом. Очень сложно укладывается в голове, как европейский интеллектуал, скептичный и ироничный человек с острым и светлым умом, мог быть сторонником вот этого «темного румынского сЯла» (да простят меня жители сел и деревень - против вас я нечего не имею), которое представлял собой румынский национализм. Это же совсем другой типаж. Но самом деле все закономерно. Религиозным фанатиком Чоран не был, от православия был космически далек, и, в отличии от Элиаде, архаику ненавидел. Наоборот, был сторонником модернизации Румынии и ее вовлечения в общеевропейский прогресс, мучительно переживавшим ее «провинциальность» и «второсортность» среди западноевропейских держав. А перед глазами был пример Алоизыча с «Мейк Германию грейт эгейн», что и привело Чорана к мысли о том, что «Кодряну придет, порядок наведет». В общем, как наш «Ларошфуко 20 века» и «пророк нигилистической эпохи» тогда писал: «Нет политика, который внушал бы мне большую симпатию и уважение, чем Гитлер… Его выступления проникнуты пафосом и пылом, который можно услышать только в речи пророка… Я восхищаюсь, когда вижу, как по улицам Берлина маршируют члены «Гитлерюгенд»… Как торжествен и одновременно воинствен их марш, словно война будет завтра... Меня захлестывает возмущение и отвращение при мысли о пропасти, отделяющей немецкую молодежь от румынской».
Вообще читая книгу, на каждом шагу сталкиваешься с распространенностью сюжетов. Случаи Чорана и Элиаде (Ионеско от них стоит все-таки отделять - человек всего лишь пытался спасти свою жизнь и семью, может он и не герой, но и не фашист хотя бы) очень типичны, а процессы в Румынии 30-40-х почти ничем не отличались от аналогичных процессов по всей Европе. Политические и экономические кризисы, загнивание, разочарование в демократии и либерализме, понимание необходимости модернизации, усугубленные в случае Румынии ее ролью второстепенной страны и поисками национальной идентичности. Но есть нюансы. Идеология румынского национализма (зачеркнуто) нацизма очень похожа на идеологию бандеровцев или усташей - тот же фанатизм, какая-то звериная дикость и культ мучеников. Много общего с испанскими фалангистами по части ненависти к идеям Просвещения, антигуманизма и прославления архаики. Но больше всего это похоже (!) на черносотенную идеологию - антисемитизм, монархизм, традиционализм, элитаризм, роль религиозного фактора (даже религия та же самая, даже названия знакомые - «Легион архангела Михаила»). То, что оно нашло одобрение в среде крестьянства или военных - понятно. Но конкретно в Румынии это типично обывательское мировоззрение парадоксально нашло поддержку именно среди интеллигенции и богемы, своеобразной духовной элиты - почти поголовно (такого больше нигде не было - обычно интеллигенция прямо массово подобные движухи не поддерживает). Более того, Ленель-Лавастин (как и Ионеско или Себастьян) считает, что румынский фашизм и был инспирирован этими кругами. Это они народ перебаламутили, подвели под теорию и пытались отмазать и затереть потом. Понимаете, к чему бы это? А к тому, что есть подозрения, что если бы Октябрьская революция была подавлена, социалистов вычистили и к власти пришли те самые «белые рыцари», то Россия имела все шансы подойти к Второй мировой такой гигантской Румынией. Опыт самой Румынии то, как заметила автор книги, принято забывать, но он заслуживает осмысления.
ЗЫ Книга доступна в русском переводе, но я запостила французскую обложку с фотографией Луи Монье, сделанной уже в 1977 году, когда все трое встретились в Париже спустя десятилетия. Как будто не было этого всего. Но оно было.