Джон Бэнвилл: переводчики - волшебники.
Автор статьи в "The Guardian" - писатель, Букеровский лауреат Джон Бэнвилл. В этом году вышла его очередная книга - "The Lock-Up" ("Заточение"). На русском языке в журнале "Иностранная литература" в 2022 году вышел его роман "Плащаница" ("Shroud").
"В 1985 году ирландское правительство попросило меня принять участие в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая проходила в Будапеште. Темой заседания была культура, потому и выбор в качестве делегата от Ирландии пал на писателя - политического невежду.
В то время холодная война была более, чем теплой, Восток и Запад сотрудничали в малой степени, и никто не чувствовал себя в безопасности. Конференция быстро переросла в большую перепалку между американской и российской делегациями поверх наших голов - незначительных европейцев.
Я подготовил очень короткое выступление, в котором изложил несколько вариаций прекрасных строк из 65-го сонета Шекспира: «Как может уцелеть, со смертью споря,/Краса твоя - беспомощный цветок?» Я также использовал по памяти цитату из Теодора Адорно о том, что политическое искусство не является ни искусством, ни политикой.
Делегат, выступавшая передо мной, была хмурой женщиной средних лет из Болгарии. Нам было строго приказано ограничивать длительность выступлений 10 минутами; но она пришла в себя через час. Я снял наушники, готовясь к своему выступлению, когда британская делегация, сидевшая рядом со мной, разразилась громким смехом. После этого руководитель делегации, элегантный и стильный Norman St John-Stevas, подошел, чтобы извиниться. «Вы сняли наушники, - сказал он, - поэтому не услышали, в отличие от нас, слова переводчика с болгарского: «Боже мой, я думала, эта сука никогда не закончит».
Я рассказывал этот анекдот многим переводчикам, и каждый из них, выглядя немного смущенным, сказал, что женщина в стеклянной кабинке, вероятно, точно знала, что она делала, когда не выключила микрофон, прежде чем сделать замечание о докладчице из Софии. Устный перевод - это неблагодарная работа: часто переводчики даже не видны людям, для которых они переводят, и иногда они мстят.
Но во всем есть искусство, а искусство переводчика чрезвычайно сложно и тонко. Я не могу себе представить, как они делают то, что делают. То, что они в состоянии взять чужие слова и предложения и в мгновение ока преобразовывать их в другой язык, иногда не являющийся их родным, кажется мне волшебным подвигом.
У всех есть свои индивидуальные волшебные методы. Итальянка, с которой я часто работал (я не могу придумать другого подходящего глагола), кладет себе на колени большой блокнот и, пока я говорю, быстро рисует геометрические диаграммы, которые, когда я делаю паузу, она снова преобразует в слова. Однажды я спросил ее, как работает этот метод, но она не смогла этого объяснить. Как она пришла к такому способу работы? Этого она тоже не могла объяснить. «Я просто делаю это, - сказала она, - и каким-то образом линии, квадраты, треугольники и стрелки говорят в моей голове».
Меня действительно поражают те, кто умеет переводить сразу. Кажется, что они каким-то образом знают, что я хочу сказать, еще до того, как я закончу говорить. Мне вспоминается карикатура, которую я видел в немецкой газете, на которой был изображен мужчина в кипящей ярости, душивший другого мужчину, который, несмотря на насилие над ним, совершенно спокоен; подпись гласила: «Он ждет глагола». Но синхронные переводчики вообще не ждут, они просто гремят, как будто мои слова напечатаны на экране перед ними, и они могут предвидеть то, что я собираюсь сказать.
Никогда ни один переводчик не просил меня говорить помедленнее; меня никогда не просили остановиться и повторить то, что я сказал. Это удивительно.
Устный перевод не похож на перевод текста: переводчик написанного может работать в свободное время; он может прерваться, чтобы обратиться к словарю, или уйти, чтобы заварить чашку чая. Переводчик речи оказывается в ловушке, в плену, пока слова движутся по спирали, словно пружина, растянутая до предела. Такие специалисты не ломаются; они находятся между мной и интервьюером в своего рода оживленном трансе, превращая мои вымученные ответы в музыкальный речитатив.
Часто, кода я хоть немного разбираюсь в языке, на который меня переводят, у меня возникает подозрение, что переводчик превращает мою запинающуюся речь в гораздо более элегантную версию того, что я пытаюсь выразить. Рядом со мной словно находится ангел, превращающий мои кривые слова в возвышенные.
Теперь все это под угрозой. Во время недавнего книжного тура по Испании каждый назначенный мне переводчик высказал свои опасения по поводу того, что вскоре все они станут ненужными из-за - да, как вы уже догадались - искусственного интеллекта.
Если это произойдет, это приведет к глубокому обнищанию. Между мной и моими переводчиками существует близость, которую я ценю и от которой каким-то загадочным образом я завишу. В Барселоне, в конце моего тура, каталонский переводчик попросил меня подписать ее экземпляр моей книги. Я написал: «Кармен, мой голос в Испании». Ни одна машина не сможет передать теплоту улыбки Кармен, когда она прочитала эти слова."
Телеграм-канал "Интриги книги"
"В 1985 году ирландское правительство попросило меня принять участие в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая проходила в Будапеште. Темой заседания была культура, потому и выбор в качестве делегата от Ирландии пал на писателя - политического невежду.
В то время холодная война была более, чем теплой, Восток и Запад сотрудничали в малой степени, и никто не чувствовал себя в безопасности. Конференция быстро переросла в большую перепалку между американской и российской делегациями поверх наших голов - незначительных европейцев.
Я подготовил очень короткое выступление, в котором изложил несколько вариаций прекрасных строк из 65-го сонета Шекспира: «Как может уцелеть, со смертью споря,/Краса твоя - беспомощный цветок?» Я также использовал по памяти цитату из Теодора Адорно о том, что политическое искусство не является ни искусством, ни политикой.
Делегат, выступавшая передо мной, была хмурой женщиной средних лет из Болгарии. Нам было строго приказано ограничивать длительность выступлений 10 минутами; но она пришла в себя через час. Я снял наушники, готовясь к своему выступлению, когда британская делегация, сидевшая рядом со мной, разразилась громким смехом. После этого руководитель делегации, элегантный и стильный Norman St John-Stevas, подошел, чтобы извиниться. «Вы сняли наушники, - сказал он, - поэтому не услышали, в отличие от нас, слова переводчика с болгарского: «Боже мой, я думала, эта сука никогда не закончит».
Я рассказывал этот анекдот многим переводчикам, и каждый из них, выглядя немного смущенным, сказал, что женщина в стеклянной кабинке, вероятно, точно знала, что она делала, когда не выключила микрофон, прежде чем сделать замечание о докладчице из Софии. Устный перевод - это неблагодарная работа: часто переводчики даже не видны людям, для которых они переводят, и иногда они мстят.
Но во всем есть искусство, а искусство переводчика чрезвычайно сложно и тонко. Я не могу себе представить, как они делают то, что делают. То, что они в состоянии взять чужие слова и предложения и в мгновение ока преобразовывать их в другой язык, иногда не являющийся их родным, кажется мне волшебным подвигом.
У всех есть свои индивидуальные волшебные методы. Итальянка, с которой я часто работал (я не могу придумать другого подходящего глагола), кладет себе на колени большой блокнот и, пока я говорю, быстро рисует геометрические диаграммы, которые, когда я делаю паузу, она снова преобразует в слова. Однажды я спросил ее, как работает этот метод, но она не смогла этого объяснить. Как она пришла к такому способу работы? Этого она тоже не могла объяснить. «Я просто делаю это, - сказала она, - и каким-то образом линии, квадраты, треугольники и стрелки говорят в моей голове».
Меня действительно поражают те, кто умеет переводить сразу. Кажется, что они каким-то образом знают, что я хочу сказать, еще до того, как я закончу говорить. Мне вспоминается карикатура, которую я видел в немецкой газете, на которой был изображен мужчина в кипящей ярости, душивший другого мужчину, который, несмотря на насилие над ним, совершенно спокоен; подпись гласила: «Он ждет глагола». Но синхронные переводчики вообще не ждут, они просто гремят, как будто мои слова напечатаны на экране перед ними, и они могут предвидеть то, что я собираюсь сказать.
Никогда ни один переводчик не просил меня говорить помедленнее; меня никогда не просили остановиться и повторить то, что я сказал. Это удивительно.
Устный перевод не похож на перевод текста: переводчик написанного может работать в свободное время; он может прерваться, чтобы обратиться к словарю, или уйти, чтобы заварить чашку чая. Переводчик речи оказывается в ловушке, в плену, пока слова движутся по спирали, словно пружина, растянутая до предела. Такие специалисты не ломаются; они находятся между мной и интервьюером в своего рода оживленном трансе, превращая мои вымученные ответы в музыкальный речитатив.
Часто, кода я хоть немного разбираюсь в языке, на который меня переводят, у меня возникает подозрение, что переводчик превращает мою запинающуюся речь в гораздо более элегантную версию того, что я пытаюсь выразить. Рядом со мной словно находится ангел, превращающий мои кривые слова в возвышенные.
Теперь все это под угрозой. Во время недавнего книжного тура по Испании каждый назначенный мне переводчик высказал свои опасения по поводу того, что вскоре все они станут ненужными из-за - да, как вы уже догадались - искусственного интеллекта.
Если это произойдет, это приведет к глубокому обнищанию. Между мной и моими переводчиками существует близость, которую я ценю и от которой каким-то загадочным образом я завишу. В Барселоне, в конце моего тура, каталонский переводчик попросил меня подписать ее экземпляр моей книги. Я написал: «Кармен, мой голос в Испании». Ни одна машина не сможет передать теплоту улыбки Кармен, когда она прочитала эти слова."
Телеграм-канал "Интриги книги"